Тихоновский Илья Сергеевич. "Фатальный Завтрак" (2003)

Тихоновский Илья Сергеевич : другие произведения.

"Фатальный Завтрак" (2003)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Оставить комментарий © Copyright Тихоновский Илья Сергеевич Размещен: 18/01/2007, изменен: 17/02/2009. 30k. Статистика. Статья: Поэзия		Ваша оценка:
Аннотация: Изданная автором под псевдонимом "Лев Погорелец" пьеса-поэма "Фатальный Завтрак" была написана зимой 2002-2003 г. в жестких условиях наркологического диспансера-тюрьмы III категории, на клочках бумаги (в т.ч. и туалетной), превозмогая действие психотропных препаратов и обильно вливаемой в немощное тело тов. Тихоновского барбитуры, и в феврале 2003 года была собрана воедино в спокойной обстановке просторной сталинской квартиры.

ЛЕВ ПОГОРЕЛЕЦ

Фатальный завтрак

ПЬЕМА - ПОЭСА

"Однажды, после попойки в кругу товарищей, Милонов вернулся к себе на квартиру и

прилег отдохнуть. Не успел закрыть глаза, как слышит голос из-за печки: 'Милонов,

возьми пистолет и застрелись'.

(Глинский Патерик, стр.227)

Действующие лица:

А - глава семейства;

Б - его жена;

ДЕТИ;

ГОЛОС ИЗ-ЗА ПЕЧКИ;

ПСИХИЧЕСКИ БОЛЬНОЙ СОСЕД;

ВЛАСТЕЛИН ТЬМЫ;

ДЕВУШКА С ВЕСЛОМ;

ГРИГОРИЙ - нечто сверхъестественное;

И другие...

АКТ I. Утро в доме А и Б. Б проснулась раньше обычного, зашла в детскую. Дети не спали.

Б (сдавленным голосом):

- Мне страшный снился, дети, сон:

Передо мной, как будто слон,

Возник призрАк,

Упал мой зрак, и я во тьму с макушкой погрузилась.

А дальше умерла я. Так приснилось.

Потом проснулась я, и выскочила в двор,

И задремала, подперев сосну затылком,

И мне приснился лесоруб.

Едва коснувшись моих губ, он стан мой хрупкий топором рассек,

Затем напился утренней росы, и поняла:

То сон сосны мне чудом передался.

Проснулась я со сна, и плакала сосна

Вместе со мной. Мы землю орошали,

Судьбою горькою делились и дрожали.

Хоть видела я сон сосны, от сна я отошла

И осознала: мне конец. Прощайте, детки!

Где отец?

Дети: - На кухне делит свинный фарш.

Б: - Он добрым был ко мне не раз...

Дочь: - Мамаша, мне откройте: вам сосна передавала сон,

А я же виделась во сне как конь.

Б: - То - ветеринара сон.

Дочь: - Спасибо, мама!

Б: - Bitte schon!

(Далее Б проследует на кухню, где и состоится фатальный завтрак).

АКТ II. На кухне.

А: - Что-то отбивная недожарена.

Б: - Фух, какой ужас... Всё от этой ночи не отойду. Это всё так... жутко как-то.

А: - И плосковата. Гелеобразна.

Б: - Мне жить не хочется...

А: - Попробую креветок.

Б: - По-моему, мне кирдык.

А: - А это что такое беленькое?

Б: - Мне кирдык.

А: - Это бланманже! Попробуй-ка бланманже, дорогая.

Б: - Мне кирдык.

А (чавкающим голосом): - Лично я бы съел салат а-ля натюрель.

Б кряхтит, кашляет, затем, дергаясь всеми суставами тела, пускает пену и медленно сползает под стол. Ее тело бездыханно. А отрывается от пищи и, надев монокль, долго смотрит на супругу удивленным глазом, затем бежит вызывать скорую. Скорая приезжает нескоро и констатирует фатальный исход неизвестного заболевания. А убит горем. Так проходит несколько дней. А грустит, скрывая от детей горькую правду, страдает и пишет стихи).

