При свечах
Поэма


1

Поэме трудно без героя, 
Но где найдёшь его теперь?
О Пушкин, Пушкин! Я не скрою,
Вновь позавидовал тебе.

Дышала царская Россия 
Свободным духом мятежа,
Поэты жили - и какие!
И память их не тронет ржа.  

В твоём журнале начал Тютчев - 
Не помнишь? Что же из того -
Ты был редактором почутче
Литконсультанта моего.

Но знаю, знаю, что в России
Поэты не перевелись -
Настанут времена такие,
Что смоют с нас и ложь и слизь.

Я знаю, будущее - будет,
Я соберу всех за столом,
И будем говорить - и будем -
О наболевшем и больном.

Но кто они - не знаю нынче,
Молчат печать и журнальё,
Лишь критик изредка прохнычет:
Вот это, в списках ходит - чьё?

Что ж делать? Соберу послушных
Любимцев беспристрастных муз -
Пусть председательствует Пушкин:
Друзья! Прекрасен наш союз...

Мы, сказку засветло построив,
Определив её предел,
Поговорим о судьбах Трои,
Когда бы не было Елен.

Своим желаньям потакая,
Переиначим бытиё,
Пускай судьба у нас такая -
Изменим запросто её.

Друг с другом дружбу начиная,
Между собой давно на ты,
В   прекраснейшем  месяце  мае
Марине  подарим  цветы.


2

Слова сближают осторожно - 
Легко нарушить их обет
Нечаянной тоской острожной,
Мелькнувшей сквозь пучину лет.

Качает сумрак опахала
Тенями смутными в углах,
И кровь пульсирует как жало
В разжатых силою зубах.

Ночным виденьям уступая
Вдруг появившихся гойеск,
В глаза глазами погружаясь,
В них узнаю безумный блеск.

Что делать? Будто лихорадка
С чего-то охватила нас,
И каждый косится украдкой
На дверь: кто там в столь поздний час?

Не быстро сгинет хмарь ночная
Петух не скоро прокричит -
И Гоголь, в кресле засыпая,
О мёртвых душах сон мычит.

И кто-то голос уж направил:
Давайте в следующий раз... - 
И Пастернак с тоской уставил
В свечу свой лошадиный глаз.

И я кричу, весь рот распяля:
- Другого раза не хочу! -
И Гоголь, плечи расправляя,
Вторую засветил свечу.

От вечной спячки просыпаясь,
Какой же нужен адский крик,
Чтоб сгинул морок, рассыпаясь
О переплёты ваших книг!


3

- Но кто кричал? Его мы видим
В кругу поэтов первый раз, -
И на меня упал невидим
Стоустый столюбимый глас.

И, заколдован этим гласом,
Свои стихи я вдруг забыл - 
Но тут Державин добрым Спасом
Меня крестя благословил.

- "Грамматику" вам почитаю, -
Чуть осмелев, я произнёс -
У Маршака очки слетают
Со лба на им привычный нос...

................................

...И голову назад откинув,
Со мною рядом Мандельштам
Улыбкой рот легко раздвинул:
- Я знаю вас. Вы были - там.

Стигийской нежностью тоскуя,
Я ждал тебя у стольких рек
И знал, что если и умру я,
Но ты придёшь, мой человек.

А как бы нас ты перечислил? - 
Вдруг подал голос грустный Грин.
И я, немного поразмыслив,
Сказал:
- Один, один, один...

- Он грамотен! - вскричал дотошный
До слёз восторженный Бальмонт. -
Нас мало избранных - он тоже
Из их числа, он - наш, он - вот!

................................

...Тут Бунин желчно усмехнулся:
- Мою строку из прозы спёр.
Но применив - не промахнулся,
Поэту верю - он не вор.

От желчной его ласки пьяный,
Я, слыша в сердце лиры гул,
По-русски родину вспомянул,
По-русски зиму помянул...

...............................

Единогласное признанье
В молчаньи радостно ловлю -
Ах, знали б вы, как неслучайно
Я вас мучительно люблю!

Я - камень, улицей распятый
Под сотнями её знакомств,
Я - память под печатью пятой,
Я - перекрёсток, площадь, мост.

Я вымощен с чужого мненья
Под недовольную молву,
Я - горечь крайнего сомненья:
Откуда - жил, куда - живу...


4

Но кто со мной весенней ночью
Смыкает мысленный наш круг? -
Я вижу всех в себе воочью
И с каждым я сижу сам-друг.

Подобный богу, лучезарен,
Вот улыбнулся про себя
Там, в уголке, суровый старец,
Кифары струны теребя.

Когла медлительный гекзаметр
Настроил нам слепой Гомер,
На месте каждый словно замер:
Пред ним любой - во прахе смерд.

Наш прародитель, наш Предтеча,
Единственный, к кому на вы,
Гомер! Во веки имя вечно
И выше славы и молвы!

...Не понимая, где он, кто он,
Проникновенно бормоча,
Ночной звездою очарован
И трепетом её луча,

И слыша в речи сокровенной
Сквозь недоступный нам эфир
Язык цветов, язык Вселенной -
Непостижимый Велимир!

Ты вырастаешь с каждым годом
В эпохи зреющих очах,
О чудом созданный природой
Её нетлеющий очаг!

И пусть напрасно кто-то ищет
В тебе последний точный смысл -
Ты, как природа, смысла выше,
Ты - бесконечной тверди мыс!


5

Мы в юности - всегда поэты,
Но кто, скажите, удержал
Пытливость мысли не по летам,
Её страстей тугой накал?

О Веневитинов! По праву
Беседу с Гёте ты ведёшь.
Дай фору старику - по нраву
Ему твоя святая ложь.

Что делать - шестьдесят не шутка
По вашей разнице в годах! -
Задумаешься - станет жутко
От их беседы при свечах.

Как торопливо созревает
Поэтов нынешних талант -
И как до срока увядает
Способность думать невпопад!

Как много истин и канонов
Затверживают в лоск и в пыль!
Как много в голове шаблонов,
Ошибкой принятых за мысль!

Есть среди нас поэт - на вырост
Всем современникам своим.
Владим Владимыч! Я уж вырос -
И о любви поговорим.

Ты был огромный - не по веку -
Любовь и жалость сохраня
К страдающему человеку
Из-за уродства бытия.

Посмертно вытащенный властью
На ненавистный пьедестал,
Ты счастлив стал одним лишь счастьем,
Что с Пушкиным соседом встал.

...Но кто спиной к нам повернулся,
Кто среди всех один как перст,
В глухую маску окунулся,
В руке сжимая польский крест?

И глаз на нас не подымая,
Заплакал вдруг глухой старик -
Под взглядами изнемогая,
Он прошептал один лишь стих:

- Я никого не жду. Я чту молчанье...

Но ждали мы. И Норвид встал
И, руки к небу воздымая,
Нам продолженье прокричал:

- Поэтов раннее сиротство
Пронзительнее визга пил,
Распиливающих для удобства
И тот и этот мир.

И кто меня в приютском братстве
Услышит чуткостью ресниц,
Раздавленного эмигрантством
Среди оглохших лиц!

Я - в пыль повергнутое пламя -
И мне уже совсем не жаль,
Что жизнь придумана не нами
И мне чужда её печаль. -

От горьких слов куда же деться -
И мы склонились перед ним:
- Читай, читай нам "VADE MECUM"!
Мы - за тобой. Ты - не один.


6

Кто, по-военному невзрачен
Усмешкой скорбной рот скривил
И взгляд свой, сумрачный и мрачный,
В Москву ночную устремил?

О Лермонтов! Судьбой поручик,
Как трудно сблизиться с тобой!
Я знаю, что тебя так мучит
В час неожиданно-ночной.

Твоя близка мне и понятна
К России странная любовь -
Патриотические взятки
И ныне пишут вновь и вновь.

Но что возьмёшь ты с этих выжиг,
И подлый труд их - для кого?
Им для себя напеть лишь выжив:
Живут не насмерть - на живот.

Как лаской грустною тревожить
Мне слух твой хочется сейчас!
Я для тебя готов из кожи -
Лишь улыбнулся б ты - для нас.

И Лермонтов премилой рожей
Мне разрешил стихами близь -
Слова сближают осторожно,
Стихи сближают - на всю жизнь...

Как подозрительна стихия
К ей вызов бросившим пловцам!
Как недоверчива Россия
К своим поэтам и делам!

Чаадаев! Наш товарищ первый!
(Тебя так Пушкин называл)
Скажи, какою скорбной мерой
Поэзию ты поверял?

И сеть готических морщинок
Со лба на лысину согнав,
Чаадаев, одинокий инок,
Сказал поэтам не солгав:

- Когда вас Родина ославит
Иль сумасшедшим иль больным,
Когда всей силою заставит
Молчать и лгать и быть иным,

Когда земля родного сына
Подвергнет горшей из опал
И к ней ревнивая чужбина
Навяжет лучший идеал,

Когда невольно вам изменит
Столь независимый талант,
Когда вам здравый смысл заменит
Высокой истины обман,

Когда, подвергнутые скуке
Житейских правд и мелочей,
Вы на себя поспешно руки...
...........................

Я вижу, Пушкин нос повесил,
Наш председатель затужил.
О Пушкин! Ты же был повеса!
Так выше голову держи!

Чаадаев! Именем поэта
Прошу тебя, повремени!
"Товарищ, верь!" - Ты помнишь это?
И будущее не кляни.

Сейчас ты прав, с былым не споря
И с настоящим не в ладах,
Но будущее скажет скоро
На всех возможных языках,

Что лишь поэзия нетленна
И неподвластна ни огню,
Ни крысам, сырости, ни плену
Архивов, сгнивших на корню.

Наивной верою воспитан,
Что Пушкин мог дожить до нас,
Вопрос, что временем испытан,
Решил задать ему сейчас.

- Скажи, ну как ты мог промедлить
В снегу дуэльных рубежей -
Ведь ты умел не глядя целить
И бить без промаха в царей!

Как ты о них не вспомнил, Пушкин,
Друзьях далёких, но живых,
И как забыл ты кружки с пуншем
Лицейских ваших годовщин?

Ах знал бы ты, как плакал Пущин,
Осиротевший, о тебе!
Ты всех осиротил нас - пуще
Тех - пятерых - смертей.

И никогда в судьбу не веря,
В предотвращённую дуэль,
О Пушкин, Пушкин, я уверен,
Что выстрелишь ты первым в цель!

- Не промахнусь! - воспрянул Пушкин, -
Железной палкою рука
Закалена, тверда - получше
Стального звонкого клинка.

Клянусь детьми и белым светом:
Не будет плакать Натали
Беспомощной женой поэта
В соседней комнате Земли!

Клянусь поэзией и вами:
За честь России постою!
И людям на Тверском бульваре
Не грусть - улыбку подарю.


7

Всю ночь беседуя с Катуллом,
Латынь Петрарка постигал -
Узнав о их мирских разгулах,
Он к предкам зависть усмирял.

Ну что ж! Завидовать почётно
Таким далёким временам,
Но знаешь сам: бесповоротно
И неподвластно время нам.

Меня Петрарка понимает
Через границы и века -
Нас Океан объединяет
В одни родные берега.

Я имя точно Океану
Не подберу - в нём столько сил,
Течений, ветров и туманов,
В нём жизнь, и время, и посыл,

Чужбины, родины и ссылки,
Снега, и солнца ярый блеск,
Дожди, и жар вулканов пылкий,
И льдов неутомимый треск.

И убаюкан звёздным хором -
Прислушайтесь - то не обман! -
Извечным голубым простором
По нас вздыхает Океан.

...Как долгожданны и нарочны
Иные встречи за свечой!
Марина, исколов ладошку,
Глядит на Рильке, что живой:

- Так ты не смерклось, око, око...
И жизнь - есть жизнь, и смерть - не смерть?
И "Новогоднее" - до срока?
Как знала - нам не умереть... -

И белокровье излечимо,
Осталась в замысле петля -
- Елабуга? Мы плыли - мимо.
Я никогда там не была.

Как родина? И как чужбина?
Какие замки у друзей?
Спасибо. Я приеду с сыном.
О, выше матери своей!

...Им есть о чём молчать друг с другом,
О ком наговориться всласть
В виду немыслимого круга,
Покуда длится ночи власть.


8

Под чьим-то взглядом тонут свечи,
И я снимаю с них нагар -
Я взгляду рад - об этой встрече
Берёг мечту - бессониц дар.

Дай руку, Пастернак! Мы - братья
По жизни, не по ремеслу,
Мы любим жизнь - всю, без изъятья,
Как солнца светлую сестру.

И пусть сосна давно уж плачет
Над серой гробовой плитой - 
Что могут наши смерти значить! - 
Мы вечно молоды с тобой.

Под взглядом молча гаснут свечи - 
Их нам хватило до утра - 
И поэтическое вече
Пора кончать, пора, пора!

И удручающе-серьёзен
У светлого уже окна
Мне Блок рукою осторожно
Сигналит окончанья знак.

Ловлю я вздох - ах, это Гоголь
Глядит в беспомощный камин -
С тобой поэтам по дороге - 
Один как все, все как один!

Нам дорого передвиженье,
Колёс и крыл простой мотив,
Летящей мысли напряженье -
Поэты - навсегда в пути!

Идём же! Гоголь мне порукой,
Дорога - родина моя,
С дорожной не знакомы скукой,
Мы все - по радости друзья!

Наш путь далёк - россии всюду,
Где океаны и моря,
Где звери, птицы, боги, люди,
И льды, и горы, и жара,

Где реки, города и сёла,
Ковыль и ветров буйный хор,
Где острова, кресты и воли
Неописуемый простор.

Я Слово о походе нашем
Начну когда-нибудь потом.
Пока прощайте! - Утро машет
Своим блистающим крылом.

Москва, 1981 г.