-О небо, опять... - Сергей демонстративно закрыл глаза ладонью.
-В чём дело? - шёпотом поинтересовался Борис. Он не хотел привлекать к себе внимание, тем более ему было интересно слушать Аркадия Савельевича.
-Опять он начал свои басни травить, - Сергей потянулся за сигаретой, прикурил её и откинулся на спинку кресла.
-...знакомы с проблемой двухтысячного года, так называемым Y2K. В конце прошлого года все средства массовой информации только об этом и говорили. Вообще, люди очень любят пугаться, зачастую раздувая свои страхи до такой степени, что сами начинают считать их реальностью. Но вынужден вас огорчить, проблема двухтысячного года действительно существует, только эта часовая бомба тикает не в электронных мозгах компьютера, а в каждом из нас. - Аркадий Савельевич сделал глоток красного вина и откашлялся. Даже в неформальной обстановке он любил вести себя так, словно находится на международном научном симпозиуме. - Так вот, в каждом из нас, в каждой маленькой клеточке, тикает биологическая часовая бомбочка. И, поверьте мне на слово, счёт идёт не на годы и на месяцы, на её невидимом циферблате истекают последние дни, а может даже часы. Это проблема двухтысячного года дробь два. Эта Y2K II не сравнится по своим последствиям с парой сбившихся с курса самолётов или с аварией на провинциальной атомной станции в Японии. Это будет посильнее. Представьте себе момент, когда всё человечество просто исчезнет, превратившись в набор биологического материала: самолёты, превратившиеся в большие консервные банки поворачивают на автопилоте, следуя заранее заданному маршруту; поезд метро несётся в тупик на полной скорости, а когда стемнеет, на улицах пустых городов загораются вереницы огней, освещающих дорогу полчищам сытых крыс. Беззаботно крутятся карусели в Луна-парке... Ну хватит, я увлёкся. Выношу эту тему на обсуждение.
Борис с интересом наблюдал за реакцией слушателей. Те из них, кто хорошо знал Аркадия Савельевича, расслабленно улыбались. Другие, знавшие его лишь как светило мировой биофизики, сидели с каменными лицами, не зная , следует ли вступить в дискуссию, или просто рассмеяться.
-Аркадий, - произнёс старый друг профессора, Андрей Владиславович Пельшо, и головы присутствующих повернулись в его сторону. - прости за критику, но ведь эта теория идёт в разрез со всеми твоими прежними убеждениями. Или ты хочешь объявить сэра Чарльза Дарвина пустозвоном и еретиком?
-Да, дорогой мой, я счастлив объявить, что мои эксперименты доказали полную несостоятельность теории эволюции, во всяком случае в отношении происхождения человека. Хочу отметить, что меня, раба Божия Аркадия, никогда и не вдохновляло это тёмное человекообразное прошлое. -Аркадий Савельевич улыбнулся и замолчал. Некоторое время в комнате царила тишина, в которой доминировал размеренный стук настенных часов. Первым не выдержал сам Аркадий Савельевич. Он захохотал таким хорошо поставленным, немного театральным смехом, что ни один не смог удержаться. Борис тоже засмеялся, но почему-то ему этот смех показался наигранным, как будто все смеющиеся пытались скрыть друг от друга какую-то тайну, или заглушит этим смехом свой страх. Он подумал, что несколько десятилетий назад именно таким смехом смеялись над анекдотами, перед тем, как собирать из них лагерные коллекции. Когда веселье улеглось, Борис заметил, что все смотрят на него. Кто-то спросил у него, улыбаясь: "Что, Боря, покраснел? Стыдно за тёмное человекообразное прошлое?" Никто не засмеялся и это заставило Бориса посмотреть в зеркало. Лицо, действительно, довольно сильно опухло и покраснело, а на лбу блестели большие капли пота. Он почувствовал, что его знобит.
-Но какая может быть проблема двухтысячного года, если он уже наступил? - спросил историк Саболиев, и поправил на переносице очки с толстыми исцарапанными стёклами. Аркадий Савельевич внимательно посмотрел на него и произнёс:
-По последним расчётам, двухтысячный год наступает именно сегодня. -он повернулся к Сергею и добавил, - Серёжа, твоему другу плохо, проводи его на веранду, там красный диван стоит. А потом возвращайся, будет просмотр новостей.