АКТ III.

(А сидит на кухне, обхватив голову рукой).

А: - Любимая, где ты? Кусаю руки от разлуки.

Бьюсь в стены головой, и эти стуки

Соседей сводят с разума.

Разлука действует на сердце удручающе.

Один я, как корабль, океан качающий;

Как будто поезд, мост шатающий;

Как в одиночке вор. Я изменился так с тех пор:

Я редко выхожу во двор. Собак глазами не ищу,

Не накладаю им борщу и сам не ем.

Забыл я про детей. Бумажных змеев больше не пускаем,

Им сказки не читаю перед сном,

Все мысли об одном.

Голос из-за печки: - Иногда человеки умирают

От болезней совсем неизвестных.

Меняют цвет, страдают рвотой.

Медицина еще не раскинула свои сети повсеместно.

В Африке, например, человеки совсем лишены заботы.

Оттого черны и недобры. Опасаются всего,

Особенно укуса кобры.

ВЕЧЕРЕЕТ...

А: - Это гул, это ветер свищет,

Это конь наши души ищет

Небесный. Унесёт

Через тридцать шесть царств.

Дыни чавкающих государств

И арбузы недлинных рук

Вдруг настигли тебя, мой друг!

Голос из-за печки: - Кушай сУши! Сушит души

Джеймс Белуши девичьи.

Съешь котлеты теличьи!

А: - Я помню чудное мгновенье:

Передо мной стоит стена,

А на стене стоит она

В клетчАтом одеяле.

Прочь смерти покрывала,

Скрывающие от меня тебя!

Голос из-за печки: - Ну дайте ж, наконец, коня!

А: - Небесного?

Голос из-за печки: - Телесного!

А: - Тело. Тельце. Телец. ТелесА.

Телекинезис.

Ивасык-Тэлэсык.

Голос из-за печки: - Это всё?

А: - Список весь. Мне нечего дополнить.

Голос из-за печки: - Давай с горя стакан, что-ли, наполним?

(СТЕМНЕЛО. А сидит на кухне пьяный. За окном бушует природа. Качается в море корабль. Мореплавателя штормит и тошнит).

Природа: - Кричи губами, искривляя рот!

Реви слезами, плачь наоборот, внутЫрь себя,

Кряхтеньем выдыхай! Наружу жидь и пищу изрыгай!

И мысли разные налево раздавай.

В общем, законы жизни нарушай.

Моряк на корабле: - Как всё неоднозначно!

Какого хрена ветер мачту мне качает?!

Меня укачивает и виляет. Желудок мой штормит,

Власа седые шевелит на голове мей ветер,

Слепой фонарик светит,

Освещает упадок корабельных дел,

Но невесёл и мой удел.

Ветер: - Ты - мореплавал, я - гудел.

Бог: - Светил. Глазел. Вопел. Чичел.

Недели пролетели, дни и стулья.

Вы, люди, - пчелы в недрах Мово улья.

Молчите. Чичите. Сопите.

В данных вам дваглаза глядите, и молчите.

Только Землю сильно не топчите,

Там будут жить и после вас.

Люди-человеки: - Вот те раз!

Бог: - Скажите, люди, Мне три слова!

Люди-человеки: - Жилплощадь! Жилплощадь! Жилплощадь!

Бог: - Нет, для Меня это не ново.

Люди-человеки: Желательно, с раздельным санузлом!

Бог: - Раз так, не дам вам ничего, так и покончим мы на том.

(Тем временем Б осваивается на том свете, оттуда наблюдает за мужем. Ее мучают тревожные видения).

АКТ IV.

Б: - На древе вижу знаки разны,

Одни страшны, други ужасны.

Не предвещают они радости и счастья,

Несут разлуку и ненастье

На крыльях деревянных,

На коже лубяной.

Не постыжусь судьбы любой,

И человечества забытый хвой

Меня не потревожит.

А (грустно): - Заколочено накрест окно.

Долго ждали беды долгожданной.

Жизни карты оставил за бортом,

У костра святый вечер испортил,

И стихами плююсь, словно кот.

Вижу дуб, цепь златую не вижу.

Изрыгаю минорных ряд нот,

Отторгаю диночества жижу.

Грозы над главой моей гремят,

Ветра гудят и в спину дуют.

Странник тайный дух мой чует,

В окна стукает, бродИт в округе.

Странник (под окном): - Не скучай, не скучай!

Угости: печенье, чай. Буду грызть зубами резво.

Постучу в окно нетрезво.

На твоей кровати спать,

Твою жёну обнимать,

В твоих тапочках гулять,

Тебя из дому выселять.

Ты - давать, я - забирать.

Ты - фуфло, итить-ту мать!

А: - Руки вместе, ноги врозь,

Слева, справа, посерёд,

Знаешь, знаешь, чуешь ведь

Любит кто тебя и ждет.

Нварь, февраль, зимы средина,

Ветер шевелит седины.

Собаки кость давно сглодали,

А маме пенсью обещали.

Под окном гудит ночной мой гость,

В стекла дышит - то кишит в нем злость.

Я вермишель спалил нечаянно. Я так устал.

Я наверху отчаянья.

От чаянья встречи. Прощаюсь.

Грохнул вечер.

Б: - Родной, твои я письма не читаю,

Но в зеркале миров тебя я наблюдаю,

И что с тобой творится вижу-знаю.

Не скучай, не горевай,

Про детей не забывай,

Книжку на ночь им читай.

Отведи их завтра в зоопарк,

Посмотри в двенадцать фильм,

Что снял Захаров Марк.

Настроение поднимется,

Облегчение приблизится.

Дуру не валяй, гостя палкой прогоняй -

То больной наш слева сосед,

Принесет иначе много бед.

Не скучай. Всё, прощай!

АКТ V. А всё так же сидит на кухне, и собеседником ему служит всё тот же Голос из-за печки.

Голос из-за печки: - Иногда человек подобен дровам:

Валяется где-попало, разбрасывая кусочки тела.

Иногда опадает, как листва,

Собою асфальт накрывает серый.

А: - Я слова рыгаю, путаю слова.

Помню: пьянству - бой, хлеб - всему глава.

Дальше - тяжелей. Всё оракул врал.

Ты не ожила. Я насрал в астрал.

То-то поделом. Ткие вот дела.

Голос из-за печки: - Иногда человек подобен плесени:

Ходит, цепляется по разным инстанциям,

Пишет доклады, пишет кассации,

По русскому радио слушает песени.

А: - Ну что за жизнь? Кому? Куда?

Уж нет ни жопы, ни труда,

И знамя красное погасло,

Тушите свет, сливайте масло.

Голос из-за печки: - А в печке боги завелись.

И бутерброды маслом вниз

Летели. Мебели немецкой дни, недели

Пролетели. Шведские столы и семьи.

Памятник серьезный над могилою воздвиг еси с похмелья.

И без единого гвоздя себе построил я носки,

Сквозь ясный полдень февраля

Я в небе различал куски

Небесной стеклотары.

Прочь зимние кошмары!

В дивный полдень над Москвою

Тень небесных тел, светил,

Пляшут птицы, лбами задевают провода,

Крылами свими машут.

А: - Через серый туман полуночных видений

Различаю я тени на мутном стекле,

Различаю я веник на кухне своей,

Подметаю обрывки им психотворений.

Буквы, связи, слова и глаза

В одну кучу я быстро сметаю.

На плите кипит чайник, но чаю

Не хочу. Время - полночь. Гроза.

Голос из-за печки: - Иногда человек вытягивает руки,

И хватает всё, что можно объять,

Я же прячу их в карманы брюков,

Трудно чтобы было у меня отнять.

