Иван Проскуров, лёжа в тёплой свежей постели, стал нервничать. Пора домой, а он никак не мог освободиться от горячих объятий Аллы. Жена может заподозрить измену, и тогда ожидай скандала. Его снимут с работы секретаря Красносельского райкома комсомола, и отправят в какую либо сельскую семилетнюю школу учителем физкультуры. Значит конец карьере. Не помогут ни его рост - метр девяносто два, ни привлекательная внешность молодого "жеребца". Даже Алла не спасёт, с её-то связями. А может развестись и жениться второй раз? Но хрен редьки не слаще, его всё равно уволят, правда, по собственному желанию и предложат такую же работу учителя, только уже в средней школе райцентра. А с обоймы номенклатурных работников он выпадет навсегда. Как же быть? Тяжёлые размышления прервал ласковый шёпот: "Милый, тебе пора домой". Это Алла, почуяв тревогу в настроении любовника, пришла ему на выручку, она не хотела его терять. Очнувшись, Иван благодарно поцеловал подругу в полуоткрытые жаждущие губы, быстро оделся и отправился к жене.
Алла Распутина, молодая красивая, любвеобильная женщина, работала директором Красносельского районного универмага. Сюда её сослали от греха подальше, после раскрытия любовной связи с чиновником областного масштаба. Умна и неболтлива, она занимала престижную должность директора спецбазы промышленных товаров по обслуживанию Героев Советского Союза и Соцтруда, высших партийных и советских работников. Поскольку их ненасытные жёны и симпатии не имели доступа на базу, они отоваривались через универмаг, которым заведовала доверенная Распутина. Она была очень влиятельна, но никогда не злоупотребляла этим "высоким" доверием. Будучи материально обеспеченной, (муж служил матросом на кораблях дальнего плавания торгового флота), ей не хватало только одного - здорового мужчины без всяких притязаний и обязательств. Её вполне устраивал влюблённый Проскуров с его неудержимым карьерным рвением. Алла решила использовать эту его слабость, чтобы как можно дольше удерживать возле себя: "Я постепенно буду лепить из него человека, и тогда он от меня никуда не денется".
Вскоре Алла Георгиевна позвонила супруге первого секретаря Райкома партии:
- Надежда Петровна! Добрый день. Вас беспокоит Распутина.
- Здравствуйте Аллочка! У Вас дело ко мне? - прозвучало в ответ.
- Да так, ничего особенного. Просто хотела пригласить кое-что посмотреть, если, конечно, у Вас появится немного времени и желание.
- Спасибо дорогая. Буду в течение часа.
Алла положила трубку и мысленно произнесла: "Перед таким элегантным брючным костюмом, пожалуй, единственным в области, Надюша не устоит. Теперь Ванечка на ближайшем пленуме ты первый секретарь райкома комсомола, а дальше будем смотреть".
Через полгода Алле под большим секретом донесли, что готовиться слияние двух сельских районных комсомольских организаций в единую, из-за их малочисленности. Внезапно у неё возникла тревога: "Значит, Проскуров может оказаться за бортом, надо срочно спасать. Будем пробовать толкать на повышение". Безотлагательно и энергично Алла принялась действовать. Для начала позвонила в первую приёмную обкома партии:
- Привет Катюша! Это Алла Распутина.
- Привет, привет. Рада слышать. Как там, на дальних подступах, что-либо стряслось? - послышалась в трубке скороговорка давней подруги.
- Слава Богу, ничего сверх ординарного не случилось. Позвонила, чтобы услышать твой голосочек, а заодно узнать последние новости.
- У нас всё тихо и спокойно, никаких особых новостей нет, если не считать приятное событие - второй секретарь наконец получил квартирку в новом доме.
- Спасибо Катюша за приятное общение, будем прощаться, твоё время уже истекло. Пока, пока, - закончила беседу Алла и положила трубку.
"Какая замечательная новость, просто удача - восторженно произнесла вслух Алла. - Теперь я знаю что искать. Афанасий Петровичу нужна недорогая, но хорошая мебель". Тут же набрала номер мебельной базы. Ответил грубый мужской голос:
- Здесь Решетов.
- Доброго здоровья Михаил Кириллович. Это Распутина.
- Будь и ты здорова красавица.
- Спасибо за комплимент. Мне очень срочно нужно что-либо из недорогой импортной мебели. Помогите, прошу Вас, - умоляющим голосом пролепетала Алла.
