Аннотация: Владимир Михальчук и Александр Тестов Рабочее название Реаниматор времен (истории) Смотреть так же тут - http://zhurnal.lib.ru/m/mihalxchuk_w/reanimator.shtml
Начало тут - http://zhurnal.lib.ru/m/mihalxchuk_w/reanimator.shtml
Глава Третья
Приехали
Тошнотворный комок давил горла, голова кружилась... в общем жить не хотелось. До чего противное состояние. Ничего не соображаю. Кто я? Где я? что-то с силой толкнуло в спину и я перелетев через голову, всем телом ощутил встречу с землей. Тяжеленный рюкзак съехал на шею и от души приложил меня мордой в траву - здрасьте! Нет, сознание я не потерял, но было полное чувство нереальности. В голове забавно пели маленькие порхатые ангелочки. И тишина! Боже, до чего же хорошо. Как-то само собой пропал кисловатый привкус во рту. С трудом переворачиваясь на бок и пытаюсь скинуть рюкзак. Эта борьба, кажется, продолжается целую вечность. Притороченный к рюкзаку большой скандинавский щит, упирается, не желая отвязываться.
Освободившись от ноши с превеликим удовольствием переворачиваюсь на спину - кайф. Дышу полной грудью, пропитываясь ароматами леса. Боже! Лес! И птички поют - весело и задорно. Будем жить! Секунды текли и складывались в минуты, а я все лежал, наслаждаясь летним лесом. То, что на дворе лето я уже успел разглядеть. Мягкая трава, зеленые листочки на березах, и галдящие птахи...
Устал. Подниматься категорические не хотелось. Такое чувство, что я пробежал марафонскую дистанцию, при чем пришел к финишной ленте первым.
К действиям меня неожиданно побудил запах собственного тела. Вернее того, что налипло на одежду. Черт! Мозг получил пендаль и подорвал тело. Быстро поднимаюсь, скидываю испачканную одежду. Жилет и рубаха, охо-хо... Ножом срезаю дерн и прячу изгаженную одежду, словно диверсант на вражеской территории. Надо же, даже голову поднял и глянул на березки - парашюта не было.
- Совсем спятил... - бурчу себе под нос и с удовлетворением замечаю, что порты удалось уберечь... почти.
Достаю нож и начинаю скоблить подсохшую грязь со штанов. Солнце собралось повыше и теперь припекало макушку, пробивая зеленую преграду листьев.
С трудом развязываю перекрученные лямки рюкзака, извлекаю чистую одежду. Вот теперь я готов к подвигам. Почти готов, ибо только желудок против приключений. Руки сами тянуться к галетам и к бутылке с водой.
- Тьфу... гадость, - едва разжевав галету с привкусом сои, выплевываю под ноги.
Нарыл в рюкзаке высокую жестяную банку. Нож отточенным движением вскрывает крышки и по округе разноситься пряный аромат говяжьей тушенки. Нож великолепно подходит вместо вилки. Цепляю куски мыса и наслаждаюсь. Хреново без хлеба, и мой взгляд вновь падает на галеты.
- Эх, ладно, - делаю вторую попытку, которая проходит намного лучше предыдущей.
Соевые галеты с тушенкой пережевываю со скоростью мясорубки. Полулитровую бутыль с минералкой приговорил следом и блаженно потянулся. Все, я готов. Остатки трапезы и все прочие следы тщательно маскирую. Нет и что это на меня нашло. Кому я тут нужен, в лесу? Кто меня будет искать? Чувство тревоги, однако не покидает, и даже наоборот нарастает. Резко крутанулся на пятках, стрельнув глазами по округе. Береза, кусты, береза, ольха... стоп! Ветки дальнего кустарника чуть заметно дрогнули и я напрягся. Согнулся. Рука потянулась к ножнам. Тут же вспоминаю, что в рюкзаке есть складной лук, но собрать его не успею. Движение в кустах повторились, левая рука машинально нащупал щит. Мало ли чего... а вдруг медведь. Этого еще не хватало.
- Елико сякий?!* (*Кто такой?)
- Бля... - аж подпрыгиваю от неожиданности. Вопрос, прозвучавший из-за спины, застал меня врасплох. Подкрались аккуратно, грамотно.
