Аннотация: Мой визит в Туркмению длился всего каких-то полтора месяца. Зато как он был богат на впечатления! К примеру, там мне довелось пережить самую жуткую жару в своей жизни и самую старшную жажду.
Вопрос, куда ехать на первую производственную практику решился очень просто:
- Что тут дальше всего от Москвы? Небит-Даг, Туркмения? Три места? Берем. Запишите.
Из деканата сразу к карте СССР: Каспийское море, пустыня Каракумы, хребет Большой Балхаш. Полный набор удовольствий. Нам подходит. Доберемся на место, начнем с хребта. Вот только на карте рядом с Небит-Дагом не нарисован был прогноз погоды на июль-август.
Место назначения встретило нас умопомрачительной жарой. Но это лишь ненадолго сбило боевой настрой. Пока шла акклиматизация, я потихоньку наводила справки.
Новые сослуживцы охотно делились своими знаниями о Большом Балхаше.
- Видишь вон те скалы? Это скалодром, на котором тренируются альпинисты местного альпклуба, - рассказывал оператор.
Водитель рассказывал о своем, о шоферском:
- В горах растет барбарис. Нет, ха-ха, это не конфеты-леденцы (Вроде бы я никогда не видела барбариса!), а кустарник такой с мелкими кислыми плодами. А плоды эти обладают замечательным свойством понижать кровяное давление. Все водители, для кого это проблемно, обязательно перед медосмотром принимают несколько ложек барбарисового варенья. И никакой доктор не придерется!
Воспоминания начальника носили грустную окраску:
- Меня однажды пригласили на охоту на дикобразов. Подстрелил я этого дикобраза, а когда стали его варить, оказалось, что у этого зверька лапка - ну точно, детская ладошка! Пальчики и ноготочки крошечные, розовенькие, такие нежные как у младенца. Больше я на охоту не ходок.
Моторист решил брать быка за рога:
- Поехали на шашлыки! Я знаю такие места! Там есть поляны с зеленой травой, родники с хрустальной водой, урюковые рощи...
Ага, райские кущи. Лихорадочный маслянистый блеск в глазах, повышенное слюноотделение и заметно трясущиеся руки не оставляли сомнений в том, что предполагается после шашлыков. Или вместо них. Спасибо, мы как-нибудь обойдемся без слюнявых.
Вооруженные знаниями, что в местных горах есть трава, вода, урюк, дикобразы, барбарис и альпинисты, мы едва дождались, когда у всех троих совпали выходные и отправились в тренировочно-рекогносцировочный поход на ближайшую к Небит-Дагу горушку.
Первым рухнул миф про альпинистов. Скалы, названные скалодромом, были безлюдны как просторы Вселенной. Зато вид с вершины потрясал своей первобытной грандиозностью: к горе прижался маленький зеленый оазис города, а дальше бесконечные песчаные барханы уходили за горизонт, опаленный раскаленным маревом. А с другой стороны, там еще интересней - там поднимался основной массив Большого Балхаша, предмет мечты и предстоящего восхождения.
Едва дождавшись следующего общего для всех троих выходного, мы запаслись водой в литровой фляге и с рассветом выдвинулись в поход. Довольно скоро стало ясно, что с погодой не задалось: с юго-востока подул афганец, раскаленный добела ветер пустыни Каракумы. Но мы же не привыкли отступать! С подветренной стороны выбрались на плато. Там стало ясно, что испарение воды организмом значительно превышает 1 литр на троих. С водой махнули, конечно. Но что уж, если вон она, вершина. Бегом туда и на спуск. А дома в холодильнике целый кувшин ледяной воды и бутылка лимонного сиропа.
Идти по плато было далеко не так приятно, как по крымским горам, где в шелковых травах протоптана мягонькая туристская тропинка, которая просто ласкает ноги. На Балхаше не просматривалось никаких тропинок. Трава... В общем, не трава это. Засушенные, наверное, в минувшую геологическую эпоху бурые колючки, сильно напоминающие недельную щетину запойного алкоголика, торчали из безжизненного щебня. И ни единого пятнышка, выбивающегося из желто-бурой цветовой гаммы нигде в поле видимости. И ни деревца, ни кустика.
В цветовой гармонии с флорой был и варан. Молодой, видимо. Непуганый. Не убегал, скорее, шел. Посмотрел на неведомых двуногих существ и дальше, своей дорогой.
На одном из пупырей посреди плато в скальном карнизе обозначился грот. С настоящей тенью! Идея укрыться там от немилосердного солнца и передохнуть придала сил карабкаться вверх. Но оказалось, что не мы первые такие умные. Когда счастье забиться в тень было уже так близко, так возможно, из гнезда, обустроенного в гроте из хвороста с белыми пятнами птичьего помета, тяжело взлетел орел. Огромные крылья подняли в воздух его обрюзгшее неопрятное тело с неряшливо торчащими в разные стороны перьями. Почему он сидел до последнего момента, глядя, как незваные гости вламываются в его дом? Может, он там линял? Ведь птицы, кажется, тоже линяют. Или после сытного обеда ему не хотелось лишний раз париться на солнце. В гнездо мы заглянули, оправившись после первого испуга, - птенцов там не было. Только значительно позже я поняла, как нам повезло, что их там не было. Если мамашка занята выращиванием потомства, она может сильно обидеться и на крупную дичь, посягнувшую на её ненаглядного птенчика. Силы и средства у неё есть в достаточном количестве. За сомнительное удовольствие узнать, что у местной орлицы есть орленок можно было бы поплатиться... нет, я лучше не буду додумывать эту мысль.
А дикобразов нам так и не встретились. Видимо, они жили на зеленых полянах, пили хрустальную воду и кушали урюк. Или же пали жертвами местных охотников.
Солнце уж шпарило со стороны запада, когда, взобравшись на очередную вершину, мы поняли, что она еще далеко не вершина. А вершина маячит где-то в раскаленной дали. И еще стало понятно, что на корабле бунт. Девушки вдруг уперлись в четыре ноги и заявили, что не сделают ни шагу вперед. Только в сторону, вот к тому сухому руслу, по которому, кажется, можно спуститься с плато. Переговоры привели к компромиссному варианту: минут сорок я могу гнаться за своей вершиной, а девушки это время будут отдыхать. А через час мы должны встретиться у русла, куда подойдем каждый своей дорогой. Вытряхнув из фляги последние капли и смочив ими опаленные губы, мы разделились. Надо ли говорить, что за 40 минут я даже не приблизилась к цели. Когда времени осталось только добежать до места встречи, пришлось распрощаться с мечтой.
Я очень удачно попала в сухое русло с его истока. Вдруг впереди обозначилось ярко-зеленое пятно. "Трава - вода" сам собой сложился в моей голове ассоциативный ряд. Со скоростью взбесившейся верблюдицы, которая, перейдя пустыню, увидела океан, я ломанула к источнику, перескакивая через валуны и поскальзываясь на гальке. Хорошо, что успела вовремя тормознуть. "Трава" оказалась самой верхушкой фигового дерева, которое росло из того места, куда падает вода с водопада, разумеется, когда она тут бывает. Высота дерева соответствовала высоте каскада - около десяти метров. Дерево было усыпано спелыми синими фигами. Хватило и наесться до отвала и набрать полную панамку - гостинчик для подружек. Но теперь актуальным стал вопрос: как добраться до места встречи? От него меня отделяло десять метров по вертикали и еще чуть-чуть по горизонтали или круг в обратном порядке через место расставания. Недолго думая, я самонадеянно решила спускаться по скале. Некоторый опыт у меня уже был: после альплагеря я чувствовала себя чуть ли не "тигрицей скал". Но я не учла трех деталей: во-первых, спускаться - это далеко не то же самое, что подниматься, во-вторых, спускаться без страховки - это вообще ни на что не похоже, и, в-третьих, эта дурацкая панамка с фигами. Я попыталась повесить её на шею вроде торбы у ишака - она полностью перекрыла мне обзор. Попробовала перекинуть её за спину - несколько плодов улетело в пропасть, а панамка скользнула через плечо и вновь оказалась у меня под носом. Чтобы продукт не пропал, пришлось сожрать все гостинчики - фиги шершавым комом застряли в горле. Как-то добралась до середины пути, и там стало ясно, что мне настал гаплык: никак не возможно было не только найти зацеп для ноги, но и так её вывернуть, чтобы хоть носочком дотронуться до скалы. Пребывая в горестных раздумьях, я вдруг услышала звук камнепада.
За камнями в поле зрения выехали мои дорогие подружки. Они уже даже не подгребали конечностями, просто катились по сыпухе, увлекаемые силой тяжести. Как же я была счастлива, когда они услышали сиплые вопли моего отчаяния! Оценили обстановку, подкорректировали снизу маршрут, увели в сторону от беды. Помогли как-то сползти на горизонтальную поверхность. Осмотрев первоначально намеченный маршрут, я осознала всю глубину своей глупости: Хергиани, конечно, если двигаться по-человечески, снизу-вверх, прошел бы такой маршрут без проблем - он отрицательные углы как семечки щелкал.
А инжира девушки нарвали для себя и так, снизу.
Потом нам пришлось преодолеть еще несколько скальных каскадов, но они были меньше, а нас было больше. Как ни странно, обошлось. Спустились все и целыми. Уже у подножия горы в каком-то каньоне мы нашли источник: это была маленькая ямка с невероятно мутной водой. Забавно, но это оказался единственный пункт программы, который совпал с предварительными рассказами. Вот только с хрустальность воды была сильно преувеличена. Даже в таком засушенном состоянии пить её стало страшно. Мы просто по очереди становились на колени и засовывали в ямку голову, чтобы хоть чуть остыть.
Самое сильное впечатление этого похода - жажда. Язык усох до состояния осеннего листочка, он только шуршал и не способен был сформировать членораздельный звук. Казалось, если вдруг сейчас поцарапаться, то не кровь потечет, а посыплется порошок. Ногами руководила одна мысль - вода, идти туда, где вода. Уже войдя в город, в Туркмен-Ауле мы увидели пацанят, которые баловались со струйкой воды, пробившейся из дырявого водовода. Стыдно, очень стыдно, но три взрослые тетки кышнули малышей, чтобы дорваться до этой жалкой струйки.
Потом не один чайник воды пришлось в себя влить, чтобы размочить ссохшиеся внутренности. И еще не один день прошел, прежде чем восстановился клеточный метаболизм.
Когда-то мы с друзьями, рассказывая друг-другу всякие байки, заговорили о жажде. Пришли к тому, что для каждого человека существует свой эталон, от которого в последствии отмеряется, что такое "пить хочется", а что может претендовать на высокое звание настоящей Жажды. Вот для меня именно это был он. ЭТАЛОН, от которого идет отсчет на всю оставшуюся жизнь.
В походе часто случается делать глупости. Чем больше глупостей, тем лучше запоминается поход. Этот поход я помню до каждого шага, не смотря на то, что прошло уже... нет, я не буду говорить, сколько лет.