- Почему же не помочь хорошему человеку, - пророкотало в трубке. - На днях пришла немецкая стенка "Берлин-72" из ДСП и румынская спальня из натуральной древесины, маленькая, но красивая.
- Вот повезло, оставьте мне одну, завтра же проплачу. Спасибо Вам большое, если бы дотянулась, расцеловала.
Оплаченный спальный гарнитур не стали отправлять в Красносельск, оставив на ответственное хранение на базе.
Алла опять позвонила в обком, но уже во вторую приёмную.
- Приёмная товарища Чирикова, слушаю Вас.
- Доложите, пожалуйста, Афанасию Петровичу, что его беспокоит Распутина Алла Георгиевна по неотложному делу.
- Я весь внимание, Алла Георгиевна, - через минуту отозвался приятный баритон - чем могу быть полезен?
- Я только хотела поздравить Вас с получением новой квартиры и предложить совсем недорогую, но симпатичную румынскую спальню. - Смущённо выпалила Алла, забыв поздороваться.
- Очень кстати. Искренне тебя благодарю. Проси, что хочешь. - Короткие гудки прервали столь важную для Аллы беседу.
Каждое очередное свидание Проскурова с Аллой проходило более страстно и продолжительно чем предыдущие встречи. Незаметно для себя они всё чаще говорили о своём будущем. Вот и сейчас, после неоднократных вознесений на седьмое небо, Алла, прижавшись щекой к волосатой груди возлюбленного, тихо начала:
- Знаешь, милый, мне тревожно за тебя. Твоя районная комсомольская организация будет упразднена, вопрос нескольких месяцев. Тебе грозит стать последним первым её секретарём. Это недопустимо. Ни в коем случае нельзя быть последним. Сколько бы ты добра не сделал на своём посту, только один эпитет будет отличать тебя от предшественников - последний. Уж лучше быть предпоследним. В памяти людей больше всего остаются первые; первый председатель, первый командир, первый президент и т. д. Но это бывает очень редко, только в определённые исторические моменты.
- Да ты у меня мыслитель, дорогая, - произнёс Иван, несколько оклемавшись от любовных утех. - А мне то, что делать?
- А от тебя требуется только одно - любить меня и быть верным.
- Я и так тебя люблю, ты же знаешь. Меня постоянно, непроизвольно донимает вопрос: - что дальше? Ведь у меня жена, у тебя муж.
- Успокойся любимый, пусть всё остаётся как есть. Нам хорошо вместе и этого достаточно. О тебе я уже позаботилась, скоро тебя выдвинут на второго секретаря райкома партии. Должность высокая и весьма ответственная. Готовься и не подведи себя.
Иван Проскуров энергично взялся за незнакомую работу в новой должности. Он день за днём объезжал хозяйства района, знакомился с их руководителями, встречался с простыми тружениками, внимательно выслушивая жалобы и предложения. Исписал толстую тетрадь, а народ всё приходил с новыми и новыми проблемами. Голова шла кругом. Как им помочь, с чего начать? Ведь сельскохозяйственного образования, как и опыта низовой руководящей работы у него нет. В своё время окончил институт физкультуры. Однако он мало чего ему дал, так как занятия посещал редко, занимаясь тренировками и подготовкой к соревнованиям различного уровня по волейболу, являясь постоянным членом сборной команды области.
Обязанности второго секретаря предусматривали организацию и партийный контроль выполнения государственного плана производства сельхозпродукции, а также товарооборота в торговле. По этим, в сущности, главным показателям, Красносельский район занимал последние места в области, если не в Украине, при обладании, в основном, плодородными земельными угодьями. Именно поэтому обком и райком партии единодушно поддержали кандидатуру Проскурова на этот пост в расчёте на его молодость, неиссякаемую энергию, физические данные и карьерную целеустремлённость.
Как-то поздним вечером Иван попросил аудиенции у первого секретаря Чубарова В.П.,
опытного хозяйственника, партийного и советского работника со стажем. Он очень часто болел, ответственная работа была ему в тягость, но до пенсии оставалось девять месяцев. Ему была поставлена задача - за это время подготовить себе замену. Присматриваясь к Проскурову, он надеялся, что с выполнением последнего партийного поручения справиться с честью. Увидев в открывающейся двери Ивана, воскликнул:
- Проходи Ваня. Садись. Рад тебя видеть, не смотря на столь позднее время.
- Василий Прокопьевич! Я к вам за советом. - Без вступления, на ходу начал Иван. Сел за стол совещаний, вынул с походной сумки толстую тетрадь с записями во время посещений хозяйств района. Чубаров вышел из-за рабочего стола, сел напротив, молвил.