Сергей увёл еле передвигавшего ноги Бориса, а хозяин нажал кнопку на пульте. Взволнованный ведущий тараторил срывающимся на фальцет голосом. Ему было явно не по себе:
"Сейчас мы повторим репортаж нашего корреспондента из Чечни. Для тех, кто только что включился, я повторю, что сегодня во время прямой трансляции с заседания совета командования российской группировкой в Чечне, все находившиеся в зале погибли. Несчастье произошло мгновенно, причина гибели людей остаётся загадкой. Связь с войсками и силами МЧС, посланными на место трагедии нарушена. По предположениям экспертов министерства обороны, боевиками был применён какой-то новый вид оружия массового поражения. Министр обороны уже обратился к президенту с предложением о введении чрезвычайного положения, но ответ из Кремля задерживается." - ведущий замолчал, словно прислушиваясь, и продолжил: "Только что поступило сообщение, что через два часа в студию прибудет президент. Он готовит какое-то заявление. Вероятнее всего предположить, что будет введено чрезвычайное положение по всей стране, если ,конечно, к тому времени ничего не выяснится. А теперь смотрите сюжет, комментарии излишни."
На экране появился журналист с микрофоном и начал что-то быстро говорить об окончании военной операции. За его спиной был зал, на сцене которого, за длинным столом сидели высшие военные чины. Вдруг репортёр замер, не закончив фразу и, не меняя выражения лица, камнем упал на спину, не выпуская из рук микрофон. Камера начала медленно наклоняться вперёд, словно натянутый провод от микрофона вывел оператора из равновесия. Пол приближался всё быстрее, и наконец врезался в камеру, разбив объектив. Экран почернел, но стал слышен звук работающего мотора камеры, видно одновременно с передачей репортажа через спутник, велась его запись. На фоне этого звука, раздался грохот падения какого-то тяжёлого, но мягкого предмета, после чего на экране снова появился ведущий: "Только что сообщили, что в Шереметьево разбились два Боинга. Подробностей узнать не удалось, так как аэропорт перестал откликаться даже на телефонные звонки.... Всё это странно, принесите мне кофе!" - нервно закончил он, повернулся направо и вдруг застыл. В комнате перед телевизором стало тихо как при глубоком вакууме. Тишина продолжалась несколько секунд, пока какая-то женщина истерично не крикнула:
- Да уберёт его кто-нибудь? Изверги!
В ответ раздался тихий и спокойный голос Аркадия Савельевича:
- Этих, так называемых "извергов", самих бы кто убрал. Странно, я и сам не верил, что это правда, - его глаза приобрели задумчивое выражение. Аркадий Савельевич выключил телевизор и подошёл к музыкальному центру. Покрутив ручку настройки, он поймал одну из московских радиостанций и из колонок раздался спокойный и несколько усталый голос Дэвида Боуи. Аркадий Савельевич повернулся к остальным и с глупой улыбкой произнёс:
- Мы продолжаем петь, не заметив, что нас уже нет. Вина! Всем вина! - он подбежал к столу и наполнил стакан:
- Я пью за логичное завершение этого нелогичного мира, - он поднёс стакан ко рту и стало видно, как дрожит его рука. Он выпил вино, в тишине раздался стук его зубов о край стакана. Потом он сказал, обращаясь к окружающим:
- Господа, зона смерти движется на нас. По моим расчётам у нас с вами есть ещё примерно полчаса. Я не могу понять только одного, почему биологические часы ориентируются по часовым поясам.
Как только он закончил, в комнате заговорили все, причём одновременно. Кто-то спрашивал, что делать, кто-то пытался найти какое-то другое объяснение происходящему, но говорили все исключительно для того, чтобы заполнить, хотя бы чем-то, открывающую истинное положение тишину. Но в конце концов тишина взяла своё. Это случилось, когда до истечения этих, определённых Аркадием Савельевичем тридцати минут, осталось пять. Все замерли, и в нарастающем напряжении раздался смех. Смеялась женщина, и её истеричный смех вывел всех из оцепенения. Аркадий Савельевич сидел в кресле и смотрел на происходящее, как на какое-то театральное представление. Те люди, которые ещё час назад могли увлечённо размышлять о преимуществе тех или иных философских школ или направлений в живописи, полностью преобразились. Двое мужчин, соавторов нашумевшего научного труда по микробиологии, схватив со стола литровую бутылку водки, быстро вышли из комнаты. В углу один кандидат наук бил другого ботинком по голове, в то время как второй, вцепившись первому в ногу, бешено крутил глазами и рычал, как неделю некормленная собака. Аркадий Савельевич перевёл глаза на историка Саболиева, который сидел на диване с бледным и окаменевшим лицом. Вдруг тот вскочил, и подбежал к своей аспирантке, которая плакала, вжавшись в угол комнаты. Он уронил её на пол и начал разрывать на ней одежду.
-Господин Саболиев, - резким голосом произнёс Аркадий Савельевич и встал с кресла...
***
Борис открыл глаза. Он приподнялся на локте и повернул голову в сторону окна. Свет, проникавший в щель между занавесками, не исчез, но стал заметно слабее. Голова гудела, как после серьёзного перепоя. Он вспомнил свой сон, в котором его затягивало в громадную воронку, а вокруг звучали странные и дикие человеческие голоса. Когда голоса умолкли, воронка превратилась в зеркальную чёрную гладь, он проснулся.
Борис встал с кровати и вышел в комнату. На полу, в неестественных позах валялись люди. Он заметил Аркадия Савельевича, подошёл к нему и дотронулся до его руки. Та была ещё тёплая, нона ощупь сильно напоминала пластмассу, во всяком случае по твёрдости. Он не сразу осознал, что произошло и успел усмехнуться при виде историка Саболиева, с искажённым лицом держащегося за разорванную блузку своей аспирантки. Обстановка напоминала выставку душевнобольного скульптора. Вдруг, словно кирпич с крыши небоскрёба на него свалилось осознание произошедшего, и он почувствовал дикий, холодный и липкий ужас. Перестав контролировать себя он выскочил из комнаты, и перепрыгнув, через широко улыбающееся тело человека со стаканом в руке, сидевшее, прислонившись к перилам крыльца, побежал к машине. Опомнился он уже в километре от дома, чуть не врезавшись в белые Жигули, нагруженные листами оргалита. Скорости он не сбавил, но стал предельно осторожен. Выехав на шоссе, он удивился тому, как мало машин, но потом понял, что на дороге остались только столкнувшиеся, а основная часть, либо лежала в кювете у обочины, либо стала единым целом с каким-нибудь придорожным деревом, столбом или постройкой. Когда он проехал километров двадцать, у него лопнуло заднее колесо ( сказалось то обстоятельство, что дорога была обильно усыпана битыми стёклами, причём не всегда автомобильными.) Чудом избежав столкновения с двумя пылающими грузовиками, перекрывавшими почти половину дороги, он остановился и вышел. Уже стемнело, и дорога освещалась лишь горящими остовами машин, да вдали светились огни придорожной бензоколонки. Света не хватало, но контуры дороги были более-менее различимы.
Вдруг он услышал детский плач. Плач раздавался со стороны двух столкнувшихся машин. У одной из них тускло светились фары. Михаил подбежал к машинам, и различил какое-то движение на месте водителя. Он спросил:
-Как вы? я слышал плач ребёнка. Могу я помочь?
Человек приподнял голову, было видно, что даже это движение далось ему тяжело:
-Если вы хотите помочь, то берите ребёнка и уходите.
-Но как же вы?
-Если бы вы подошли на две минуты позже, то у вас не возникло бы этого вопроса. Я врач, я знаю.
Борис зашёл с другой стороны, достал из бардачка документы, взял ребёнка с заднего сидения на руки и пошёл прочь. Ребёнок прижался щекой к его плечу, и не шевелился, словно боясь, что его оставят одного на этой тёмной дороге. Когда Борис добрался до бензоколонки, силы практически оставили его. Он вошёл в магазин, и поставил ребёнка на пол. Он почувствовал, что смертельно устал. За прилавком была настежь открытая дверь, и он прошёл в неё один, чтобы ребёнок не испугался, если в комнате отдыха, которую он искал, окажется кто-нибудь из безвременно ушедших работников АЗС. Слева по коридору было три двери, на последней из них он разглядел блестящую латунную табличку "Комната отдыха". Он толкнул дверь и перед ним открылось небольшое помещение, с громадным шкафом, диваном и телевизором. По стенам были развешаны календари за разные годы. На кровати лежала девушка лет двадцати трёх. Лицо её было покрыто подтёками поплывшей косметики. Борис вздохнул и резким движением стащил тело с дивана. Тело упало на пушистый ковёр и ... заорало во всё горло.
Девушка быстро отползла в угол и широко раскрыв глаза, уставилась на Бориса. Он захохотал:
-Извините меня, у меня и в мыслях не было, что вы живы. Я думал, что вы тоже...
- Я думала, никого не осталось, - она улыбнулась.
- Вы знаете, я тут недалеко нашёл ребёнка, вы не могли бы помочь? - Борис указал в сторону двери. Девушка согласилась, и он проводил её, показав, где находится мальчик. Она занялась ребёнком, а он, прихватив бутылку минеральной воды вернулся в комнату отдыха. Открыв бутылку и сделав большой глоток, Борис включил телевизор. На экране показался известный ведущий, чуть наклонившийся направо, и своей неподвижностью напоминавший восковую фигуру. Борис уже собирался переключить, как из динамика донёсся приближающийся звук медленных шагов. Потом за спиной ведущего появился человек, небрежно наклонил стул, и отодвинув ногой упавшее тело, уселся перед камерой. Это был президент. Он задумчиво посмотрел в камеру и, улыбнувшись, произнёс:
- Дорогие россияне, понимаешь. - улыбнулся кому-то за кадром и продолжил, -Всегда мечтал это сказать. Я понимаю, что это вряд ли может быть воспринято вами адекватно, но я просто хочу, чтобы вы поняли, что на самом деле ничего необычного не произошло. Сожалеть о случившемся, это то же самое, что сожалеть о взрыве гранаты, уничтожившей противника, или об сгоревшей в атмосфере ступени ракеты Человечество закончило свой жизненный цикл. Те кто остались - досадная ошибка природы, исключение из правил (ваш покорный слуга в том числе.) А теперь задумайтесь, чем отличается умный человек от глупого? Правильно, умением использовать в своих целях чужие ошибки. Итак, на каждом вокзале каждого крупного города , через двое суток необходимо собраться всем оставшимся. Так как нам заранее было известно том, что случится, мы создали штабы в каждом районном центре. Сейчас важен и нужен каждый человек. О местоположении штабов можно узнать по телефону 011. Встретимся в Москве...Да, и на последок мне хотелось бы объяснить, почему об этом не было сообщено заранее. Понимаете, этого было не предотвратить... Вы наверно задумывались когда-нибудь, что бы вы сделали, если бы узнали, что вам осталось жить один день, то есть было бы нечего терять. А в стране, в которой каждому нечего терять, слово "порядок" перестаёт чего-либо значит. Так что была вероятность не просто общественных волнений, а таких крупных неприятностей, как например несанкционированные запуски ракет с ядерными боеголовками, массовое помешательство и тому подобное. Так что неведение, можно сказать, спасло жизни тех, кто остался, и дало возможность закончить жизнь достойно тем, кто ушёл.
Через два часа мой помощник повторит моё новогоднее обращение. Новогоднее потому, что оказалось, что именно сегодня наступило первое января двухтысячного года. Всё, удачи.
Борис выключил телевизор и встал. Он хотел рассказать об этом девушке, потому что знал, что тогда сам лучше поймёт услышанное, но повернувшись, увидел её в дверном проёме с ребёнком на руках. Мальчик ел шоколад, а она аккуратно вытирала салфеткой его подбородок. Почувствовав на себе взгляд, она посмотрела на Бориса, и в тот момент он осознал, что ничего прекраснее он не видел никогда...