Аннотация: Просто рассказ о среднестатистической семье с обычными внутрисемейными отношениями.
Даша мыла посуду. Нельзя сказать, что этот процесс ей сильно нравился, но он символизировал окончание обязательной программы на этот день. Дел, конечно, еще полно. Но дальше следовала произвольная программа, а это давало определенную свободу выбора.
Горячая вода стекала по рукам, вбирала в себя напряжение трудного дня и смывала его в канализацию. В задумчивости Даша не сразу заметила, когда Лёня взял полотенце и пристроился рядом:
- Даш... У меня скоро день рождения...
- Что замолчал? - Даша сразу поняла, что вытирать посуду муж взялся неспроста.
- Маму надо будет пригласить...
Даша тяжело вздохнула. Да, надо. Это будет ненормально, если мать не пригласить на день рождения сына.
- Только ты не расстраивайся раньше времени, - затарахтел ободренный её молчанием Лёня. - Мы назначим мероприятие на попозже, скажем, часов на семь. Или нет, лучше на восемь. А она привыкла рано спать ложиться, так что сильно не задержится. Ты потерпишь пару часиков?
- Можно подумать, что у меня есть выбор.
- Да, выбора у нас нет, - признал Лёня.
Народу за праздничным столом собралось немного, только самые близкие. Зная сложные внутрисемейные отношения, большинство гостей чувствовали себя декорациями к этому торжеству. Хозяева заметно волновались и натянуто изображали гостеприимство.
- Угощайся, мама. Вот это очень вкусно! - Леня положил на тарелку Валентины Ивановны тонкую аппетитную нарезку.
- Где брали? Я бы себе такого тоже купила, - она даже не заметила, как пропустила гол в свои ворота, согласившись с тем, что закуска, действительно, хороша.
- Тебе понравилось? Это Даша сама приготовила.
Свекровь прикусила язык.
Выпили. Закусили. Повторили. Напряжение чуточку спало. Откуда только взялась пятилетняя Настена со своей сопилкой.
- Бабушка, сейчас я буду играть тебе на дудочке! - радостно сообщила она и забралась на стул.
- Кто тебя учил с ногами лазать по стульям? - Валентина Ивановна одарила невестку уничтожающим взглядом. Та шикнула на дочку.
Настёна скисла.
- И что это вообще за инструмент? Не могли ребенку что-то порядочней подобрать? Пианино, хотя бы...
- Мы решили отдать её на следующий год на скрипку, - неосмотрительно поделился планами Лёня и тут же об этом жестоко пожалел.
- Вы, может быть, думаете, что навесите на меня водить её в музыкальную школу? И никого не волнует, что у меня артрит, поджелудочная, давление... Вы хоть бы раз поинтересовались моим здоровьем, какие лекарства мне нужны!
Никто, в общем-то, уже давно и не думал, что бабушка станет возиться с внучкой. А тем более, куда-то её водить. В садике даже и не догадывались, что у Насти есть бабушка, которая живет с ней в одном доме двумя этажами ниже.
Лёня в надежде на моральную поддержку взглянул на жену. И тут же почувствовал себя как заяц, заскочивший на минное поле между двумя рядами окопов, в которых залегли автоматчики.
- Дашенька, посмотри, пожалуйста, как бы там уточка не перестояла. Пахнет, будто уже готовая...
Сам бросился разливать по рюмкам коньячок.
Горячее и коньяк не некоторое время отвлекли Валентину Ивановну от грустных мыслей. Гости повеселели, за столом даже зашел какой-то легкий, ни к чему не обязывающий трёп.
Кого-то дернуло за язык поинтересоваться, как поживает Лёнина сестра, которая уехала во Францию и вышла там замуж за араба.
- Мохаммед, между прочим, прекраснейший человек, - пошла в наступление за любимого зятя Валентина Ивановна. - Он меня так уважает, так ценит, другим бы у него поучиться! - выразительный взгляд на уткнувшуюся в тарелку Дашу, потом на раскрасневшегося сына не оставлял сомнений в том, кто именно должен брать уроки вежливости у далекого Мохаммеда. - Он сделал мне вызов. Поеду, помогу Ирине по хозяйству, понянчусь с маленьким Али, Александром. Ему, между прочим, уже два года исполнилось. Хоть на старости лет поживу по-человечески, увижу Париж, а там можно и умереть спокойно, - глаза Валентины Ивановны затуманила слеза.
- Правда?! На сколько вызов? - неосмотрительно спросил Лёня. И пропустил гол.
- Избавиться от меня хотите? - слеза чудесным образом усохла. - Ничего! Недолго осталось. Вот скоро...