- Ваня! Ты правильно сделал, что вначале пути ознакомился с объектом своей деятельности. Закрой тетрадь, я знаю, что там написано. Люди по-прежнему ожидают, что кто-то сверху приедет и решит их проблемы. Это огромное, типичное заблуждение. Не может Райком вспахать, посеять и собрать урожай, да ещё без потерь. Не может заготовить корма для скота, подоить коров, вывезти навоз. Это должны делать они сами, все вместе и каждый в отдельности на своём рабочем месте.
- А мне-то, что делать? - Выкрикнул Иван поражённый мудростью своего руководителя.
- А тебе, вместе с аппаратом райкома, Исполкома, активом колхозов и совхозов убедить людей в том, что их благополучие в большинстве случаев в их руках. Они должны пресекать прогульщиков и пьяниц, выступать с инициативой замены нерадивых руководителей. А мы обязаны им помочь. Другими словами, все силы направить на укрепление дисциплины.
- Спасибо Вам Василий Прокопьевич за науку. Завтра же проведу совещание. Вызову местных
руководителей, работников сельхозотдела Исполкома, поставлю задачу, и начинаем работать.
Тем временем у Аллы начались денежные проблемы. Многие товары высокопоставленным лицам и их женам она отпускала за полцены, а другую половину вносила в кассу из собственного кармана. Кроме того Ванины повышения потребовали дополнительных расходов; новые костюмы, обувь, зимняя одежда, свежая рубашка и галстук на каждый день и прочее. Все эти затраты Алла взяла на себя, поскольку Иван всю свою зарплату отдавал жене. Так продолжалось до тех пор, пока не иссякли её запасы. Тогда она стала брать в долг. Как снежный ком росла недостача в кассе универмага, а сроки годовой ревизии неудержимо приближались. Необходимо было принимать экстренные меры, иначе тюрьма.
Припомнился случайный разговор с одной из знакомых. Та, как бы невзначай, спросила, нет ли у неё двух норковых шуб. Мол, её муж занимается на межреспубликанских десятых курсах высшего политсостава и, некий слушатель "кавказской национальности" спрашивал, может ли он помочь ему купить две норковые шубы, одну для него, а другую мужу. Алла рассмеялась и ответила, что, во-первых, шуб у неё нет, а во-вторых, в такие игры она не играет. Теперь, если не поздно, придётся сыграть. Она тут же позвонила знакомой и попросила прислать к ней этого кавказца. И, о чудо, приехали два чернявых общевойсковых капитана. Один из них купил шубу, поступившую по разнарядке для героев труда, а другой попросил "волгу" на тех же условиях. К таким запросам Алла оказалась не готова, и посоветовала позвонить ей недели через три.
Иван Проскуров до конца отдавался работе. Домой приходил поздно, когда жена и сын уже спали, уходил рано, когда родные ещё спали. Питался нерегулярно и чем попало; консервы, колбаса, галеты и печенье, реже молоко с булкой. Вареной пищи почти не ел. Выходных не брал. Некогда "бычье" здоровье пошатнулось, всё чаще стал беспокоить желудок, покалывала печень. В отношениях с Аллой наметился холодок, хотя их по-прежнему тянуло друг к другу и также как всегда они с нетерпением ожидали свидания, которые становились всё короче.
Между тем, за восемь месяцев работы Проскурова в новой должности, Красносельский район по итогам соцсоревнования, переместился из последних мест в первую пятёрку. Ивана хвалили, ставили в пример.
Как-то, во время ужина с бутылкой коньячку, Алла осторожно начала разговор.
- Ваня, попроси выделить тебе машину, ведь в выходные дни ты ездишь на перекладных. Директора совхозов, которые иногда дают тебе транспорт, уже ропщут. Попроси "Волгу", я оплачу, - и ласково посмотрела ему в глаза.
- Хорошо дорогая, завтра же подам заявление. - Подумав минуту, ответил Иван. - А сейчас я хочу тебя любить.
Первого секретаря Красносельского райкома партии Чубарова В.П. с почётом провели на пенсию. Впервые для избрания первого секретаря выдвинули две кандидатуры - председателя Исполкома Райсовета и второго секретаря Райкома. В этот раз уже без помощи Аллы избрали Проскурова, но с напутствием - избавиться от автократических замашек.
Шёл второй год перестройки и нового мышления. Мало кто знал, что это такое. Нескончаемая трескотня по радио и телевидению не вносила ясности. Оптимисты говорили: "Не волнуйтесь зря, берегите силы. Будет ещё хуже". Зато все знали, что такое борьба за трезвость. Первый секретарь Райкома Проскуров со свойственным ему напором взялся выполнять соответствующее Постановление ЦК КПСС. Милиция вечерами внезапно врывалась в кабинеты руководителей хозяйств и в случае выявления следов распития спиртных напитков, переписывали присутствовавших в кабинете. Утром списки попадали в Райком, затем следовали исключения из партии с освобождение от занимаемых должностей всех подряд, независимо от участия конкретного работника в распитии спиртного. Жалобы в вышестоящие органы на произвол Проскурова не успевали рассматривать в отведенный законом срок. Водка продавалась три часа в день в единственной точке Райцентра, где выстраивалась очередь на всю улицу. В сельские магазины она не поступала. Самогоноварение набирало ускоренные темпы. Повсеместно было начато подпольное изготовление самогонных аппаратов. Сахар, который раньше в магазинах давали в нагрузку, разметали в мгновенье ока. Водка стала самой ходовой и стойкой "валютой". Авторитет первого секретаря упал до ноля.
Утром, ещё до восьми часов, в приёмной райкома появился Чубаров В.П. Вскоре вошёл хозяин. Тепло поздоровавшись, пригласил гостья в кабинет.
- Что Вас, Василий Прокопьевич привело к нам в такую рань? - Уважительно спросил Иван. - Не сидится на пенсии?
- Попробуй усидеть, когда гроза нависла. - Замысловато ответил посетитель. - Поговорить зашёл, очень ненадолго.
- Слушаю Вас внимательно.
- Понимаешь Ваня, решения Партии не краткосрочны, они рассчитаны на перспективу и направлены на пользу простым людям. Выполнять их надо творчески, с умом, иначе вместо пользы они нанесут вред, даже могут сломать судьбы людей.
- Простите, но я не могу понять, к чему Вы клоните.
- А что тут понимать? Я веду к твоим подходам в антиалкогольной кампании. Они глубоко порочны. Ты решил, что в одночасье силой власти, да ещё в одиночку можно насадить трезвость. Ты массово, без разбора, исключаешь из партии и снимаешь с работы тех, кому пьянство и так стоит поперёк горла. Тебе даже кличку придумали - "колун". А ведь руководители хозяйств первые твои сторонники, это их таскают в прокуратуру и суды за нередкие случаи смерти и калецтва на производстве по причине безмерного потребления спиртного. Между прочим, твои силовые методы способствовали небывалому разгулу воровства. Воруют все и всё; сахар, свеклу, растительное масло, корма, лес и металл и, всё за водку. За трёхлитровую банку самогона привезут домой машину зерна пшеницы прямо от комбайна. А обеспечить сохранность народного добра могут и должны те, кого ты репрессируешь. Я мог бы ещё долго перечислять негативные последствия слепого выполнения указаний сверху. Но из-за дефицита времени, думаю, достаточно и этого.
- Что же делать? - Вытирая испарину со лба, растерянно произнёс Иван.
- Извечный вопрос. Ты сам найдёшь на него ответ, учитывая, что уже вырос из коротких штанишек. Я бы на твоём месте собрал актив района, включая бывших, по твоей милости, руководителей хозяйств, попросил бы прощения и совета как побороть алкогольное зло. Тогда, может быть, ты восстановишь утерянный авторитет первого лица района и начнёшь работать с чистого листа, и с удвоенной энергией.
Такого бурного, неформального собрания актива Района не могли припомнить даже его старожилы. Часовой доклад Проскурова неоднократно прерывался искренними аплодисментами. Лес поднятых рук просили слова. Кроме конкретных предложений по борьбе за трезвость, звучали слова похвалы первого секретаря за его мужество публично признать свои ошибки и попросить прощения у незаслуженно обиженных. Особенно активны были женщины, больше всех страдающих от поголовного пьянства. Многие предлагали размножить доклад и рассмотреть его в каждом хозяйстве. Были и противники, мол, размножение и рассылка потребует много
времени и, доклад может утратить свою актуальность. В конце концов, решили напечатать его
без сокращений в районной многотиражке. Авторитет Проскурова восстановился, хотя прибавилось число завистников и недругов.
Нежданно грянула беда. Рванул Чернобыль. Около трёх четвертей сёл района попали в зону высокого радиоактивного заражения. Паника охватывала всё большее количество людей. Встала задача незамедлительно эвакуировать детей. Возникло масса вопросов, на которые никто не мог дать ответа; куда и на чём их везти, кто и где примет, чем поить и кормить, кто будет сопровождать и нести за них ответственность, где взять деньги и кто их будет выплачивать и т.д. и т.п. Кроме того, необходимо на всех дорогах в Припять оборудовать круглосуточные пропускные пункты дезактивации. Поместить скот в более-менее чистых сёлах, прибывающий из особой зоны, обеспечить кормами, обустроить бойни. Не допустить мародёрства. Первые после аварии пять недель Иван Проскуров спал четыре часа в сутки. Потом, когда в полную силу развернули свою работу министерства и ведомства, когда весь комплекс работ по ликвидации последствий аварии, (кроме строительства жилья для переселенцев), был сконцентрирован на площадке электростанции, стало легче. Жизнь в районе входила в привычное русло, но его главу скорая забрала в больницу с пропадной язвой желудка.
Алла пришла в больницу лечебно санаторного управления проведать Ивана. Только они успели поцеловаться, как вошла жена.
- А ты, что здесь делаешь?
- Пришла проведать своего руководителя. - Ничуть не смутившись, ответила Алла.
- Ну, проведывай, пока я тебе ноги не повыдёргивала, гнусная б...ь.
Оторопевшая Алла, в шоке, со слезами выскочила с палаты.
- Зачем ты с ней так - возмутился Иван. - Это с её помощью ты стала известной, уважаемой женщиной в Районе. Квартира, персональная машина, модная одежда и кожаная обувь с иголочки, зарплата не учителя физкультуры. Чего тебе не хватает?
- Мужа! - Крикнула жена и покинула палату.
Заглянула сестра, вышла и вернулась с доктором. Тот, прощупав пульс, сказал: "Сделайте ему укол платифилина. А Вам нельзя волноваться, иначе проваляетесь у нас три месяца", и удалился, оставив больного в глубоком раздумье.
Директор универмага Распутина А.Г. получила письменное сообщение Контрольно ревизионного управления (КРУ) о комплексной проверке предприятия, которая будет длиться два месяца. Кровь ударила в голову, задрожали руки. Что делать? Задолженность не погашена, денег взять негде. "Волга", на которую она рассчитывала, так и осталась нетронутая стоять в гараже. Ваня уехал в Ессентуки на реабилитацию после операции по удалению язвы желудка. Она не успела обсудить с ним своё намерение продать машину, ему тогда было не до "Волги". Ещё неизвестно, согласится ли он на эту сделку после той памятной встречи с женой в больнице. Ведь с тех пор она его больше не видела.
Традиционно проверка началась с кассы. Обнаружив крупную недостачу, директора отстранили от выполнения должностных обязанностей до завершения ревизии. Алла не находила себе места. Пропал аппетит, под глазами появились тёмные круги, осунулась. За две недели постарела лет на пять - семь. В некогда роскошных тёмно-каштановых волосах засеребрилась седина. И было отчего, ей грозило наказание в шесть лет колонии строгого режима с конфискацией имущества. Но ещё теплилась надежда на Ваню, своего возлюбленного.
Она встретила его на вокзале. Из последних сил сдерживая слёзы, рассказала ему о работе КРУ и что её ожидает, если он не поможет. Необычайно красивая, небесного цвета "Волга" уехала в Грузию. Распутиной разрешили погасить недостачу в кассе универмага. Но в справке комиссии УРУ было зафиксировано множество нарушений. В их числе - недостача в кассе на момент проверки, реализация неизвестным лицам норковой шубы и импортной мебели, которые были предназначены героям труда и передовикам производства. И заключение: "За неоднократные нарушения Правил советской торговли, рекомендовать освободить от занимаемой должности". Алла обрадовалась, что ушла от уголовного преследования и смирилась с выводами комиссии. Она не стала никому звонить и тихо ждала своей участи.
Справка КРУ легла на стол первого секретаря обкома партии, который поручил Партийной комиссии внести на рассмотрение бюро Обкома. Персональное дело коммуниста Распутиной члены бюро слушали с повышенным вниманием и недоумением. Ведь она была известна каждому из них как умный и опытный руководитель. Выводы комиссии, дословно: "За грубые нарушения Правил торговли, отмеченные в справке КРУ, Распутина А.Г. заслуживает исключения из рядов КПСС и освобождения от должности директора универмага. Но учитывая её многолетний безукоризненный труд, искреннее раскаивание в содеянном, а также то, что никакого ущерба государству нанесено не было, комиссия считает возможным ограничиться выговором с занесением в учётную карточку". Алла, без кровинки в лице, опустив глаза, сидела в конце стола. Ей было очень стыдно и досадно. Подумала: "Будь проклята эта любовь". Откуда-то, как будто из-под земли донёсся голос.
- Что Вы можете сказать в своё оправдание.
- Ничего - Еле слышно ответила Алла.
- Почему Вы, столь опытный работник торговли, допустили растрату?
- Так получилось.
- Гнать её надо из партии. - Возмущённо выкрикнула секретарь по идеологии.
Опять наступила гнетущая тишина. Разрядку внёс первый.
- Ольга Петровна! Куда же девалась Ваша женская солидарность?
Все облегчённо рассмеялись. Первый продолжил.
- Думаю не надо добивать лежачего, это не по-мужски. То, что произошло и так будет для неё уроком на всю жизнь.
Поправив здоровье, Иван Проскуров приступил к выполнению своих обязанностей. С Аллой встречался крайне редко, она всё ещё находилась под угнетающим впечатлением своих злоключений. Он опасался жены, которая, по его мнению, ждала подходящего момента, чтобы нанести решающий удар в отместку за его любовные связи. Набирала силу "оппозиция". Председатель Исполкома Корякин, окружив себя ущемлёнными руководителями разного уровня и просто завистниками, каким был сам, тщательно собирал компромат на Проскурова, всячески поддерживал распространение слухов о его личной жизни. Речь шла о его якобы многочисленных любовницах, проживающих в отдалённых сёлах, где он оставался с ночёвкой, прикрываясь необходимостью посещения хозяйств. В список любовниц попала и редактор многотиражки, которую Иван брал с собой в дальние поездки и, даже первый секретарь Райкома комсомола, его выдвиженка, что якобы расплачивалась с ним за эту услугу своим телом. Завершала список директор универмага, делившая с ним кроме постели, выручку от спекуляции импортными товарами. Все эти "сведения" регулярно вносились в уши жены Проскурова.
Тем временем полным ходом шла перестройка. Постановления ЦК КПСС сыпались как из рога изобилия. Иван свято верил в их безошибочность и актуальность, как и в непогрешимость высшего руководства Партии. Он требовал подробного рассмотрения Постановлений в каждой первичной парторганизации, разработки мероприятий по их выполнению, а затем воплощения принятых решений в жизнь. А эта самая жизнь в глубинке становилась всё хуже и хуже. Назревал тотальный дефицит всех видов промышленных и продовольственных товаров. Виноватыми оказались местные партийные органы и хозяйственные руководители. Недовольство людей бурно выплёскивалось на райкомы, их секретарей и в первую очередь на первого, то есть людей, которые работали на стыке политики государства и теми, кто ежедневно пожинал её плоды. Проскуров, с присущей ему энергией бросился спасать положение. Опять стал методично объезжать район. Часто не ночевал дома, посещая хозяйства по четырнадцать часов в сутки. Жёстко требовал укреплять дисциплину, не поддаваться на провокации недругов Компартии и противников социализма, повторяя одну и ту же фразу: "Разве может быть более справедливый принцип построения общества, чем принцип социализма: От каждого по способностям - каждому за его труд". Не имея достаточной политической и социально экономической подготовки, он ни на минуту не допускал даже возможности разрыва между лозунгом и реальной жизнью. На каждой встрече с трудовыми коллективами просил немного потерпеть и скоро станет жить лучше, чем прежде. Но ему больше не верили, он это чувствовал и переживал до отчаяния.
Борис Корякин решил, что настал подходящий момент отомстить Проскурову, этому бездарному комсомольскому выскочке, за его, Корякина, поражение на выборах первого секретаря Райкома. Он посоветовал жене подать на развод, мол, всё равно от него нет никакого толку, а когда получит по заслугам, приползёт к ней на коленях. Затем написал в Обком за личной подписью, (анонимки не рассматривались), на шести листах письмо, в котором, умышленно перекручивая факты, тенденциозно обвинял Проскурова в авторитарных методах руководства, в дискредитации самой идеи демократии. Не жалея красок, привёл "доказательства" его окончательного морального разложения. Требовал освобождения Ивана с занимаемой должности и исключения из рядов КПСС. Изложенные в письме "факты" из-за их огромного количества, проверялись с нарушением установленных сроков. Было опрошено с отбором объяснительных записок более двухсот человек, в их числе жену Проскурова и Распутину. Обозлённые на власть люди давали самые противоречивые показания. Столь длительное разбирательство с привлечением большого количества свидетелей создало небывалый ранее, как тогда стали говорить, общественный резонанс. Иван внешне изменился до неузнаваемости, похудел, осунулся, сгорбился. Густая седина подчёркивала его тяжёлое, на грани срыва, моральное и физическое состояние. Ему хотелось только одного - скорейшего окончания этого террора с любым для него исходом, хотя в душе он надеялся и верил, что во всём беспристрастно разберутся и справедливость будет восстановлена.
Ивана вызвали на заседание бюро Обкома. Сопоставив письмо Корякина с материалами проверки изложенных в нём сведений, члены бюро намерены были освободить Проскурова от занимаемой должности по собственному желанию в связи с резким ухудшением здоровья. Однако вопросы секретаря по идеологии, любовные притязания которой в своё время были Иваном отвергнуты, в корне изменили их мнение. Ольга Петровна спросила.
- Скажите Иван Сергеевич, где Ваша "Волга".
- Я её продал. - Ответил Иван, не подозревая подвоха.
- Зачем?
- Когда я её покупал, одолжил деньги, а погасить долг не смог, пришлось машину продать. - Заметно обдумывая ответ, произнёс "подследственный".
- Кому?
- Я с ним не был знаком и не помню.
- Тогда, с Вашего позволения, я освежу Вашу память. Вы её продали некоему жителю Грузии
по фамилии Ломбадзе. Почему Вы не уступили её кому-либо из своих коллег?
- Об этом я не подумал.
- Вы лукавите, значит, у Вас есть на то причины. Ещё один вопрос, где Вы живёте?
- Снимаю номер в гостинице.
- И, последнее, Вы изменяли своей жене?
- Да, Я полюбил другую.
- Она была единственная?
- Да, и Вам это хорошо известно. - В зале прошуршал ехидный смешок.
- На что Вы намекаете?
- На то, что Вы грязными руками копаетесь в чужой личной жизни. - Потеряв самообладание, повысил голос Иван - Я отказываюсь отвечать на Ваши вопросы.
Ольга Петровна, с искажённым от злобы лицом, вскочила с места: "Я предлагаю. Нет! Я настаиваю исключить Проскурова Ивана Сергеевича из членов КПСС и освободить от первого секретаря Красносельского Райкома партии.
Голосовали единогласно.
Последним секретарём Райкома Партии, как руководящей и направляющей силы общества, с третьей попытки был избран, по настоятельной рекомендации Обкома в лице секретаря по идеологии "принципиальный коммунист, беззаветно преданный идеям перестройки и демократии", Борис Корякин.
Проскурову, с инициативы Ольги Петровны, предложили подать документы для участия в конкурсе на замещение должности заведующего кафедрой физического воспитания и спорта Педагогического института. Ознакомившись с приглашением, Иван наполнил очередную рюмку, горько улыбнулся и про себя молвил: "Слишком смахивает на провокацию. Кто теперь меня выберет, после всего, что произошло? Да-а, женщины не прощают отвергнутую любовь". Он пил непрерывно вторую неделю подряд, не выходя из гостиницы. Постучав, вошла Алла.
- Привет дорогая, проходи, садись. - Отозвался Иван, наливая полстакана коньяку. Алла выпила одним махом, взяла ломтик дефицитной московской колбасы.
- Я не спрашиваю "как ты". Сама знаю. Зашла поговорить о нас с тобой.
- Давай, поговорим. - С пьяной улыбкой согласился Иван.
- Ты ведь понимаешь, мы не можем продолжать наши свидания, не смотря на то, что я никогда не была так счастлива как с тобой.
- Мне тоже было хорошо.
- Налей ещё, мне тоже плохо. - Выпив ещё полстакана, продолжила. - И замуж за тебя я тоже не могу выйти.
- А я и не настаиваю.
- Если я разведусь с мужем, на что жить будем? - И неожиданно разрыдалась.
- Да не плачь ты. Будет у тебя другой возлюбленный, я ведь не могу быть последним.
- Никого у меня больше не будет, я не хочу, не смогу тебя забыть. Я была неправа. Ты останешься в моей памяти навсегда. Глотая слёзы, добавила.
- Я хочу тебя, на прощанье. - И принялась дрожащими руками снимать с себя и с него одежду.
Сбережения Ивана таяли с каждой минутой. Чтобы оплатить проживание и купить самогона у сантехника гостиницы, он продал ему же сначала пыжиковую шапку, а потом и зимнее, совсем новое драповое пальто.
