Столица Империи - сияющие золотыми стеклами небоскребы и строгие дворцы исторического центра, зелень бульваров, соседствующая с роскошью витрин, пробки на дорогах и тишина пешеходных улиц, веселый гомон многочисленных туристов и прохладны, снобизм граждан Империи. Фредерикберг - выставка контрастов, главный город Империи.
Черная высотка на бульваре Трав. Строгий мрамор парадной лестницы, темное зеркало бронестекол - прямоугольная башня уходящяя в небо, а если верить слухам, то и глубоко под землю.
Над входом хищно парит каменный орел. И четыре буквы, высеченные в граните прямо под птицей - УЛАН. Управление Лояльности, Антитеррора и Наркоконтроля. Многое говорят о людях, работающих в этом здании, главном из множества подобных, рассыпанных по всей территории Империи. "Стражи Империи", как их называли одни. "Душители свободы" - шипели на кухнях другие. "Оккупанты" - визжали на митингах третьи. "Ментухаи левые" - скрипели зубами четвертые. И у всех была своя истина, своя правда, свой резон.
УЛАН - тайная полиция Империи, ее гвардия и кузница кадров для правительства. О чем еще говорить, если сам Канцлер частенько позировал в черном мундире улана для парадных портретов? Именно на такой портрет глядел сейчас в одном из многочленных кабинетов Управления высокий человек в черном мундире. Точно так же сияли серебром орлы на петлицах, да и внешне сходство с Канцлером было заметно, разве что огромный нос, да очки в золотой оправе делали сходство не безупречным. Второй офицер из присутствовавших был полной противоположностью хозяину кабинета - невысокий, толстенький, с седыми тонкими волосами, обрамляющими блестящую в падающем из окна свете плешь.
- ...считаю целесообразным помочь организовать побег, считаю это условие необходимым для дальнейшего сближения с объектом...
Звонкий мальчишеский голос казался чужеродным среди строгой обстановки рабочего кабинета.
- ...прошу разрешение на введение в действие плана "добрые люди", юниор-лейтенант Вольский! - закончил мальчишеский голос, и в кабинете наступила вязкая тишина, нарушаемая лишь сухим стуком часов да едва заметным поскрипыванием стула, на котором покачивался толстяк.
Высокий снял очки и помассировал переносицу.
- Мальчишка, - коротко бросил он в тишину.
Толстяк закивал согласно головой и стал похож на странного Будду в черном мундире.
- Побег ему, понимаешь, - высокий раздраженно кинул очки на стол, поверх каких-то бумаг, рядом с коробочкой диктофона.
- Добрые люди, - неожиданно тонко для столь весомого тела хихикнул второй, заулыбался как довольный кот, только что сожравший хозяйскую сметану.
Высокий тоже заулыбался и повторил очередной раз:
- Мальчишка!
- Конечно, мальчишка, Коль, - толстяк взял со стола диктофон и начал выстукивать ногтем по коробочке какой-то воинственный марш.
- Добрые люди, - будто смакуя, повторил он, - однако!
- Ага, смешно, - хмыкнул высокий, - я уже передал запрет юному гению и думаю, не прекратить ли нам это дело, вообще? Что скажешь, Вить?
Толстяк продолжил качаться на стуле.
- Понимаешь, Коль, ты знаешь, я был против того, чтобы посылать туда Юрку, но ты с Аленой настоял. Мне казалось нереальным, что Юрка среди местных оглоедов хотя бы неделю протянет. И теперь моя очередь говорить - Юрка должен остаться!
Толстяк перестал улыбаться, и лицо разительно изменилось - льдом сверкнули глаза, тонкие губы сложились в линию, лицо заострилось - точь-в-точь акула.
- Вить, не вижу смысла, - высокий снова водрузил на нос очки и зашелестел бумагами, - Юра там уже второй месяц, а улова всего - разговоры Фомичева о побегах да прочая детская ерунда... Не вижу смысла продолжать.
- Зато этот смысл вижу я, - коротко отрезал Витя-акула. - Юрке удалось то, чего не смогли и не смогут сделать все психологи Управления. Они подружились, Фомичев ему доверяет. У него появился кто-то, с кем хочется говорить...
