РЕКВИЕМ СЕМИДЕСЯТЫМ


1.ВСТУПЛЕНИЕ

Мы живём как на дне океана,
Каждый из нас или глух или нем -
Слова же трудны для понимания
Между теми, кто глух, и теми, кто нем.

И пачками книг и газет продажных,
От ненависти телом и лицом скривясь,
Будущие деятели государственные
Время наше вколотят в грязь.

Забудут могилы, где имена не выверены,
Где убит, кто упал, и убит, кто встал,
Будут с корнями ереси вырваны - 
Придёт коммунизм, кроваво-ал.

На корню измаявшись и душу высмердив,
Вождями навранная страна
В каждом убитом преступника высмотрит
И сделает праведными те времена.

Раскорячив головы в словесной муке,
Потомки скажут, ковыряя в зубах:
- Если расстреляны - значит, суки, 
Так их растак их, так их растак.

И всё тогда у нас будет правильно,
И наша история станет проста,
И взгляд в учебник тараща пламенно,
Уши развесит русский простак.

Отечество от крамолы излечится,
И уже никто не осмелится подсчитать
Отсеянного в землю человечества
Во всех поколениях невосполнимую часть.

И будет корчится мысль безъязыкая
Устало спрятанною в зрачках
На лицах толпы с ликованьем безликой,
Хранящей в сознаньи потомственный страх.


2.СУД

Каждый соратник - 
В горле кость,
Грозит мавзолеем
Усатый вождь:

- Мешает строить
Их подлая жизнь,
Народ же строит
Социализм.

И вот сменяют
Процессы процесс,
Напоминают:
В борьбе - прогресс.

Борьба же классов - 
Сплошная казнь:
Мешает массе
Попутчик-мразь.

И вот уж тройки
Сидят до утра,
Казнят спокойно - 
Взмахом пера.

Устали тройки -
Вступил прокурор:
Космополитам -
Смерть и позор.

Десятилетья
Борьбы за власть:
Начал Ленин, 
За ним - всем всласть.

Один другого
Давит вниз -
Однопартиен
Лишь коммунизм.

Стали деятели
Очень шустры:
Новодевичьи - 
В полстраны.

И каждый, кто против - 
В горле кость,
И вновь мавзолеем
Грозит новый вождь.


3. ИМЕНА НА ПОВЕРКЕ

Стою у камня, чту имена:
Мёртвым - память, живым - тишина.
Список навечно, без конца,
Век увечный, страна без лица.

Обыватель радуется не спеша:
Маяковский честно лежит не дыша.
Последний выстрел - прямо в цель:
О чём додумать в письме не посмел?

Бабель щурит в очках глаза:
- А ну, гад японский, кричи "банзай"! - 
Бабель падает очками вниз,
Прославляя социализм.

Мейерхольду в игре не везёт:
С "Пиковой дамой" не ладит народ, - 
В петлю поэтому - лучше в тюрьме,
Чем заживо гнить на Колыме.

В папке одной прочтёт прокурор:
Искусство - народу, шпионам - позор! - 
Сотни шпионов в стопке дел:
Ах, Пастернак, как же ты уцелел?

Мёртвое тело - три дня в живых,
И твой паёк длит жизни троих:
Ах, Мандельштам, пожил бы чуток,
Достался б тебе твой посмертный паёк!

Цветаевой быть - и не писать -
Лучше уж в Ванве доживать!
Что повесилась - очень жаль,
Но ехать в петлю - в такую даль!

Ростроповича виолончель
Звуки льёт не в нашу цель,
Такой инструмент нельзя любить - 
Указ: гражданства лишить и забыть.

Писатели пьют, глуша тоску,
Проклиная Кремль и Москву.
Вытрезвитель - страна и народ,
Душ холодный - газетный рот.

...Стою у камня, чту имена:
Мёртвым - память, живым - тишина.
Список навечно, без конца,
Век увечный, страна без лица.


4. ПОВЕРКА БЕЗ ИМЁН

Ты не был убит на войне:
Ты не был тогда солдат, - 
И ты не сжимал в пятерне
Связку последних гранат.

Ты не висел в петле,
Как пойманный партизан,
Тебя не коснулся тлен
Гниющих на солнце ран.

Тебя не расстреливал враг,
Ты не был зарыт во рву,
Не били тебя в пах,
Выпытывая, как зовут.

Ты не был сожжён в печи:
Ведь ты не сдавался в плен, - 
И падали звёзды в ночи
Не в пепел твоих измен.

Ты сердце не надорвал
Тройными буднями смен,
Тебе незнаком аврал
В прифронтовой полосе.

Тебя не давил обвал
Бомбой обрушенных стен,
И ты никого не спасал
Из груд кирпичей и костей.

Но ты был казним каждый день,
Хоть не был ты на войне:
Ты был безымянная тень -
Ты умер на Колыме.


5. ИЗ ЕВРЕЙСКОГО ФОЛЬКЛОРА

Жил-был на свете бедный еврей,
Жену имел, пятерых детей,
Жил спокойно, не дуя в ус:
Кругом не Германия, а Союз.

Был беспартиен, но патриот,
Трудился насмерть, не на живот -
Как только призыв был партией дан,
С семьёй уехал в Биробиджан. 

Поднял целину у амурских вод,
С китайцем сдружился под Новый год, -
Но сильно скучал по родным местам:
Могилы предков остались там.

В отпуск поехал с семьёй туда,
Да вышла негаданно с ним беда:
В первый же день той страшной войны
Остался еврей с детьми без жены.

Недолго скрывался при власти той, - 
Прятал один, да выдал другой:
Детей на мыло в Бухенвальд,
Его же в расход, чтобы Гитлер был рад.

Из ямы выбравшись, чудом живой,
Шёл ночами, питаясь корой,
И скоро в руках уже был карабин,
Потом автомат, с ним брал он Берлин.

Вновь жил он спокойно, не дуя в ус:
Кругом не Германия, а Союз - 
Ах, бедный еврей, почему он спит:
Уж не еврей он, а космополит!

Взяли с постели, судили враз:
- Космополит - и весь тут сказ!
И пусть не прикидывается, будто он
Не был германско-японский шпион!

Крикнул еврей:
                            - Да здавствует Ста... -
Да пуля замкнула его уста.
Зарыли еврея в тюремном дворе -
Ты помнишь это, советский еврей?



6. РЕАБИЛИТАЦИЯ
 
Реабилитация!
Реабилитация!
Мокнет очередь у ворот.
- Товарищи! Здесь прошу не толкаться!
Дойдёт и до вас... Ну что за народ!

Реабилитация!
Реабилитация!
Старушка плачет, скомкав платок.
- Гражданка! Я повторяю: ваш сын - не значится!
За саботаж ему был "потолок".

Реабилитация!
Реабилитация!
Застыла женщина, глядя в пол.
- Вы поняли: раскулачен!
Не подлежит: не с нами он шёл.

Реабилитация!
Реабилитация!
Главного требует, телом дрожа.
- Я не против, но у нас инструкция:
Энкавэдэшные - не подлежат.

Реабилитация!
Реабилитация!
Даёт расписку, не подымая глаз:
- ...Коронки из золота - всего двести двадцать.
Нам нужно золото. Поймите нас.

Реабилитация!
Реабилитация!
Ведут раскопки в тюремных дворах.
Но в свалке костей легко обознаться:
Везут на кладбища случайный прах.

Реабилитация!
Реабилитация!
Миллионы душ - у райских ворот.
Реабилитация!
Реабилитация!
Реабилитируется народ.


7. ВОЖДИ

Пасти пустые над Россией пасутся,
Длинные речи языками полощутся:
- Пусть, пусть они только к нам сунутся! -
Железным занавесом встанут полотнища.

Пасти пустые - воронки в утробы,
Там, где давно уж мозги помещаются,
Прут из воротов мягкие зобы -
От избранной пищи всё размягчается.

Пасти пустые - вход в извилины,
Оканчивающиеся заднепроходным:
- Ах, как весь мир умилен и мил нам! -
Глядя в отверстие, мыслью доходное.

Пасти пустые не закрываются,
Чёрные кости распяли челюсти:
Вдвинуть в глотки их нечаянно -
Может быть, встало бы всё на место!

Эх, ротозеи, что раззевались-то?
Пасти пустые попали в масть -
Пасти пустые куда подевались-то?
По нишам кремлёвской - шасть!

...И проходя по фронту чёрных ниш,
Даты деля на до и после,
Глазам не веря, в ниши глядишь:
Палач и жертва упрятаны возле.


8. СЕМИДЕСЯТЫЕ

Мы устаём от повторений,
От будничных не наших дел,
Остановившихся мгновений
И суетливости людей.

Мы устаём от нашей лени,
Не зная, где её предел,
От пустоты постановлений,
Силком навязанных друзей,

Еженедельных юбилеев
Давно написанных статей,
От тех, кто власть в себе взлелеял
Мощами вымерших вождей.

Но воля их: и снявши бремя
Затянутых безвременщин,
Мы хором славим наступленье
Шестидесятых годовщин.

-

Каждое утро нам кажется:
Влезая всей сутью в ярмо,
Будней протёртая кашица
Стынет, густея в дерьмо.

Каждый день нам кажется
Запертым для зевак,
Где каждый из нас куражится
За стёртый похвальный пятак.

Каждый вечер нам кажется:
Без солнца - лишь до утра, -
Напялив до глаз фуражицу,
Ложимся, не чуя утрат.

Каждая ночь нам кажется
Вымощенной мостовой,
И каждого сон уляжется
Камнем - на череп мой.


9. ФИНАЛ

Ляжет на душу снег
Не тая,
Потому что душа у всех
Пустая

Может быть, оттого что душа
Устала,
Нам ночами лежать не дыша
Осталось.

Потому что судьба у всех
Такая,
Ляжет на душу снег
Не тая.


Москва, 9 мая 1979 года