Аннотация: Мы все любим эксперименты в детстве. Многие делали батарейки из картофеля, яблок и цитрусов. Но что если пойти дальше в своих поисках? Куда это может привести?
Лимон на снегу.
Сколько людей называли меня фантазёром,
как насмехался над моими идеями
наш заблуждающийся близорукий мир.
Нас рассудит время.
Никола Тесла
Звонок противно резанул по ушам. Кир вздрогнул и посмотрел на стальной корпус допотопного устройства над дверью учительской. Он не любил звонки, любые звонки: телефонные, дверные, школьные, они никогда не несли ничего хорошего. И каждый раз, когда он слышал эти мерзкие механические трели, все его тело содрогалось. Где-то в животе начинал копошиться холодный червь смутной тревоги, уходящий хвостом в туманные воспоминания, но сколько он не силился вспомнить, чем они его так пугают, не находил в своей голове ничего, кроме ноющей боли.
- Опоздаешь на урок! - Пожилая учительница, с массивным журналом вышла из преподавательской и остановилась в дверях, обжигая осуждающим взглядом.
Кир посмотрел на пустой школьный коридор с протертой коричневой краской на старых досках, пересекся глазами с учительницей и нехотя побрел к классу. Прямо перед входом на секунду замер и задержал дыхание. По шее противными сороконожками побежали уколы страха. Дверь, покрытая старческими морщинами от многих покрасок, предательски скрипнула и двадцать пар глаз повернулись к опоздавшему. Он глубоко вдохнул и задержал дыхание. Несколько шагов отделяли его от своей парты. Несколько шагов перед всем классом. Учитель стоит к нему спиной и пишет на доске тему урока. Белый кусок мела в шершавых пальцах, скользит по покрашенной мерзкой коричневой краской доске, издавая противный скрип и белой пылью осыпаясь вниз. Кто-то громко чихнул на последней парте, распространив по всему классу миллионы болезнетворных бактерий. Несколько шагов. Может, не увидят или просто решат не обращать внимания. Ноги нехотя делают первый шаг.
- Лесной! А спросить разрешения у учителя? - Алексей Иванович повернулся к опоздавшему. Коричневый затертый пиджак на мешковатом теле, испачканные мелом рукава, синяки под глазами и мелкая сетка красных капилляров на носу. - В следующий раз стучись. Садись на свое место и не крадись, как мышь.
Щелчок и зажигаются софиты, кулисы, шурша по полу, распахиваются и оставляют его одного посреди огромной сцены. Двадцать зрителей застывшие в ожидании представления устремили свои взгляды на одинокого актера. Кир не видит детей, он видит только их глаза, огромные глазные яблоки с тонкими прожилками кровеносных сосудов пристально следят за каждым его шагом. Сердце разгоняет ритм по экспоненте, становиться одновременно холодно и жарко. Пальцы противно липнут друг к другу от выступившего пота. Шаг. Скрип ссохшейся половой доски разрывает пространство класса на две части. Существо Кира сжимается до размеров кошки. Парты, учитель, стены класса вытягиваются и схлопываются над его головой в сферический купол. Чуть зажмурив глаза, он собирает остатки воли и делает еще несколько шагов. С каждым сантиметром идти становиться легче, словно он выходит из илистого берега реки. Все постепенно возвращается к реальному размеру, сердце успокаивается, пот переходит в следующее агрегатное состояние вещества.
Добравшись до своей парты, Кир освободился от тянущих лямок рюкзака и укрылся от всех в номосе своего привычного места. Облупившая фанерная поверхность парты, покрытая вязью замысловатого узора, который он день за днем дорисовывал, как амулет, ограждала его от внешнего мира. Робко окинув взглядом одноклассников, он увидел, что никто на него не смотрит, лишь Алексей Иванович изредка бросает раздраженный взгляд, в нетерпении - когда же опоздавший усядется.
Опять страх. Вторая эмоция которая была знакома Киру, кроме любопытства. Любовь, ненависть, презрение, зависть, любое другое чувство он знал только по описанию из книг, но никогда не испытывал, и не мог точно понять, что чувствуют другие люди. Каждый раз он силился угадать эмоции по мимике, жестикуляции и тону голоса, но почти всегда ошибался и поэтому не мог выстроить цепь взаимосвязи поступок - эмоция. Он не знал чего ждать от людей, что они хотят от него, и каковы мотивации их поступков. Что-то в его мозгу было сломано, какая-то тонкая связь нарушена. Именно из-за этой поломки он боялся почти всех, а моменты, когда он становился объектом всеобщего внимания, вызвали у него приступы панического ужаса.
- Лесной! Ты готов выйти к доске? - Голос Алексея Ивановича вернул Кира обратно на урок.
"Культура раннего Возрождения в Италии" крупными буквами на всю доску. В голове поплыли образы: картины с обилием складок на драпировках и одежде, пестрые цвета, статуя Давида, палаццо и виллы с всевозможными арками и колоннами, знаковые фамилии Ботичелли, Мазачо, Донателло. Память, как послушная слуга, доставала с полок нужную информацию и прокручивала ее на проекторе внутреннего взора. Каждая дата, имя, событие, все, что, он когда либо читал, слышал, всплывало в голове моментально.
-Кир, я тебя спрашиваю? - Учитель подошел к парте и навис над ним с угрюмым укором. Внимание всего класса опять сосредоточилось на Лесном.
Тонким сверлом в уши врезался противный писк набирающий громкость. Кир знал, что слышит его только он, и дальше будет только хуже. Изображение стен, учеников, парт начало дрожать, как песок на низкочастотном динамике.
- Нет, я не успел выучить. - Быстрее избавиться от этих взглядов, сделать так, что бы все о тебе забыли любой ценой.
- Опять? Может, хоть раз выйдешь к доске и расскажешь? Письменные задания ты делаешь отлично, почему же не можешь ответить у доски. - Алексей Иванович вздохнул и перевел взгляд на других учеников, ритмично похлопывая указкой по руке. - Кто готов отвечать?
Взметнулся лес рук и учитель вернулся за свой стол, пригласив одного из желающих блеснуть знаниями. Кир шумно выдохнул, и зажмурил глаза. Страх нехотя угасал алым угольком в потухшем костре. Спокойствие. Такое обволакивающее и размеренное. Одноклассники и Алексей Иванович забыли о нем, погрузившись в научные открытия и изобретения средневековья. Умиротворение обвило худощавое тело ребенка мягкими лапами и обняло сзади, словно соскучившийся родитель. Кир вытащил из рюкзака прозрачную шариковую ручку, с почти пустым стержнем, и продолжил дорисовывать витиеватые узоры на парте, выводя очередные изгибы и линии. Миллиметр за миллиметром. Маленький шарик, покрытый чернилами, на кончике ручки чуть продавливал лакированную поверхность и оставлял за собой насыщенный синий след. Кир не знал, что значат эти узоры и не придавал этому никакого значения, он просто отключал сознание и пускал руку в свободный полет. Вязь на парте рождалась сама по себе, постепенно закрывая всю чистую поверхность. За эти занятием уроки пролетел незаметно. После очередного раздражающего звонка на перемену Кир всегда оставался в классе, в отличие от других детей, которые старались покинуть школьные казематы и вырваться на улицу. Он неспешно доставал учебники, раскладывал их на парте в определённом, понятном только ему порядке или читал очередную книгу. Зачастую это были очень серьезные и взрослые произведения или научные книги, которые вряд ли бы когда-то заинтересовали одиннадцатилетнего ребенка, но Кир читал их с упоением, а, что бы не вызвать удивление и так неприятное ему внимание, он оборачивал их в аккуратно вырезанный кусок старых обоев.
Учебный день проходил без особых эксцессов, урок истории сменился русским языком и биологией. Перемены он все так же отсиживался в классе за чтением. Между вторым и третьим уроком школа опустела на полчаса, гомонящая и шумная толпа разновозрастных учеников переместилась в стоящую через дорогу от школы столовую. Кафельный пол, обшарпанные белые столы и извечный запах чего то варено-прокисшего. Обычный обед для сельской школы: отварные макароны с сосиской, компот и булочка. Поварихи на раздаче, давно привыкшие к "татаро-монгольскому игу" каждый день, лишь безразлично взирали на происходящий хаос из-за алюминиевых кастрюль. Кир, оставшись один в классе, доставал завернутые в газету ломтики хлеба с маслом и сахаром. Ел он только лишь для утоления чувства голода, удовольствие от вкуса еды было ему так же не знакомо, как и другие чувства. Но он находил что-то интересное в похрустывании сахарного песка на зубах.
После уроков ему предстояла сорокаминутная поездка на старом ПАЗике. Сельский центр, где находилась одна на всю плеяду небольших поселков, школа и его маленькое, не больше тысячи жителей, село, разделяла узкая горная дорога, в одном месте проходящая по горному перевалу. Покатые старые горы, изрезанные зубьями каменистых утесов и обрывов, топорщились в небо грабовым и буковым лесом с бурой подложкой из полусгнивших листьев. Кир мог бесконечно рассматривать частокол облысевших по осени деревьев, они его успокаивали так же, как узоры на парте.
Начало зимы давало о себе знать: пронизывающий ветер, температура близкая к нулю, легкий моросящий дождь. Большая влажность воздуха дополняла картину, температура в плюс пять ощущалась, как минус пять. Такие метеорологические изыски заставляли съеживаться и дрогнуть. Люди на остановке, как озябшие воробьи, сбились в кучу под небольшим навесом, с надеждой высматривая из-за поворота желтый автобус. Кир держался чуть поодаль, предпочитая мокнуть под дождем, чем толпиться с людьми. Зеленый анорак немного спасал от сырости и ветра, но он все равно порядком замерз. Капли дождя гулко барабанили по капюшону и рюкзаку, заглушая почти все остальные звуки. Автобус приехал с опозданием на полчаса, когда люди уже изрядно понервничали и завелись. Задержки транспорта были нормой, но народ все еще ни как не мог привыкнуть к этому, после развала социалистического строя.
Скрипнули тормоза, и компрессор с шипением открыл дверь гармошку. Ребенка обдало облаком выхлопных газов и запахом бензина. Люди у входа толкались и галдели, стараясь как можно быстрее проникнуть в чрево автобуса, каждый хотел побыстрее усесться на сидение и хоть немного согреться. Дождавшись, пока последний человек скрылся в проеме двери, он поднялся по металлическим ступеням и осмотрел салон. Пассажиры расселись ближе к выходу, а дальняя часть салона пустовала, лишь на одном сидении, молча уставившись в окно, сидела старуха. Дерматин кресел неприятно укусил холодом ладони. Кир сел на самом заднем сидении возле окна и уткнулся головой в стекло. Зеркальные ручьи воды сбегали по окну, преломляя картинку мира как им вздумается. Стекло быстро запотело от дыхания ребенка и спрятало все за дымчатой поволокой. Кир вытянул указательный палец и ткнул им в центр запотевшего пятна, несколько раз покрутив им на месте, он начал выводить вензеля и изгибы узора, который один в один повторял узор с его школьной парты.
- Опять рисуешь? - Трухлявый голос старухи отвлек Кира.
Он медленно посмотрел на сидящую рядом пожилую женщину и вернулся к росписи окна.
- Смотри, скоро ремонт в школе, все парты заново покрасят, и твои каракули исчезнут. - Старуха громко закашлялась и прижала к губам сжатый кулак.
Ребенок опять повернулся к бабушке, осмотрел ее внимательно с головы до ног. Любого другого человека вид старухи, как минимум, бы оттолкнул: видавшая виды телогрейка с засаленными пятнами на рукавах, черно-алый платок с зелеными цветами, из-под которого выбивались грязные седые волосы с зеленоватым отливом, мясистый нос лилового цвета, нависающий над одряхлевшими, беспрерывно двигающимися губами. Один глаз чуть сощурен и покрыт белесой катарактой, второй больше первого в два раза. Зрачок увеличенного глаза постоянно двигался во все стороны, как оса, пойманная в банку. Кир, как не странно, реагировал на нее абсолютно спокойно, словно знал ее уже давно. Он вздохнул и отвернулся обратно к окну.
- А я опять нарисую. - Ребенок несколько раз шумно выдохнул на стекло, расширив площадь для рисования.
- Это ладно, вот что ты с "Лимоном" делать то будешь? - Старуха достала из кармана желтый цитрус и принялась грызть его оставшимися зубами, как простое яблоко, ни разу ни скривившись.
- "Лимон" заработает, мне не так много осталось. - Кир на секунду замер, нарисовал в воздухе пальцем несколько символов, примеряясь, и тут же нарисовал их на стекле. - Совсем немного.
- Ну да, заработает. Ты это сколько уже твердишь? - Подняв с пола клетчатую сумку, старуха поставила ее на сидение рядом с собой и раскрыла. - Герда, я тебе лимончик оставила, вылазий.
Кир повернулся посмотреть, с кем разговаривала бабушка. Из-за края сумки показался маленький бежевый нос, несколько раз дернулся, втягивая воздух, и скрылся обратно. Через мгновение пушистая молния метнулась из недр сумки, промелькнула по руке и шее бабки и оказалась у нее в ладонях. Странный зверек был очень похож на хорька, только без характерной "маски" на мордочке, с бежевой спиной и белым брюшком. Он схватил передними лапками остаток цитруса и принялся его грызть. Ребенок протянул руку и притронулся к кончику пушистого уха. Зверек отдернулся и начал противно верещать на весь автобус.
- Не бойся, он всегда так кричит, когда ему что-то не нравиться. - Старуха погладила зверька, по пушистой спинке. - Ну, все Герда, успокойся.
- Он мальчик? А почему же Герда. - Кир еще раз попытался прикоснуться к зверьку, но и эта попытка оказалась тщетной.
- Просто он ведет себя как девочка, поэтому Герда. Я его вчера нашла на центральном рынке в коробке из-под фиников. - Старуха еще раз погладила зверька и опустила его обратно в сумку.
- Как ты могла его найти на рынке, если ты просто плод моего воображения? - Потеряв интерес к бабке, Кир вернулся к росписи окна.
- Хватит быть таким букой! Плод воображения! Я, кстати, единственная, с кем ты можешь поговорить, ценил бы это, - Старуха раздраженно заерзала на кресле. Убрав мешающую сумку, она, кряхтя и охая, сложила ноги в позу лотоса и откинулась на спинку. - Я тут, собственно, не просто так, мне тебе кое-что показать надо.
Кир повернулся к старухе и вопросительно посмотрел на нее. Бабка растянула лицо в жутковатой улыбке, обнажив последние пожелтевшие зубы, и ткнула узловатым пальцем прямо в центр лба мальчика.
Мир перед глазами свернулся в одну точку и погас, как изображение на телевизоре с кинескопом после его выключения. Секунд на десять перед глазами начался "белый шум". Кир не раз пытался себе объяснить это явление, и пришел к тому, что мозг, за невозможностью отобразить реальность в такие моменты, заменяет его самым привычным и логичным на данный момент изображением. Кожу лица ужалили мириады мелких холодных укусов. Перед глазами закружили тысячи снежинок, сплетающихся в тугие струи пурги. На мгновение показалось, что он где-нибудь на севере, но, с трудом различимые и знакомые здания, дали понять, что он в родном селе. Снега было много, даже очень много. Кир, родившийся и выросший на юге, где зимой редко температура опускается ниже минус пяти, а снег выпадает максимум на несколько часов, ошарашенно осматривался по сторонам и ни как не мог сориентироваться. Щупальца холода пробрались за воротник и рукава и погнали стаи мурашек по всему телу. Клубы пара изо рта перекрыли весь обзор и он начал махать руками что бы они расселись. Сделав пару шагов, мальчик чуть не упал. Толстый покров снега, выше колена, не давал вытянуть ногу, не хуже песка. Высоко поднимая колени почти до пояса и помогая себе руками как при плавании, Кир все же добрался до ближайшего здания. Серая одноэтажная коробка закусочной, где чаще всего задерживались уставшие работяги, пропустить одну другую рюмку после трудового дня, выглядела заброшенной. От сильного мороза витринное окно, заменяющее переднюю стену кафе, было полностью покрыто узорчатым слоем льда. Дверь поддалась с трудом, металлические петли смерзлись от холода.
Внутри было темно и ничуть не теплее чем снаружи. Тусклый свет с улицы освещал лишь небольшую часть зала, дальше царила кромешная чернота. Постояв несколько секунд, что бы глаза привыкли к темноте, Кир добрался до выключателя и попытался включить свет. Щелчок. Ничего. Еще пара переключений для уверенности. Все равно ничего. И только сейчас он обратил внимание, что большой холодильник, стоящий у кассы кафе тоже молчит. Решив проверить, есть ли кто-то в здании, он двинулся к двери возле высокой стойки, но на полпути обо что-то споткнулся и больно упал на кафельный пол. Скрываясь в тени столика, дорогу перегораживала бесформенная куча тряпья. Не вставая, что бы еще раз не споткнуться, Кир подобрался поближе и тут же отпрянул назад. Среди различных курток и телогреек, шапок и косынок, одетых друг на друга, проглядывалось синее окоченевшее лицо. Судя по позе и почерневшему носу, человек явно умер от холода. Кир как можно быстрее подскочил на ноги и выбрался из закусочной. Только теперь он заметил, что улицы села обезлюдили и напоминали заброшенную полярную станцию из фильма "Нечто".
В окне амбулатории через дорогу промелькнул тусклый огонек, словно от свечи. Мальчик не понял, увидел он его на самом деле или ему показалось, но все же решил проверить. Спустившись по ступеням, он двинулся через улицу, хоть где то пригодился бег с высоким подъемом колен, которым их мучали на физкультуре. На полпути он зацепился ногой об какой-то предмет, скрытый под белой периной, и со всего хода рухнул в снег. Лицо обожгло холодом, и он с инстинктивно зажмурил глаза. Дыхание перехватило. Но холод резко отступил так же внезапно, как и нахлынул. Открыв глаза, Кир увидел все тот же салон и запотевшее окно с его рисунками. Старухи рядом уже не было, но в воздухе до сих пор висел запах лимона.
Потерев лицо руками, мальчик немного пришел в себя. Такие видения он видел уже давно, с самого детства, но все равно еще не до конца привык к ним. Каждый раз они показывали ему короткие отрывки событий, и чаще всего эти события сбывались. Перед каждым видением приходила старуха, он не знал как ее зовут, но только она не вызвала приступов страха. События его видений сбывались с пугающей точностью. Обычно это незначительные вещи, как его обрызгает машина из лужи, или что не стоит есть творог, простоявший в холодильнике четыре дня, что не стоит идти в магазин за хлебом, так как его уже разобрали, что идти на школьный автобус нет смысла, так как он с утра не завелся. Но именно это видение вызвало так знакомую ему эмоцию - страх. Он понимал, что зима, которая вот-вот наступит, преподнесет сюрприз, и никто к этому не будет готов. Стрелки термометров упадут намного ниже ноля, а на это не были рассчитаны ни коммуникации, ни сами жилые дома, и тем более их хлипкий саманный дом. Денег на дрова и так катастрофически не хватало, приходилось экономить, протапливая дом слегка, но с такими холодами они просто замерзнут насмерть. Необходимо было закончить и запустить "Лимон" во что бы то ни стало. Именно это видение дало ему мотивацию, которой ему так не хватало.
Автобус остановился возле старой остановки, с полуразрушевшейся бетонной звездой, отголоском прошлого политического строя. Шипение компрессора вернуло Кира в реальность. Привычный маршрут с заходом в магазин. Грузная женщина в белом переднике и сожжёнными покраски белыми кудрями узнала его сразу, и принялась доставать с полок продукты. Гречка, рис, соль, тушенка, сахар, масло. Каждый раз одно и то же и в одинаковых количествах. Ребенок положил на кассу одну купюру в двадцать тысяч рублей. Отсчитав сдачу, продавщица передала мальчишке пакет с продуктами и проводила его взглядом из магазина, этот малец всегда ее немного пугал, особенно взгляд, взгляд не ребенка, взгляд старика.
От центра села до дома было около пятисот метров по центральной улице, но Киру приходилось идти почти километр, он всегда выбирал путь по самым безлюдным улицам. Сегодня он слишком торопился и пренебрёг безлюдным маршрутом, картины заснеженного и обесточенного села, ни как не выходили из головы. Привычно скрипнула старая калитка. Мама как всегда молча сидела перед телевизором. Она не обернулась на звуки в прихожей, и вообще никак не отреагировала на возвращение сына. Она вообще последние несколько лет ни на что не реагировала, только обращение к ней напрямую вызывало хоть какую-то реакцию. Сама она была способна лишь на элементарные действия, которые у любого человека записались на подкорку: поесть, сходить в туалет, принять душ. Все это она делала как безмолвный зомби, уставившись бессмысленным взглядом в одну точку. Она как оболочка от человека исполняла самый простой алгоритм выживания, как домашнее растение, которое умеет ходить. Поседевшие волосы, которые он ей расчесывал каждый день, уже успели растрепаться, придавая ей еще более отстраненный вид. Выглядела она уже как пожилая женщина, хоть ей и было пятьдесят три года, болезнь и неспособность ухаживать за собой давали о себе знать. Кир был очень поздним ребёнком, и его мать, даже тогда когда она еще была нормальной, часто принимали за его бабушку. На пенсию она вышла рано, так как работала на вредном производстве, и могла все свободное время посвятить ребенку, пока была в рассудке. Своего отца, Кир никогда не знал. Помнил он себя лет с двух, и его тогда уже не было в их жизни, мама вообще никогда не говорила о нем. И даже когда он сам начал задавать вопросы, она всегда уходила от ответа. Ни фотографий, никаких записей, ни вещей вообще ничего. Даже в свидетельстве о рождении графа "отец" пустовала.
Холодильник обдал холодом и характерным запахом. Уложив продукты на почти пустые полки, Кир разогрел вчерашний суп из гречки и тушенки. Готовить он научился вынужденно, когда состояние матери начало постепенно ухудшаться, и она постоянно забывала покормить его. Кулинарные книги, старые тетради с записями рецептов и воспоминания о том, как мама готовила. Его уникальная память помогала и в этом, он мог вспомнить каждую деталь, вплоть до того сколько щепоток соли она бросила в жаркое. Накрывал на стол он очень торопливо, мысли его были совсем в другом месте. Маму как всегда пришлось усадить за стол и дать ей в руки ложку, что бы она начала есть. Медленные автоматические движения и отрешенный взгляд в никуда. Последний год он начал одевать ей салфетку, так как она стала промахиваться ложкой мимо рта. После того, как она окончательно ушла в себя, он много раз пытался приучить её принимать пищу самостоятельно, но все попытки потерпели фиаско, и он был вынужден каждые несколько часов повторять одну и ту же процедуру. Себе он нарезал несколько бутербродов - обычный хлеб с маслом и сахаром и отложил треугольник молока. Все его мысли крутились вокруг "Лимона". Он понимал, что сроки поджимают, и его видение может сбыться в любой день. Как можно быстрее управившись с домашними делами, подкинув дров в печь и уложив маму на диван перед телевизором, он отправился на задний двор.
Небольшой сарай, оббитый снаружи старыми досками, ничем не привлекал к себе внимания, и больше походил на коровник. Кир открыл массивный амбарный замок и потянул на себя дверь. За высохшей древесиной скрывался толстый слой пенопласта, еще какого-то утеплителя и все это было прикрыто тонким листом железа. Щёлкнул выключатель и, похрустев стартером, под потолком загорелись два ряда люминесцентных ламп. Внутри сарай больше походил на цех разработки каких-нибудь агрегатов, чем на сельскую хозпостройку. По правой стороне тянулся длинный верстак собранный как паззл из небольших кусков нержавеющей стали, на котором громоздились различные устройства и приборы, слева стояли деревянные стеллажи с деталями, катушками, емкостями с непонятым содержимым.
Лабораторию Кир начал делать уже несколько лет назад, собирая материалы, где придется. Стройматериалы в основном он тащил с территории заброшенного военного дома отдыха, который раньше был основным местом работы всего поселка, а теперь представлял собой жалкое зрелище из полуразобранных корпусов и заросшей травой территорией. Местные жители тащили по домам все, что хоть как то могло пригодиться в хозяйстве, и Кир ни у кого не вызывал подозрений. Очень много полезного он набрал в школе, так как класс физики и химии давно упразднили, а все оборудование перенесли в сарай на отшибе. Колбы, реагенты, приборы, наследие государства, которое когда-то делало большой упор на образование.
В дальнем конце сарая, возвышаясь почти под потолок, стоял плод работы двух последних лет - "Лимон". По сути это был реактор на основе управляемого термоядерного синтеза. Годы кропотливой работы и собирательства. Каждую запасть к нему он тщательно искал, подбирал и подгонял. Что-то пришлось заказывать у местных слесарей, что-то делать самому. Почти все свое свободное время и крохи финансов, что он мог выкроить уходили на этот реактор. В центре, между большими магнитными катушками, находилась вакуумная камера. Именно в ней и проходила термоядерная реакция, выделяющая колоссальное количество энергии. Проблему с питанием электромагнитов, Кир решил уже давно, запустив излишнюю энергию от плазмы по вторичному контуру, сделав что-то вроде замкнутого кольца. Но вот стабильную плазму ему ни как не удавалось получить. Через несколько секунд работы реактора, реакция выходила из-под контроля и плазменное облако либо исчезало, либо приходилось его принудительно уничтожать, что бы избежать разрушения реактора.
Сегодня Кир хотел попробовать заменить топливо для реакции, попробовать пару новых вариаций с магнитным полем. Раньше им двигало только любопытство, но теперь включился элементарный инстинкт выживания, и работа закипела с новым темпом. Нужно было сделать очень много, а возникшее ограничение по срокам вносило определенную долю торопливости в процесс. Он старался сконцентрироваться по максимуму. Как обычно он включил свой кассетник "Весну" и электронные мотивы Клауса Шульце заполнили все пространство его минилаборатории. Эта музыка действовала на него так же, как и рисование на парте, отгораживая от реальности, и помогая сконцентрироваться. Воздух в сарае наполнился запахом озона, волосы потрескивали от статического электричества. Уйдя с головой в процесс, он обычно забывал о времени, лишь предусмотрительно заведенный будильник сообщал о том, что солнце уже давно село. Хотя будильником он был только по функции, по сути это был таймер, подключенный к одной из ламп на потолке, которая начинала моргать по истечении времени. Но сегодня мальчик проигнорировал настойчивое мерцание света. Все попытки получить стабильную работу венчались неудачей. Кир забыл даже о бутербродах и молоке. Любой другой человек уже вышел бы из себя, но тут отсутствие эмоций шло пользу, и он сохранял монументальное спокойствие, начиная эксперимент каждый раз с ноля, тщательно записывая каждый свой шаг.
Отвлекся он только тогда, когда глаза начали закрываться, не смотря на все усилия. Мочевой пузырь дал о себе знать резким позывом, и Кир решил все же сделать небольшой перерыв. Открыв дверь, он ни как не ожидал увидеть залитое градиентом от розового к серому рассветное небо. Настенные часы в прихожей, показывали пятнадцать минут седьмого. До школьного автобуса оставалось полчаса. Поесть, покормить мать, принести дров, принять ванную, собраться - минимум час. Прокрутив в голове цепочку событий и выкинув наименее важные дела, Кир спешно переоделся, быстро сообразил завтрак для матери и уже через двадцать минут выбежал из дома, на ходу застегивая куртку. Живот предательски урчал, напоминая о том, что он ел последний раз еще вчера, но ребенок просто игнорировал требования своего организма. Утренний воздух клубами пара вырывался изо рта, затрудняя и так плохую видимость в предрассветном сумраке. Силуэт остановки, фигуры людей катающихся в куртки успокоили Кира - автобус еще не ушел. Шум старого уставшего двигателя, скрип тормозов, шипение компрессора и холодный дерматин сидений. Вечно ворчащий с утра люд, как всегда толкался и стремился усесться на сидения, кому не хватило мест искал тех, кто помоложе и давил им на совесть. Кир отчужденно смотрел в окно, стараясь максимально отгородиться от происходящего в автобусе. Рядом взгромоздился толстый мужчина со стойким перегаром и запахом немытого тела. Посмотрев на ребенка, мужчина сильнее сдвинулся к окну, почти придавив мальчишку к стеклу, сцепил пальцы на животе и засопел. Кир равнодушно окинул взглядом соседа, чуть поерзал, занимая максимально возможное удобное место, и опять отвернулся в окно.
Входная дверь школы, за которой опять перегорела лампочка, поглощала детвору как пылесос мелкий мусор. Кир постоял в стороне, дожидаясь когда основная толпа схлынет и лишь затем, опустив голову в пол, прошел в класс. Один раз в детстве, когда ему было года три или четыре и мама еще была в рассудке, они ездили в гости к ее подруге. Тетя Наташа была любительницей разного вида домашних питомцев, но самой большой ее гордостью была большая клетка с яркими экзотическими попугаями. Они с матерью остались в гостях с ночевкой и попугаев на ночь накрыли плотным покрывалом. Утром Кир встал раньше всех и решил рассмотреть птиц поближе, пока взрослые спят. Немного старания покрывало упало с клетки, как театральная кулиса. Птицы только завидев утренний свет, сразу показали ребенку причину своего ночного заточения. Начали метаться по клетке, хлопать крыльями и издавать все возможные звуки, на которые способна птица. Вот и сейчас класс напоминал большую клетку, с которой сдёрнули покрывало. Гвалт детских криков, топот, громкий смех, какофония эмоций.
Кир, стараясь быть незамеченным, прокрался вдоль стены и уселся на свое место. Несколько одноклассников посмотрели на него и отвернулись обратно. Лесной слыл на всю школу нелюдимым психом. Дети не понимали его вечную серьезность и отчужденность. Еще в ранних классах его пытались донимать, и несколько раз дело доходило до драки. Только в отличие от обычных детских потасовок, драки с Киром заканчивались намного плачевнее, он просто не испытывал сострадания к противнику, и воспринимал драку как угрозу жизни. Почти не восприимчивость к боли, и решительность превращали детскую стычку в жестокий бой, из-за чего Лесной начал вызывать у сверстников страх. Теперь с ним просто старались не связываться и не замечать его.
Достав из рюкзака прозрачную шариковую ручку с синим чуть погрызенным колпачком, он начал рисовать витиеватые узоры на парте, мысленно прокручивая в голове ход реакции "Лимона". Кружева чернил были для него как своеобразный оберег. Воображение Кира отрывало их от поверхности парты, и выстраивало из них объемную конструкцию, подсвеченную холодным свечением, подобно северному сиянию. По синим стеблям узора пробегали голубые искры, оживляя всю решетку и подсвечивая все приятным холодным светом. Мысли прояснялись, суета и шум тухли за иллюзорной узорчатой оградой, ничего не мешало мыслить. Закусив нижнюю губу и чуть сощурив правый глаз, Кир выстраивал в голове новые варианты испытаний "Лимона" и способы их завершения.
Резкий хлопок и синяя решетка растаяла в воздухе как клубы рассеивающегося дыма. Кир оторвал от узоров взгляд. Иглы страха впились под ногти и заставили ладони сжаться в кулаки. На парте перед его лицом лежала ладонь, коричневый рукав пиджака, испачканные мелом манжеты.
- Лесной, ты вообще меня слушаешь? - Несвежее дыхание с запахом сигарет ударило в лицо ребенку.
Подняв глаза, он увидел все то же обрюзгшее лицо, синяки под глазами и сетку капилляров, которая от злости стала почти лиловая.
- Мало того что к урокам не готовишься так еще и порчей имущества занимаешься? - Указательный палец с пожелтевшей от сигарет кожей несколько раз нервозно ткнулся в узоры на парте. - После уроков жду тебя в кабинете завуча!
Женщина средних лет с собранными в гульку на макушке волосами пролистывала классный журнал, качая в пальцах карандаш. Алексей Иванович стоял рядом, скрестив руки на груди, и изредка указывая на что-то в журнале. Женщина вздыхала, бросала укоризненный взгляд на Кира и записывала что- то на листок.
- И что мы будем делать? - Завуч, захлопнула журнал и вопросительно уставилась на ребенка.
Кир вздохнул, и пожал плечами. Он никогда не понимал, зачем взрослые задают такие глупые вопросы.
"Что мы будем делать? Вы, после уроков, поедете домой и забудете о том, что моя успеваемость сильно скатилась, ровно до того момента пока не приедет комиссия из ГОРОНО или очередной учитель пожалуется на меня. Я же продолжу заниматься тем, чем и занимался, но постараюсь больше не привлекать к себе столько внимания и опять приведу свою успеваемость к среднему показателю". Хоть в голове Кир и знал ответ на этот риторический вопрос, но лишь молча пожал плечами.
- Вот и что ты предлагаешь? - Завуч театрально вздохнула и закрыла классный журнал. - Твоя мать, уже и не вспомню, когда последний раз появлялась на собрании.
Мурашки страха пробежали по коже ребенка, и он подскочил со стула.
- Мама болеет, спина, долго сидеть на одном месте не может. Поэтому тяжело ей сюда приезжать. Я постараюсь исправить оценки, не беспокойте маму. - Страх того, что раскроют недееспособность его матери, пересилил страх людей. - Пожалуйста!
- Хорошо, хорошо! - Женщина опешила от такой резкой смены в настроении ребенка и попыталась его успокоить. - Раз болеет, не будем ее обязывать. Но и ты будь добр, иди нам на встречу. Не давай повода для ее беспокойства.
Кир в ответ быстро закивал головой, сжимая в руках лямку рюкзака.
- Ладно, беги на автобус, а то опоздаешь. Но помни, до конца четверти ты под пристальным вниманием и спрашивать тебя будут чаще! - Завуч кивнула головой на дверь. - Можешь идти!
Второй раз ей говорить не пришлось, Кир, не переставая кивать головой, чуть ли не бегом вышел в коридор и направился к выходу из школы. Как только дверь за его спиной закрылась, Алексей Иванович пересел на освободившийся стул.
- Ну и что думаешь Вер?
- Ой, не знаю Леша. Странный он очень. А ты видел, как он отреагировал, когда я про мать с ним заговорила? - Алексей Иванович кивнул головой. - Что-то там не так. Может, бьет она его, поэтому он такой зашуганный и нелюдимый.
- Может быть, я сам не знаю, он вообще всех людей шарахается, как дикий котенок.
- Давай наведаемся к ним в гости. Возьмем Татьяну Александровну, она хоть и терапевт, но вдруг что подскажет, если у нее реально спина больная. Задано выясним все.
- Согласен, давай только ближе к выходным. Я как раз резину поменяю, говорят, заморозки уже скоро будут.
Всю обратную дорогу Кир продолжал ломать голову над запуском "Лимона". Вроде вся схема работала правильно, плазму удавалось получить, но она была слишком не стабильной и удержать ее в магнитом поле не удавалось. Он понимал, что все это шло от нестабильности используемых элементов для получения плазмы, но он перепробовал уже все доступные элементы из таблицы Менделеева. Он зашел в тупик. Единственное, что оставалось, это варьировать мощность магнитного поля и интенсивность нагрева плазмы, но он прекрасно понимал, что это лишь самоутешение, которое не даст больших результатов. Он был в тупике. Перед глазами проплывали картины из видения: занесенные снегом пустынные улицы, темные оконные проёмы промерзших домов, заледеневший труп в куче тряпья в кафе. На долю секунды он увидел лицо трупа, и это было его лицо. Опять страх. Животный, первобытный страх. Кир понимал, что это всего лишь его инстинкт самосохранения сигнализирует организму, о том, что нужно активизироваться, что бы выжить, но все равно не мог перебороть это чувство. Внутренности слиплись в один комок и начали медленно подниматься к горлу, стягивая ледяными жгутами живот и грудь. Мальчик закрыл глаза, вспоминая так успокаивающие его узоры на парте, и сделал несколько глубоких вдохов ртом. Сухой, раскаленной печкой воздух внутри автобуса моментально высушил губы и неба. Он облизнул их шершавым языком, пожалев, что впопыхах забыл дома термос с чаем.
Кир ненадолго задумался о своем отце, ведь если бы их семья была полноценной, у него было бы намного меньше проблем. Ему бы не пришлось ухаживать одному за мамой и тащить на себе все хозяйство. Да, может быть, мама бы вообще не заболела. Может она стала такой из-за его отклонений? А что если папа бросил их, когда узнал что их ребенок не такой, как все? Слишком много вопросов, ответов на которые он, возможно, никогда уже не получит.
Продавщица в магазине встретила его все тем же настороженным взглядом.
- Мне минералку. - Кир указал рукой на ряд зеленых бутылок, которые сиротливо стояли на почти пустых полках магазина.
Продавщица удивленно вскинула брови и поставила на прилавок бутылку.
Достав из под прилавка затертую открывашку, привязанную бечевкой к весам, женщина открыла бутылку и отсчитала сдачу.
Солоноватый вкус минералки приятно смочил род. Пузырьки газа чуть покалывали пересохшую гортань, но Кир все равно продолжал жадно пить из бутылки.
- Смотри не поперхнись. - Знакомый старушечий голос проскрипел из-за спины.
Мальчик даже не сбавил шаг, лишь оторвался от бутылки и вытер рукавом губы. Старуха довольно быстро поравнялась с ним и пошла по левую руку, то и дело, заглядывая ребенку в лицо. В руках она крутила большой спелый лимон, то поглаживая его, то чуть царапая грязными ногтями. Хорек пушистой молнией бегал под ногами бабки, время от времени забираясь ей на плечи и так же быстро спускаясь обратно.
- Что молчишь? - Старуха ловко подкинула лимон в воздух и поймала его другой рукой. - А-а-а, понятно. Перепугали учителя мальчонку?
- Отстань.
- Иль замерзнуть боишься? А может и того и другого вместе. Ну, хоть бояться то ты умеешь, не совсем деревянный.
- Я же сказал, отстань.
- А если не отстану, то что? Прогонишь меня или убежишь? - Бабка ехидно улыбнулась, обнажив несколько гнилых зубов на голых деснах.
Кир громко вздохнул, засунул бутылку в карман анорака и прибавил шагу.
- Лимон никак не расцветет? Совсем ты застопорился. Проще надо быть. Думаешь слишком много. - Старуха надкусила лимон и еще раз подкинула его в воздух. Хорек спрыгнул с ее плеча и перехватил цитрус прямо на лету.
- Я уже все попробовал. Может его вообще не реально запустить.
- А точно все? Слишком узко смотришь. Очевидное то прямо перед носом.
Кир посмотрел на собеседницу, которая чуть прищурившись, разглядывала зверька, грызущего лимон. Старуха выглядела так, словно знала очевидный ответ на проблему "Лимона". Но ведь она же просто плод его сознания, и если знает она, то знает и он.
На долю секунды он потерял равновесие, не заметил торчащий кусок асфальта на тротуаре прямо под ногами. Несколько неуклюжих шагов и взмахов руками помогли устоять на ногах, только минералка расплескалась из открытой бутылки и намочила куртку. Потерев мокрое пятно руками, Кир осмотрелся по сторонам, старуха исчезла так же внезапно, как и появилась. В этот раз видений после ее ухода не последовало, и он облегченно выдохнул.
Мама сидела ровно на том же месте, где он ее и оставил, лишь полупустая тарелка с завтраком и шум включенного крана в туалете говорили о том, что она вставала.
Кир молча разделся, оставил рюкзак у входа и выключил воду. Состояние мамы становилось только хуже и хуже. Раньше она могла что-то достать из холодильника и самостоятельно поесть, сейчас она начала забывать выключать воду за собой, выключать свет в комнатах и оставляла открытыми двери. Кир убрал со стола, отвел мать в комнату и усадил перед телевизором. Щелчок, еле слышный звон и кинескоп медленно посветлел, показав мужчину в костюме, читающего с бумажки очередную сводку новостей. Оставив рядом с мамой стакан воды, он вернулся на кухню. До ужина у него было еще часов пять, так что можно было погрузиться в работу. Подкинув дров в почти погасшую печку, он вернулся на кухню и сообразил себе ужин. Все те же бутерброды с сахаром и маслом, молоко в треугольнике как обычно заменяли ему почти всю еду.
Гудение люминесцентных ламп, которое перестаешь слышать через минуту и минилаборатрию залил холодный свет. Скинув в мусорное ведро вчерашние бутерброды и прокисшее молоко, он поставил на стол свежее и включил магнитофон. Хоть музыка и не вызывала у него никаких эмоции, но именно электронные мотивы Шульце помогали настроиться ему на работу.
Стрелка часов бежала неумолимо быстро. Солнце давно опустилось за ломаную линию гор и теперь улицу освещали только тусклые лампы фонарей. Кир не вставал из-за стола, исписав уже больше сотни листов, которые уже лежали по всем поверхностям лаборатории. Но решение так и не шло. Одна из ламп на потолке начала мигать, напоминая, что подошло время к ужину, но он опять ушел с головой в вычисления и не заметил этого. Лишь ближе полуночи, когда выпитое молоко дало о себе знать, он оторвался от ручки и посмотрел на часы.
- Мама!
Первое на что он нарвался, когда вбежал в дом, это тонкий слой воды по всему полу. Мама сидела за кухонным столом, монотонно раскачиваясь и громко мыча. Её левая рука была залита кровью. Из переполненной раковины на кухне вода стекала на пол и лишь благодаря высоким порогам залила только кухню и прихожую. Выключив воду, мальчик подбежал к матери и первым делом осмотрел ее руку. Порез на ладони был неглубокий, и кровь уже успела остановиться.
- Прости мам! Прости. - Кир старался успокоить маму, обрабатывая и заклеивая пластырем ее рану. - Я больше не забуду, только прости, пожалуйста!
Мама продолжала раскачиваться, но мычание стало тише и спокойнее. Стерев остатки крови с ее рук влажной тряпкой, он отвел ее в комнату и усадил перед телевизором. На секунду она посмотрела ему прямо в лицо, и где то глубоко в её глазах он увидел смутный проблеск сознания, но это длилось такой короткий миг, что вполне могло ему показаться.
"Это должен делать не я! Папа, где ты? Почему тебя нет рядом, когда ты так нужен?" Мысли об отце как всегда полезли в голову мальчишки. Как человек в трудную минуту обращается мысленно к богу, Кир всегда обращался к воображаемому родителю. Иногда это работала как мантра, и помогало ему побороть страх, но чаще просто было обращением в никуда.
- Сейчас я тебя накормлю, только, пожалуйста, посидит тут. - Кир неловко сжал мамино плечо, он подумал, что может это как то поможет ей успокоиться.
Ковер на кухне чавкал под ногами от напитавшей его воды. Сделав матери несколько бутербродов, с вареньем принялся за уборку. Самым сложным, оказалось, вытащить мокрый ковер, который и так весил не мало, а сейчас весом и видом напоминал завернутое в ковер тело, причем очень не маленького мужчины. Изрядно устав, мальчик ненадолго присел за обеденный стол. По белой ламинированной поверхности до сих были разбрызганы мириады мелких капель крови вперемешку с крошками хлеба. Подперев одной рукой голову, он начал мысленно соединять капли крови воображаемыми линиями, такими же линиями и узорами как на своей парте. Увлекшись, он не заметил, как опустил в одну из капель палец и начал выводить столь привычные для себя узоры, соединяя ими большие и маленькие капли, огибая крошки. Через пару десятков минут почти вся поверхность стола была покрыта бордовой вязью лишь дальняя часть стола, куда он не мог дотянуться, оставалась чистой. Встав на стул, что бы закончить узор полностью, Кир на мгновение замер. Первый раз он увидел все эти узоры с расстояния. Большие круги, маленькие, соединенные линиями, спиралями и орбитами. Весь узор очень сильно походил на молекулярную структуру - кристаллическую решетку. Соединение атомов, орбиты электронов. Это был атомный состав какого-то материала, но какого он не знал. Что-то внутри подсказывало, что именно этот элемент - ключ к работе "Лимона".
Кир выбежал в зал и схватил из рюкзака первую же попавшуюся тетрадь и начал по памяти рисовать узор со стола, повторяя точь в точь каждую линию и точку. Завершив набросок, он убедился, что мама лежит спокойно и сорвался в лабораторию. Толстые книги с тканевыми переплетами с шумом хлопнули по поверхности верстака. Он искал нужный ему элемент по всем справочникам и энциклопедиям. Состав вещества был вроде и знаком, но в то же время его кристаллическая решетка сильно отличалась от его привычной формы. Уже отложив половину стопки пролистанных книг, мальчик не сбавлял темп и искал то, что ему нужно.
Вот оно! Наконец то! В одном из последних справочников по химическим элементам он нашел то, что искал - увиденный им элемент был одним из изотопов известного химического элемента. На его счастье в справочнике имелось полное описание вещества и весь спектр его применения. Нужный элемент в последнее время получил довольно широкое применение: от строительства ядерных реакторов, до производства полупроводников. И вот последний пункт очень обрадовал Кира, так как около пяти лет назад недалеко от их районного центра, какая то германская фирма вместе с российским производителем на базе бывшего крупного завода открыли производство полупроводников. Новости про это крутили по всем каналам тв, да и народ часто обсуждал эту тему, так как многие думали, что это даст хоть какие то рабочие места в текущий кризис. Кир точно не знал, есть там нужное ему вещество или нет, не знал где, оно там находится, и что вообще собой представляет этот завод, но кроме этого варианта раздобыть нужный элемент у него не было. То что его придется украсть, не вызывало у него никаких чувств, в прочем так же как и все остальное, кроме чувства страха, от возможных последствий, если он не запустит "Лимон".
Утром он проснулся раньше будильника. Вытащил из рюкзака все тетради и учебники и сложил в него несколько кусков хлеба, треугольник молока, сменные носки на всякий случай и вторую шапку. Накормив маму, он оставил ей на столе еды на весь день, так как понимал, что вернется домой только ближе к ночи. Мысли о том, что его могут поймать, детское сознание отметало сразу. Автобус как обычно задержался на пятнадцать минут и люди раздраженно столпились возле двери. Кир смотрел на их толкотню и ругань абсолютно безэмоционально, если бы он испытывать раздражение то именно это чувство бы его сейчас переполняло. Залез в автобус он как всегда последним. Сегодня мест в салоне не было и, пройдя в самый конец автобуса, он облокотился на вертикальные перила у задней двери. За окном только начинало светать, и лес вдоль дороги выглядел еще сплошной черной стеной. Сегодня Кир не обращал на него никакого внимания. Он прокручивал в голове ход реакции с новым элементом и понимал, что у него очень много шансов на успех.
Первым уроком у них было изобразительное искусство. Лесной к рисованию относился всегда холодно. Его не привлекала способность переносить изображение на плоскость, тем более приходилось рисовать хуже, чем он мог, чтобы не привлекать внимания. Его почти фотографическая память позволяла ему изобразить любой объект с сохранением пропорций и очень мелкой детализацией, но он нарочно рисовал не лучше чем его сверстники. Грузный высокий мужчина, Павел Сергеевич, схематично нарисовал на доске рабочего втыкающего в землю штыковую лопату и объяснил обычные пропорции человеческого тела. Вторую часть урока дети должны были нарисовать, отталкиваясь от услышанного, рабочего в полный рот с лицом и прочими элементами.
Кир достал из пенала предварительно расколотый вдоль карандаш и поддел ногтем блестящий в свете люминесцентных ламп грифель. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что на него никто не смотрит, он отправил несколько кусков графитового стержня в рот. Грифель захрустел на зубах, раскалываясь на мелкие почти безвкусные кусочки. Один из них больно впился в десну, но мальчик не подал виду и продолжал жевать. Проглотить стержень оказалось сложнее, чем он думал, жаль что сегодня они не рисовали акварелью или гуашью, можно было бы запить из стаканы с водой для краски. Через пятнадцать минут графит дал о себе знать и Кир почувствовал озноб, пробежавший по всему телу. Ладони вспотели, взгляд затуманился, и голову сдавило тисками боли.
- Павел Сергеевич? - Кир поднял руку и, пересилив страх, обратился к учителю.
- Да? - Преподаватель оторвал взгляд от классного журнала и посмотрел на ребенка через верхний край очков.
- Можно я в медпункт, мне что-то плохо.
Павел Сергеевич чуть сощурил взгляд, привычка всех плохо видящих, посмотрел на стрелки часов и только потом отпустил.
Своего медпункта у сельской школы не было, и всех детей отправляли в поселковую амбулаторию. Невзрачное одноэтажное здание с бледно-синими стенами и белыми решетками на окнах, больше похожее на дом какой-нибудь старушки. В одном из двух кабинетов за облезшим лакированным столом сидели женщина средних лет в белом халате поверх длинного шерстяного платья. Оно внимательно посмотрела на Кира и взмахом головы указала на стоящий напротив нее стул.
- Что у тебя, рассказывай. - Голос у нее оказался очень мягким, как будто проводишь рукой по бархатной подушке.
- Не знаю, на уроке стало плохо. - Кир опустил глаза в пол, ему казалось, что если она посмотрит ему в глаза, то сразу поймет, что он врет.
Фельдшер встала из-за стола и подошла к нему. Прикоснулась холодной рукой ко лбу и удивленно вскинула брови. Взяв ртутный градусник из стаканчика на столе, она встряхнула его несколько раз, проверила, где находиться столбик и засунула его под мышку ребенку. Холодное стекло неприятно обожгло кожу, но быстро нагрелось, и Кир перестал его ощущать. Фельдшер проверила ему горло, спросила, не болит ли голова, послушала дыхание и прощупала лимфоузлы на шее. После этого она вернулась к себе за стол, и принялась что-то писать в большом журнале с зеленой обложкой. Страх. Опять это чувство. А вдруг она не выпишет ему освобождение от уроков? Тогда его планы сорвутся, а если он все же уйдет с уроков, то завуч непременно попытается вызвать его маму в школу. Но тут врач взяла прямоугольник желтой бумаги, что то на нем быстро написала, шлепнула штамп и протянула ему.
- Отнеси его в учительскую и езжай домой, освобождаю тебя на пять дней. Вот еще возьми и передай это маме, тут рекомендации по лечению. И одевайся лучше, скоро заморозки обещают.
Благодарно кивнув головой, Кир вышел из амбулатории.
"Заморозки, еще какие заморозки, вы еще даже не представляете какие, только если я вам скажу, вы же все равно не поверите".
В учительской почти ни кого не было, все преподаватели были на уроках, Кир положил свою справку на стол классной руководительницы, сверху положил записку, что он уже уехал домой лечиться и прижал все это маленьким глобусом который, стоял на углу стола.
Выйдя из школы, он посмотрел в сторону остановки, с которой он обычно уезжал домой, но сегодня ему нужно было совсем в другую сторону. В районном центре он был не часто, и каждая поездка для него была каким-то событием. После того как мама ушла в себя, он там почти не был, почти все нужное для жизни можно было купить в их селе у приезжающих торговцев-челноков и не вызвать при этом подозрении, что маленький ребенок делает один в городе без родителей. Остановка была почти пуста, люди, работающие в городе, уехали на ранних рейсах, и сейчас ждали автобус те, кто ехал или за покупками или просто погулять. Рейсовый приехал через двадцать минут, большой красный "Икарус" с белой полосой по боку. Как ни странно, возле входа люди не толпились, а спокойно подходили к двери по одному и поднимались по высоким ступеням. Внутри салона было темно, окна завешены плотными занавесками с веревочной бахромой по нижнему краю. Сидения были обтянуты плотной красной тканью, под цвет самого автобуса, и напоминали домашние кресла.
- Малой тебе куда? - Пожилой водитель с пожелтевшими от сигарет зубами посмотрел на Кира.
- Мне в город.
- А мамка то знает? Ты смотри, ваш школьный проездной тут не действует.
- Я знаю. - Кир чуть поежился, любое внимание к нему все так же вызывало приступы страха. Отсчитав несколько купюр, он протянул их водителю и зашагал в салон. После того, как залез последний пассажир, автобус громко зашипел компрессором и плавно тронулся с места. Удобное кресло, плавный ход, темнота и тишина в салоне. Кир поставил портфель на сидение рядом и устроился удобнее. Этот автобус был намного комфортнее, чем их старый и убитый межпоселковый. Через полчаса дороги он немного разомлел от удобства, и даже позволил себе вздремнуть полчаса. Проснулся от того, что водитель сбавил скорость, и они въехали на широкую асфальтированную площадку перед зданием автовокзала. В салоне потемнело, Кир выглянул в окно и увидел, что автобус заехал под металлический навес над диагонально расположенными перронами. Пассажиры поднялись со своих мест и двинулись к открывшимся дверям. В городе было еще холоднее, чем в селе, из-за больших открытых пространств ветер был сильнее и ощутимо продувал даже зимнюю куртку.
От вокзала Кир направился к остановке городского транспорта. Все те же самые "пазики", но уже с номерами маршрутов и в лучшем состоянии, чем их сельский автобус, останавливались один за другим. Кир вспомнил карту города, прикинул примерный маршрут и выбрал автобус с номером шестьдесят семь, который ехал в сторону северного микрорайона. Когда маршрутка выехала на широкое кольцо за городом и остановилась возле промзоны, мальчик вышел из салона и осмотрелся по сторонам. Большая вывеска с яркими синими буквами "НПК Микрон" указывала в сторону асфальтированной дороги уходящей в глубину однотипных бетонных строений. Тротуара вдоль дороги не было, тут редко кто ходил пешком, и идти пришлось по раскисшей от дождя земле. Изредка мимо него проносились машины, обдавая потоком холодного воздуха и выхлопными газами. Ботинки довольно быстро промокли, и он престал чувствовать замерзшие пальцы на ногах. Бетонный забор, идущий вдоль дороги, уперся в большую проходную, с широкими открытыми воротами и шлагбаумом за ними. Люди проходили через специальный вход со стеклянными стенами, где сидел проверяющий охранник.
Кир остановился напротив входа и старался придумать, что ему сказать, что бы его пропустили. Охранник за стеклом смотрел в монитор камер и пил из белой кружки. Присмотревшись внимательно к экрану, он приподнялся из-за стойки и посмотрел на улицу. Кир осмотрелся по сторонам, но потом понял, что охранник смотрит прямо на него. Мужчина в сером кителе и у сами, как у военных, махнул ему рукой, приглашая войти.
- Ты что там под дождем мокнешь? - Охранник открыл дверь навстречу ребенку и провел его внутрь пропускного пункта. - Ты сюда к кому то приехал что ли?
Киру почти не пришлось врать, и он согласно закивал головой.
- Понятно, что же не позвонили, не предупредили меня, я бы встретил. - Мужчина тяжело вздохнул. - Знаешь где искать-то?
- Сказали на складе. - Кир опять опустил глаза в пол.
- Тогда тебе нужен четвертый корпус, я позвоню на проходную, попрошу, что бы пропустили, и скажи следующий раз, что бы предупреждали, хорошо?
Кир еще несколько раз кивнул головой и вышел во внутренний двор. Территория предприятия очень сильно отличалась от того что он привык видеть в родном селе. Чистые высокие корпуса из бетона и стекла, идеально положенный асфальт, ни мусора, ни трещин. Все аккуратно, опрятно и со вкусом. Напротив главного корпуса парковка забита дорогими иномарками. И тишина, почти никого нет на улице, все заняты работой.
Посмотрев на карту предприятия, висящую справа у выхода, он свернул направо, к складскому помещению. Двухэтажное строение, почти без окон с высокими пандусами для погрузки. За входной дверью его так же встретил охранник, сидящий за небольшим окошком, кивнул ему головой и проводил взглядом. Мальчик уверенно пошел по направлению таблички "комната персонала" но в последний момент повернул по коридору в сторону входа на склад. Двустворчатая дверь с длинной ручкой-перекладиной услужливо щелкнула замком, и он оказался в большом помещении, заставленном стеллажами и паллетами.
Кир впал в небольшой ступор, он не знал где ему искать нужный элемент. Но обыск всего склада уйдет масса времени, которого у него не было. Он прижался к одному из стеллажей и пошёл вдоль него надеясь увидеть хоть какую то подсказку. Страх. Опять страх. Почему он всегда приходит в самые ненужные моменты. Именно тогда, когда ему нужен холодный рассудок, страх выбрасывает в его кровь адреналин заставляя мысли метаться в голове, как комары у фонаря. Послышалось монотонное жужжание, и он увидел в конце склада электрокар. Водитель погрузчика был сосредоточен на работе и не заметил фигуру ребенка, метнувшуюся между стеллажей. Мальчик добежал до противоположного конца пролета и выглянул из-за края. Никого. Немного переведя дыхание, он стянул с головы взмокшую от пота шапку и прижался спиной к какой-то коробке. Не заметили. Только куда идти дальше, в том конце склада люди, у которых возникнет много вопросов. Повернув голову налево, он увидел табличку на стене с указателями. " Склад полимерного сырья - блок один, склад полупроводникового сырья - блок два, склад металлического сырья - блок три, склад готовой продукции - блок четыре". Вот оно! Осмотревшись по сторонам и увидев большое количество коробок с этикетками, он понял, что находиться в четвертом блоке, теперь надо искать выход в блок два.
Осторожно, почти на цыпочках и пригнувшись, Кир начал пробираться от стеллажа к стеллажу, озираясь по сторонам. Пару раз пришлось укрываться за коробками, так как по центральной части склада проходили работники. Звук работающего погрузчика был все ближе, заставляя сердце ребенка биться чаще и громче. У него не было права на ошибку, он не мог попасться. Выглянув из-за очередного стеллажа, он увидел широкий проход с табличкой над ним. Подкравшись поближе, смог прочитать - "Блок три". Незаметно проскользнув в широкий проход, мальчик попал почти в такой же склад, только вместо стеллажей тут были уже боксы и контейнеры, теперь он примерно знал направление, в котором ему нужно было двигаться. Укрываясь за железнобокими контейнерами и двигаясь короткими перебежками, Кир довольно быстро нашел выход во второй блок. Этот склад отличался еще сильнее. По центру тянулся длинный коридор с множеством дверей, над каждой из которых висела табличка. Весь проход просматривался от самого начала и до конца, и если кто-то выйдет с любой из сторон - укрыться ему будет негде.
Прижавшись к холодной бетонной стене, Кир на секунду задержал дыхание, досчитал до десяти, старясь унять страх и побежал. Рюкзак болтался из стороны в сторону и больно бил по лопаткам, но он не обращал на это внимания, рассматривая таблички над дверями. На каждой из них было написано название химического элемента хранившего в данном блоке. Не то, опять не то, вообще пустая табличка. Уже середина склада, но нужного элемента так и нет. Может быть, его вообще тут нет? Страх сжал и без того пустой желудок ребенка в тугой комок. В конце коридора послышались шаги и чьи-то голоса. Кир почувствовал, как у него перебило дыхание от ужаса, и он метнулся в первую же попавшуюся дверь. Ручка поддалась не сразу, но замок все же открылся с легким щелчком. Чуть приоткрыв массивную створку, он пронырнул в темный бокс, но не успел до конца закрыть дверь, когда звуки шагов послышались из самого коридора.
Внутри бокса было темно, сухо и немного пахло азотом. Шаги были все ближе и ближе. Кир прижался в углу у двери к стене и старался не дышать, что бы, не выдать себя. Возле двери шаги остановились.
- Кто дверь в бокс с нитридом галлия не закрыл? - Низкий мужской голос прозвучал возле самой двери.
- Не знаю, надо по табелю посмотреть, кто вчера его отгружал.
- Балбесы, а потом ходи, думай. Почему чешешься весь и зенки красные.
Дверь захлопнулась, и шаги удались в конец коридора. Бокс погрузился в полную темноту. Кир задержал дыхание, слова о раздражение его немного напугали, и он подкрался по памяти к двери. Нащупав ручку, потянул ее вниз и, после щелчка, дверь поддалась вперед. В коридоре было пусто. Мальчик посмотрел по сторонам и аккуратно вышел.
"Так таблички, он обязан тут быть".
Бокс за боксом, дверь за дверью, табличка с названием элемента за табличкой. Он шел по проходу, осторожно ставя стопу на ребро, рассматривая указатели над дверями и прислушиваясь к каждому шороху. Каждую секунду он был готов броситься к любой из дверей, если кто-нибудь еще войдет на склад. И почти в самом конце коридора он нашел то, что искал. Одинокая латинская буква с цифрами в степени. Точно такая же дверь, как и в том боксе, где он прятался. Щелчок замка и створка двери открылась почти бесшумно. Рядом с дверь он увидел переключатель и щелкнул его. Под потолком зажглись трубки люминесцентных ламп, залив белым холодным светом множество контейнеров с веществом. Открыв первый вертикальный ящик, Кир увидел небольшие контейнеры с веществом. Размером с пачку молока. Он точно не знал, сколько ему понадобиться, поэтому решил взять полный рюкзак. Когда мальчик уложил последний контейнер, на его плечо опустилась рука.
- Что это мы тут делаем?
Слова над головой прозвучали как приговор. Сердце Кира на секунду остановилось, спазм перехватил диафрагму и не сдавил легкие. Мысли заметались в голове.
"Бросить портфель и бежать! Вырваться. Нет, нельзя бросать! Что делать? Меня посадят в тюрьму? Что, что дальше делать?!"
Кир продолжал сидеть над открытым ранцем, остолбенев от ужаса. Высокий худощавый мужчина, с легкой проседью в бороде и синем халате поверх костюма не убирал руку с его плеча. Все застыло, словно кто-то остановил течение времени. Вдох. Воздух с трудом прорвался в легкие ребенка и так же тяжело вышел обратно. Кир захотел двинуться, но руки и ноги сковало оцепенение, он почувствовал себя мухой, прилипшей к ленте-ловушке под потолком.
- Не желаете объясниться молодой человек? - Мужчина развернул Кира к себе лицом, и он в ответ что-то невнятно промычал.
- Так ладно, пройдем со мной.
Крепкая рука подняла его с земли под руку как игрушку. Подняв с земли портфель и взяв за предплечье ребенка, незнакомец вышел из бокса и выключил свет. Они пошли по коридору в сторону административного корпуса. Люди, попадающиеся по пути, учтиво здоровались с мужчиной, он в ответ коротко кивал головой и продолжал вести мальчика. Кир впал в подобие ступора, он не знал, что с ним будет дальше, и безвольно подчинялся, понимая, что в данной ситуации он ничего не сможет сделать.
В главном корпусе людей было намного больше, некоторые провожали их удивленными взглядами, но мужчина продолжал идти, как ни в чем не бывало. Они остановились возле тяжелой металлической двери с табличкой " Игнат Витальевич Приштин, начальник исследовательского отдела".
Мебели в кабинете было по минимуму. Большой прозрачный стол с экраном персонального компьютера. Высокое вращающееся кресло на колесах, пара бюро у стены, и массивный сейф в углу. Возле стола стояли два стула, на один из которых хозяин кабинета положил портфель, а на другой указал Киру.
- Присаживайся.
Мальчик забрался на стул и опустил глаза в пол.
- Как ты сюда попал вопрос, скорее, не к тебе. Об этом я потом пообщаюсь с охраной. Мне интересно другое. - Игнат Витальевич сел в свое кресло, скрестил пальцы и опер руки локтями на стол. - Зачем тебе понадобилось это вещество?
Кир смотрел в пол и не знал, что ему ответить.
- Ты можешь посмотреть мне в глаза? - Голос Приштина звучал без нотки угрозы, а наоборот, успокаивающе.
Кир поднял голову и посмотрел в глаза. Глубокие, со спокойным, уверенным взглядом. Нет, он не сможет соврать вот так, прямо в глаза,
- Он мне нужен. - Тихо, почти шёпотом произнес он.
- Ну, если бы он был тебе не нужен, ты бы вряд ли сюда залез. Что ты собирался с ним делать?
- Эксперимент? А какого рода? Термоядерную бомбу собрался сделать.
- Нет, мне нужен. Я уже почти закончил.
- Что закончил? - Приштин чуть привстал из-за стола, с каждым словом мальчика его лицо становилось все более удивленным.
- Я не мог получить стабильную плазму. Реакция выходила из-под контроля. Приходилось все глушить, что бы избежать разрушения контура. - Кир выпалил все на одном дыхании, первый раз он кому-то говорил про свои эксперименты и "Лимон". - Потом я понял, что мне нужно это вещество, а оно есть только у вас. Я думаю, точнее, знаю, что с ним "Лимон" заработает.
- Подожди, ты, что построил реактор на управляемом ядерном синтезе? - Мужчина удивленно потряс головой, отказываясь верить своим ушам.
- Почти. Я построил магнитную ловушку и ускоритель, вакуумный контур, даже плазму получил, но не мог найти стабильное топливо для реакции. - Мальчик перебирал в голове этапы строительства "Лимона".
- Сколько тебе лет? - Игнат Витальевич подошел к ребенку и присел рядом с ним на корточки.
- Одиннадцать. - Очень странно, но почему то этот мужчина не вызвал у Кира такого страха как другие люди, может быть благодаря обстоятельствам их встречи, или потому, что он понимал о чем он говорит.
- Тебе кто-нибудь помогал?
- Нет. Я сам делал.
- Как? Ты же еще совсем мальчишка! - Приштин удивленно вскинул руки.
- Я прочитал все работы Сахарова и Тамма . Но больше всего мне помогли работы Олега Александровича . Правда, у него были некоторые конструкционные просчеты. Я их исправил.
- Да это уму непостижимо. Как ты вообще понял, что прочитал? Не говоря уже о том, что что-то сделать! Ты, наверное, меня дуришь? - Игнат Витальевич встал и начал ходить кругами по кабинету.
- Нет, я сказал вам правду.
- А что на это говорят твои родители?
- Папы у меня нет. Мама не разговаривает.
- Как это не разговаривает? Она немая? - Приштин остановился и посмотрел на ребёнка.
- Нет, раньше говорила, сейчас перестала, она вообще в себя ушла. Не говорит, не работает, только кушает и спит.
- А родственники? Почему ты никому не скажешь, что у неё проблемы со здоровьем?
- Нет родственников. Ее смотрел врач давно, когда все только начиналось, сказал что-то с психикой. Сказал, если станет хуже, то ее в больницу положат. А меня в приют.
- Понятно, а ты в приют не хочешь. То есть ты живешь один с больной мамой, сам за собой ухаживаешь и строишь дома реактор на термоядерном синтезе?
- Получается, так. - Кир согласно пожал плечами.
- Послушай, мальчик. Над созданием такого реактора трудились сотни ученых по всему миру. Это передовая цель мировой энергетики, в его разработку были вложены сумасшедшие деньги. А ты мне говоришь, что сделал его дома? И ты думаешь, что я тебе поверю?
- Нет, не думаю. Это ваше право верить или нет. Я сказал как есть.
- Если я об этом кому то скажу, люди посчитают, что я сошел с ума! Я разговариваю об устройстве термоядерного реактора со школьником! - Мужчина нервно встрепал волосы на голове и опять сел в свое кресло. - Ладно, парень, скажу прямо, ты меня очень удивил. Сначала я думал ты простой хулиган, ведь это вещество не такое дорогое, да и не продашь ты его никому. Но то, что ты сказал...
Игнат Витальевич снял трубку со стоящего рядом большого телефона и нажал кнопку селектора. Из динамика громкой связи раздалось несколько гудков, а затем ответил молодой женский голос.
- Света, пусть Миша подъедет к главному входу, у меня для него есть поручение.
- Хорошо, Игнат Витальевич, подождите. - На другом конце трубки раздались звуки набора номера, короткий разговор и затем девушка опять вернулась на линию. - Сказал, через три минуты будет. Еще что-нибудь нужно?
- Нет, спасибо. - Приштин положил трубку. - Как тебя зовут?
- Кир, Кир Лесной.
- Забавное имя. Хорошо. Содержимое твоего портфеля я оставлю у себя. Будем считать, что тебя тут не было и этот инцидент исчерпан. Где ты живешь?
- В Альфе.
- Это то село, что в девяноста километрах отсюда?
- Да. - Кир чуть удобнее сел на стуле и посмотрел на свой рюкзак. - Может быть, вы дадите мне хоть немного вещества?
- Далеко же тебя занесло. Нет, сейчас я оставлю все у себя и о твоем реакторе мы поговорим позже. Я думаю это наша не последняя встреча. - Он подошел к рюкзаку и выложил контейнеры к себе на стол. - Мой водитель отвезет тебя домой. О том, что ты тут был никому не слова, и о своем реакторе, если таковой есть, тоже.
- Хорошо. - Если бы Кир умел испытывать грусть то сейчас бы он, наверное, расплакался, но он оставался сидеть на стуле без каких либо эмоций.
- Тогда пойдем. - Игнат Витальевич снял халат и повесил его на небольшую настенную вешалку у двери.
У главного входа административного корпуса их ждала черная иномарка. Кир таких еще не видел, но по дорогим элементам отделки и благородному профилю, понимал что авто явно не из дешевых.
- Миша! - Игнат Витальевич обратился к молодому парню, курящему неподалёку от автомобиля. - Отвези мальчика домой. Его к нам направляли, как победителя районной олимпиады по радиотехнике. Экскурсия закончилась чуть раньше, и я думаю, ему нет смысла ждать автобус. Адрес он тебе подскажет.
Нагнувшись к Киру, мужчина заговорил тихо, чтобы их никто не слышал.
- Запомни, тебя тут не было, и реактора у тебя никакого нет. Я скоро к тебе наведаюсь, надеюсь, ты меня не обманул и он действительно у тебя есть, тогда я смогу тебе помочь с ним.
Кир вскинул голову и посмотрел прямо в глаза собеседника. Мудрый отеческий взгляд, который, по странным причинам, действовал на него успокаивающе.
- Хорошо. Спасибо, что не отправили меня в тюрьму.
- Иди, давай, пока я не передумал. - Игнат Витальевич чуть подтолкнул мальчишку и еще долго провожал уезжающую машину.
Кир рассматривал серые голые деревья вдоль дороги и думал над тем, что ему делать дальше. В салоне автомобиля была почти полная тишина, даже шума колес по асфальту не было слышно. Приятно пахло дорогой кожей и каким-то ванильным ароматизатором приклеенным к парпризу. Водитель почти не обращал на него внимания, только один раз спросил адрес куда ехать. Кир же ушел с головой в размышления. Его вылазка обернулась фиаско. Без вещества "Лимон" он не запустит. Никак. Все остальное он уже перепробовал. Искать где то еще? Сегодняшняя неудача поубавила у него энтузиазма. Еще хорошо, что он не попал в милицию. И что подразумевал Игнат Витальевич под словами " не последняя наша встреча", может он решил наказать его самостоятельно? Он был в тупике. Работа над реактором встала и дамокловым мечом над ним висит кара за вылазку.
За размышлениями он не заметил, как они въехали в село. По-зимнему рано начинало смеркаться. Иномарка остановилась, не доезжая до их двора, Кир нарочно сказал другой номер, что бы его потом не нашли.
Мама почти не заметила, что он приехал позже, чем обычно. Все так же сидела на диване, почти неподвижно, безучастным взглядом уставившись в телевизор. Большая кукла с лицом его матери, кукла, которую нужно кормить и следить за ней. Иногда он одевал ее и выводил пройтись по улице, делая вид, что она с ним гуляет. Так бы соседи давно уже заподозрили неладное. Она не обернулась даже на звук открывающейся двери. О том, что она вставала, говорили только частично съеденные бутерброды на столе.
Кир разделся, убрал все со стола и поплелся в ванную. Сегодня не был никакого желания, что-либо делать. Скрип спички об коробок, вспышка, запах горящей бертолетовой соли, синие языки пламени в газовой колонке. Интересно, а если будет такой мороз, им смогут привозить газ? Или же они останутся не только без тепла, но и без горячей воды и без огня на кухне. Две недели назад им привезли заправленный красный баллон пропана и подключили к шлангу, выведенному на улицу рядом с кухней в специальный синий ящик с надписью "ГАЗ". Обычно им его хватало на месяц, готовили они не часто, а колонка в ванной много не потребляла, но если будут сильные холода, придется жечь плиту постоянно и надолго газа не хватит.
Горячие струи ударили по спине, расслабляя каждую мышцу. Вода обдала теплом ступни, и Кир только сейчас понял насколько замерзли его ноги. Он посмотрел на свой стопы - синюшные пальцы, покрытая вязью глубоких борозд и похожая на курагу кожа. Ботинки давно прохудились, и были не пригодны к таким долгим прогулкам под дождем. В душе он простоял раза в два дольше обычного, прогревая каждую косточку промерзшего тела. В лабораторию он сегодня не пошел, решил остаться дома и все обдумать, но домашняя суета съела весь вечер. Пришлось приготовить простой ужин, наколоть и натаскать дров, накормить и уложить маму. Плюсом ко всему сказалось сильное нервное истощение, и когда он добрался до постели, то рухнул почти без сил.
Проснулся Кир как по будильнику и уже начал на автомате собираться в школу, но потом вспомнил, что у него освобождение. Спал он спокойно, без снов, только ночь пролетела слишком быстро, только закрыл глаза и уже надо вставать.
Дом за ночь остыл и первым делом, он подкинул дров в печь. Выглянув в окно, мальчик увидел первый в этом году снег. Очень ранний снег. Миллионы белых перьев вальяжно кружились в воздухе и уже покрыли землю тонким белым сукном. Это был сигнал. Сигнал о том, что времени у него вообще не осталось. Счет шел не на дни, а на часы. А он был бессилен. Он ничего не мог сделать, что бы запустить реактор. Внутри, где то в солнечном сплетении образовалась пустота, и начала обволакивать внутренности, поглощая последние крохи надежды как то помочь ситуации.
За окном раздался стук в калитку.
"Что? Кто это может быть?". Гостей он не ждал, да и заходил к ним только почтальон с маминой пенсией и бесплатными газетами. Но сейчас слишком рано для почтальона.
Осторожно выглянув из-под шторы на кухне, он увидел две фигуры в теплой одежде, стоящие за калиткой. Мужчина и женщина. Очень знакомые лица, которые он ни с кем не перепутает. Алексей Иванович и Вера Степановна. Они все же приехали. Сердце надрывно застучало в груди. "Что делать? Что же делать? Их нельзя пускать в дом! Ни в коем случае!". Стук раздался громче и настойчивее. На ходу надевая куртку и шапку, мальчик вышел на крыльцо и махнул учителям.
- Здравствуйте!
- Привет! Узнали, что ты заболел. Решили проведать. - Алексей Иванович потер замерзшие руки. - Похолодало сильно.
- Да, вот весь двор занесло. - Кир в голове лихорадочно перебирал варианты, как их не пустить к матери. - Сейчас открою.
Скрипнула старая калитка и учителя вошли во двор.
- Подождете минуту? А то весь двор занесло, не успел почистить, обувь промочите.
- Да ничего, мы же не кисейные барышни. Пойдем уже в дом, мы давно стучимся, продрогли.
"Нет! Им нельзя в дом, они увидят маму! Вызовут врача! И все закончиться! Она попадет в больницу, а я в приют!"
Неожиданно из-за края дома послышался скрип снега. Кир не поверил своим глазам, Игнат Витальевич! Что он тут делает? Как он нашел его дом? Если Кир до этого был напуган, то сейчас он просто остолбенел от ужаса.
- Доброе утро! - Игнат Витальевич широко улыбнулся и прошел навстречу преподавателям.
- Здравствуйте! - Алексей Иванович пожал руку в ответ. - Кир не говорил, что с ними кто-то живет.
- Ну, он у нас вообще не разговорчивый. Я его родственник. Заезжаю каждый день, проведываю. Сами понимаете, мама его к постели прикована. Он конечно парень ответственный, но помощь взрослого всегда нужна.
- Так сильно болеет? - Вступила в разговор Вера Степановна. - Мы хотели привезти фельдшера, но она к сожалению, не смогла.
- Не ходит почти, только с помощью Кира, я ему предлагал их к нам забрать, но он ни в какую. Говорит за домом следить надо. Она получает все должное лечение, не переживайте.
- А мы-то думаем, что у него успеваемость упала. - Завуч с жалостью посмотрела на ребенка. - И заболел, наверное, уже от усталости.
- Мы помогаем, как можем. А за успеваемость учту, подтянет, обещаю. - Игнат Витальевич строго посмотрел на Кира. - Ну что стоим, может в дом, чаю попьете?
- Да нет, спасибо. - Алексей Иванович отрицательно закивал головой. - Мы просто хотели убедиться, что у него дома все нормально, может матери помощь нужна. Теперь видим, что он в надежных руках. Так что время терять не будем, да и снег видите, как валит. Не дай Бог, перевал закроют. Так что спасибо за приглашение, но мы откланяемся!
Кир весь разговор стоял как вкопанный и не верил своим ушам. Игнат Витальевич мало того, что не пожаловался на него, так еще и в буквальном смысле спас.