- Да что может знать этот мальчишка? - устало вопросил высокий.
- Коль, мне твои слова повторить, когда вы меня с Саблиной убеждали меня, что операция "друг" имеет смысл уже потому, что может дать какую-то новую зацепку? А теперь, когда Юрка справился, ты хочешь дать задний ход?
Толстяк поднял ладонь, останавливая высокого, который хотел вставить что-то и закончил:
- Коль, я понимаю, тебе страшно за сына, браслет у него сработал, потом эта шифровка вчерашняя, но сам знаешь, все под контролем, все проверено. Сам парень понимает важность дела, вон отличную операцию продумал, просто не знает подробностей...
- Зато их знаем мы! - вмешался высокий.
- Не психуй, Коль! "Лужайки" надежно прикрыты...
- Кем?! Два сотрудника на две сотни... - взорвался высокий.
- Два сотрудника внутри, охрана, полевая группа, - да там мышь не проскочит, сам знаешь, даже не будь там Юрки...
- Но Юрка там есть! - стукнул ладонью по столу высокий.
Толстяк поднялся со стула стремительно обошел массивный стол, стукнул по невзрачной панели пальцем. Тихий звон, похожий на песню ветряных курантов и скрытый бар был открыт.
- Бренди, водки? - спросил толстяк.
- Я не хочу пить, - мрачно откликнулся высокий.
- Значит ром, - сделал парадоксальный вывод толстяк и извлек из бара две бутылочки - пузатую с ромом и длинную с экстрактом колы, два объемистых бокала...
- Это бокалы для вина, - буркнул высокий, вызвав усмешку у толстяка.
- Коля, давно мы аристократами стали? - хихикнул тот, щедро наливая в бокалы ром и добавляя совсем немного колы, - Бокалы не те, ром только с островов... Ха, будто забыл, как из луж пили и не жаловались?
Толстяк подвинул бокал и произнес тост:
- За тех, кто в патруле!
Офицеры выпили не чокаясь. Молчание вновь повисло в комнате. Отсчитывали секунды часы, тихонько шипела кола в раскрытой бутылке. Первым прервал молчание высокий.
- Вить, я просто боюсь, - коротко сказал он.
- Знаю, - Витя плеснул в бокалы еще чуть рома и успокаивающе заговорил:
- Не факт, что наш агент получил достоверную информацию, но... - толстяк поднял похожий на сардельку палец, - Но если информация верна, то тем более нам важно, чтобы Юрка был ближе к Фомичеву.
- Витя, это мой единственный сын, - коротко сказал Николай и выпил залпом.
Толстяк мрачно посмотрел на друга.
- Коля, не истери. Все будет хорошо, твой парень пошел в тебя: Фомичева за месяц приручил, да еще чемпионат там какой-то выиграл, авторитет заработал, - он снова заулыбался, - еще и сбежать хочет.
- Что ржешь? - Вольский тоже улыбнулся, и его лицо стало почти добродушным.
- Коль, заметь, Юрик не просит побег организовать, он "добрых людей" запросил, а сбежать он, похоже, сам собирается. Из интерната, где никогда не было побегов. И знаешь что? - толстяк подмигнул глумливо.
- Что? - спросил Вольский.
- Я верю, что если ему будет надо - он сбежит! В тебя парень пошел, потомственный улан.
- Я ему сбегу, - тоже хохотнул высокий.
- Попроси Юрку аккуратно форсировать беседы о прошлом! - попросил Витя-акула, - Вдруг фомичевский папаша хоть что-то ляпнул...
- Скажи спасибо, что он в тот раз ляпнул, чтобы у него цветы забрали, уезжает мол, - холодно сказал Вольский.
- Веришь, до сих пор говорю, - в тон ему ответил Толстяк, - если бы не эта глупость, упустили бы их нафиг!
- Мы и так упустили, Фомичев разбился, Янус проглотил яд...
И они снова замолчали.
- Давай третий, - мрачно предложил Вольский.
Мужчины встали и выпили молча.
Разговор возобновился лишь спустя пару минут.
- Знать бы, что именно вывез чертов Фомичев! - раздраженно сказал Вольский.