Медленно, чтоб не спугнуть, оборачиваюсь. Передо мной мужик, как положено борода, усы. Темная рубаха, поверх кожаная накидка, в руках две сулицы*, а за спиной полный стрел тул**, там же торчит лук. (*Сулица - короткое метательное копье. **Тул - колчан для хранения стрел и лука)
- Елико сякий?* - повторяет мужик и вижу, как его взгляд быстро оценивает мое одеяние и вооружение. Глаз у охотника наметан, это сразу видно. Как только его взгляд нащупал на поем поясе меч, а чуть в стороне скандинавский щит, сулица тут же была переведена в боевое положения для броска. (*Кто такой?)
Так, мужик спрашивает на древнерусском и сие означает, что мое десантирование в прошлое прошло успешно. Мда...
- Ярослав, - отвечаю, гордо расправив плечи.
- Рус?
Мозг не успевает обдумать ответ и язык мой бежит впереди меня.
- Рус, - киваю.
- Кметь?* (*Воин?)
- Кметь, - а сам думаю, ну чем я не воин. Прям вылитый. И еще пуче прежнего выпячиваю грудь. Парень я не мелкий, должен мой маневр на него подействовать. Да и еще руки я так неспеша на ремень положил.
За спиной шорох. Эх, хочется глянуть, кто там еще, но и мужика с сулицей опускать из виду опасно. Вон как у него наконечник прицел взял.
- Тако рус, баешь?* - это второй голос, как раз из-за спины. (Значит рус, говоришь?)
- Рус. А аже не так?* (Рус. А что не так?)
Поворачиваюсь в пол-оборота, чтобы держать в поле зрения обоих охотников. Второй появился с наложенной стрелой на тетиву. Ситуация мне не нравиться, больно мужики напряглись. Инстинктивно начиная прорабатывать возможный вариант атаки.
- Откель грядеши? - вопрошает мужик с сулицей.
И я задумался. А действительно, откуда я иду и куда? Что им ответить, коли привязки на местности у меня нет.
- Ну? Речи борзо! - охотник с луком какой-то нервный.
- Из Кыюва, - нагло вру им в лицо.
- Камо? (*Куда?)
Вот прицепились. И действительно, куда я могу идти.
- В Гнездово, - отвечаю первое, что пришло в голову.
Вижу, как мужики переглянулись.
- Блядишь кметь!* - мужик с сулицей перевел вес на левою ногу. Так и до броска дело дойдет. (*Врешь воин!)
- Эй! Эй... - вскидываю ладонь вперед. - Вы аже - тати, бо шиши?* (Вы что - разбойники, или воры?)
- Ах ты сволота! - вскипел мужик с луком. - А ну скидай опояс борзо!* (*А ну снимай пояс быстро!)
- Вскую?* - делаю вид, что не понимаю к чему это они. (* Зачем?)
- Скидай! - охотник с сулицей дернул оружием.
- А еже ни?* (*А если нет)
Я спросил просто так... ну не просто так, а ради вот этой секунды. Они видели, что я расстегиваю пряжку ремня... Правой рукой я ухватил за рукоять скрамосакса а пояс швырнул в лицо лучника. Швырнул удачно. Нож у меня в руках, а пояс обвил лук, хотя этот ушлый мужик все же пустил стрелу. Падаю, как подкошенный. Стрела пошла выше, а вот сулица точно впилась в землю в том месте, где я только что стоял. Лучник мне сейчас по барабану. Вскакиваю и в два прыжка достигаю метателя сулиц. Охотник схватил короткое копье двумя руками и, делая широкий замах, пытается пропороть мне брюхо. Ха! Ухожу в сторону и бью по рукам. Сулица падает, а я хватаю мужика за горло и разворачиваю. Раненный стонет, его левая кисть, почти перерубленная моей злостью, повисает на жилах. Прикрываюсь им словно щитом и вовремя. Лучник готов выстрелить, но вдруг округляет глаза, видя такой поворот ситуации.
- Ну, ажно зеньки вынзе? Метай!* (*Ну, что глаза выпятил? Стреляй!)
Я и не собирался испытывать судьбу. Просовываю правую руку со скрамосаксом между ног охотнику, левой крепко сжимаю горло и поднимаю низкорослого мужика. И откуда у меня силушка взялась. Не иду, а прям бегу навстречу лучнику. Вижу, как дрожат его руки, но он все же решается на выстрел. Стрела кусает мой живой щит в плечо. Вот сука еще бы чуть-чуть и мне бы в башку прилетело. Еще шаг... Надоело! Швыряю живой щит вперед и тут же бросок в сторону. Тело грохает под ноги лучнику, а уже тут как тут. Нет, не было у меня ни сомнений ни жалости. Какое-то подлое желание - убить. Особенно если от этого зависит моя драгоценная жизнь. Кха! Рублю наотмашь, по косой в грудь. Неловко вышло, не рассчитал. Лезвие вспарывает кожаную рубаху лучника, но вижу, что телу досталось не значительно. Ногой бью под колено, охотник подгибается, пытаясь прикрыться луком. Сие глупо. Второй удар точно в горло. Аут!
