Типин Павел Сергеевич : другие произведения.

Наигрыш "под драку"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  
   Наигрыш "Под драку".
  
   Дед Арсений, тяжело шагнув, сошел с поезда на полустанке Уйта. Был вечер, на западе еще видны были последние
   отсветы зари. Воздух, пронзительно чистый после духоты вагона, пахнул в лицо. Темнота окружила его, и только желтые
  окна вагона сверху освещали сутулую фигуру. Паровоз надрывно загудел, огромные колеса, окутанные клубами пара, начали
  вращаться, увлекая за собой вагоны. Вдоль вагонов побежал грохот сцепки, площадка с проводником поплыла мимо старика.
  Поезд ушел на Котлас. Дежурный по станции, не глядя по сторонам, ушел. Дед стоял один,глядя вслед уходящему
  поезду. Скоро последний вагон исчез в темноте, лишь красный фонарь его , превратившись в звездочку, еще долго светил,
  пока не исчез за поворотом.
  Вот она, Родина, к которой стремился ! Постепенно глаза стали привыкать к темноте, лунный свет полился сверху, на небе
  проступили далекие звезды, предвещая холод. Правда, звезд старик почти не видел, глаза слезились то ли от прожитых лет,
  то ли от нахлынувших воспоминаний. Под этим небесным светом уже почти ничего не было видно, лишь слабо светилось окно
  дежурного по станции. За углом одноэтажного станционного здания в темноте проступали пятна редких изб. Забрехала собака,
   ей лениво ответила другая, и все смолкло.
  "Карасин берегут", - подумал дед, вглядываясь в темноту. Он надеялся, что будет оказия, кто-нибудь из встречающих на
  лошади, чтобы легче добраться до деревни Кузьминской. Однако поезд сильно опоздал, станционный буфет давно закрылся, и
  теперь на улице не было вообще никого.
  Ночевать в зале ожидания,в темноте, на деревянном диване подле теплой круглой печки, старик не собирался. У него было
  неотложное дело.
  Вспомнив о деле, он повеселел и ухмыльнулся. Потом настроение старого снова переменилось.
  -"Шут с ним, что нет знакомых, может, сгину по пути где-нибудь в лесу", - пришла давно посещавшая знакомая мысль.
  Мысль эта не вызвала в нем слезливых жалостливых эмоций, а только некоторую злость. Пройдя по улице, миновав "Муркину
  академию", как называли с царских времен начальную школу, построенную на деньги купца Муркина, он вышел на околицу.
  По дороге до деревни было верст двадцать, но он решил, несмотря на больную ногу, идти напрямки, по зимнику, где в
  студеную пору возили на санях лес. -"Так будет короче раза в два". Легкая полупустая котомка с кружкой, самосадом и
  сухарями , початая бутылка первача, несколько луковиц, гостинцы внукам - вот и был весь его багаж, не считая гармошки
  с малиновыми мехами. "Тальянка", как называют ее вологодские мужики, была неразлучной подругой старого во всех жизненных
  перипетиях. С тех пор, как померла его бабка, а сам он сильно сдал, и стал скитальцем, частенько тальянка и кормила, и
  поила его. С ней не пропал он и в этом путешествии с Мурмана.
  Выломав хворостину, опершись на нее, дед ступил на просеку, которая вела через болото. Луна помогала не сбиться с пути.
  Вскоре почувствовал под ногами мягкий, проминающийся мох. Дед остановился, достал кисет с табаком, свернул самокрутку и
  закурил, прислушавшись. Вдалеке кто-то бабахнул дуплетом, затем в другой стороне еще более далекий гудок паровоза сообщил,
  что его поезд проходит другой полустанок. На фоне темного неба, над болотистой луговиной,быстро пролетела стая "крякашей",
   коими охотники называют уток, и исчезла за вершинами елей. "Кто это там браконьерит?",- про себя, по старой привычке
  подумал он, и тронулся с места.
  Идти стало тяжелее, но привычно. Дорогу он знал хорошо, по молодости и дорогой ее не считал, ночного леса не боялся. Здесь
  он исходил все вдоль и поперек, с тех пор как был приведен к присяге и служил сторожем Крестьянского банка, которому
  при царе принадлежал лес. Дождей в этом году было, видно мало , вода не чавкала под ногами . Брюки из "городского" сукна
  были заправлены в хромовые сапоги, "хромки". На плечах овчиный полушубок, на голове - картуз. -"Пройду не замаравшись."
  Лес жил своей ночной жизнью, понятной старику. Каждый шорох, шум крыльев, звериный рев он читал как книгу. Из-под куста
  шарахнулся заяц , сделав стремительный прыжок в сторону , стая тетеревов вспорхнула и невдалеке, чувствуя, что он без
  ружья, расселась на ветках сосны. Дед не спешил, далекий путь не был ему в тягость, нахлынувшие воспоминания убили и
  болячки, и самое время.
  Вспомнил себя молодого, задорного, "заводного", когда в страдную пору, после тяжелого дневного труда на сенокосе, у
  костра парни и девки плясали и веселились до утренней зари, так что некогда было выспаться, посиделки-"беседы" в
  деревне, осенью и зимой в чьей-нибудь выбранной по очереди избе с топотом и частушками. Вспомнил, как по праздникам
  ходили драться "деревня на деревню", и он всю-то дороженьку играл на гармошке. Ему и "перепадало" мало, потому что было
  негласным законом не только "не бить лежачего", но и "не трогать гармониста". В таких случаях, пока деревенские мутузили
  друг друга, он наяривал наигрыш "под драку", который знали все вологодские мужички. Потом, когда попал на Японскую,
  бывало перед атакой унтер приказывал : - Типуха, играй "вологодского", и под эту музыку шли они в атаку. Было в этой
  мелодии нечто такое, что роднило всех русских людей : голос "старины глубокой", когда и гармошки-то на Руси еще не
  существовало, дальнее эхо молодецкой забавы, коей всегда на Руси был кулачный бой. С той войны привез дед нож японского
  солдата.
  Так и шел дед, то через болотистую луговину по старому бревенчатому настилу, то взбирался на сухие островки, заросшие
  ельником и соснами. Остановился на сухом месте, стащил с плеча котомку, присел на сломанную сухостоину , достал бутылку
  с самогоном, остатками зубов выдернул пробку и сделал продолжительный глоток, закусив луковицей. Крякнув от удовольствия,
  скрутил самокрутку и задымил самосадом. За долгие годы он научился ценить и получать удовольствие от того малого, что
  давала ему жизнь. Сидел он в темноте, без костра и не оглядываясь, зверья не боялся, он был в том возрасте , когда уже
  ничего не боятся.
  Достал "тальянку", и по лесу разнеслись частушки, за которые можно было и "схлопотать по загривку" :
  
   - Говорят, в колхозе плохо,
   - Нет, в колхозе хорошо !
   - До обеда ищешь лошадь,
   - А с обеда - колесо !
  
  Добавив так же пару матерных частушек, дед Арсений поднялся, оправился и двинулся дальше. Шел и думал о сыне своем
  Павлушке, какой с ним будет разговор. Несправедливо обошелся он с сыном. Да и что говорить, Палька уходил в рекруты, вот
  он и переписал на младшего, на Ваньку, избу. Сильно обиделся на него старший, что оставил старик Павлу лишь топор. А
  жизнь-то вона как повернулась : прошел старший и Германскую, и революцию, цел и невредим, избу отстроил, детишек нарожал,
   а Ванька , как мать померла, избу продал при живом-то отце и уехал на север, в город Николаевск-на-Мурмане, что
  прозывается теперь Мурманск. Поехал дед за младшим следом, да незаладилось жить вместе , решил воротиться.
  -"Эх, уговорить бы Пальку, чтобы оставил у себя, да знаю, что ничего не получится".
  Возле деревни Маза дед вышел из болота и пошел краем по песчаной проселочной дороге. "Вот и ходи теперь с голой ж... на
  морозе, роздал все милым детушкам", - крутилась в голове злая навязчивая мысль.
  Вскоре дорога пошла лесом, и дед бросал взгляд то направо, то налево, узнавая родные, уже напоминавшие о родной деревне
  места. Проковылял и мимо Палькина хутора, только вместо крепкого хозяйства с избой, амбарами, сараями в сумраке виднелись
  лишь остатки фундаментов. Следов пожара не было. Вместе с указом о создании колхозов крестьянам, жившим на хуторах,
  было приказано в кратчайшие сроки разобрать избы с постройками и перебраться в ближайшую деревню.
  После хуторского поля, через перелесок, чернели деревенские пашни, а далеко впереди, казалось, виден был один слабый
  огонек.
  - "Палька, все же не забыл батьку", - подумал старик и слезинки, так часто теперь по поводу и без повода поялявшаяся в
   уголках глаз, оросили задубевшие от жизни щеки.
  - "Однако, попробуй забудь, когда полдеревни - родственники." Старый солдат прибавил шагу, и гармонья весело заколотила
  его по согбенной спине.
  Дом сына, как нового переселенца, стоял на краю деревни. Во дворе, как водится, колодезный журавль. И лампа, что светила
  издалека, была его, Палькина, он горела в большой летней избе. Вспомнив, как в молодости пугал девок в темноте, дед
  ухмыльнулся, сдвинул на грудь "тальянку" и шагнул к воротам.
  Ворота были открыты, за окнами, в желтоватом полумраке слышен был рой голосов. Растянув меха, он дал первые аккорды своего
  любимого наигрыша. Пальцы привычно стремглав побежали по клавиатуре, за ними поспевал хриплый прокуренный голос :
  
   - Эх,на веселой, да на гулянке
   - Стали в угол да зажимать !
   - Доставай-ка, Ванька, ножик
   - Будем оспу да прививать !
  
  На мгновение в доме воцарилась мертвая тишина, затем раздались какие-то крики, стук падающей лавки и звон разбитой пасуды,
   закачалась лампа под потолком.К тому моменту, когда дед поднялся на крыльцо и шагнул в темные сени, он услышал звон
  оконного стекла и треск вышибаемой рамы. Следующий аккорд он не успел взять, так как тяжелая дверь в избу резко
  распахнулась, чуть не ударив его. В освещенном проеме, он увидел высокую, широкоплечую, тяжелую фигуру сына с сапожной
  ногой в руке, а за его спиной до смерти испуганные лица родни. Сын-гвардеец не трусил перед упокойником, война отучила его
   бояться.
  - "Тятька, живой ?", - произнес он, словно не веря самому себе.
  В словах его слышалось удивление и радость. Дед сделал удивленные глаза и ступил через порог.
  - "Здорово, сынок, по какому случаю гуляем ?"
  Аккуратно поставив гармонь на лавку, скинув мешок, он распахнул свои объятья к онемевшему сыну :
  - "Ну давай поздоровкаемся, что-ли !"
  - "Тятенька, ведь мы по тебе сорочины справляем" - встряла в разговор невестка Санька, - "твой друган Фадин давеча
  проездом был, сказал, что ты помер, завтра сорок дней".
  - "Сорок дней ?" - Дед, выпучив глаза непонимающе повел головой, глядя вокруг себя, словно впервые оказавшись здесь. Рот
  его удивленно приоткрылся, но в глубине выцветших серых глаз смеялись веселые чертики.
  Сын все понял, и старому показалось, что Палька сейчас огреет его кованой палкой, которую все еще держал в руке. Но
  тот промолчал, швырнув инструмент в угол.
  - "Ладно, заканчиваем пьянку, завтра разберемся",- и обнял отца.
  На следующее утро дед сидел на лавке у самовара, жуя вчерашний пирог с картошкой.За окном были уже слышны веселые крики
  играющих детей,которых он одарил сахарными "петушками", кудахтанье кур, мычание скотины. Сын сидел рядом. Дождавшись, пока
   невестка выйдет из избы, отец обратился к сыну :
  - "Павлуша, мне уже не так много осталось топтать землю, хочу помереть дома. Знаю, что сильно обидел тебя и обделил.
   Возьми меня к себе, буду с детьми няньчиться..." Он не договорил, в голосе его послышались слезы.
  Сын сидел молча, лицо его стало жестким.
  - "Нет, тятя , скажу прямо - и не проси. Тут и так голова идет кругом, еле лямку тянем в колхозе. Гости сколько хочешь, но
  не оставлю."
  Дед кивнул понимающе, глядя в пол.
  Он прожил в деревне еще два дня, помылся в бане, навестил родственников, сходил на кладбище, которое располагалось возле
   школы. Новая школа была расположена в бывшей церкви, и дети на перемене бегали между могилок. Здесь больше никого не
  хоронили. В алтарной части бывшего храма теперь располагалась учительская.
  Потом сын на лошади отвез его обратно на станцию, где посадил на обратный поезд. Там, на севере, он и умер.
  Сын Павел его вскоре был раскулачен,несмотря на то, что был середняком, потому что держал наемную работницу - девицу,
  которая присматривала за пятью детьми.
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"