А: - Холодный асфальт ночного шоссе,

Безликие вдаль километры,

И тайной нависла на смерти косе:

То - месяца лёд полуночного,

То - ветера свист безымянного,

Блестки в ночной росе

Имя твое вдаль уносят печальное,

В нем - тень Креста безначального,

Звезд в нем ночных бельмо.

Голос из-за печки: - Я ночами бродил только сам,

За погоны ментов не кусал,

Открывал незакрытые двери,

В нопланетный я разум не верил,

СудорОжными пальцАми мерил я

Всё своим аршином,

Пока не появилась девушка с кувшином.

Я летел, я под дождем намок,

Изрыгнул куплет из жидких строк.

Девушка с кувшином: - Ты бежал, кустарники ломая,

Мелких птиц до смерти напугая,

Напугал ты даже попугая,

Что служил мне верой-правдой,

А теперь лежит, накрывшись "Комсомольской правдой".

А: - Из знакомого окна

Смотрят медленные глАзы,

Словно боли метастазы

Расползаются глаза,

Выползаются глаза,

Оттопырится рука,

Расфуфырится рука,

Заблестит на шее крест,

Бросишь ниже нежный жест,

Пошевелится ноздря

(Дух воскресный полн чудес).

Но ударила гроза,

Воцарился громоглас,

Разбиваются глаза

Об асфальт колючих фраз.

На холодной мостовой

Я стою на ней глухой,

Побелевший и немой,

В памяти лишь взгляд слепой,

Мертвый, тусклый и святой.

Голос из-за печки: - Ленинские уголки,

Скорые поезда - угольки,

Аллы Фуфлачевы и Максимы Палкины.

Юри Куклачевы и Маколеи Калкины.

Добрые вести и черствые хлеба -

Всё смешалось: кони, люди и кубА

В голове моей.

Забыть лучших дней. Нежить красных флаг.

Нажить бы друзей. Здыхаться бы враг.

Многих бы летов. Пышных бы перин.

Прыгнуть бы в овраг.

Дайте же трамплин!

(Тем временем в доме престарелых)

В престарелом доме жили

Десять бабушек и стулья.

Уважай мои седины,

Почитай мои старины,

Книгу-Библю почитай,

Почитай наш обычАй

Утром пить вечерний чай.

Гололёды. Колопузы.

Метастазы. Сиракузы.

Верхний, нижний, посерёд.

А давленье-то скачёт!

<Резюме>

Дом престарелых. Дом неумелых.

Дом недоевших. Дом надоевших.

Детки направили. Новоселие справили.

С Днем рожденья не поздравили -

ЗапамятовАли.

Памятник загодя заказали.

Здыхались - жилплощадь прибрали.

Бог: - Я уже не спрашиваю три слова...

АКТ VI. На том свете Б предстает перед Властелином Тьмы, который пытается заманить ее в свои сети.

Властелин Тьмы: - Я - Повелитель Тьмы,

Я - Обладатель Некоторого Количества Колец.

Здесь вам кирдык.

Ну-же, раскрасавица, стоит поарканиться!

Б: - Ты - тюрьма моих грез,

Ты - ледник моих слез,

Вестибюль моего кишечника,

Обитатель мово скворечника.

Спрыгни, струпни, сковырнись,

Под землЮ ты провались!

Властелин Тьмы: - Ты ходила вверх ногами,

Ты стучала вслед зубами,

Я же бегал по стене,

Город весь был виден мне,

И заметил я, что ты

Редко нюхаешь цветы,

Тебе ближе запах серы,

Ближе черный цвет, чем белый.

Жменя жирна жемчуга -

Облеплю я им рога,

И предстану, как жених.

Ну, давай же, выбирай -

В ад поедем, или в рай?

Б: - Когда совсем помру, тогда и разберемся!

АКТ VII.

(Монолог А):

С полнОчи бродят тени

Под окнами, шатаясь.

Скрипя калиткой, в сени

Ты, из грозы врываясь,

Войди, не раздеваясь,

Стучи же сапогами!

