На излете меня поймаешь, 
Позабыто-тепло, надежно. 
Свет мой... Всполох шального мая! 
Я к тебе. Не прогонишь? Можно?.. 

Свет мой! Косо летят пылинки, 
Оседая в твои ладони. 
И доверчиво, в вальсе Глинки, 
Кру́жат, зная: их не уронят.

***

Здесь, у самой земли, морозно. 
Пробирает. Вбираю грудью 
Пепел, бывший метелью звездной, - 
Прогоревший, остывший в буднях. 
В будке, с цепью на шее - птица. 
Вместо пения - сиплый кашель. 
Мне б сорваться, простить, проститься, 
Мне б поверить... Чужое? Наше?

На излете душа прогоркла, 
Осыпается ржавой пылью. 
Стылым ветром разбило окна, 
Я о стёкла изрезал крылья.

*** 

Брошусь прочь, исступленно веря, 
Продираясь, в кровавой пене. 
И, отбившись от страха-зверя, 
Я твои обниму колени.
 
Ты удержишь меня в ладонях? 
Не просыплешь, не свеешь ветром? 
Воскресает весной Адонис... 
Так и я: вдруг воскресну... где-то? 


Нет, у птицы не все допето! 
Падать - больно... Но ты, я знаю, 
На излете меня поймаешь.