***
Напился сам и напоил раненного. Кисть пришлось отрезать - такое не запломбируешь. Пришлось разорвать резервную рубаху и наложить мужику повязку, крепко перетянув руку. Охотники стонет сдержанно - терпит. А вот я бы стерпел. Брр... даже представить страшно. Под задницу ему подложил рюкзак, прислонил спиной к березке. Охотник еще раз испил из моей кожаной фляги (хорошо хоть мои отправители озаботились аутентом, а то объясняй тут ему про бутыль пластиковую). Как только он немного оклимался, я приступил к допросу. А как иначе? Надо же привязать к местности. А то типа - ау! Где я?
- Как звать? - бегло перехожу на древнерусский. Уже почти освоился с языком, думая дальше будет еще легче. Практика, однако.
Охотник тяжело сглатывает. Вот ведь ненасытный. Еще раз сую ему флягу
- Имя-то есть или порекло* какое? - повторяю вопрос. Прежде всего хочу наладить контакт. Мое-то имя он знает. (*Порекло - прозвище)
- Медун, - отвечает он, глядя мне прямо в глаза.
- Добро, - киваю в ответ, но уточнять не стал, что сие имя и прозвище. Сейчас это не так важно.
- Я тебе не соврал, - продолжаю, - Ярославом меня кличут... Заплутал ямалость. Не скажешь в какие края меня занесло.
Мужик молчит.
- Я не тать и не шиш, клянусь Богом, - достаю крестик, сжимаю в руках. Эх, поторопился.
Медун дернул головой и уставился на меня не понимающим взглядом.
- Ладно, - делаю примирительный жест, - Клянусь мечом и Перуном. - демонстративно кладу на колени ножны и хватаюсь за рукоять.
Так уже хорошо. Взгляд охотника немного оттаял.
- Как второго-то звали? - кивая на труп лучника.
- Ропша.
- Сродственник?
- Сосед...
- Ага... ты уж не серчай. Вы первые меня в оборот взяли.
Охотник опустил голову. На его щеках заиграли желваки. Чем помощь больше не знаю, терпеливо жду.
- Тут за лесом... - переждав приступ боли начал Медун, - у реки весь* наша... Щедрец обзывается... (*весь - небольшое поселение)
- А град есть ли? Какой град поблизости?
- Чернигов.
- Ого! - я аж присвистнул, вспоминая карту Руси. - Это же почитай верст двести топать. Мда... однако, конягу надо раздобыть.
Пока я разглагольствовал сам с собой, охотник пялился на меня и недоумевал. Ну еще бы. В азарте я перешел на русский, а ему и чудно.
- Ладно, - я махнул рукой и встал. - Попробую тебя до твоей веси доставить, а там уже решу как быть...
И тут же окаянная мысль уколола мозг - а что если его соседи узнаю причину столкновения, да и накинуться на меня с вилами. А с другой сторону, не кидать же мужика в лесу на съедение диким волкам. Как ни крути, а надо топать.
***
Закинул я рюкзачок за спину, туда же щит пристроил. Блин, вот он не ловкий. В диаметре восемьдесят сантиметров. У нас на турниры больше семидесяти не пропускали. Ну не выбирать...
Медуна поднял, приобнял и пошагали мы в указанном им направлении. Правда, не долго. Взбледнул мой раненный и стал оседать.
- Эх, держись охотник, - пытаюсь его приободрить, а сам думаю - хреново дело.
Пришлось тормознуться и присесть. Отдышались и в путь...
Ползли мы по лесу до самого заката. Как две раненные черепахи.
- Далеко еще до Шедреца-то?
Мужик вяло покрутил головой, озирая знакомые деревца.
- Тута... не далече...
Побрели стало быть. Лес неожиданно кончился и я получил в глаз заряд ярко-красного заката. На поле колосилась низкорослая... да черт ее знает, что там колосилось. Двинули. Вижу избенки впереди, слышу собаки забрехали.