Я ж, от тоски измаясь,

Дом меряю шагами.

Снимай свой плащ печальный,

Иди ко мне скорее.

Но... ночи всё короче,

А зори всё чернее.

Наш дом промок до нитки,

Деревья к зЕмле гнутся,

То - слезы всех, что были

На нас сквозь грозы льются.

Слезами с крыши капал,

Рыдая, дом уставший,

Сквозь дымоходов трубы

Печали в ночь набравший.

С полночи бьются тени

Об стены головою,

Потрескалися стены,

Сдаемся мы без боя.

Расстался с грустной мыслью,

Осел на дно стакана -

Так зимний взгляд твой кислый

Осадком в сердце станет.

...С полночи в черных рамах

Мерцают дня наброски.

Ты утверждаешь - рано,

Я возражаю - поздно.

Голос из-за печки: - Черпайте!

А: - Я много почерпнул...

Г.: - Черкайте!

А.: - Я всё перечеркнул...

Г.: - Бувайте!

А.: - Я был, и буду быть...

Г.: - Я в смысле, что прощайте!

А.: - Прощаю, так и быть.

(Голос из-за печки умолк навеки, в А пробуждается яростное чувство не мириться со своим горем, и любой ценой вернуть свою безвременно ушедшую половину. Он вскакивает и неистово ударяет кулаком в стол).

А: - Забодай меня бодун,

Заколи меня колун,

Застрели меня Каплан,

Если буду я не в силах

Двери адовы раздвинуть

И тебя рукой усталой

С-под земли наверх извлечь!

РАССКАЗЧИК: - И вот тут, чужое горе

За свое опять восприняв,

За спиной возник Григорий...

Он встромил обеи руки

В толщ Земли, в прохладный гумус,

Двери адовы раздвинул,

Ковыряться стал в глубинах.

А (удивленно): - Где ты был, Рассказчик подлый, ты нам пьесу поломаешь!

Рассказчик: - Тише, тише, ты в театре!

Всюду зритель бродит ушлый,

Ищет он хлебов вчерашних

И Кристину Орбакайте.

Наш суфлер опять напился,

И обидел тетю Клаву,

Я носки стирал в гримерной,

Я упал, я утомился,

Я сушил носки шесть актов,

Весь седьмой пил "Балаклаву",

А в восьмом я появился.

Слово вставил я по тексту,

И теперь я вам сознаюсь,

Что в театре мне уж тесно,

Ухожу я в телевизор.

Дарованьями своими

Бархатистым своим гласом

Прямотою свово стана

Принесу я много пользы

Голубым жрецам экрана,

Ухожу я в телевизор,

Где кончается пространство,

Где седой брадой блистая

Древний гуру Якубович

Барабан свой крутит вечный.

(Рассказчик исчезает).

Григорий (кряхтит от усилий, лежа на сломанном полу руками до плеч в земле):

- А ну, за ноги подсоби,

Тащу, но не пролазит таз

Сквозь толщу мантии земной,

Базальтовых сквозь груды плит.

Ложись, упрись ногами в плинтус,

Мешает гадский тектонит.

(Дальнейшее описывать не в силах я, скажу лишь то, что их затея удалась. Б возвратилась к детям и мужУ, но сами видите, что это просто сказка.

Тем временем Григорий вступает в смертельную схватку с надоевшей всем грозой).

АРИЯ Григория. Финальная схватка

В прорезиненном стакане

Два отверстья между глаз,

Оплывают края рамы,

Осыпается каркас,

Двадцать две японских буквы

Ускользают из-под ног,

Бутафорские хоругви,

У змеи на шее дог

Черный, белый и пятнистый -

Высыпаются глаза:

ТАк на город наш нечистый

Напоганила гроза.

Разбрелися домовые,

Расшаталася изба,

РассыпАлись мостовые

Серым камушком шурша.

Бродят кланы громовые,

Низвергаются с небес,

Проклинают постовые

Партью и КПСС.

