Аннотация: Рассказ о жизни слепой девушки, обожающей свой рояль. Ни грамма фантастики.
Музыка. Она заполняет собой все, проникает в каждою клеточку тела. Рождясь под тонкими и длинными пальцами, она то мягким покрывалом обнимает сидящую за роялем фигуру, то яростным океаном хлещет в стены квартиры, угрожая порвать на куски и без того содрогающуюся реальность.
С кончика длинного, с горбинкой носа на черно-белые клавиши время от времени падают соленые капельки пота. Зарождаясь на лбу, они, огибая прикрытые веками глаза, скатываются по переносице и, застыв на мгновение, низвергаются вниз. Длинные и влажные волосы лезут в рот, мешая дышать. Но все это сейчас не имеет никакого значения, ведь... Музыка полноводной рекой бурлит в маленьком пространстве комнаты, примерно пополам разделив ее с темнотой. Перед глазами мельтешат, мешая другу, сотни разноцветных пятен, гипнотизируя и утягивая сознание за собой, в свою волшебную пляску.
На короткое мгновение музыка затихает. Так положено по нотам. Глаза распахиваются, уставившись в темноту слепым взором двух подернутых белой поволокой глаз.
И вновь - удар по клавишам. Вновь - счастье, упоение музыкой, восторг.
Слепая? Да!
Беспомощная? Еще как!
Несчастная? Ха!
Пальцы пробегают по клавишам из одного конца в другой, продолжая играть, продолжая жить.
Музыка, подчиняясь воле давно умершего композитора, успокаивается, как по волшебству превращаясь из ревущего штормового океана в спокойную реку. Теперь она нежна, спокойна и ласкова. Слепая девушка, как наяву, чувствует мягкие прикосновения большого, сильного существа, теплого и дарящего покой.
Наконец, музыка стихает. Пальцы, пару секунд назад легко и непринужденно порхающие над клавишами, сводит судорогой. Девушка тяжело дышит, пытаясь что-то сделать с вдруг захотевшим полетать сердцем. Расцвеченный сотней красок мир постепенно вновь заволакивается непроглядной темнотой, - ее верной спутницей с самого рождения.
- Заткнись, сука! Люди спят! - слышит она откуда-то снизу.
- Хорошо, дядя Коля... - шепчет она, но пальцы вновь, словно сами по себе, тянуться к клавишам.
Она заиграла тихую, успокаивающую мелодию, стремясь унять разбушевавшееся сердце и как бы извиниться перед людьми, имевшими несчастье быть ее соседями. Она знала, что все люди спят, когда темно. А ей было все равно когда спать, ведь всегда вокруг была только темнота.
Постепенно она успокаивалась и, спустя пару минут, сердце передумало сию секунду вырываться из заточения, согласившись подождать какое-то время. Перед глазами вновь вспыхнули разноцветные пятна, позволяя жить в иллюзии вдруг появившегося зрения.
Сквозь шум в ушах и заполонившую все музыку внезапно прорвался грохот выбитой двери и чей-то голос, полный пьяной ярости:
- Я же сказал - заткнись, сука! Как же ты меня за*бала со своими ночными концертами!
Какая-то сила ударила ее в плечо, отшвырнув к стене. От удара голова взорвалась тысячей осколков, разлетевшимися, казалось, по всему миру. Пришла боль, а вслед за ней - страх. Все, что она могла сделать - съежиться и молить небеса, чтобы не пострадал рояль.
Но в жизни всегда происходит то, чего мы боимся больше всего на свете. Замерев, она слушала протяжный стон ее инструмента, ее жизни, центра всего ее мира.
- Будешь знать, как людям спать не давать! - бесновался голос, по которому легко можно было узнать дядю Колю. - Сидишь тут целыми днями, играешь, пока нормальные люди надрываются на заводах. Получи!
Девушка вздрагивает от каждого удара, от каждого стона лопнувшей струны, будто били именно ее.
Не в силах больше слушать, как убивают ее инструмент, она поползла на звук. Наткнувшись вскоре на ногу разъяренного соседа и изо всех сил обхватив ее, она закричала:
- Не надо, дядя Коля! Я больше не буду!
- Ты мне еще и мешать будешь, тварь?! - разъярился голос.
Ее вновь отшвырнуло к стене. Последнее, что она помнила - что-то горячее, заливающее лицо. А еще - музыку и свет. Яркий, теплый свет, зовущий за собой.
"Это конец?" - подумала она.
"Да, это конец... - ответил кто-то. - И здесь ты будешь видеть."
Как зачарованная, она встала, не замечая, что ее тело с залитой кровью головой осталось лежать на полу. Не замечая склонившегося над ней дядю Колю, дрожащими руками гладящего ее по голове и бормочущего:
- Не умирай, прошу... Можешь играть, когда вздумается, но только не умирай... Я пьяный дурак, прости...
Она не замечала. Да и было ей уже все равно. Она слышала музыку и видела свет. Что еще надо?