Даша выскочила из-за стола, прихватив за руку упирающуюся Настёну. Рванула на кухню.
Через минуту свет потух, в комнату торжественно выплыла Дарья с тортом, из которого криво торчали свечи.
- Хэпи бёс дэй ту ю! - тоненько запела Настя. Гости громко зааплодировали.
На этот раз Валентина Ивановна была осторожней:
- Торт твоя жена сама пекла? - строго спросила она у сына.
- Сама, конечно, сама. Она вообще, прекрасно печет! - голос Лёни звучал с вызовом.
Расковыряв свой кусок, Валентина Ивановна, собралась уходить - поздно уже, и так засиделась.
Уже в прихожей она как любящая свекровь решила отвалить невестке комплимент:
- Твоя жена, Лёня, - высунувшись из прихожей, и погромче, - вмiла готувати, та не умiла подавати.
Громыхнул стул - этого Даша уже не смогла вынести. Рванула рассказать свекрови, кто она есть такая.
- Не надо меня провожать! - выкрикнула Валентина Ивановна и быстро скрылась за дверью.
- Хорошо, что сама ушла, а то бы я её сейчас проводила - по лестнице кувырком с доставкой на дом! - Дашу мелко трясло.
- Успокойся, любимая. Всё уже позади, - взмокший, покрытый нервными алыми пятнами Леня обнял супругу. - Ближайшие несколько месяцев мы её не увидим. Мохаммед вызвал огонь на себя, вот пусть и разгребает. А мы в отпуск, на море, отдыхать! Ты помнишь? - он шутливо потормошил жену. - Вот через две недели сменщик выйдет, и мы отправляемся на волю в пампасы! У-у-у! - он захлопал ладонью по губам, изображая клич Тарзана.
Притихшие, было, гости, поняли, что опасность миновала, Медуза-Горгона уплыла в свое дремучее логово на дне Марианской впадины. Теперь можно и отпраздновать Лёнькин день рождения.
- Настя, нет! - в ужасе вскричала Даша, когда увидела кучу игрушек, сложенную дочерью возле открытых чемоданов. - Даже не тащи сюда весь свой зверинец. Столько всего мы с собой на море взять не сможем.
- Мамочка! Ну пожалуйста! Им же будет скучно дома одним... - заканючила Настя.
- Если ты всё это затолкаешь в папину машину, то у неё отвалятся колеса. Папа весь отпуск проведет в гараже, а мы с тобой будем носить ему бутерброды и кофе в термосе. Зато твоим зверушкам будет не скучно.
Настя критически посмотрела на игрушки и протянула руку к самому большому медведю.
- Нет! Только не Бонго! Посмотри, какая у него густая шерсть. Он один раз в море искупается, промокнет и простудится. А тебе придется сидеть у его кроватки с микстурами и горчичниками.
- А вы с папой?
- Вот только нас сюда не впутывай. Мне твоих болячек хватает. Мы с папой будем ходить на пляж.
- А бутерброды и кофе в термосе вы мне будете приносить? - на лице девочки читалась трагическая готовность к самопожертвованию.
- Да ну тебя, Настя! У меня еще столько дел, а ты мне мозги конопатишь своими глупостями! - Даша с трудом, по миллиметру, сидя на чемодане, застегивала молнию. - Лёня! Телефон звонит, я не могу подойти. Возьми трубку!
Леня подскочил к телефону. Лицо его сделалось озабоченным:
- Да, мама... Хорошо, мама... Когда? Говори, записываю... Пока. До встречи.
Положив трубку, Лёня виновато посмотрел на жену и сообщил:
- Мама завтра прилетает. Я должен её встретить.
Даша от изумления выпустила молнию, и та с издевательским шипением поползла назад.
- И что ты ей сказал?
- Ты же всё слышала.
- Могла бы и сама доехать на такси. А у нас целый день отпуска пропадет.
- Не пропадет. Утром встречу маму и сразу поедем. Море за это время не пересохнет.
Даша прекрасно поняла, что спорить бесполезно. Если Леня пообещал, значит свернуть его с пути не сможет даже катаклизм вселенского масштаба. Она с трудом подавила в себе совершенно бесполезное раздражение и попыталась отвлечься вопросом:
- А что же это она так быстро управилась?
- Об этом мы еще успеем наслушаться! Но, судя по тому, что Мохаммеда мама теперь называет он, значит, это он её чем-то сильно огорчил.
Машины дергались, рычали, коптили, продвигаясь вперед со скоростью хромой улитки. Лёня нервно смотрел на часы, представляя, как сейчас волнуется жена. А в его правое ухо вливался бурный поток материного возмущения:
- Только и пообщалась спокойно с дочерью, пока он ездил на родину. А как вернулся, привез свою драгоценную мамочку, так покой в доме закончился. Какой лицемер! Пока гостил у меня в прошлом году, так я была Мама. Обращался со мной со всем почтением и уважением. А сейчас, едва заявился, сразу навел порядки: в его доме эту хромую грымзу называть Мамани, а меня Бабушкой! Вы слыхали? Да я почти на два года моложе неё, и вдруг я - бабушка! Его Мамани, видите ли, приехала лечиться и отдыхать. Поэтому её запрещено загружать по хозяйству. А меня он определил в служанки. Вы, говорит, приехали помогать дочери по дому, вот и помогайте. Можно подумать, что я молоденькая, мне нечего лечить. И отдыхать мне не надо. Да я всю жизнь вкалывала как проклятая, пока его Мамани сидела под паранджой за спиной у мужа! А как она ужасно готовит, ты даже представить себе не можешь! Все либо чудовищно острое, в рот не возьмешь, либо приторно сладкое, его не проглотишь. Это же жрать невозможно!
- А ты бы и не ела...
- Какой ты у меня добрый! - язвительно заметила Валентина Ивановна. - Сестре бы у тебя поучиться! Она заставляла меня есть эту отраву, чтобы не обидеть Мамани. Её самолюбие моей доченьке дороже, чем больной желудок родной матери! Ну и последней каплей было, когда я вернулась из магазинов чуть живая, ног под собой не чуя, мне бы полежать отдохнуть, а эта Мамани, представляешь, настирала кучу белья и тащит мне - на, мол, гладь. А я как увидела в этой куче и её хламиду, меня чуть не вывернуло: я должна гладить её вонючие тряпки? Ну, уж нет, увольте. Развернулась и уехала в аэропорт за обратным билетом. И ноги моей там больше не будет... В этом году...
Леня занес вещи матери в квартиру:
- Мама, я тебе тут в холодильник кое-что загрузил. Отдохнешь, посмотри. На первое время хватит.
- А что, твоя жена обед не соизволила приготовить к моему приезду? Как подарки получать - она впереди. А как позаботиться о матери - нет её.
- Нет, все совсем не так. Просто у нас с сегодняшнего дня путевки в пансионат. Даша с Настей уже сидят на чемоданах. Мы по плану должны были выехать сегодня на рассвете.
- Опять я вам помешала? Я всем мешаю... - Валентина Ивановна как-то вдруг вся сдулась, сморщилась, поникла. На Лёню смотрела изрядно пожилая, несчастная, одинокая женщина. - Сыночек, можно я хотя бы подарки Насте покажу?
- Мамочка, если она сейчас начнет подарки разбирать, её за уши не оттянешь, и это затянется надолго. А потом мы уедем, и она о них тут же и забудет. Так что будет лучше, если ты придержишь их до нашего возвращения.
День уже клонился к вечеру. Машина проносилась мимо полей и виноградников, но моря все еще не было видно. Даша всматривалась в даль и раздувала в себе обиду на свекровь за бездарно потраченный день.
- И все-таки, она могла бы и на такси доехать. Ничего бы с ней не случилось...
Лёня тяжело вздохнул:
- Дашенька, представь себе, что ты уже старенькая, Настя вышла замуж. Ты звонишь ей и просишь встретить с самолета, а она отвечает, что у них с мужем есть дела и поважнее.
- А я и не буду её просить, у меня же есть ты.
- А я приезжаю с тобой, куда ж мы друг без друга, такой же старенький и с палочкой...
- И Настин муж отказывается нас встречать? Стареньких, с тяжеленными чемоданами, полными подарков? Не пущу её замуж за этого урода! - Даша вздохнула. - Лёнь, ну почему так: растишь-растишь ребенка, любишь больше жизни, лелеешь, всю душу в него вкладываешь. А потом приходит чужой дядя, и родное дитя бежит за ним, наплевав на родных родителей? Всё, дальше папа с мамой ни зачем не нужны. Ох, как же я уже сейчас ненавижу своего будущего зятя!
И будто споткнулась, осознав, что сейчас произнесла. Оно сложилось со сказанным раньше, пережитые обиды помножились на будущие, и в Дашином сознании отчетливо проявилась картинка, от которой ей захотелось разрыдаться:
- Лёнь, скажи, неужели и я к старости сделаюсь такой же?
- Какой? - не понял муж.
- Как она...
Лёня не смог ответить. Потому что в этот момент с заднего сидения раздался восторженный крик дочки: