Слизняк и впрямь был большой: шестипалубный, классических обводов. Прогулочная галерея изгибалась вокруг силовой хорды, которая в пути пронзает парсек за парсеком.
Остальные полиблизнецы, вторя брату, оживленно залопотали и разлетелись во все стороны оранжевыми шестилучевыми снежинками. Одинаковые мордахи за метаглассом шлемов расплылись в одинаково довольных улыбках.
Гаврик пожал плечами. Улитка и улитка. Ну, большая, да. Подумаешь! Эка невидаль...
Малышата рассудили иначе: пульсанули заплечниками и закружились вокруг чудовищной туши спиралью живых огоньков.
Папамама одобрительно заухал. Клубки его щупалец стремительно раскрутились. Присоски подтянули со-родителя к бурдюку пассажирской гондолы, и он принялся собирать расшалившихся отпрысков.
Галактический диск восходил над северным полушарием газового гиганта, приютившего на орбите пассажирский терминал. Многокилометровые иглы круизных лайнеров выцеливали носами искры далеких звезд.
- Чем прыгуны-то плохи? - спросил Гаврик, не сводя с кораблей тоскливого взгляда.
- Путешествие должно быть путешествием, - просвистела ма. - Нуль-прыжок - это не путешествие.
- Не понимаю я всего этого увлечения ретро, - проворчал Гаврик.
Мамапапа скосила на него левую пару глаз и иронично заломила сразу три брови: кто бы говорил?
Глаза у ма были красивые, ресницы в инее застывавшего дыхания. Гаврик точно знал, в кого пошел глазами. От па ему досталась сила рук и ног. Каждый родитель старался подарить ребенку лучшие свои черты, но решать, каким, в конце концов, быть, тот должен был сам.
Пора, энергично просигналил тем временем мапамапа всей дюжиной хваталок. Алые росчерки хемофор слились в причудливую многолепестковую фигуру. Мимо длинно скользнул памапама, меж плавниками которого подпрыгивал от нетерпения второй близнецовый мультивыводок - сплошные вибриссы, банты и косички.
Ма обняла Гаврика членистыми руками и ногами, рассмеялась и повлекла за собой. Неуклюже трепыхаясь всем своим старомодным - голова, две руки, две ноги - не слишком-то и удобным человеческим телом, чувствуя любовь семьи и окончательно укрепившееся желание что-то в себе наконец изменить, Гаврик летел следом.
В носу отчего-то щипало. Гаврик шмыгал, часто моргал и все выглядывал среди моря звезд золотую искорку Солнца, до которой оставались долгие месяцы пути.