Струи. Струи. Струи. Струи

Вниз низвергнутой воды.

Х*я! Х*я! Х*я! Х*я! -

Не уйти нам от беды.

Я один, как ONE-Царевич

Буду город защищать,

Будто грозный Бонч-Бруевич, <прим.1>

Будто всем родная мать.

Я один, я в белом фраке,

Как пещерный мезозой

Наступил на город в драке

С обессилевшей грозой.

Город брызнул тусклой кровью,

Закатилися глаза.

Прокричала мне "Ай лов ю!"

Умиравшая гроза.

Город умер. Гром замолк.

Я не вижу больше толк

В дальнейше писанине...

(Еду к Нине). <прим. 2>

P.S. РОГИ И НОГИ

Это было не со мной,

Это гул в степи ночной,

Это шепот тучных птиц,

Это копоть мрачных лиц,

Это черный стул бежит,

Это конь в степи дрожит,

Это маленькие люди

Увеличивают груди;

Это Герберт Кароян

Обнаружил вдруг изъян,

Разбирая свой кальян,

И блестит сквозь толщ веков

Александр Масляков.

Разорви тугих оков,

Трубки вешай, жди звонков.

В жуткой ампуле томим,

Ты - Урим, и ты - Туммим.

Прямо на твоем лицу

Заплетает смерть косу.

- Боги! Боги! Боги! Боги! -

Закричал отчайный Гоги, -

От чего потеют ноги?

И откуда рАстут роги?

- Гоги! Гоги! Гоги! Гоги! -

Отвечали Гоге Боги, -

- Роги пхнут из головы,

Безобразны и кривы,

Как российские дороги.

Ну а первый знак вопроса

Мы убрать помочь не в силах:

От чего потеют ноги

Мы тебе не скажем, мылый Гоги.

Вишь-ли, не всесильны боги.

Не потеют бОгов ноги,

Из богов не лезут роги,

Мы не имамы сердец.

Гоги: - Щука нА пол глядь: песец!

Боги: - Мы не бОги, а богИ!

Истопчи хоть сапоги,

Обойди хоть все дороги,

А ответ не сыщешь, Гоги,

От чего ветвятся роги

И потеют бурно ноги.

Правду-матку неча грызть

И гранит научный резать,

За такое могут врезать

Просвещенные умы.

Чтобы догмы не шатались

Прочь ума поползновенья

В неизведанные дали.

Где Министр Просвещенья?

М.П. (входя): -Я гранит научный кушал,

Запивал томатным соком,

Муз премудростей не слушал -

Изучал движенья токов.

Изучал поля и дали

Где пасутся интегралы,

Интегрировал свой мозг,

Со свечи мне капал воск.

Заходил ко мне профессор.

В голове его - процессор

На две тыщи мегагерцов,

Шестеренки вместо сердца,

Сканер (страшно?) вместо глаз.

В заплетеньях его фраз

Черт сломал обеи ноги.

Я почувствовал экстаз -

С головы поперли роги

И уперлись в потолок,

Зажурчали пОтом ноги.

Я облился потОм пОтом

Целиком - и заблестел;

В голове услышал ноты,

И немедля захотел

Скинуть тесные колготы,

Но иным был мой удел:

Делать то, что не хотел.

Изучать, как лезут роги

На поверхность человека

Из глубин больного мозга,

Где кишат стада молекул;

Изучать, как пахнут ноги,

Соберать волос гербарий,

С видом голубым и строгим

Словеса совать в глоссарий.

_________________________________________________

Примечания: <прим.1> - Имеется в виду не известный Ленинский соратник, а его героический брат Михаил Дмитриевич.

<прим.2> - Имеется в виду Нино Брегевадзе, на момент действия пьесы - Министр культуры Грузии.

Оставить комментарий
Размещен: 18/01/2007, изменен: 17/02/2009. 30k. Статистика.
Статья: Поэзия

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"