Тикич Виктор : другие произведения.

Одинокий дуб

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Одинокий дуб в широком поле привлёк внимание талантливого, беспредельно любящего человека, которое в течение десятилетий переросло в неподдающуюся разуму взаимную привязанность. Этот феномен двух субъектов бытия только усилил и без того все прогрессирующее чувство одиночества Марка - одного из героев рассказа. Одиночество - тяжёлая болезнь, одолеть которую не всегда удаётся даже духовно и физически сильным личностям. Как чаще всего бывает, первопричиной её явилась беззаветная неразделённая любовь.
   В поле, в пяти километрах от села, на непахотной земле над яром, с незапамятных времен стоял одинокий дуб. Рядом еле заметный родничок и такой же ручеёк, совсем пересыхающий летом. Вокруг зеленая некошеная трава. В двухстах метрах от него - грунтовая дорога непроходимая осенью и весной из-за распутицы.
  Двое десятилетних детей в поисках пастбища для своих питомцев облюбовали солнечную поляну вокруг дуба. Здесь в густой тени его кроны была вечерняя прохлада даже в знойный полдень, к тому же можно было спрятаться от ветра за толстым стволом и утолить жажду парой глотков прозрачной, холодной родниковой воды. Всепроникающая тишина бережно нарушалась шелестом листьев дуба, как будто он читал бесконечную повесть о своей столетней жизни, если не считать щебетанье вездесущих птиц и других неназойливых звуков, издаваемых полевой живностью.
  Марко Черногуз пас козу с тремя козлятами, а Оля Заречная - корову с телёнком. Им так нравилось их таинственное место, что они не могли дождаться окончания утренней дойки, чтобы опять отправиться в дальний путь к заветному дубу. Когда заканчивались каникулы, они каждую среду после уроков приходили к нему на свидание пока он не сбрасывал золотисто багровые листья и не отходил к зимнему сну. Так непрерывно продолжалось от ранней весны до поздней осени четыре года подряд.
  
   Помимо школьных занятий Марко усердно учился игре на скрипке и настойчиво осваивал плотницкое дело. Во время летних каникул по окончанию седьмого класса он решил вместе с Олей обустроить поляну возле их дуба. Марко под руководством деда Панаса сделал заготовки для сруба колодца, столика и скамеек. В одну из суббот, прихватив с собой лопаты, топоры и ножовку, втроём выехали к месту работы. Марко и Оля (она была физически крепче) углубили на метр родник и приступили собирать сруб.
   Дед Панас в это время рассказывал насколько тонкое плотницкое искусство. Мол, в старые времена мастера плотники строили чудесные деревянные храмы без единого гвоздя, а нынешние - крышу на сарай три дня собирают на сотнях гвоздей, а всё равно выходит перекошенная.
  Работа спорилась. Собрали сруб с крышей, установили трехметровый сливной лоток в сторону, чтобы можно было напоить животных и помыть ноги, вокруг колодца уложили дёрн. Осталось собрать и прикопать стол и скамейки, солнце упорно катилось к закату. Работали без перерыва, закончили, когда наступили сумерки. Уставшие и голодные сели на новые скамейки, облокотившись на стол. Марко довольно улыбался, Оля смотрела на него светящимися глазами. Обедали уже в повозке. Дед Панас, понукая лошадь всё нахваливал Марка: 'Способный, ухватистый паренёк. Не пройдет и пяти лет, как я сделаю из него краснодеревщика. И тогда он выбросит ту скрипку, что я ему подарил и сам изготовит себе новую - не хуже чем у Страдивари'. Подростки радостно улыбались фантазиям Деда. Оля, взлохматив чуб Марка, воскликнула: 'Да, он у нас такой, еще перещеголяет Страдивари', и весело рассмеялась.
   Как и прежде, вплоть до окончания школы, ребята ходили к дубу по субботам во время каникул и по средам во время учебы. Только теперь вместо коровы и козы с ними была скрипка.
  Как то Председатель колхоза, выдавая наряд на вспашку участка поля, что был под пшеницей, предупредил: 'Не вздумайте перепахать дорожку к Марковому дубу, женщины с полеводческой обещали повыдергивать ноги тому, кто это сделает. И будут правы, ведь не так много в поле благоустроенных мест, где можно перекусить и отдохнуть. Вы туда на тракторах подъезжаете, а им после малейшего дождика грязь месить'. С тех пор за этой поляной прочно закрепилось название - 'У Маркового дуба', а популярность её росла из года в год.
  