На дворе относительно тёплый декабрь. В канун Нового Года все фасады госучреждений, учебных заведений и витрины магазинов освещались разноцветными гирляндами. На площадях города красовались наряженные ёлки. В ресторанах и кафе громко звучала музыка. Озабоченные люди сновали туда-сюда, большинство с пакетами, наполненными различной снедью и подарками, торопясь успеть к праздничному столу. Иван тоже решил прогуляться. Будучи жизнерадостным от природы он впервые не ощущал праздничного настроения. Побродив по улицам, пришёл к набережной. Река вдоль берегов скована прочным льдом, на котором сидели ночные рыбаки. Средина реки была чистая, за исключением отдельных участков полыньи. Яркий серп молодой луны отражался в холодной воде, серебристыми извивающимися линиями очерчивая кромку льда. Лёгкий морозец немного отрезвил Ивана. Нестерпимая тоска с новой силой сдавила виски. Горькая обида перехватила дыхание. Путаные мысли со скоростью света проносились в его мозге. "Сняли с работы. Так не я первый, не я последний. Но исключить из партии? Так это уже смерти подобно. Партия - вся моя сознательная жизнь. Я служил ей всем своим существом. Всегда и всеми силами стремился быть ей полезным. Я ей беззаветно верил, а она мне, как оказалось, нет. Таких служителей как я сотни тысяч, что я для неё - песчинка в пустыне. Попользовались и выбросили как потёртую половую тряпку, без малейшего сожаления. Я не вписался в их рамки, а уйти самому и вовремя ума не хватило. Теперь я свободен. От всего, что отличает животного от человека. Я, наконец, свободен от веры, от вранья. Свободен от работы, а за одно и от средств для существования, от жены, от любовницы. Остались лишь стальные оковы ума, лишиться которых можно только вместе с жизнью".
Два сидячих рядом рыбака, согревались горячим чаем из термоса, периодично подливая его в алюминиевые кружки. Вдруг один из них обратил внимание на высокую фигуру человека, который медленно, неуверенной походкой передвигался вдоль ледяного покрова.
- Что он там ищет? - спросил у соседа, указывая рукой в сторону необычного прохожего.
- А чёрт его знает, больной человек, наверное. - Ответил собеседник, пристально всматриваясь в как будто знакомый силуэт. - Уж очень он похож на Проскурова.
- Да, это точно он. - И громко позвал. - Иван Сергеевич! Идите к нам, мы Вас чайком угостим, согреетесь.
- Стой, стой, иди сюда - закричали другие рыбаки, почуяв что-то неладное.
Услышав крик, Иван на секунду остановился, затем решительно сделал несколько шагов в направлении средины реки и, скрылся под водой.
Через день, на последней странице вечерней областной газеты, появилась заметка о несчастном случае на рыбалке, в результате которого трагически погиб бывший первый секретарь Красносельского Райкома Компартии Украины Проскуров Иван Сергеевич.
***
Прошли годы. Остались в анналах истории СССР и КПСС. Бывшая редактор районной многотиражки, а ныне маститая журналистка, главный редактор всеукраинской еженедельной газеты София Кондратюк решила, наконец, добиться правды о причинах и обстоятельствах гибели молодого, физически крепкого, предпоследнего первого руководителя Красносельского района. Все многочисленные опросы "свидетелей" давали один и тот же результат: "Утонул во время рыбалки". Нужно встретиться с известным в области ветераном Чубаровым В.П. Это единственный и последний шанс установить истину.
Облысевший, с тонким седым ободком на затылке и выцветшими умными глазами одинокий старик, не скрывая радости встречи и удивления, спросил.
- Какими судьбами Соня?
- Доброго здоровья Василий Прокопьевич! Я не случайно к Вам приехала. Очень давно хотела задать один вопрос. Что Вы думаете о загадочной смерти Вашего преемника Проскурова Ивана? - сразу, без какой-либо подготовки ринулась в атаку София.
- Да никакой загадки здесь нет. - Вдруг нахмурившись, после длительной паузы раздумья, ответил собеседник. - Ускоренно деградирующая система власти рождала таких людей и сама же их убивала. - И подробно стал рассказывать о всех жизненных перипетиях Ивана. София, покраснев от напряжения, еле успевала записывать в свой распухший блокнот.
- Василий Прокопьевич! Можно, я напишу обо всём, что сейчас услышала.
- Напиши, только не репортаж в газете. Лучше если это будет рассказ или повесть о трагической судьбе человека.