- Знать бы, почему Янус до последнего тащил мальчишку через границу, ведь знал уже, что Фомичевы погибли, но тащил! - толстяк взъерошил седые волосы.
- Вить, а может, он просто слово держал? - предположил Вольский.
- Какое слово? - толстяк поднял седые брови, - Издеваешься? Стал бы Янус держать обещание, данное кролику... Да он присягу нарушил, Родину продал, а тут...
- У гнид бывают странные бзики, - развел руками Вольский.
- У кротов, пятнадцать лет работающих внутри Оперативного Совета, бзиков не бывает, - отрезал Витя, сейчас он опять был похож на акулу, старую и злую акулу, уставшего, но все еще смертельно опасного хищника, - Коль, Алешка Фомичев ключ! Нюхом чую. Потому и добро дал на авантюру с Юркой, потому и сейчас говорю - нужно продолжать!
- Ключ к чему этот мальчишка? - раздраженно спросил Вольский, - Группа Фомичева, продолжает проект, утечки за границу нет, иначе бы мы уже знали.
- Коль, не надо, тебе так же тошно как мне, - толстяк подошел к окну и с высоты пятнадцатого этажа смотрел на город, - мы оба не успокоимся, пока не узнаем, что вывез Фомичев на свою последнюю конференцию и зачем он так рвался в Белогорию.
Вольский тоже подошел к окну. Над столицей полыхал красный закат, небоскребы окраин грызли острыми клыками антенн багряное небо. Внизу суетились тысячи людей - жили, радовались, влюблялись, не зная и не думая о том, насколько хрупок мир, в котором они живут. Мир, где случайное изобретение какого-нибудь умника могло взорвать минимум экономику Империи, а максимум разнести к чертям весь мир.
- Я пойду, Коль, - толстяк похлопал по плечу товарища, - передай Юрке привет от дяди Вити.
Вольский ничего не ответил. Так и стоял молча, ожидая, когда за другом захлопнется дверь. Почему-то сейчас ему вспоминалась история о легендарном командующем десанта. Во время первого в истории десантирования боевой машины с экипажем внутри, на которое он дал разрешение, среди членов экипажа бронехода был его сын. Все прошло успешно, вот только легенда гласит, что в тот день командующий взял с собой пистолет... С одним патроном.
Офицер у окна тяжело вздохнул и дернул за шнур - с едва различимым шорохом скользнули тяжелые гардины, отрезая кабинет от мира снаружи. Зажглись лампы под потолком, разгоняя сумрак. Наступал вечер.
Вольский молча сидел за столом. Наверное, сейчас его мог бы понять только тот командующий, если бы был жив. Интересно жил ли в нем такой же холодный страх, что поселился в сердце офицера в ту минуту, как на стол легла эта вот бумага. Она все еще лежала на холодном стекле столешницы, половина стандартного листа... Шифрограмма, стандартное: "Строго, секретно" и две коротких строчки: "Циклоп-Центру. По полученным непроверенным данным будет проведена операция по теме "Майский жук"". И все. Коротко и непонятно для тех, кто не знает псевдоним Фомичева-старшего там, за границей Империи. "Майский жук" - в честь дурацкого насекомого, с которого все началось. Майский жук, который не может летать согласно всем законам физики и аэродинамики, но летает почему-то. И именно эта способность натолкнула Фомичева на идею... Идею способную дать людям практически дармовую энергию и тем самым взорвать весь существующий миропорядок. Оружие страшнее любых ракет или армий.
Вольский выдвинул средний ящик стола, этот ящик он выдвигал редко, только в моменты глухой тоски или страха. Ящик был пуст, только на самом дне лежала серебряная рамка с фотографией. Молодая женщина на коленях у нее совсем маленький мальчишка в матроске, а за спиной высокий офицер в черном мундире - глупая стилизация под старинное фото. Все, что осталось от жизни, которая сейчас казалась сном.
Тускло сверкали орлы на петлицах Вольского, парил гранитный орел над входом Управления, даже в лицах замерших у парадной лестницы гвардейцев ощущалось что-то хищное, орлиное. А на столицу черным орлом падала ночь - холодная и безжалостная.