Аннотация: Новогодний рассказ. Немного с ним припозднилась :)
Татьяна отпросилась с работы на три дня. Двадцать девятого выехали с утра. Все, что можно, подготовила к празднику заранее, запаслась продуктами для поездки на дачу. У Ванюши и Настены аппетит хороший.
Сейчас они крепко спали, сытые и довольные, и Татьяна могла немного расслабиться. Хорошо, что не оставила их дома. Все-таки на даче в любую погоду здорово, да еще когда поездка не сопровождается стоянием в пробках. Желающих вырваться из предновогодней городской суеты оказалось не так уж много.
Доставшаяся от деда дача построена была на совесть, из сосновых бревен, с настоящей русской печкой посредине. Каждый бок печки обогревал одну из комнат.
Два дня она провела в хлопотах, да и дети скучать не давали. Оказывается, в доме полно мышей. Пока все перемыла, то да се... Наконец сегодня утром позвонила Ирина Вячеславовна, сказала, что гости уехали, и можно возвращаться. Надо будить детей и срочно собираться, если они хотят встретить Новый Год дома.
- Коля, ты чего расхрапелся? Просыпайся, давай. Батюшки, восемь часов уже!
- Любаша, суббота же, дай поспать.
- На работе поспишь. А в выходные у нас дел по горло.
- Какие дела? Два дня еще.
- Чего ты там бормочешь? Вставай живо, едем на дачу. Надо крышу и окна проверить. Рабочие, небось, все тяп-ляп заделали.
- Ты что, спятила? Тридцатого декабря на дачу!
- Ах ты, старый хрен! Я тебе покажу - "спятила". Вставай, говорю, - с этими словами Люба мощным толчком ноги сбросила супруга на пол.
- Ой, больно, - простонал окончательно проснувшийся Николай.
- Правда? Ушибся? Где болит-то? Сейчас йод принесу, - стокилограммовая супруга резво вскочила с кровати и метнулась в ванную за аптечкой.
- Люба, не надо, уже прошло, - обреченно крикнул ей вдогонку Николай.
Насильно помазанный йодом, он смирился с необходимостью ехать на дачу. Николай подумал, что, в сущности, Люба права. Погоду на праздник обещали ненастную - ветер, снег, похолодание; крышу, действительно, стоит проверить.
Тяжело вздохнув, Николай начал одеваться. Пока жена готовит завтрак, надо спуститься к машине, съездить на заправку.
***
Люба увидела свой дом издалека, метров за двести до въезда в кооператив. Дом располагался на ближайшем к воротам кооператива участке. Рабочих видно не было, но колышущийся на ветру, как поднятый флаг, кусок рубероида свидетельствовал о том, что работа по обшивке крыши не закончена.
- Вот видишь, Коля, я тебе сколько раз говорила, что они тунеядцы и пьяницы. Или соседям беседку из моих досок строят. Хорошо, что мы приехали. А то эти изверги все до последнего гвоздика разворовали бы.
- Да я согласен.
- Ты всегда согласен, но никогда не делаешь, что тебе говорят.
- Ну, ты даешь! А кто "Лексус" поцарапал, когда ты сказала, чтобы я на левую полосу перестроился?
- Так это потому, что ты дурак. Надо было сразу перестроиться, как я сказала, а ты время тянул!
- Если б я сразу перестроился, мы бы Новый Год в "Склифе" встречали.
- Ну ладно, не злись. Платить не надо, я гаишника убедила, что мы не виноваты. Посмотри лучше налево. Видишь, в доме Максима окно открыто, а на воротах замок висит. Надо ему позвонить. Пусть приедет и закроет, а то еще обокрадут. Заодно хоть один мужик кроме тебя будет, если чего-нибудь за этими оглоедами срочно переделывать придется.
- Не вижу я ничего. Уже темнеет. Пока ты гаишника убеждала, пока у него голова разболелась, да и у меня тоже, день прошел.
- Ты что, ослеп? Там же фонарь прямо в окно светит.
***
Новый Год на носу, а снега все нет. В последнее время даже термин такой выдумали - предзимье. Странное время, нереальное. Уже нет прелых листьев, осенних запахов. Зеленая трава, а день короткий, в четыре темнеет.
Максим выехал пораньше, чтобы к вечеру успеть вернуться. Соседка позвонила, сказала, что у него в домике открыто окно. А на праздники мало ли кто решит повеселиться на даче. Еще залезет какая-нибудь шпана из соседней деревни. Красть у него нечего. Но если подпалят сдуру домик, новый построить не так просто. Да и привык он уже к относительно налаженному дачному быту.
Встречать Новый год, как всегда, собирались у Олега, вскладчину. Дам, по традиции, тоже обеспечивал Олег. В прошлый раз Максима мало интересовал этот вопрос. Отношения с Тамарой его вполне устраивали. Но после очередного покушения на его холостяцкое положение все изменилось. Они серьезно поссорились, и Тамара ушла, пообещав больше не возвращаться. Максим уже несколько месяцев жил один. Он переживал, даже подумывал, не жениться ли, в самом деле, на Тамарке.
К счастью, в критический момент позвонил Олег, обещал помочь. Он это умел, среди его знакомых всегда находились свободные молодые девушки.
Правда, Максим не любил заводить роман на один день, а подругу, которую сможешь терпеть долго, не так просто найти. Но, по крайней мере, в Новый год он не будет сидеть в компании без спутницы.
Вот и поворот. На дороге лужи, а резину он уже сменил. Поспешил, наверное. Вечные сумерки. Лес кажется черным, на открытых местах туман, как клочья сахарной ваты. Белая муть залепляет стекло, не видно даже обочины. Ты смотри, белые мухи. Неужели так похолодало, что снег пошел? И ведь не тает. Печка работает плохо, ну да ладно - немного осталось.
Снег повалил уже по-настоящему. Крупные хлопья неслись почти параллельно земле. Все сразу стало белым: и дорога, и кусты, только черно-лиловые снежные тучи оставались темными и тяжелыми.
"Вот тебе и теплый денек для поездки на дачу. Настоящая новогодняя погода!" - подумал Максим.
К кооперативу он подъехал уже в такой снежной круговерти, что чуть не свалился в кювет. Ворота, по зимнему времени, были заперты. Пока искал ключ и возился с замерзшим замком, набрал полные ботинки снега. Легкая куртка оказалась совершенно непригодной для зимней стужи. Ветер задувал за воротник, ледяные иголки впивались в лицо. Максим продрог и непроизвольно начал клацать зубами. С трудом открыл ворота, но заехать уже не смог. Машина забуксовала и прочно села. Может быть, если было б кому подтолкнуть, он в тот момент и смог еще выбраться, но ни одной живой души поблизости не оказалось. Максим решил сходить в дом, надеть теплую куртку, сапоги и взять лопату. Не бросать же, в самом деле, машину на дороге. Конечно, под Новый Год вряд ли кто сюда поедет, но все же...
Метель разыгралась не на шутку. Разглядеть, куда идешь, стало невозможно. Максим старался держаться забора. Вот и его улица. Проваливаясь в рыхлый снег, подошел к дому, долго возился с замками на калитке и входной двери. Наконец ему удалось проникнуть внутрь. Первым делом зашел в комнату, включил обогреватель. Права оказалась Люба, окно было открыто, и на полу уже намело немалую горку снега. Максим с трудом закрыл рассохшуюся раму, переоделся, взял лопату и двинулся в обратный путь.
Пока он ходил, к воротам со стороны кооператива подъехала иномарка. Его машина преграждала ей путь. "Вот и хорошо", - решил Максим. - "Будет, кому толкать. Если мужик нормальный, живо выберусь".
Максим подошел к незнакомой машине и попытался через окно разглядеть водителя. В тот же самый момент дверца распахнулась, и перед ним предстала рассерженная молодая женщина. "Вот тебе и раз! Толкать некому, придется копать", - с грустью подумал Максим.
- Освободите, пожалуйста, дорогу! - резко сказала женщина.
- И рад бы, да не могу - застрял.
- Вы что же, собираетесь торчать здесь вечно? Мне срочно надо выехать.
- А мне заехать. Но что поделаешь - метель.
- Вижу, что метель. У вас же лопата. Копайте скорее, я не могу задерживаться.
- Не можете - не задерживайтесь. - Максим принялся отгребать снег от колес, но новые заряды налетали с такой силой, что стало ясно - одному не справиться.
Женщина ушла в машину, но скоро вернулась и принялась наблюдать за тем, как движется работа. Сначала Максим старался не обращать на нее внимания, но это молчаливое созерцание выводило из себя.
- Хотите уехать быстрее - присоединяйтесь.
- Вы что, думаете, я буду копать?
- Как вам угодно, один я все равно не справлюсь.
- Вы соображаете, что говорите? У меня дети! Мы не можем торчать здесь до ночи. Мы хотим встречать Новый Год дома.
Неизвестно, что ответил бы Максим, но тут из снежных вихрей вынырнула крепкая коренастая фигура с лопатой. Вглядевшись, Максим узнал в ней свою соседку, Любу.
- Приехал, Максимка? А я бегу тебя откапывать, - подойдя ближе, дружелюбно крикнула Люба.
- А это что за олигарх хренов на джипе? - совсем другим, боевым тоном спросила она.
- Да вот, дама какая-то с детьми. Выехать не может. А я-то чем могу помочь? Сам застрял.
- Татьяна, ты, что ль? Чего это тебя в Новый год на дачу понесло?
- Люба, здравствуйте. Я вам потом расскажу. Как хорошо, что вы здесь. И Николай приехал?
- А то! Мужиков надо при себе держать. Им только дай волю... Ой, это я не то хотела сказать. Колька крышу чинил, а теперь изнутри чердак утепляет. Сейчас сбегаю, позову его на помощь.
- Люба, может, ему на мобильный позвонить? - предложил Максим.
- Головастый ты мужик, Максим. И холостой... - Люба подмигнула Татьяне и пихнула Максима в плечо так, что тот отлетел в снег, - я бы позвонила, только мой мобильник в сумке остался.
- Но мой-то здесь, если в снегу не потерялся, - поднимаясь и отряхиваясь, возразил Максим, - я сам позвоню.
- Какое счастье, что у меня такие соседи, - обрадовалась Татьяна, удачно не заметившая Любиных подмигиваний.
***
Дозвониться Николаю не удалось.
Через час совместной работы Люба, Таня и Максим поняли, что откапывание машин ни к чему не приведет. Метель не утихала, все глубже погружая проезжую часть в снег. Руки мерзли, лица покраснели, сбивалось дыхание, а выезд автомашин, застрявших у ворот, на шоссе или к дачным участкам казался все более безнадежным.
Стало ясно, что встреча Нового года в кругу семьи и друзей вряд ли состоится. Несмотря на невероятную для полной стареющей женщины активность, Люба сдалась первой. Возможно, она придумала, как весело отметить праздник на даче.
Максим и Татьяна были расстроены гораздо больше. Но что делать... Пришлось сдаться.
- Народ, давайте хоть чаю попьем. Может, снег прекратится, - предложил Максим.
- Вот, правильно Максим говорит. Татьян, у тебя, небось, еще печка не остыла? - подхватила Люба.
- Наверно, нет.
- Вот и славно. Веди детей в дом, а я потом за продуктами сбегаю. Я для Кольки навезла полно всего. А в погребе у меня капуста квашеная есть и огурцы соленые. Максимка, у тебя, наверняка, водка сыщется, правда? - гнула свою линию Люба.
- Водки нет. Есть коньяк и молдавское вино. Ты что, Люба, намекаешь, что нам придется здесь остаться?
- Не навсегда же, Максимушка. Числа третьего или четвертого тракторист проспится после праздника, нас отроет.
- Может, сейчас ему позвонить? Ты телефон знаешь?
- Что ты... Он уже с двадцать пятого Рождество отмечает. Сейчас не приедет.
- Так двадцать пятого - католическое рождество, - возразила Татьяна.
- Ты, Тань, как с луны свалилась. У наших мужиков есть первое Рождество, Новый год, второе Рождество, старый Новый год и Крещение.
- Кошмар! А вдруг он до Крещения пить будет?
- Конечно, будет. Но между Новым годом и вторым, нашим Рождеством - целая неделя. Тракторист второго опохмелится, ну, или третьего. А четвертого и пятого будет почти трезвый. Пойдем, Тань, к тебе. Посмотрим, что как устроить.
- Я не возражаю, пойдемте, - вздохнула Таня.
- Ну а я, пожалуй, к себе, - неохотно сказал Максим.
- Ты что, Максимка, решил с горя заморозиться? Тань, у него там домик из досок в один слой. А для обогрева - только электроплитка довоенная.
- Не беспокойтесь, у меня обогреватель.
- Конечно, Максим, пойдемте. С вами веселее будет, - не очень искренне пригласила Татьяна.
- Точно, веселее. Вишь, Танька - тихая, тихая, а соображает. С коньяком веселее. Давай, Максим, дуй за коньяком и вином, и мигом к Таньке. Мы без тебя чай пить не начинаем. Чай с коньяком - вкуснее. И разогреемся заодно.
- Ладно, я пошел. Спасибо, конечно. Через десять минут буду.
- А как же наши машины?
- Их отсюда никакой вор не угонит. Будь спокойна, - утешила Люба, - ну чего там у тебя, может, овощи какие есть для салата? Давай пока посмотрим.
***
Татьяне пришлось разбирать тщательно убранную на зиму посуду. Печка, и правда, остыть не успела.
После чая началась подготовка к празднику. Женщины хлопотали на кухне. Максим пошел рубить дрова, вокруг него крутились дети. Настя собирала щепки, и Максим боялся, что ее заденет отлетевшим чурбаком. Ваня сначала молча наблюдал за процессом рубки, а потом отправился в сарай искать "настоящий колун". Некоторое время тишину нарушал только стук топора.
Видимо, Ванины поиски увенчались успехом. Он притащил здоровенный топор со старым, потемневшим от времени топорищем. Максим и охнуть не успел, как парень схватил березовое полено, поставил его на заледеневшую компостную кучу и взмахнул своей находкой. Топор немедленно слетел с топорища и ухнул на соседний участок, густо застроенный разнообразными хозяйственными постройками. Максим перекрестился. Хорошо, что соседи сидят себе сейчас в городе, у телевизора. Колун застрял в крыше хозблока, но это выяснилось только на следующее утро.
Ваню это ничуть не обескуражило. Максим, не имевший опыта общения с детьми и не проявлявший к ним никакого интереса, посмотрел на него настороженно.
- Давай, приятель, отдохни. Я уж сам дров нарублю. Пойди, поиграй пока, скоро печь топить будем.
Ваня положил топорище и удалился. Некоторое время Максим работал спокойно.
***
Таня варила на печке компот из заготовленного осенью варенья.
Люба изо всех сил крутила ручку мясорубки, прокручивала замороженное мясо.
- Вам показалось. Плитка только здесь включена. Я слежу, чтобы овощи не переварились.
- Какие там овощи?! Деревяшки горят! Где твои хулиганы-то?
- Снаружи играют. Там светло от фонаря, - с поднимающейся в сердце тревогой ответила Таня.
- Ну-ка пойду, посмотрю, - Люба быстро накинула тулуп и валенки, и выскочила на улицу.
- Ой, мамочки, помогите! Что ж это такое?! Спасите, кто может! - раздалось со двора через несколько секунд.
С трудом стараясь не терять хладнокровия, Татьяна выключила плитку и выбежала на улицу.
Зрелище было жуткое, но завораживающее. Ее сарай горел красивыми разноцветными всполохами. Под ногами сверкал лед, отражающий это великолепие.
Только стоящая на четвереньках Люба немного не вписывалась в чарующую картину.
- Танька, чего стоишь? Оденься и беги к сараю. Дети живы. Они тушат сарай водой из колодца.
У Татьяны стучало в висках, а ноги казались ватными. Душа рвалась вперед, спасать детей, но ноги не шли.
- Люба, подождите, вы сильно ушиблись?
- Да нет. Я сразу на карачки встала, чтобы не упасть. Чего ты, окаменела, что ли? Беги, говорю, холера!
От непривычной для Татьяны ругани, как ни странно, мышцы перестали вытворять фокусы. Не замечая холода, женщина рванулась спасать детей.
В дыму она увидела Ванюшку со шлангом. Из шланга била струя воды, попадавшая, правда, куда угодно, только не на сарай.
- Ванечка, а Настя где? - дрожащим голосом спросила Таня.
- Она - трусиха. Побежала в дом, на второй этаж, чтобы от тебя спрятаться.
Таня обернулась - дом не горел. Огонь не мог добраться до него через заледеневший двор.
- Где ж ты воду взял? Она же замерзла.
- А мы дедушкин ящик с гвоздями в колодец кинули, лед разбился. А внизу - вода. Я туда наш насос опустил. Мам, помоги, а то шланг виляет, не хочет на огонь воду лить.
В этот момент к Тане подбежал Максим. Он молча набросил на нее старую шубу, к ногам кинул теплые боты.
- Идите в дом, выпейте коньяку. Я сам тут управлюсь.
- А Ванюшка...?
- Доставлю целым и невредимым, не бойтесь. Только осторожно идите. Ваш участок превратился в каток.
Таня послушалась, медленно побрела к дому.
Настена, действительно, оказалась в спальне на втором этаже.
Татьяна села на диван и заплакала.
- Мамочка, не плачь, мы не нарочно. Тебе сарай жалко?
Таня молча всхлипывала.
- Может, ты не из-за сарая плачешь, а из-за норковой шубки?
- Глупая ты девочка, Настя. Я за вас с Ванюшкой испугалась.
- Так ему же дядя Максим помогает сарай потушить.
- Откуда ты знаешь?
- Мне из окошка видно.
- Постой. А что там с норковой шубой? Это ты про ту, что мне бабушка с дедушкой на тридцатилетие подарили? - от предчувствия новых неприятностей Таня перестала плакать. Ей всегда бывало плохо, когда все беды уже остались позади.
- Да ничего с ней не будет. Я ее отмою, вот увидишь.
- Настя, садись и все мне подробно расскажи.
- А ты не будешь нас наказывать?
- Ну, в честь праздника, не буду. Но давай договоримся: ты все расскажешь, а потом вы с Ваней будете вести себя хорошо. Хотя бы до приезда в Москву.
- Ладно. Значит, так. Сначала мы играли, будто я королева, а Ванька - рыцарь. А все рыцари своим королевам дарят цветы и их перчатки прикалывают к своим шапкам. Но Ванька не захотел мою варежку прикалывать. Сказал, что от нее воняет, потому что я ей вытерла разлитое молоко, еще в Москве, у бабушки, и оно протухло вместе с варежкой.
- Ну и что?
- Ну и мы подрались немного. Это вчера было. Снега еще не было.
- Ладно. А причем тут моя шуба?
- Ясное дело - королевы всегда ходят в дорогих нарядах. А я дома слышала, как ты говорила дедушке: "Иван Михайлович, зачем же так тратиться? Шуба, наверно тысяч пятьдесят стоит". Вот я ее и надела. А когда подрались, мы оба упали прямо на землю, и испачкались немного.
- Зря я пообещала... Ладно, допустим. А зачем вы сарай подожгли?
- Мы играли в теракт. Я по телевизору в новостях видела. Там что-то подожгли. А тем, у кого дом сгорел, обещали заплатить по сто тысяч рублей. Только мы не успели, наш сарай сам загорелся. Так красиво! Ты не волнуйся, у него одни ступеньки сгорели. Посмотри сама в окошко. Жаль. Больше десяти тысяч не дадут.
- Выкинуть надо телевизор. От него добра не жди.
***
Люба терла ладони, замерзшие во время ползанья по льду.
- Тань, ты где? Я схожу домой, посмотрю, как там Колька. И переоденусь, а то так перепугалась с этим пожаром, аж взмокла вся, - крикнула Люба
- Да, Люба, чего вы спрашиваете. Конечно, идите, - ответила Татьяна, приоткрыв на втором этаже окошко.
- Ты-то тут как будешь? Небось, коленки дрожат?
- Ничего. Уже все проходит. Только немного сердце побаливает.
- Ты это брось! Живы, здоровы твои охламоны, и слава Богу. Я мигом, тебе корвалольчика захвачу. Закрывай окошко! Максим! Смотри за ней в оба. Если что не так, звони мне на мобильный.
Татьяна понимала, что бывшая продавщица вряд ли сильна в медицине. Но, как ни странно, ей стало легче. Если б был ее муж таким сильным, решающим все домашние проблемы, возможно, не случился бы этот мучительный развод.
Люба ушла, и Татьяна с Максимом и детьми остались готовить дачу к встрече Нового года.
***
Люба, как могла, привела себя в порядок. Нарядного платья здесь, конечно, не было. Зато губная помада в сумке нашлась. Поверх спортивного костюма она накинула теплую фуфайку, посмотрелась в зеркало и осталась вполне довольна собой. Так, что там муж копается?
- Коль, ну что, скоро в сортир-то можно будет наведаться? Сколько можно ковыряться?
- Надень валенки. Проберешься. Я же не могу сразу и крышу утеплять, и дорожку откапывать.
- Чегой-то ты не можешь? Я так все могу. Иди-ка в дом, плиту включи, хоть теплее будет. Толку от тебя... Отдай лопату.
- Люб, да чего ты? Никого кругом нет. Тут где хочешь, там и туалет.
- У вас, мужиков, точно везде одни туалеты. А мы - прибирай потом. И вообще, может, мне дорожка в принципе нужна.
- Знаю я эти принципы.
- Ну, ты точно дождешься...
- Не, я к тому, что ты лучше к Татьяне иди.
- Успею. Мы с тобой все равно к ней идем Новый год встречать. А ты все копаешь. За это время я бы уже к Москве дорогу прокопала.
- Чего ж не прокопала? - буркнул Коля себе под нос.
Разъяренная Люба уже хотела по всей форме ответить муженьку, как вдруг все погрузилось в темноту.
- Ой, свет погас. Коль, ты там, может, провод какой задел?
- Провода у нас вверху от столба тянутся.
- Значит, отключили. Интересно, только нашу улицу или весь кооператив? Дай шахтерский фонарь, который в Луганске купил. Пойду у Таньки спрошу. Быстрей неси. Я уж вся замерзла.
Выхватив у мужа из рук фонарь, Люба быстро пошла к калитке.
- Батюшки святы, Коль, тут столба даже нет. Может, ты его машиной сбил?
- Мать, ну ты включи мозги. Как я мог нашей "четверкой" бетонный столб снести?
- Я те "включу" в пятак. Сам посмотри.
Николай, взяв у Любы фонарь, посветил на улицу. Столба действительно не было.
- Да, дела... Мать, ты сходи, правда, к Татьяне, посмотри, у нее-то фонарь стоит?
- Пойдем вместе. Возьми мою сумку с продуктами.
- Зачем это?
- Надо. Посмотри напротив, на Максимкин дом. Видишь его окно?
- Нет.
- То-то и оно. А когда ехали, помнишь, я что тебе показывала? У него окошко открыто было, и прямо внутрь с улицы фонарь светил.
- Точно. Значит, у него тоже фонарный столб пропал. Мистика просто.
- Ну, не знаю, мистика или нет. Знаю только, что у Татьяны печка дровами топится, и сготовить там можно.
Вьюга разыгралась не на шутку. Ветер дул холодный, северный. Видимость была на нуле. Тут и шахтерский фонарь помогал слабо. Но справа и слева от дороги чернели кусты. Проваливаясь в снег, супружеская пара направилась в гости к соседке.
***
Максим чувствовал себя лишним на этой старой профессорской даче. Что на него нашло? Пересидел бы как-нибудь в своей избушке на курьих ножках. Замерз бы, но пересидел. Не смог вынести Любиного напора. Конечно, Новый Год все равно испорчен, так лучше уж в тепле...
Звякнуть Олегу? Как они там, веселятся во-всю? Интересно, какую красотку Олег в этот раз притащил для него? Пожалуй, надо позвонить, предупредить, чтобы на него не рассчитывали.
Максим достал телефон и набрал номер. Связи не было, звонок прервался. Понятно! Всего несколько десятков километров от города, и цивилизации конец.
***
Стол собрался без изысков, но обильный. Кроме Максимовых бутербродов, его украшали Любины соленья, несколько сортов рыбных консервов, Танины котлеты и даже салат и пирог. Из чего женщины ухитрились их сделать, Максим так и не понял. Коньяк и бутылка красного молдавского вина удачно дополняли картину.
"Как рано темнеет в декабре!" - подумал Максим, - "Недавно только приехал, пока пытался откопаться, хлопотал по дому - уже опять сумерки. Хорошо хоть, дров успел нарубить". Максим подумал об улетевшем колуне и нахмурился. Умудряются же бабы растить детей в одиночку! Кто-нибудь скажи ему: будешь отвечать за двоих малышей, сам, один. Отказался бы наотрез. Совсем другая судьба, а она живет и хорошо выглядит. Еще и пироги печет. Он, конечно, убежденный холостяк, но если жениться, то только на такой. Спокойной и хозяйственной. Интересно, умеет она варить борщ? Глупости, какое ему дело-то до этого всего: женщины, детей, борща? Видимо, от безделья в голову приходят непривычные мысли. Завтра утром, в крайнем случае, послезавтра, тракторист Валера расчистит подъезд к кооперативу, за пару сотен вытащит его девятку на твердый грунт - и привет. Будут здороваться при встрече".
Максим тронул кнопку старенького телевизора, но экран не зажегся. Все ясно, рухлядь, память о великом дедушке.
Внезапно дом погрузился в темноту. Нигде не было видно ни огонька.
"Вот так дела!" - подумал Максим. - "Спасибо Татьяне, а то замерз бы я сейчас в своей избушке, как полярник во льдах. Интересно, не мои ли попытки включить телевизор привели к трагическим последствиям?"
- Танечка, где вы? У вас есть свечи? Кажется, у нас намечается вечер в оч-чень романтической обстановке.
Свечи нашлись в тесной кладовке под лестницей. Татьяне пришлось искать их на ощупь, Максим активно помогал. Они вывозились в пыли, заработали по паре синяков, но когда распахнулась дверь, и в комнату вошли Люба и Николай со спасительным фонариком, почему-то совсем не обрадовались.
- Хорошо, что вы пришли, - нерешительно сказала Таня, - я пойду свечи в детскую комнату поставлю, чтобы мои ребята не испугались. А вы пока раздевайтесь. Здесь совсем тепло. Люба, возьмите пару свечей для новогоднего стола, если не трудно, и спички.
- Давай, чегой-то мне трудно.
- Ну, мужики, попали мы в переделку! - вместо приветствия сказала Люба, как только Татьяна вышла.
- Любань, ты Татьяне не говори про столбы. Ей и так паршиво: машина застряла, сарай горел...
- Ой, какой заботливый нашелся. Прям, как чужая баба, так он о ней и заботится.
- Да при чем тут это? Просто зачем сразу пугать? Еще в истерику ударится.
- А что со столбами? - поинтересовался Максим.
- Пойди во двор, расскажи ему. А то еще ваша Танька услышит, переживать будет.
- Да ладно вам, Люба. Вы - женщина сильная. Но не все же такие, - поддержал Николая Максим.
- Ладно уж, идите. Скажу ей, что вы пошли побольше дров принести.
Максим накинул на плечи куртку и вместе с Николаем, снаряженным мощным фонарем, вышел на холодное крыльцо.
Выслушав рассказ о пропаже фонарных столбов, он присвистнул от удивления.
- Вот это я понимаю! Ерунда какая-то. Ни за что не поверил бы, но столба около забора действительно нет. Знаешь, Николай, я думаю, это - какой-нибудь оптический эффект. Хорошо бы проверить.
- Охота тебе в метель столбы считать? Завтра проверим. Не думаю, что это - эффект, какой ты говоришь.
- Да... Просто мистика.
- Я то же самое Любке сказал. А она - сразу ругаться.
- Знаешь, что, Коль, сделать мы сейчас ничего не можем. Давай пока с женщинами пропажу столбов не обсуждать. Посмотрим, что дальше будет.
***
Свечи на столе не могли разогнать темноту, но яркие отблески играли на стенах, создавая атмосферу сказки и ожидания чудес. Взрослые жалели, что не работает телевизор, зато дети от души наслаждались выпавшим на их долю приключением.
За хлопотами стрелки часов незаметно подобрались к десяти. Настало время провожать старый год. Но Таня возилась с детьми, а Люба все еще что-то резала на кухне и громко прикрикивала на Николая, выполнявшего ее поручения. Максим совсем уже собрался пойти их поторопить, но неожиданно раздавшийся стук в дверь заставил его остановиться.
В такую погоду и в столь уединенном месте не приходилось рассчитывать на гостей. Тем не менее, стук повторился. Максим открыл дверь и увидел на пороге небритого красномордого мужика в засыпанной снегом одежде.
- Здорово, хозяева. Вот радость-то! А я уж думал, во всей округе ни одной живой души.
- Здравствуйте, вы кто такой?
- Иван Петрович я, Скоробреев. Заплутал маленько. Не скажете, как в Кузнецовку проехать? Темнота, ни зги не видать, я с шоссе свернул у лесопилки, больше-то и поворотов не было, все прямо. А заехал невесть куда. Как ваш кооператив называется?
- Лесные зори.
- Не слыхал такого. У нас там Росинка, а от нее до Кузнецовки два километра. Вот ведь незадача. Который час-то? Уже десять? Ну точно, все порядочные люди за столом сидят, меня дети ждут. Вот ведь напасть!
Из кухни выглянула Люба.
- Кого это принесло на ночь глядя?
За ней появился и Николай. Максим спросил:
- Николай, не знаешь, где здесь, в нашем районе, Кузнецовка?
- Ты рано свернул, - сказал Николай Ивану Петровичу - В такой метели немудрено. Надо было - метров пятьсот не доезжая лесопилки.
- Я и свернул перед лесопилкой.
- Ты перепутал. К нам поворот у птицефабрики, до лесопилки еще полтора километра.
- Проходи, не стой в дверях. Тань! Давай мужика к нам позовем. Куда ему в такую хреновую погоду идти? Еще замерзнет, - предложила Люба, - только ты, слышь, друг, паспорт покажи.
- Да, да, конечно. Пусть остается. И паспорта не надо, что вы, Люба!
- Уважаемые женщины, паспорта у меня с собой нет. Но я не бандит, честное слово.
Люба с подозрением посмотрела на него, но промолчала.
А у Татьяны на душе было спокойно и радостно. Она не боялась незнакомца. Почему-то с этими посторонними людьми, не имевшими к ней и детям никакого отношения, она чувствовала себя совершенно свободно. Никаких претензий, никаких обязательств.
Татьяна подхватила полотенцем кастрюлю с картошкой и понесла к раковине - сливать. Ей вдруг подумалось, что этот Новый Год может получиться совсем неплохим. Странное у нее было настроение. Дома сейчас тепло, светло, вкусно пахнет. Ирина Вячеславовна наверняка испекла свой коронный лимонник и наделала пирожков с грибами. По телевизору целый день хорошие передачи, старые советские фильмы, наивные и милые, а они здесь оторваны от целого мира. И все-таки хорошо!
Картошка получилась рассыпчатая, с дымком. Мысли сами собой переключились с дома сюда, на дачу. В конце концов, с Ириной Вячеславовной она разговаривала утром, предупредила, что началась метель, и она не знает, успеет ли вернуться вовремя. Свекровь восприняла новость стоически, обещала позвать в гости соседку. Они с Иваном Михайловичем и соседкой будут втроем сидеть у телевизора, пить чай с пирогами и обсуждать детей и внуков. За них можно не волноваться.
На кухню заглянул Максим.
- Девочки, вам помочь?
- Да, спасибо. Здесь мы уже почти все сделали, правда, Люба?
- Идите, идите отсюда. Только под ногами вертитесь.
- Максим, давайте покопаемся на чердаке. Только нужен фонарик. Люба, я возьму ваш? Там полно старых вещей, наверняка найдется что-нибудь, чем можно украсить елку перед крыльцом. Но одной мне не справиться, я без посторонней помощи даже дверь не открою, замок ржавый.
- А мне кажется, вы ошибаетесь. Во всяком случае, ваши сорванцы открыли его без труда. Славные ребята, шустрые такие.
- Очень шустрые, вы себе и не представляете, насколько. Когда это они лазали на чердак?
- Да они и сейчас там.
Татьяна решительно бросила на стол кухонное полотенце.
- Чего же мы стоим? Пойдемте скорее.
Дверь на чердак, действительно, была распахнута настежь, и оттуда тянуло холодом. Зябко поеживаясь, Татьяна нагнулась и шагнула в темноту. В дальнем конце чердака мелькал огонек. Определенно, Ванька рылся в ее сумке. Свой фонарь он сломал еще на ноябрьские.
- Дети! - крикнула Татьяна. - Дети, вы здесь?
Навстречу ей важно вышла Настена. Была она грязная, но с гордо задранным носом. Девочка завернулась в огромный кусок материи, таинственно поблескивающий в неверном свете. Татьяна узнала бабушкину атласную занавеску. На голове у дочери красовалась перевернутая вверх дном хрустальная ваза для конфет.
- Ну что за хулиганы, - возмутилась Татьяна, - лучше бы елочные игрушки поискали.
- Вот ты вечно ругаешься, а мы уже нашли игрушки, - обиженно возразила Настя.
Она распахнула атласную занавеску. Ваня навел на сестру луч фонарика, и все увидели, как таинственно переливается у девочки на шее ожерелье из разноцветных блестящих шариков.
- Как хорошо, что ты нашла эти бусы. Подумать только, когда-то такие игрушки были в моде. - А это что? - укоризненно спросила Таня сына, заметив у него в руках какую-то тетрадь.
- Мам, ну я же ничего не сделаю. Мы с Настеной только посмотреть хотели.
- Сколько раз я вам говорила, что брать чужие вещи нельзя?
- Она не чужая, а прадедушкина.
- Хватит болтать ерунду. Отдай немедленно!
Таня выхватила из рук сына толстую старую тетрадь.
- Ой, мама, смотри, что я еще нашел! - радостно крикнул Ванюшка.
- Если опять что-нибудь дедушкино, положи на место, - устало ответила Таня.
- Тут патефон старый, дореволюционный, с трубой. Наверно, его слушали еще прадедушкины родители.