Аннотация: Когда ты собираешься начать жизнь с чистого листа, что-то из прошлого всегда тянет тебя назад. А иногда это что-то и вовсе тебя не отпускает...
Как это всегда нелепо - покидать отчий дом. То место, куда меня принесли еще маленьким комочком, завернутым в пеленки, которому еще и недели-то не было, и который только начинал познавать мир вокруг. Место, где я делала первые шаги и говорила первые слова. Где впервые рассказала свои стихи - без рифмы и прочих нелепостей настоящих стихотворений, но зато свои. То странное место, по которому я наверняка буду скучать. Даже не вериться, что прошло уже восемнадцать лет. Вроде только-только я в первый раз пошла в школу, впервые сидела за партой, заводила друзей, и вот уже сданы все экзамены и я еду подавать документы. Я наконец-то поняла, что детство закончилось, и начинается взрослая жизнь - время забот и проблем. Однако все хорошее, как говориться, когда-то заканчивается. Но ведь самое лучшее только начинается. Не так ли?
***
Иногда мне кажется, что мама чересчур меня опекает, но с этим ничего не поделаешь, на то она и мама. Надеюсь, я когда-то это пойму.
- Да, хорошо, мам... Обещаю, что буду есть, спать и учиться... Да, я буду звонить. Нет, не часто. Я же еду учиться, мы с тобой и дома можем поговорить. Хорошо, позвоню, как прилечу. Мам, мне пора, рейс назвали. Да, уже посадка. Целую.
Я кладу трубку аэропортного таксофона и, шумно выдохнув, направляюсь в сторону сдачи багажа. Пока мои сумки забирают на конвейер, проверяют билеты и делают остальные непонятные процедуры, вроде обыска на наличие оружия или наркотиков, хотя как по мне, я не особо-то и смахиваю на террористку, я наблюдаю за влюбленной парой, которая стоит и целуется посередине аэропорта. У девушки глаза на мокром месте, а парень так прижимает ее к себе, будто больше никогда не увидит. Потом он берет в руки небольшой, пухленький чемодан и уходит, по дороге несколько раз оглянувшись на свою ревущую невесту.
Никогда не понимала таких прощаний. Если любишь человека, то нужно же быть вместе, всегда. Так пишут в книгах и говорят во всех слезливых мелодрамах. Женщины всегда следуют за сердцем, которое отдали своим мужчинам. А мужчины в свою очередь, никогда не отпускают своих любимых. Хотя в жизни я с этим сталкивалась только однажды - в учебнике истории, когда читала про восстание декабристов, которых потом отправили в ссылку, и их жены последовали за ними. Наверное, так любили, что просто не смогли расстаться. Самой же мне никогда не доводилось испытать такого чувства к кому-то, что, может быть, даже и хорошо. Нет, я, конечно, влюблялась, но до того, чтобы назвать это любовью, не доходило. Хотя о чем я вообще говорю, мне еще только восемнадцать, и я не спешу узнать, что такое любовь.
Сама того не заметив, я чуть не пропускаю свой рейс. Бегу к стойке регистрации и оказываюсь последней. Мои билеты еще раз перепроверяют, сверяют с документами и отдают мне, показывая, куда идти. Я поднимаюсь по трапу, и стюардесса еще раз просит мой билет. Не понимаю, зачем столько мороки, если уже через час мы приземлимся? Прохожу в салон и, только сев на свое место, чувствую, как меня начинает трясти. В салон входит девушка и начинает рассказывать, как вести себя при аварии, от чего мне становится еще хуже. Чувствую, как самолет начинает трясти. Мы взлетаем, а я вжимаюсь в кресло и судорожно хватаю ртом воздух.
Как только мы приземляемся в аэропорту Петербурга, я буквально выскакиваю из самолета. Какое счастье - снова чувствовать землю под ногами! Никогда не думала, что буду этому так радоваться. Я забираю свой багаж и выхожу из аэропорта, жду такси.
Спустя примерно минут десять я уже еду к отелю. Мы проезжаем по улицам, вдоль которых плотной стеной стоят старинные дома, каждый из которых имеет свою личную, неповторимую историю. Едем вдоль грациозной Невы, обгоняя катера, снующие туда-сюда по реке. Проезжаем мимо толп туристов и зевак под разноцветными зонтами, остановившихся около одного из сотен старинных зданий города. Прекрасный и загадочный Питер встретил меня дождем, чему я бесконечно рада.
Мы останавливаемся на одной из тех крохотных улочек, которые есть в каждом городе, но о которых знает не каждый. Это самые тихие и спокойные места, где редкий час покажется хоть один турист, несмотря на то, что это почти центр города.
Автомобиль останавливается у небольшого отеля на углу, и невысокий, коренастый мужчина помогает мне с чемоданом. Он желает приятного отдыха и уезжает. Еще с минуту стою под дождем, наслаждаясь тишиной, нарушаемой только стуком капель о крыши, и звоню в дверь. Открывает симпатичная, улыбчивая женщина лет пятидесяти и просит меня быстрее заходить внутрь. Она провожает меня в заказанный заранее номер и оставляет на минуту, после чего приносит теплый плед и просит меня скорее принять душ и выпить чего-нибудь горячего, чтобы согреться. Я благодарю ее и обещаю, что выполню все ее наставления. Женщина улыбается и уходит, а я невольно замечаю, что она напоминает мне мою бабушку, которая тоже всегда излишне усердно заботиться обо мне.
Сразу же после ее ухода иду в душ, а потом наливаю горячего чаю, беру книгу и, кутаясь в так мило предложенный мне плед, усаживаюсь на подоконник. Однако почитать мне так и не удается, - задумавшись, я засыпаю.
Из-за того, что заснула в неудобной позе, просыпаюсь от жуткой боли в шее. На улице светло, но на часах четыре двадцать утра, а это значит, что проспала я примерно четыре-пять часов. Все еще чувствуется легкая усталость, но, тем не менее, спать больше не хочется. Слезаю с подоконника и разминаю затекшие руки и ноги. Кажется, нужно пройтись.
Неспешно одеваюсь и выхожу из номера. Та женщина-хозяйка, как мне удалось узнать, ее зовут Людмила, уже на ногах. Она интересуется, куда я собираюсь, говорю, что хочу подышать воздухом и немного побегать.
Питерский воздух приятно окутывает прохладой с первых минут пребывания на улице. Я не слежу за дорогой - ноги сами несут меня куда-то по знакомым с прошлого посещения улицам города. Я сворачиваю то направо, но налево и оказываюсь на старом Невском Проспекте. Здесь всегда - сколько помню это место - стоит странная, почти магическая, тишина, пробивающая до мурашек. Лишь изредка можно услышать трели птиц или шелест листвы. Ну, и, что бывает совсем редко, людей.
Несмотря на ранний час, люди уже на улицах, магазинчики с яркими, мигающими вывесками "Круглосуточно" принимают первых посетителей, в небольших ресторанчиках и кофейнях уже сидят люди, позевывая над крохотными кружечками крепкого кофе и откусывая очередной кусок от свежеиспеченных булочек с коричной посыпкой. Захожу в ближайшую кофейню-ресторан и пожилой мужчина, едва отпив из чашки, машет рукой и восклицает:
- Доброго утра, ранняя пташка!
Улыбаюсь, машу в ответ и отвечаю ему в тон, мол, и вам. Мужчина улыбается и отворачивается к окну. Всегда считала Санкт-Петербург городом дружелюбных, но одиноких людей. Однако там ты никогда не будешь один. Я заказываю себе кофе с шоколадом, расплачиваюсь и, вставив в уши наушники, выхожу на морозный, утренний воздух.
Сворачиваю за угол, в маленький, едва заметный переулок. Это место стало моим в тот момент, как только я его нашла. Тихий дворик одного из старинных пустующих домов, под фасадами которых разрослись вьющиеся растения, стыдливо прикрывающие местами облупившиеся стены. Небольшая старая ива, закрывающая две резные скамейки, стоящие напротив, якобы вынуждая собеседников смотреть друг на друга. Вокруг скамеек, словно маленькие лесные гномы, лежат небольшие камни, создавая идеально ровный круг открытой беседки, которая, должно быть уже давно разрушена. А ещё клумбы: маленькие и большие, круглые и квадратные, в шинах и обложенные камнями, с самыми разными, на любой вкус, цветами и просто с идеально ровными, будто стриженными по линейке газончиками. Этот двор будто создан для таких запутавшихся в себе, как я. Каждый раз, когда я убегала сюда, садилась на одну из этих скамеек и наблюдала за птицами, перелетающими от одного окна к другому, мысли, будто сами расползались каждая на своё место. И никогда мне не хотелось отсюда уходить, так как только здесь, на этой самой резной скамейке, я чувствовала себя как никогда счастливой. Одинокой, но счастливой.
Мне всегда казалось, что об этом месте могла знать только я, никогда даже не задумывалась о том, что здесь может быть кто-то другой. И поэтому сейчас, будто на автомате, я иду к своей скамейке, надеясь встретить только старую одинокую иву, и не сразу замечаю, что не одна. Лишь обойдя добрую треть двора, я вижу фигуру высокого мужчины, сидящего ко мне спиной и мирно читающего какую-то книгу. Первый порыв - убежать. Однако что-то в этом мужчине приковывает мой взгляд и не даёт сдвинуться с места. Держа в одной руке пластиковый стаканчик с кофе, судорожно ищу другой пачку сигарет. Нет, я не курю, лишь иногда могу позволить себе выкурить одну штуку, когда начинаю нервничать. Спустя уже пару секунд я понимаю, что попытки тщетны и пачка осталась в номере, спрятанная от чужих глаз.
Я не отвожу взгляда от высокого силуэта, сидящего на резной скамейке. Что-то в нем кажется мне смутно знакомым. То ли то, как он слегка наклоняется голову вправо, когда прислушивается к звукам вокруг, то ли этот тихий приглушенный голос, когда он задумывается и начинает читать вслух, то ли звук его дыхания - мелодичный, ровный, и до странного мне знакомый.
Я делаю пару шагов по направлению к скамейке и понимаю, кто передо мной, учуяв едва уловимый запах его лёгкого одеколона. Шумно выдыхаю, и мужчина резко оборачивается, отложив книгу.
И сразу же наши глаза находят друг друга. На секунду по его лицу пробегает тень узнавания, и вот я уже зажата в крепких мужских объятьях, смеюсь, а дворик сливается в единую серо-зеленую полосу, окружающую нас. Мир вокруг становится точно такого же цвета, как радужка глаз мужчины, обнимать которого я готова хоть всю жизнь.
- Лилька! Лиль Максимовна, сколько мы не виделись вообще? - мужчина опускает меня на землю, но все еще держит руки, сцепленные замком, на талии и осторожно, с забавной полуулыбкой заглядывает мне в лицо.
Невольно заливаюсь краской, но все-таки выдавливаю из себя улыбку и как бы в шутку пытаюсь вырваться из не таких уж и крепких объятий.
- Я помню, что тогда был дождь, Максим Игоревич. И ты купил нам мороженое на двоих, - на последних словах я поднимаю голову, чтобы посмотреть в его глаза и пытаюсь изобразить его улыбку, но заливаюсь смехом. - Как же я соскучилась!
Я обнимаю мужчину за шею, но тут же одергиваю себя. Однако он, кажется, не против. Макс немного наклоняется и шепчет мне на ухо:
- Я тоже скучал...
А по спине бегут мурашки. Кажется, я опять заливаюсь краской, поэтому выпутываюсь из сильных мужских рук и, опустив голову, чтобы скрыть не прошеную улыбку, иду к скамейкам. Мужчина в пару шагов меня догоняет, и мы занимаем лавочку, полностью скрытую от глаз ивовыми ветвями. Сколько всего нам нужно обсудить: как так получилось, что мы оба оказались в одном и том же месте, в половину седьмого утра, во дворе заброшенного дома почти незнакомого города. А может мы летели одним самолетом, но даже не заметили друг друга. И это уже не просто странные совпадения.