- Крайняя... - выдавил Медун.
Догадываюсь, что он о своем жилище. Представляю, вот сейчас дойдем, а там бабы, детки. Вой поднимут, упаси Боже.
Ковыляем дальше. У самого края поля, пошел невысокий забор, а за ним изба бревенчатая шесть на шесть, под дерновой крышей. Вижу калитку - рулю туда. Псина во дворе учуяла видать хозяина зашлась веселым лаем. Только отворяю калитку, скрипнула дверь избы. На пороге появилась дородная дама в не крашенной рубахе и заляпанном переднике. Или это понёва?
На мое удивление жена охотника молча всплеснула руками и поспешила к нам. Ору и причитаний не последовало. Пока...
- Как же тебя угораздило? - деловито осведомляется она и смотрит на меня. - Благодарствую мил-человек. Давайте в дом.
Тут же выбегает от дальнего сарая парнишка лет двенадцати.
- Тятька! - и кидается к нам на пособу.
Мы уложили Медуна на широкую лавку, а женщина стала шустро колдовать подле печки. Загромыхали горшки, ложки, плошки. Тут же освобождаюсь от заплечной ноши. Рюкзак падет на пол, я отодвигаю его к стене и блаженно расправляю плечи.
- Хозяйка водицы бы...
- Прокша, - зовет мать сына, - быстро за водой.
Парень подрывается, хватает два деревянных ведра и исчезает за дверью.
- Так же тебя Медуша? - жена склоняется над мужем и начинает осторожно снимать мои импровизированные бинты.
Охотник что-то бурчит не очень внятное, мол отстань баба. Чувствую, что вот сейчас начнется. По мере того, как кровавая ткань спадает с культи, глаза женщины округляются все больше. Догадалась.
- Пресветлая Макошь, - все, увидела.
Она бухается на колени и прижимает к груди руки вместе с кровавыми тряпицами.
- Да как же так-то милый мой...
Черт, мне не по себе. Запоздалый гвоздь совестливости вбивается в сердце. Оставил мужика без руки. Ладно хоть только одну отсек...
- Шуйцу* не уберег... - причитает баба. (*Шуйца - левая рука)
Она бережно берет культу в руки и прижимает к своей щеке. Ё! Вашу балалайку! Сейчас сам зареву! И что за синтементальность вдруг накатила. Стоять! Держаться! Ты мужик, а не...
- Уймись баба... - шепчет Медун через силу, - воды дай.
Вода поспела вместе с Прокшей. Парень внес ведра и водрузил на короткую скамью подле круглой печке. Жена зачерпнула ковш, принялась поить мужа. Я встал и сам напился из второго ковша. Вернулся на скамью. Сижу в сторонке, оглядываю избу. Тут, где мы положили раненого на широкую скамью, вероятно, спали дети. Вот на полу деревянные вырезки и чурбачки.
- Прокша, - окликает мать, - пойди на двор, глянь Будилу.
Ну, вот, что я говорил - Будила, стало быть, меньшой у них. А хозяйка тем временем принялась обрабатывать мужнину язву*. (*Язва - рана)
Стол почти посередине избы, в углу напротив ложе, примитивное из досок, вместо ножек чурбачки. Замечаю так же, какое-то подобие матраца набитого соломой.
- Ох, горе ты мое... - в полголоса причитает жена.
Она заботливо промыла культу и хотела, было намазать обрубок серой мазью. Я остановил.
- Надо бы прижечь.
По ее глазам вижу, что не поняла. Не в домек ей такое лечение. Стоп! Вот балбес - это я сам себя ругаю. У меня в рюкзаке аптечка есть - надо срочно глянуть.
- Обожди э... м...
- Оляна, - подсказывает она и чуть заметно склоняет голову.
- Обожди Оляна, я сейчас, - и тут же начинаю копошиться в рюкзаке. Вспоминаю, что надо бы самому представиться хозяйке, а то не гоже получается.
- Меня батька Ярославом назвал, - говорю ей через плечо.
Есть, нашел. Пластиковую коробку заслоняю всем телом, нечего народ смущать диковинами. Начинаю рыться в аптечке. Перекись водорода - подойдет для начала. Йод, тоже хорошо. А вот и оно самое - мазь Ибрагимова. Вонючая коричневая слизь творит просто чудеса.
- Давай-ка я сам, хозяйка, - отстраняю Оляну в сторону и принимаюсь врачевать дело рук своих.
Женщина не протестует, молча отстраняясь чуть в сторону. Она нежно берет голову мужа в свои руки. Гладит его русые волосы и что-то шепчет на ухо. Я не слушаю. Я занят.
Медун провалившись в космос перестал дергать культей и затих. Сначала щедро полил обрубок перекисью. Зашипело и вспенилось так, что Оляна дрогнула всем телом. Дал перекиси время на полное проникновение. Затем достал из рюкзака маленький нож и обильно его ополоснул перекисью. Надо устранить неровности. Все же кисть я срубил ему не аккуратненько.
- Отвернись, - твердо заявляю я, и дождавшись, когда Оляна выполнить просьбу, принимаюсь срезать лишнее.
Тошновато с непривычку. Терплю и режу. С этим закончил быстро и вновь перекись, уже второй бутылек. Теперь накладываю мазь Ибрагимова. Кладу жирно, не жалеюче. Края культи прошелся йодом. Все. Бинтуем. Опа, а не чем.
- Оляна тряпки чистые давай.
Хозяйка мигом оторвалась от мужниных волос и метнулась к дальнему углу. Через секунду у меня в руках была чистая рубаха из некрашеного льна. Безжалостно рву ее на бинты. В это время Медун приходить в себя.
- Скажи ей, - он смотрит на меня умоляюще, - про соседа...
- Скажи. А ты давай-ка потише.
- Тише милый, тише, - жена подключилась, - полежать тебе надобно, поспать.
- Слушай жену, Медун, - поддерживаю я, и начинаю бинтовать поврежденную руку охотника, - много крови ты потерял.
- Про Ропшу скажи...
Вот ведь неугомонный. Хозяйка зыркнула на меня. Ой, чует бабье сердце не ладное. Оперативненько заканчиваю перевязку. Вдвоем с Оляной устраиваем раненного поудобнее на скамье. Она принесла тулуп под него. Под голову сунула подушку. А как она пахла! Дурман-травой они ее набивают что ли? Сверху прикрыли Медуна стареньким шерстяным плащом.
Я убрал в рюкзак аптечку и устало плюхнулся за стол.
- Фу... - приморился, - нет ли чего перекусить хозяйка?
Она испуганным взглядом окидывает печку и начинает соображать на стол. В глиняном горшке на самом дне было немного овсяной каши - уплел не задумываясь. И даже без хлеба. Крынка простокваши тоже прижилась сразу, вкупе с небольшим куском капустного пирога. Пирог хоть и вкусен был, но не привычен на вкус. Мука что ли... ну да, мука. Серая и крупного помола - непривычно одним словом.
- А что с Ропшей? - спросил жена охотника.
Ишь ты какая? Дождалась пока поем.
- А ничего особого, - я отставил пустую крынку, секунду соображая, как ей сказать. Сразу в лоб огорошить, или какие слова подобрать.
- Убит Ропша, - вот ведь, язык враг мой.
Баба всплеснула руками и тяжело опустилась на скамью. Глаза увлажнились. Вот женское племя, по мужу родному не ревела, а по соседу слезу сразу выдавила.
- Как? Кем убит?
Ну тут пан или пропал. Честное слово не знаю, что ей ответить. Скажу правду - все деревней наваляться, поколотят. А с другой стороны я ведь защищался. А с третьей стороны я на чужой земле. Может лес тот общинный, и они имели право меня досмотреть. Таможня, едрить колотить. Я как-то сразу об этом не подумал.
- В лесу, - отвечаю, - на охоте...
- Ой, - все, поли слезы ручьем, - горе-то какое...
- Пора мне, хозяйка, - надо валить это однозначно, - благодарствую за хлеб, за соль. За мужем приглядывай, я тебе мази целебной оставлю. Заживет быстро. Нет-нет не провожай. Пора мне. В Чернигов иду. Куда? Ага на заход идти. Ну, понятно. А то заплутал в лесу... ага... Место где Ропша? Нет, не знаю. Я же не местный... Вон Медун проснется - укажет. Ну бывай, хозяйка.
Хватаю рюкзак и айда. Вышел со двора, а она следом. Дабы не искушать судьбу беру резко в сторону, не по улице же идти. И краем поля к тому леску, откуда я раненного приволок. Зашел в лес и круто повернул на юго-восток. Ну, так примерно, на глазок. Чернигов стало быть впереди. Хорошо. Поглядим-посмотрим.