   В последнюю школьную весну, как только зазеленела трава и начали распускаться деревья, ребята впервые после зимы пришли к своему дубу. Он еще стоял голый. Тогда они обняли его ствол, сцепившись руками, и в один голос запричитали: 'Просыпайся дубинушка, распусти листочки'. Через неделю дуб нарядился в нежную майскую зелень, хотя дубы в их селе ещё были черными.
  
   К этому времени Марко и Оля очень изменились. Марко стал красивым коренастым, уверенным в себе юношей. Спокойный и уравновешенный он всегда добивался поставленной перед собой цели. Школу закончил без троек, хотя впереди еще выпускные экзамены, но в успешной их сдаче он нисколько не сомневался. Благодаря деду Панасу который, как и обещал, научил его всему, что умел сам, а кроме того подарил ему свою мастерскую со всем инструментом, Марко стал признанным плотником, столяром и даже пробовал научиться резьбе по дереву.
  Однажды знаменитый комбайнер привез сухую без сучков древесину и попросил деда Панаса сделать широкую кровать. Тот согласился, но с условием - заказ выполнит его ученик. Марко изготовил кровать по собственным эскизам; на непривычно высокой её задней стенке вырезал две оголенные русалки с распущенными волосами. Дед русалок забраковал. С еле скрытым разочарованием, тщательно подбирая слова, молвил: 'Примитив, только липу испортил. Запомни, ты должен стать художником по дереву, а не ремесленником. Дерево благородный материал, халтуры не любит'. Немного обиженный небывало резкой критикой своей работы, он заменил картину на самый известный в Украине портрет Т.Г. Шевченко в каракулевой шапке, старательно вырезанный в круглой рельефной раме. Восторгу заказчика не было предела: 'Ну, Панас Кириллович, говорю как на духу, только не обижайся - превзошел тебя твой ученик. Спасибо тебе за воспитанника и вам обоим за королевскую кровать'.
  
   Помимо профессиональных успехов Марко неплохо освоил игру на скрипке, больше на слух чем по нотам. Еженедельно играл для Оли и дуба жизнерадостные весёлые фрагменты произведений Чайковского, Моцарта, Штрауса, Кальмана и украинские народные песни с вариациями. Оле, например, очень нравилась песня:
  'Ой там на точку на базарi,
  Жiнки чоловiкiв продавали.
  Як прийдеться до ладу,
  То я й свого поведу, та й продам'.
  Как-то закончив петь, она полушутя сказала.
  - Вот выйду за тебя замуж и продам. Жуть, какую кучу денег заработаю. А что? Не пьешь, не куришь, на скрипке играешь да еще руки золотые. - Затем, немного помедлив, уже серьезно и вдумчиво добавила
  - И верный друг.
  - Тогда я спокоен - тут же отозвался Марко, - главное, ты выйдешь за меня замуж, а друзей, тем более верных не продают.
  Оба смутились от неожиданно новой темы разговора. Никогда прежде они не касались темы их любви. Им всегда было хорошо вместе, они стремились друг к другу и радовались каждой новой встрече, а говорить об этом по их глубокому убеждению не было смысла. И если случайно произнесенная фраза навеянная счастьем общения прозвучала как признание в любви, то оно было первый и единственный раз.
   Оля незаметно для себя стала настоящей красавицей. Доминантой её нежного личика с голубыми прожилками на висках были брови. Они плавной, художественной линией взметались вверх над широко раскрытыми светло серыми прозрачными глазами, как бы удивляясь окружающей красе. Светлые, гладко причесанные волосы с завитками на висках и затылке подчеркивали удлинённость гладкой белой шеи. Нос с горбинкой как у древней римлянки, яркие, всегда свежие тонкие губы и маленькие, выразительной формы ушки завершали её аристократический облик. Симметричная фигура расцветающей женщины дополнялась прямой осанкой, мягкой уверенной поступью и грациозным движением рук танцовщицы. Её красота не была броской, она как бы светилась изнутри и уже не давала покоя взрослым юношам. Оля втайне мечтала стать актрисой, и раскрыла свой секрет только Марку.
  
   Следующий после выпускного бала день Марко с Олей посвятили свиданию с дубом. Накрыли стол с бутылкой сухого красного вина, поздравили друг друга с Днем молодёжи, выпили за школьные годы, за юность уже самостоятельную, чтобы она была такой же интересной и счастливой. Весело и вдохновенно пели под скрипку, вспоминали интересные и смешные случаи минувших лет. Пожелали дубу долгой, предолгой жизни и незаметно перешли к своим планам на будущее. Оля начала первой.
   - Завтра я уезжаю в столицу поступать в театральное училище. Жить буду у дяди Коли - маминого брата. Правда он меня отговаривает, говорит артистов тысячи, а звёзд - единицы. И где мол гарантия, что во первых тебя туда примут, а во вторых, что ты станешь звездой? Лучше поступать в институт гражданской авиации. Самолёты всегда будут летать, а значит, будет работа и кусок хлеба с толстым слоем масла. Мама говорит, что он прав, но мне очень хочется сниматься в кино.
   - Я всей душой желаю сбыться твоей мечте, - поддержал подругу Марко - но ты должна учесть все 'за' и 'против', а потом осознанно принять решение. Например, у артистов вечные командировки, вокзалы, гостиницы. А семьи, настоящей нет. Они выходят замуж, часто по несколько раз, а вот детей редко когда заводят. У них так: или карьера - или дети. А дети у тебя были бы очень красивыми. - Важно, со знанием жизни закончил Марко.
   - Ты рассуждаешь как старый дед, а я молодая, я хочу все и сразу, - парировала Оля и звонко рассмеялась своей остроте. - Ладно, я еще подумаю. А что ты собираешься делать?
   - Я остаюсь здесь, у дуба, твоим представителем, пока ты будешь летать. Оля опять рассмеялась.
   - А если серьёзно?
   - Я ещё не решил. Если буду поступать то, скорее всего в лесотехнический, заочно. Мне очень хотелось бы, чтобы ты была рядом, - потупившись, произнес Марко и добавил - очень хотелось бы.
   - Ты еще маленький, вырастешь - перехочется, - шуткой закончила тему Оля и впервые, по-взрослому поцеловала его в губы - сыграй что либо на прощанье. Марко взял скрипку, счастливо и грустно улыбнулся. В сумеречной тишине зазвучала бравурная мелодия Турецкого марша Моцарта.
  
   Марко жил с престарелой мамой в хате-мазанке с крошечными окошками и под соломенной крышей. После отъезда Оли он вдруг осознал убогость своего
  существования. Им внезапно овладела тревога: 'А, что если она и вправду согласится выйти за меня замуж, куда я её приведу?' Тут мама позвала завтракать, села напротив за новый тёсаный стол изготовленный сыном, спросила:
  - Что собираешься делать сынок?
  - Сначала пойду устраиваться на работу, - отвечает Марко - затем подам документы в институт, а потом остается главное и самое трудное - поставить дом.
  - Всё у тебя получится, ты раньше времени стал взрослым и самостоятельным,
  - всплакнула от гордости за сына мама, - если бы ты ещё нашел невесту, я могла бы спокойно умереть.
  - Живи мам долго, невеста ещё не выросла. Спасибо за вкусный завтрак, мне пора. - Расхожей шуткой закончил беседу Марко и отправился к председателю колхоза.
   Его зачислили в штат столяром, обещали помочь приобрести материалы на строительство дома. Через десять дней пришел вызов с Львовского лесотехнического института на вступительные экзамены. Всё для него складывалось удачно, даже согласились на выходной в среду (день посещения дуба). Только одно не давало покоя - не было весточки от Оли.
   Еженедельно, как и прежде по средам, но уже целый день у Марка свидания с дубом. В перерывах между игрой на скрипке он кратко рассказывал ему о своих успехах, неудачах и планах. Сожалел, что не пишет Оля. Тщательно осматривал кору на стволе, но не находил повреждений людьми, насекомыми или грибками. Листья и желуди тоже были чистыми. Марко был доволен - дуб был здоров как дуб. Каких либо признаков волнения дерева из-за отсутствия Оли он не обнаружил и немного обиделся.
  
   Наконец пришло долгожданное письмо от Оли: 'Привет Марку! Извини, что так долго не писала, не было времени. Здесь совсем другой темп жизни, выспаться некогда. Теперь о главном. С трудом поступила в институт гражданской авиации. Будучи уже студенткой выдержала конкурс на зачисление в отряд стюардесс. После трёхмесячной подготовки (без отрыва от основной учёбы), буду летать в зарубежные рейсы во время каникул и практики. Так, что приехать в село получиться не раньше, чем лет через шесть.
   Да, чуть не забыла. Пробовала поступить в театральное училище. После собеседования в приёмной комиссии у меня даже документы не взяли. Сказали, что для актрисы внешних данных мало, а часто даже не нужно. Главное другое, мол то, что у меня пока не просматривается. Я толком и не поняла, чего им у меня не хватает, таланта что ли.
   Знаешь Марко, я иногда по тебе очень скучаю. Пока-пока. Пиши.
   Ольга Заречная'.
   Марко несколько раз прочитал письмо, всё больше недоумевая, - почему так мало? Почему ни слова о нашем дубе? Неужели эта записка от милой, все понимающей подруги? - Успокоил себя тем, что Оля просто растерялась, оказавшись в совершенно незнакомой среде и сел писать ответ.
   'Здравствуй Оля! Спасибо за письмо и хорошие новости. Я рад твоим достигнутым успехам и желаю тебе новых.
   У меня тоже всё нормально. Работаю столяром, поступил во Львовский лесотехнический на заочное отделение. Начал строить новый дом. Каждую среду провожу в компании с нашим дубом. Я ему играю на скрипке, иногда пою. Если бы он мог говорить, то обязательно передал бы тебе привет. Навещаю деда Панаса, он болеет и очень постарел. Спрашивал о тебе, я сказал , что ты умница и у тебя всё отлично. А что я мог сказать, когда ты почти полгода молчала?
   Оля, мне тебя очень не хватает! Я уж подумываю, не влюбился ли, не дай бог в свою настоящую и единственную подругу. Пиши почаще, прошу тебя, не пропадай. До свиданья. Искренне Ваш, Марко Черногуз'.
  
   Похоронили деда Панаса. Только теперь Марко понял, кем он был для него. Никто не сможет заменить ему тонко понимающего, отзывчивого друга, взыскательного учителя, считай любящего справедливого отца. Невыносимая боль и тоска раскалёнными кузнечными клещами сжимали его сердце. Три дня подряд с раннего утра до позднего вечера он прятался у своего дуба, домой приходил лишь на ночёвку. Слёзы застилали глаза, скрипка молчала. В его репертуаре не было мелодии, которая бы могла передать тяжесть утраты. Но один раз он все-таки сыграл полонез Огинского, на слух.
   Оле он отправил телеграмму: 'Деда Панаса больше нет. Марко'. Никакого отзыва не последовало.
   Мама Марко, не выдержав страданий почерневшего, осунувшегося горячо любимого единственного сына, через восемь дней тихо ушла на вечный покой. Марко остался один на всём белом свете, если не считать безмолвного дуба и далёкой Оли, надежда на встречу, а может быть и на конец разлуки с которой, ещё теплилась в его израненной душе. Он ещё не осознал, что давно появившиеся ростки юношеской привязанности уже вызрели во всеобъемлющую, неистовую любовь. Спровоцированная горем утрат тоска по Ольге стала настолько глубокой, что даже затмила причину её обострения. Немалую роль в этом сыграло письмо от Оли:
   'Здравствуй Марко! Я много думала о нашем с тобой прошлом и возможном будущем, прежде чем решилась написать тебе это письмо. Мне никто похожий на тебя не встречался. Твоя доброта и честность, целеустремлённость и верность, твой истинный талант, вряд ли целиком поместятся в ком-либо другом. Ты себе не представляешь размеры твоего духовного богатства, как впрочем, и физической нищеты. Но тебя эти 'мелочи' не смущают, ты сильный и прочно как твой дуб стоишь на земле, своей земле.
   Я же - полная противоположность. После того как я окунулась в городскую жизнь, как представила себе перспективы, мне не хочется возвращаться в село. Мне нужен комфорт, театры, концерты, танцплощадки, большие магазины, катки и бассейны. Мечтаю о собственном автомобиле. И ещё я очень хочу повидать другие страны, сама, а не глазами Сенкевича.
   Здесь масса молодёжи, такое впечатление, что в поисках счастья сюда слетелись все молодые люди Украины и не только. Есть даже чёрные. Интересно и забавно, правда?
   Я, в отличие от тебя, слабая женщина и не готова к самопожертвованию ради высоких идеалов, в которых ничего не смыслю. Прости.
   Воспоминания о нашей дружбе - лучшее, что у меня было до сих пор. Я всё равно не смогу тебя забыть, даже если бы сильно захотела. Но, как поётся в хорошей песне - 'у нас судьбы разные' и с этим придётся смириться. Пока-пока дружочек. Искренне Ваша, Ольга Заречная'.
  
   Председатель правления объезжая поля, заметил женщин, что кучно стояли у дорожки к Марковому дубу. Приблизился и поняв причину столь странного их поведения, стал рядом. В полевой тиши отчётливо слышалась душераздирающая песня в сопровождении рыдающей скрипки:
  'Плачь, скрипка моя, плачь,
  Видишь, солнце больше не смеётся.
  Расскажи ты ей о любви моей,
  Может быть, она ещё вернётся'.
  - Жаль Марко, пропадёт золотой мужик ни за цапову душу - с горьким сожалением молвила одна из свидетелей глубочайшей тоски.
  - Отправим его за границу на международную выставку мебели, как автора и изготовителя эксклюзивных образцов. 'Мебельэкспорт' давно прохода не даёт. Может оклемается, - разделил озабоченность сельчан судьбой мастера председатель, - думаю поможет.
  
   Марко, в поисках спасения от наваждения любви, с головой окунулся в работу. От четверга до среды он резал, строгал, клеил по четырнадцать часов ежедневно в своей мастерской.
   Как-то соседка принесла ему свежего борща. Увидев у изголовья кровати резной портрет девушки, воскликнула: - Батеньки, так это же Олька Заречная! Марку, дорогой, зря ты себя мучаешь. Не твоя она, не твоя. Пол села девчат по тебе сохнут, ты только пальцем шевельни и любая будет счастливой и верной женой до конца дней твоих. Забудь её, иначе погубишь свою жизнь.
  - Не могу я иначе, тёть Аня, - ответил Марко - может она и есть моя жизнь, поди-ка разберись.
  
   Вскоре в село нагрянула комиссия для отбора образцов мебели на выставку в Милан. Среди прочего в Италию отправили эксклюзивную кровать, на задней стенке которой вырезана санная тройка. Картина была настолько выразительной, что глядя на бегущих лошадей, хотелось отскочить в сторону, а в ушах звенели колокольчики.
   Скрипку, уже собственного изготовления Марко взял с собой. И не пожалел, итальянцы оказались для него такими же певучими и любящими музыку как украинцы. Устроители выставки разрешили музыкальную паузу, на территории стенда Украины два раза вдень по двадцать минут. Марко играл в основном итальянских композиторов и, конечно же, Чайковского. Живая музыка привлекала посетителей, способствуя популяризации малоизвестных украинских мастеров. Посещение Италии вывело его из ступора, стало стимулом совершенствования мастерства, появилось жгучее желание посетить другие страны. Ежегодно он вместе с коллегами представлял своё творчество в городах Европы: Мадриде и Стокгольме, Кёльне и Лондоне, Брюсселе и Цюрихе, Париже, Любляне и многих других. Вскоре его стали приглашать в состав жюри международных конкурсов домашней мебели.
  
   Постепенно тоска по Оле притупилась, но ещё давило чувство горького с привкусом тёрна одиночества, спасение от которого Марко находил в 'общении' с дубом. Оля молчала. Письма, которые он ей посылал, возвращались с одной и той же пометкой: 'адресат выбыл'. Любящий Марко размышлял: 'Раз она молчит, значит ей хорошо и без меня. Слишком эгоистично упрямо торчать на её пути и требовать принести в жертву своё счастье ради его любви. Никто не может лишить её права выбора. Может быть она уже замужем и, естественно, оставила студенческое общежитие'. Однако, его любовь не иссякала и надежда на её возвращение не оставляла ни на минуту, до конца.
  
   Тем временем Оля действительно вышла замуж за второго пилота и жила в отдельной квартире. Муж ей подарил автомобиль, вручая ключи - сказал: 'Для полного счастья'. Но длилось оно не долго. Беда как всегда приходит нежданно. Однажды, будучи сама за рулём, мчалась с превышением скорости, опаздывая на рейс. Ездила она ещё не уверенно, и при попытке совершить обгон резко выскочила на встречную полосу. Столкновение с грузовиком было настолько сильным, что её машина в одно мгновенье превратилась в груду металлолома. В то же мгновенье не стало и молодой, жизнерадостной женщины.
   Злые языки в селе расценили аварию как месть дуба за измену Марку. Откуда им было знать, что Оля и Марко прямо не признавались друг другу в любви и тем более не давали клятв во взаимной верности до гроба, как и по сей день пишут в женских романах. Щадя Марка, его беспредельную любовь, никто из односельчан и словом не обмолвился о случившейся трагедии. Он так и не узнал о ней до последнего часа.
  
   В напряженном творческом труде незаметно приблизилась старость. Дед Марко, внешне ещё очень крепкий старичок уже фактически отошёл от интенсивных физических нагрузок. Всё большую часть времени он уделял чертежам, схемам и расчётам, но по-прежнему носил за поясом остро заточенный топор, которым уже лет двадцать не пользовался. Широкая известность мастера по дереву у себя дома и за рубежом не избавила его от прогрессирующего чувства одиночества. Теперь он посещал свой дуб каждые среду и воскресенье. От Оли не приходило ни строчки, но он ждал.
   На восемьдесят третьем году жизни, в сентябре дед Марко попросил председателя сельсовета помочь ему добраться до его дуба - проститься. Тот незамедлительно прислал автомобиль, наказав водителю отвезти деда куда он скажет, ждать его там хоть до утра, стараясь не мешать и привезти домой.
   До позднего вечера Марко прощался с одиноким дубом, своим единственным оставшимся рядом другом. Он играл ему 'Времена года' П. И. Чайковского, с трудом перебирая струны и удерживая в нужном положении смычок, натруженными, теперь уже непослушными пальцами. Редкие слёзы, не задерживаясь на жидких ресницах, капали на скрипку. Плакал по Оле, по дубу, по своим несбывшимся мечтам. Плакал по угасшим надеждам, по своей одинокой жизни, держаться за которую как он считал, не было больше ни желания, ни смысла. Ему казалось, что дуб тоже прощается с ним. Он неподвижно стоял, опустив листья в глубокой скорби. Марко ощутил щемящую к нему жалость, тревогу за его судьбу, за его такую же одинокую старость. Сыграв ещё раз баркаролу, он прислонился щекой к его шершавому как рашпиль стволу и удалился под внезапный, прощальный шелест кроны.
   Приехав домой, Марко оделся во всё чистое, мысленно попрощался с Олей, глядя на её резной портрет у изголовья кровати, лёг в свежую постель и, уснул, чтобы никогда не проснуться.
  
   Большинство сельской интеллигенции не верили в дружбу человека и растения. Они считали, что регулярное посещение Марком дуба на протяжении более семидесяти лет, не что иное как чудачества, присущие всем выдающимся людям, между тем как простые крестьяне искренне верили в их взаимную привязанность.
   В течение семи дней после смерти Марко дуб сбросил свои листья, все, до единого листочка. Это не осталось незамеченным, поскольку было только начало второго месяца удивительно тёплой осени. Пошла молва - дуб не смог перенести смерть своего друга и покончил с собой. С наступлением весны, а затем жаркого лета он так и не проявил никаких признаков жизни.
   Убеждение в том, что дуб усох из-за потери Марка, теперь прочно укрепилось в сознании всех без исключения жителей села. Официальная киевская наука такую связь не признала, мол это случайное совпадение, оба умерли от старости.
  
   Прошли годы. Усохшее дерево спилили на деловую древесину. Родник, утратив прохладную спасительную тень и оставшись один на один с пылающим солнцем, бесследно исчез. Ручей высох. Трава, зелёная весной, летом превращалась в жесткий ковёр бежево коричневых тонов.
   Род Черногузов прекратил своё существование. Осталась только грустная легенда о кристально чистой любви, неземной дружбе и непостижимой взаимосвязи бытия природы и человека.
  
  
   Читать: http://zhurnal.lib.ru/t/tikich_w/singleoak.shtml Критика: viktor.tikich@gmail.com
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"