- Это точно судьба! Я проснулся в три часа и решил прогуляться, забрел куда-то и увидел скамейку, подумать толком не успел, что тут так тихо и спокойно, как явилась ты. Вот умеешь же ты портить отдых, а? - Макс легко и игриво щиплет меня за нос.
Толкаю друга в плечо, а на душе кошки скребут. Воспоминания прошлых лет настойчиво лезут в голову. И будто кадры на старой фотопленке, появляется наша прошлая встреча. Вот мы встречаемся, он разводит руки, и я бросаюсь к нему в объятья. А вот мы пошли в кафе, Макс пьет чай, потому что не любит кофе. Здесь мы в книжном, я держу в руках какой-то детектив, а он стоит сзади, так близко, что его дыхание практически обжигает озябшие плечи. Невозможно приятно. И мы уже обнимаемся на прощание, я чувствую его крепкую спину даже через рубашку, и в тайне ото всех надеюсь, что когда-то она станет моей опорой. Он отстраняется и молчит, просто смотрит мне в глаза, а я ему, и на мельчайшую доли секунды в моей голове проносится мысль: "А вдруг он меня поцелует?"
Я помню, как долго потом это вспоминала, ругала себя, ревнуя его. Именно тогда я поняла, что, кажется, полюбила его и, знаете, люблю до сих пор. От всех этих мыслей становится грустно. Это как поездка в один конец: ты влюбляешься, но знаешь, что ответа не будет, и поэтому просто ждешь ,когда все закончится. Но оно не заканчивается. Каждый раз, когда я забывала про свое чувство, когда оно засыпало где-то глубоко внутри, становилось немного легче, мысли были яснее. А потом оно снова просыпалось, накрывая с головой и оставляя очередной порез на сердце, - более глубокий и невозможно больной.
И сейчас я снова чувствую этот нож, как он пытается сделать рану, но ничего не выходит. Будто руки того, из-за кого все это происходит, возвели вокруг стену. По телу разливается приятное тепло.
- То есть ты хочешь сказать, что живешь тут уже второй год? - спрашиваю я, подняв голову с мужского плеча.
- Ага. А что такого удивительного?
- Но как же твои мечты о Москве, столичных ВУЗах? Сколько мне помнится, ты всегда хотел жить там.
- Хотел, но после того, как ты описывала Петербург, со всеми этими восторгами, я решил съездить и сам посмотреть, что тут особенного, и влюбился, - говорит Максим, а я улыбаюсь, - будто сама не знаю, как этот город умеет влюблять. - Нет, серьезно. И я решил, что буду и жить, и учиться тут.
- Значит, видеться будем часто, я тоже буду здесь учиться, - говорю я и развожу руками.
Мы около двух часов сидим на этой скамейке и разговариваем о разном. Он спрашивает, что нового произошло дома, а я интересуюсь, как ему тут живется. Мне почему-то кажется странным, что он слишком живо интересуется по поводу меня - куда я поступаю, где планирую жить, буду ли начинать искать работу сейчас или подожду до начала учебы и все в этом духе вплоть до того, как я собиралась провести сегодняшний день.
- А что это ты так интересуешься? - шепчу я и в шутку прищуриваюсь.
- Хочу предложить вам, мисс, увлекательнейшую экскурсию по городу на Неве, - Максим убирает левую руку за спину, слегка наклоняется вперед и подает мне правую, как истинный джентльмен.
Улыбаюсь и киваю. За каких-то несколько часов у меня уже успело свести щеки от постоянных улыбок. Этот мужчина так странно на меня влияет - хочется только улыбаться и быть с ним рядом.
Я мечтаю растянуть этот день на всю жизнь. Мы гуляем по паркам, едим мороженое и смеемся, постоянно и так нежно и искренне, что кажется, будто не только мы, но и весь мир светится вокруг нас. Мы фотографируем друг друга чуть ли не на каждом углу, и даже не замечаем, как подходим к моему отелю.
- Мне нужно переодеться.
- Не нужно, ты и так прекрасно выглядишь.
- С лестью не перебарщивай, лис, - игриво толкаю Макса в плечо.
Поднимаюсь в номер, переодеваюсь в джинсы и блузку и выхожу на улицу. Макса нигде не видно. И только я собираюсь завернуть за угол, как он выходит прямо мне навстречу с небольшим букетиком полевых цветов - моих любимых. Не думала, что такой маленький презент может быть таким приятным. Я принимаю подарок и беру мужчину за руку, которую он мне протягивает.
Сейчас уже около восьми вечера, и Макс приглашает меня поужинать, после чего мы идем гулять вдоль Невы. Спускаемся к реке возле стрелки Васильевского острова и стоим возле воды. Мы молчим и смотрим на реку, катера, снующие туда-сюда, и людей, гуляющих по городу. Я чувствую, как он пытается взять меня за руку, и с непониманием смотрю в глаза, в которых бегает странный огонек.
Сейчас все абсолютно так же, как тогда, в нашу последнюю встречу, точно такой же взгляд и такое же молчание. Только оно длиться дольше, потому что никто из нас никуда не торопится, мы просто наслаждаемся близостью друг друга. Он так близко, но так далеко на самом деле. Я смотрю ему в глаза, а потом медленно опускаю взгляд вниз, на его губы. Невольно думаю, каково это - целовать их.
И тут он, словно прочитав мои мысли, наклоняется и целует меня. Робко, будто думает, что я оттолкну. А я не отталкиваю. Мужчина отстраняется и тихо шепчет:
- Я должен был.
И тут я будто забываю саму себя. Делаю шаг вперёд, встаю на носочки и целую его уже сама, обвивая руками шею. Макс берет в ладони моё лицо, и я чувствую, как по венам будто начинает течь лава. Поцелуи уносят нас далеко, где есть только мы вдвоём и Нева. Его руки опускаются мне на спину, и я чувствую, как покрываюсь гусиной кожей.
Поцелуи становятся все настойчивее, они распаляют и заставляют желать большего. Поэтому Максим нехотя отрывается от меня, берет за руку и ведёт к машине. Мы уже подходим, как я снова чувствую широкую ладонь на своей спине, и в эту же секунду его губы накрывают мои. Обнимаю мужчину за шею, тем самым прижимая его к себе чуть ближе. Он на секунду отрывается.
- Вот чёрт, - Макс выдыхает слова прямо мне в губы, снова целует и говорит: - Идём ко мне.
Мы доходим до первого поворота и заходим в первый подъезд. Дверь не успевает закрыться, как я снова отказываюсь в мужских объятьях. Горячие поцелуи вновь разжигают внутри огонь, и я даже не замечаю, как мы оказываемся в просторной квартире.
Пальцы путаются в волосах Максима, когда он берет меня на руки, и, не прекращая целовать, несёт куда-то. Я чувствую лёгкое покалывание в тех местах, где его руки касаются моего тела. Словно сотни лёгких электрических разрядов пробегают между нами. И спустя минуту я перестаю четко различать, где он, а где я.
***
Дневной свет пробивается сквозь тонкие, шифоновые шторы. Сегодня погода нешуточно разгулялась, что в Петербурге огромная редкость. Зеваю и поворачиваю голову, свет играет в волосах мужчины, мирно посапывающего у меня под боком. Какое счастье - быть рядом с любимым человеком. Я не успеваю даже укрыться, как слышу телефон, тихонько где-то вибрирующий. Слезаю с кровати, завернувшись в простыню, и достаю из кармана джинсов мобильник. Мама.
Осторожно выхожу из комнаты, снимаю трубку и шлепаю на поиски кухни.
- Привет из Питера! Ты не представляешь, кого я встретила... Подожди, я сейчас все расскажу, а ты... Что? Я поступила?
Закрываю дверь в кухню, чтобы радостными воплями не разбудить Максима. Я расспрашиваю маму обо всем, напрочь забыв о том, что хотела ей рассказать.
Сегодня утром пришло письмо из Вашингтонского университета, в который я подавала документы около месяца назад. Они хотят со мной встретиться и обговорить все мелочи, касательно поступления и обучения. Не помню, с какого возраста моей главной мечтой было образование за границей, но кажется, сейчас все фантазии становятся реальностью.
- Ты даже не представляешь, как я счастлива! Конечно, поеду, - я слишком увлекаюсь разговором с мамой и мыслями об учёбе, поэтому не сразу замечают звонок в дверь. - Мам, мне пора. Я перезвоню и все расскажу.
Подбегаю к двери, как раз в тот момент, когда слышу звон ключей.
- Что? Ты кто такая? - надменно спрашивает высокий женский голос, как только я распахиваю дверь.
- А вы кто?
Я осматриваю девушку, которой на вид лет двадцать. У нее тёмные волосы по плечи, обрамляющие худое лицо, брови вздернуты неестественно высоко, карие глаза смотрят на меня с презрением, от чего по телу пробегает дрожь - будто змея прожигает взглядом.
- Я будущая жена того, чьей простыней ты прикрываешься, - она подцепляет край простыни гладким ноготком и тут же с пренебрежением одергивает руку и вытирает о край кислотно-желтого пиджака.
- Что? - девушка начинает потихоньку расплываться перед глазами, и я понимаю, что плачу.
Телефон выпадает из рук и с глухим стуком падает на пол. Я успеваю поймать простыню и, укутавшись в нее, бегу в спальню за вещами. Судорожно начинаю одеваться, как слышу шорох на кровати. Утерев слёзы рукавом, я смотрю прямо в глаза улыбающемуся мужчине и цежу сквозь зубы:
- Лжец.
Я хватаю сумку, подбегают к порогу и при виде девушки, надменно улыбающейся в дверях, новая порция слез стекает по щекам. Хватаю с пола телефон и как можно быстрее пытаюсь убраться из этого дома.
Предатель, лжец, ничтожество. За что он так со мной? Настолько использованной я ещё никогда себя не чувствовала. Слёзы в три ручья текут из глаз, рыдания сжимают горло. Мне плохо и больно. Как легко он взял и вырвал мне сердце, поиграл и выбросил, как ненужный мусор. Он же знал, как я к нему отношусь, знал, что мне будет больно.
Трясущимися пальцами набираю мамин номер и дрожащим голосом говорю:
- Мам, я еду домой.
***
И вот, спустя почти девять лет, я снова приезжаю в Петербург. Несмотря на все, что произошло со мной в этом городе, я все равно буду им восхищаться. Наверное, всегда.
Я люблю Питер, поэтому именно здесь решаю попрощаться с Россией. Окончив университет, я окончательно решила остаться жить в Америке. Мне там нравится. В окружении новых людей, новых городов, вообще в новой стране невольно начинаешь находить свое новое Я. Жизнь с чистого листа, которою я так давно хотела начать, ждет меня за углом, а я стою тут - на причале - и любуюсь на великолепную Неву, вороша старые воспоминания. Это то самое место, где мы с ним поцеловались, где он сказал те слова, которые до сих пор стучат в голове. Я больше никого не полюбила и, думаю, не полюблю никогда. Я знаю, что он - моя судьба. Правда, поняла я это слишком поздно - когда уже все потеряла.
Мне уже пора уходить, как я замечаю движение справа, но головы не поворачиваю. Я будто застываю на месте, не в силах пошевелиться. В нос ударяет такой знакомый запах одеколона, а на глазах сразу появляются слезы, сердце, кажется, начинает биться быстрее, молотя изнутри по ребрам. И я улыбаюсь, как только слышу до боли знакомый мужской голос: