Аннотация: Новый фф по Подменышам Мира Тьмы. Есть то, что должно вытошнить, по названию все ясно
1. Им.
Нью-Джерси. Один большой гнойник, наполненный уродами, отбросами, извращенцами, тупыми громилами и насильниками. На столько-то тысяч жителей не сыскать и одной порядочной рожи. А уж с китэйнами все обстояло еще хуже. Один из них, мужчина между двадцатью и тридцатью, Рэндалл Мьэс, как раз сидел в своей комнатенке-офисе, которая, к тому же, служила ему спальней и кухней, и мечтал, внимательно вслушиваясь в урчание своего плоского живота. Почти метр девяносто, почти сотня килограмм. На нем ярко-красная рубашка, ворот расстегнут, галстук отсутствует. Коричневая жилетка, причем нижняя пуговица держится исключительно на сильном гейсе. И завершает картину дурацкая, старомодная, видавшая свое фетровая шляпа. Ее Мьэс носит не снимая, и остается удивляться, что у него такие мягкие и послушные темные волосы. Галстук и пиджак с пальто были проданы неделю назад, средств на выкуп не нашлось, и оставалось только мечтать.
Но, время к животу. У Мьэса урчало, он надеялся что-нибудь перехватить, но, похоже, придется снова закусить отбросами из ближайшей помойки. Ну и жизнь... Мьэс вертел в руках револьвер, в котором была единственная пуля ― потому что у Мьэса совершенно не было денег на патроны. Каждые несколько секунд носитель фетровой шляпы приставлял дуло к виску и нажимал курок. Потом долго-долго гонял барабан по кругу, наслаждаясь приятным пощелкиванием. Потом снова ― клац, пусто.
― Так жить нельзя, ― заявил Мьэс, когда в очередной раз ячейка для патрона оказалась пустой. ― Так жить невозможно! Хоть бы пожрать чего...
Увы, только булыжники мостовой. И то если получится выколупать незаметно...
Когда в дверь постучались, Рэндалл вздрогнул. Он отнял пистолет от лица, но палец, чисто автоматически, утопил курок. Выстрел. Не так, чтобы громко, слыхали и мощнее звуки, но пуля вошла в стенку, почти рядом с дверью.
Та открылась, показалась перепуганная женская голова. Голове было за сорок, всему остальному ― не меньше восьмидесяти.
Рэндалл покосился на дымящийся револьвер и убрал его в кобуру. Принял деловой вид. Быстро глянул на себя в зеркало ― обычный редкап с темно-серой кожей, толстыми губищами, а лицо сплошь состоит из острых углов.
― Мэм? ― произнес он.
― В кого вы стреляли? ― спросил старуха, вваливаясь в кабинет-спальню.
― Долгая история, ― сказал Рэнди. - Чем могу помочь?
Мэм окинула его уничижительным взглядом, потом смягчилась. Одета она была не так себе, но и не на экстра-класс. Какая-нибудь вдовушка на содержании, выписывающая себе мальчиков на алименты, а детишек сбагрившая на руки дяде Сэму.
― Вы ― частный сыщик? ― мэм приметила свежее отверстие рядом с дверью, подняла рисованные брови, но промолчала. Вежливая.
― Ага, ― буркнул Мьэс.
― Тогда вы мне и нужны. Моего мужа...
Рассказ был долгим и обстоятельным. Мьэсу нравились люди, из которых ничего не надо тянуть клещами. Тридцатилетняя (она так утверждала) Долорес Хатчинсон была как раз из таких. Неделю назад ее муж уехал на работу, но домой так и не явился. Его нашли в собственном автомобиле, глаза раскрыты от ужаса, рот тоже раскрыт, и во рту...
Долорес помялась. Ее губы поджались, а руки стискивали сумочку из претенциозного дерматина.
― В общем... Ему в рот засунули... его же... половой орган.
Мьэс представил, как эта дамочка просит мальчиков-путан достать из штанов половой орган, краснеет, глядя на процесс, а потом проводит по густо напомаженным губам цвета кармина влажным кончиком языка, и ему захотелось ржать. Но ситуация была серьезной, и наружу прорвалось только сильное урчание в брюхе.
― С вами все в порядке? ― спросила мисс Хатчинсон.
― В полном, ― сказал Мьэс. - Скушал, наверное, что-то не то.
Ну конечно, трудно считать банку с просроченными маслинами чем-то тем, особенно когда употребляешь содержимое вместе с тарой.
― Итак, ваш муж... у него были враги?
― Что вы, нет. Он никогда не позволял себе лишнего.
"Не то что ты, кошелка развратная".
― Максимум ― пропустить по пиву с друзьями.
― Ага... У вас есть записная книжка мужа? Он где-то хранил контакты этих своих друзей?
― Да, конечно, ― Долорес вытащила увесистый такой гроссбух, от одного взгляда на который у Мьэса заныли запястья. Он протянул свою светло-серую ладонь и принял записную книжку.
― Это уже кое-что. Вы хотите, чтобы я отыскал убийцу? Мисс Хатчинсон ответила улыбкой. Мьэсу показалось, что сейчас она потребует его забраться на стол и скинуть брюки, но карга сдержалась.
2. Оторвали.
На кухне дешево обставленных меблирашек в зашарканном доме окраины Джерси томились двое. Женщина-тролль с кожей цвета морской волны и небольшими милыми рожками. Она любила готовить, но не любила есть. И напротив нее ― шапка в красной рубашке, который, напротив, обожал есть, но готовить не умел.
Он как раз умял три тарелки макарон с кетчупом и майонезом и был наконец сыт. Он откинулся на табуретке, чуть с нее не сверзившись. На гладком округлом лбу, под козырьком фетровой шляпы, выступили капли пота.
― Надо почаще к вам заходить, лейтенант Мадзини.
Троллиха ничего не ответила. Она сидела, опершись локтями о столешницу, рассматривая шапку своими глубокими черными глазами. Неблагая. Как и он сам. Мьэс и она периодически дружили, быстро разбегаясь и быстро сходясь обратно. Странная форма любви. Мьэс познакомился с Мадзини еще когда работал в полиции, поставил ее на ноги, всему обучил, тогда гони с троллихой еще как-то ладили. Когда Мьэс ушел на вольные хлеба, его армия информаторов, корешков и связей среди другой стороны баррикад целиком перешла к лейтенантше. Она и Мьэс не могли долго быть вместе. Сразу начинались скандалы и драки. Они не могли надолго разлучиться ― двум неблагим феям, слишком одиноким, слишком усталым, слишком погрузившимся в банальность, был необходим кто-то рядом.
Мадзини вскинула бровь:
― Поел? Помой.
― Ты знаешь, есть у меня получается куда лучше, ― сказал шапка с очаровательной скалозубой улыбкой. ― А мыть получается лучше у тебя.
Мадзини кивнула и, подхватив тарелку, понесла ее мыть.
― Как прошел день? ― спросил она, достала из-под раковины небольшую химеру, похожую на морскую звезду, и спустила на грязную тарелку. Пока химера ужинала, от нее шел легкий синеватый парок. В конце она рыгнула, и Тина сграбастала ее, отправляя обратно под раковину, где зверушка свернулась внутри мусорного ведра.
― Отвратительно, ― сказал Мьэс. ― Скоро вылечу в трубу.
― Вот как?
― Увы! Но один заказ все-таки есть. Эти дела. Про парней, которым отрезали их достоинства и запихали прямо в глотки.
Мадзини убрала тарелку в шкаф и вернулась за стол.
― Не отрезали.
― А? ― спросил редкап.
― Оторвали. Им всем оторвали их достоинства, и засунули в их пасти.
― О, ― Мьэс хмыкнул. ― Это какой же силой надо обладать...
― Немалой, ― сказала Мадзини.
― Уж точно. И кто ведет?
― Мастерт.
― Да ну? Тогда нашему маньяку нечего бояться. Может оторвать еще пару десятков членов... Федералы еще не нагрянули?
― Пока нет. Но если так пойдет дальше...
Шапка со всей силы трахнул кулаком по столу, превратив вяло ползущую таракашку в желтое пятно с расплющенным хитиновым панцирем.
― Как ты можешь жить в такой дыре? Ты же все-таки женщина.
― Как ты можешь напрашиваться ко мне на обед, ты же все-таки мужчина и должен зарабатывать.
― Однозначно. Так вот... Ты ведь поделишься со мной материалами.
― В жопу.
― А?
― Я сказала: иди в жопу. Рой сам.
― С чего бы это? Я ел недостаточно аппетитно?
Мадзини отвела свои обсидиановые глаза.
― Еда тут ни при чем. Просто из-за этих убийц все отделение на ушах. Я ничего не смогу пронести и показать тебе. Могу только рассказать про жертв.
― Приступай.
3. Члены.
В качестве туалета детектив использовал таковой в публичной библиотеке, которая по совместительству являлась фригольдом. Графиня Базелик смотрела сквозь пальцы на шапку, который приходит справить свои нужды, но все-таки морщила свой аристократический носик, когда он становился вежливым.
― Здорово, старуха, ― бросал он. ― Я помочиться. Ты не против?
Базелик делала вид, что не слышит, и шапка протопал к уборной. Сделал свои дела. Когда заканчивал, мог там же побриться или помыть голову под краном, но это редко, все-таки не стоит злоупотреблять гостеприимством.
Он допросил гроссбух покойного Джеральда Хатчинсона от корки до корки, от одной потрепанной кожаной обложки до другой. Обычные записи, уверяла книжица. Телефоны, адреса, неотложные делишки, про которые забываешь, едва записал, и вспоминаешь, когда случайно начнёшь перечитывать. Тоска. Все, что знал по делу Мьэс ― что убиты еще трое. Все ― одноклассники Хатчинсона, школьные приятели, выходит. Он уже сбегал в школу, и навел справки, в том классе было около дюжины мальчиков, из них трое уже откинули копыта прежде событий с членами и пастями, четверо теперь были мертвы, следы двоих потерялись.
Мьэс подошел к зеркалу, снял шляпу, пригладил пятерней свои удивительно мягкие волосы. Оскалился. Все зубы на месте, но жрать все равно хотелось.
― Шапка, ты скоро? ― прорычала Базелик из-за двери.
― А ты куда-то спешишь? ― спросил Мьэс.
― Мне нужно.
― Что вам нужно, графиня? Все фригольды в округе в ваших руках. Неужто можно желать больше?
― Открой чертову дверь! ― это уже Правление, но Мьэс лишь головой тряхнул.
― Оставьте, ваше сиятельство! Вам так не идет повышать ваш мелодичный голосок!
― Открой же, сволочь!
Мьэс хихикнул и только тогда открыл дверь. Базелик попыталась проскочить внутрь, но он преградил ей дорогу. В результате чуть не получил коленом в пах, но вовремя отошел.
― Скотина, ― процедила графиня и уже вступила в уборную, тонкая рука потянулась к двери, но шапка наклонился, чтобы завязать шнурки на своих потертых ботах.
― Дай закрыть дверь, ― прорычала Базелик.
― Какие вы сегодня дерганные, моя старушка, ― с великолепной улыбкой отвечал Мьэс. Шнурок был затянут. Раскрасневшаяся Базелик снова попыталась закрыть дверь, но это выглядело так, словно она пытается прибить ею гостя.
― Все-все, ухожу, ухожу, ― примирительно сказал Мьэс. ― Ваша бравость еще раз показала, что слухи, будто вы получили титул графини через постель ― насквозь лживы.
Он успел закрыть дверь как раз вовремя, чтобы брошенная в него мыльница осталась внутри туалета.
― Хотя я скорее поверю в постельную версию, ― нарочито громко сообщил Мьэс и двинулся из библиотеки прочь. Его путь лежал в дом по соседству, где можно было разыскать одного из бывших одноклассников Хатчинсона. Мартин Мирбильд, кажется. Рэндалл проделал путь до его жилища, думая о своем ― например, что не мешало бы добыть где-то пули для пистолета, потому что пушка без них сильно теряла в эффективности. Табличка возле почтового ящика гласила, что Мартина следует искать в квартире шесть, на третьем этаже. Поднявшись, редкап долго стоял перед дверью. Что-то его насторожило, причем серьезно. Чем-чем, а чутьем на опасность Рэндалл обладал просто отменным.
Ах да. Дверь приоткрыта. Что бы это значило?
Рэндалл достал пушку, в которой не имелось пуль, и слегка приоткрыл дверь рукавом рубашки. В коридоре горел свет. Мьэс сделал шаг в коридор, под ногой предательски скрипнула половица. Однако он уже понял, что в квартире пусто. Ну, если не считать трупа. Мьэс быстро осмотрел дверь. Ключ торчал в замке, так многие делают, чтобы не искать по всему дому, когда придет час. Никаких следов взлома ― жертва, несчастный одноклассник Хатчинсона, сам открыл. Мьэс прошел в комнату. Он уже представлял, что увидит там, но зрелище все равно вызвало у шапки трепет.
Мьэс хорошо знал эти кварталы ― для низшего-среднего рабочего класса, и Мартин, как помнил Рэнди, работал грузчиком в доках. Крепкий мужик, хотя и с брюшком. Уделать его было наверняка непросто. А уж запугать... В центре комнаты, примотанный к стулу клейкой лентой, сидел голый мужчина с кровавым пятном между ног. Брюшко, пара татуировок. Рот мужчины был широко раскрыт, и из него свисала толстая, похожая на мешочек с камнями, мошонка. Член же покоился внутри рта. Он походил на откушенную колбасу. В глазах мужчины плескался ужас. Нос аж посинел, как и у других жертв. Мьэс уже был в курсе, что убийца таким образом заставляет жертв дышать ртом.
― Ты открыл кому-то очень хорошо тебе знакомому, ― проговорил Мьэс. ― Кому? Твой пропавший одноклассник. Верно? Вы издевались над ним в детстве, били, держали за козла отпущения. Он вернулся и мстит... Но почему именно так?
Мьэс подошел к телевизору и, применив Изначальность, попросил его заговорить.
― Скажи мне, что здесь случилось вчера вечером?
Голос телевизора был шепелявым и шуршащим, словно он не отвечал на вопрос, а показывал помехи в эфире.
― Биться. Двое. Хозяин... проиграть... На него наставлять бабах. А потом... Хозяин усаживать на стул.
― И дальше?
― Привязывать.
- Потом?
Телевизор помялся.
― Отрывать. Сильно и долго дергать. А другой рукой держать рот ему.
― Мда, ― сказал редкап, посмотрев на покойного. ― Странная месть. Либо ― они пустили этого своего неудачника по кругу... А что, может быть.
Он выпрямился.
― Телек, опиши мне того, кто связать хозяина.
― Брюки. Сильный. Очень сильный. Куртка до пояса. Пистолет.
― Цвет кожи? ― неудачник из класса Хатчинсона и других отведавших перед смертью свой член был негром.
― Не разглядеть. Капюшон на куртка.
― Дерьмово. И лицо ты не видеть? ― передразнил редкап.
― Не видеть, ― согласился телевизор.
― А как он убить хозяина?
― Придушить.
- Ну конечно! То есть наш обиженный вырвал член, голыми руками... что уже практически нереально, потом сдавил парню нос, вот от чего он синий, а потом пропихнул член глубже в горло. Марти задохнулся от своего же хера во рту! ― в голосе Мьэса звучал неподдельный восторг.
4. И.
В кафе было людно. У Мьэса не было денег на попить, и он просто смотрел, как Мадзини наслаждается "мокко" в маленькой чашечке. В животе урчало так, словно он не ел неделю, хотя обедал у Мадзини только вчера.
Лейтенант хмуро покосилась на шапку.
― Что ты пялишься? Заказать тебе?
― Был бы рад.
― А вот пососи. Сам себе закажи, понял? Попрошайка.
― Как скажешь. Жлобиня, ― отвечал шапка в тон.
― Что нарыл?
― Нам, скорее всего, нужен пропавший одноклассник Хатчинсона, Мартина и других жертв. Я проверил ― негр, зовут Никки, пропал несколько лет назад.
― Пропал?
― Ну да. На работу перестал появляться, родители беспокоились. Но есть одно но.
― Какое же?
― Никки был дистрофиком и ботаником. Умный негр ― что может быть лучше для школьного быдла? Я конечно могу представить его вернувшимся мстителем, но одновременно качком, так глубоко затолкавшим член в рот, что жертва задыхается... нет. Может, нанял кого. Но на кой пропадать? ― Мьэс покачал головой. ― Странно все это.
― Очень, ― многозначительно сказала троллиха.
― А вот его книжка, ― сказала Мьэс и выложил гроссбух.
― Говорил с ней?
― Сто раз. Лежала у папочки в столе, ничего не помнит, ничего не знает. Они с женой, похоже, отлично ладили. Врагов Хатчинсон тоже не нажил ― спокойный, тихий бухгалтер, холодная голова, горячее сердце... Ну, в юности, видать, был порезче.
Троллиха пробегала глазами записную книжку, одновременно с тем отпивая кофе.
― Кстати, почему ты не сказала, что в юности наши одноклассники чуть не снасиловали девчонку? ― спросил Мьэс.
Мадзини вздрогнула.
― Я сама узнала недавно. Дело замяли, девка забрала заявления, похоже, предки наших дружков скинулись...
― А теперь наняла кого-то, чтобы мстить, ― сказал Мьэс. Я съездил к ней, но дама, похоже, ни при делах. Или очень классно врет. Я уже к ней и так, и этак ― не, отпирается. Хитрая!
― Некоторые страницы обведены в кружок, ― заметила троллиха и показала Мьэсу. ― Смотри.
― Видел, ― кивнул детектив. ― Но что это нам дает?
― Черт знает.
Тут в кафе затрезвонил телефон. Бармен подошел к нему, а брови Мьэса полезли к ранним залысинам.
5. Засунули.
Этот номер был уже шестым. Шапка так и чувствовал, как над его головой начинают кружиться стервятники банальности, и скоро спустят завесу туманов, отрезая его от воображения. Сперва трубку не поднимали. Стервятники спустились пониже, их клювы заклацали перед лицом Мьэса. Потом, наконец, сигнал прошел. Стервятники, угрюмо курлыкнув, унеслись прочь.
― Але? ― произнес детектив с надеждой.
― Слушаю?
― Куда я попал?
― Частный зал "Конфетница", Брукс-Чарч двадцать один.
― Так-так-так... ― сказал Мьэс. Через час пешего хода он добрался до Брукс-Чарч, порядком утомленный и голодный. Он сожрал бы даже слона, попадись ему этот травоядный. Да что там ― тиранозавра бы слопал!
"Конфетница" стояла на отшибе. На вывеске возле входа значилось, что вполне возможно частное обслуживание.
Мьэс обошел здание, и с другой стороны увидел малолетних шаболд. Нелепо раскрашенные, тонкие ноги покрылись гусиной кожей, потому что легкие платьица ― не лучшая одежда для начинающейся осени. Девчонки курили, а рядом стоял бугай в рубахе с подкатанными рукавами и пристально за ними следил. Вскоре шаболды поглотали бычки и отправились внутрь помещения.
― Не, мне как раз, ― оскалился Мьэс. ― Один мой кореш, ты его наверняка знаешь, такой серый, на бухгалтера похож, тут у вас снимает место время от времени.
Бугай подошёл к детективу, явно желая что-нибудь ему сломать.
― Больше никогда, ― сказал он. ― Пусть катится к черту. Нам проблемы не нужны.
― Проблемы? ― спросил шапка, делая вид, что не при делах. ― Ну да, он говорил...
Бугай посмотрел по сторонам. Мьэс с трудом узнал голос, который ответил на звонок.
― Проблемы. Та девка хоть цела?
В голове детектива что-то щелкнуло. А потом и в голове владельца заведения. Он сделал шаг назад.
― Да не ссы ты, я всего лишь частный детектив, ― улыбнулся Мьэс очаровательно.
Бугай посмотрел по сторонам. Улица в это время была довольно пустынна, клиентура начнет стягиваться в заведение ближе к сумеркам...
Мьэс достал свою пушку раньше.
― И не думай, а то продырявлю.
Владелец посмотрел на пистолет, но не испугался.
― Сколько? ― только и произнес он.
6. В.
Жизнь определённо начинала налаживаться. Мьэс сожрал несколько больших пицц, запил все это пятью поллитровыми бутылкам содовой, слопал три порции куриного супа, и теперь лежал прямо на своем рабочем столе, сытый и довольный. Пасть шапки была широко раскрыта, а шляпа свалилась на пол.
― Ох, как же офигенно! Ох. Ох! Самая вкусная еда на свете.
Вдова покойного Хатчинсона зашла как раз в момент, когда Мьэс восхищался пиццей. Она ожидала увидеть что угодно, только не Рэндалла, раскинувшегося прямо на столе и с наслаждением глядящего в потолок.
Шапка сел одним рывком, помахал даме рукой.
― О, мое почтение. Рад вас видеть. У меня есть информация по делу вашего мужа.
Хатчинсон прикрыла дверь.
― Ну?
― Что ну? Ах да... Так вот. Раз в две недели ваш муж собирался со своими одноклассниками, верно?
― Да, ― сказала Долорес Хатчинсон.
― Вот. И они немного выпивали, и ваш муж приходил домой чуть позже?
― Да.
― Это не случайно, ― выкладывал редкап. ― Он был не так верен вам, как вы полагаете.
Долорес выпучила свои глаза.
― Что вы говорите?
― Да. Словом, они занимались сексом с разными девушками. И не всегда ― с согласия этих девушек, вы понимаете, о чем я?
Разговор был долгим. Долорес слушала. Похоже, кроме членов мальчиков-профурсетов она еще и мужа любила. Когда редкап закончил, она побледнела.
― Вы полагаете, что эта девушка... наняла кого-то, чтобы отомстить?
― Полагаю, да.
― Вы разыщете ее?
― У меня очень мало сведений, ― развел руками Мьэс. ― Из описания могу сделать вывод, что это какая-то мигрантка. Знаете, которые на все идут, чтобы оказаться здесь. Они редко куда обращаются, но порой имеют весьма... темпераментных мужей.
Долорес долго молчала, потом нашла наконец спасительный канат:
― Но у вас нет доказательств, верно?
― Члены во ртах ― вот и все доказательства, ― развел руками Мьэс. ― Но я их добуду.
Долорес хотела сказать что-то еще, но достала книжку и выписала чек. Редкап был рад видеть даже и чек, пусть не наличные. Определенно, жизнь налаживалась! Грёза благоволила ему.
7. Их вонючие рты.
Брендан Глосс закончил раскладывать продукты по полкам в половине двенадцатого, потому что не любил маяться этим с утра. В полночь он закрыл магазин и вышел на прохладную улицу. Чертова ранняя осень. Он направился к остановке автобуса, простой трудяга, в кепарике, джинсовой куртке и брюках. Его путь лежал дворами, и он все время озирался по сторонам, словно выискивая, нет ли за ним хвоста. Он держал в руке свернутую в трубочку газету, но внутри нее были отнюдь не листы бумаги. Кусок арматуры, которым легко проломить череп. Недавние события показали, что всегда стоит носить с собой что-то подобное. Иначе... Брендан вспомнил, что вычитал в газетах из дел своих корешков. Это все та сучка, пуэрториканка. Но Брендан покрупнее дружков будет, его так просто не возьмешь. Он проломит гнойным пидорам головы, сколько бы их ни было. Пидоры... Подумать только! Его друзей перед смертью заставили, получается, взять в рот собственные члены! При мысли об этом Глосс крепче сжимал арматуру. Приходила полиция. Баба с итальянской фамилией доставала расспросами. Брендан отнекивался. Это дело он порешит сам, копы тут ни к чему...
Брендан как раз свернул в особенно глухую подворотню, размышляя над тем, как именно станет проламывать головы гнойных пидрил, когда ему навстречу шла та коппиня, как ее, Мерини... Махини? Итальяшка, судя по всему. Брендан нахмурился, узнав ее. На девушке была куртка с капюшоном и грубые брюки, совсем как у него.
― Вы, здесь? ― спросил Брендан, когда они с девкой поравнялись.
― Ага. Пришла выполнить свой долг офицера полиции.
Она достала пушку и направила на Брендана.
― В самом деле? ― спросил работяга, владеющий собственным магазином. В сущности, он был человек отчаянный и не боялся ни черта, ни бога. Когда Мартин, или Джеральд, или Фред, начинали скулить, Брендан всегда брал быка за рога и первым давал понять сукам, что им лучше вести себя тихо. Один раз они только прокололись, приведя телку в клуб. Девки, предоставляемые заведением, были покладистыми и делали все, что требовал клиент. А тут, чертова экзотика... Это было страшно глупо. Не следовало так поступать. Но ― раз совершено, то совершено.
Револьвер уперся в грудь Брендана. Тот сделал вид, будто поднимает руки.
― Эй, Тина, зря ты так, ― сказала Мьэс, появляясь за спиной лейтенанта Тины Мадзини. ― Не стоит. Отложи пушку.
― Мьэс? Как ты узнал? ― спросила троллиха, и не думая выполнить требования шапки.
― Очень просто. Ты прекрасно знала про изнасилование. Дурочка явилась к тебе, но ты знала, что заявление тут ничем не поможет. Ты ее отпустила, приказала себе забыть. Но не смогла. Ты вспомнила, что у закона есть буква, а есть дух. Этот дух пробудился, вынуждая тебя действовать. Мои поздравления. И что ты хочешь кому доказать?
― Она плакала, ― сказала Мадзини.
― Ну бывает. И что дальше? Не умерла же, ― с великолепным цинизмом говорил Мьэс. ― А ты теперь ― убийца. Не то чтобы я против... я тоже неблагой... моя рубашка окрашена кровью жертв... но я чужд этим глупым сантиментам.
Мадзини покосилась назад, и это было большой ошибкой с ее стороны. Брендан, сильный, не слабее иного тролля, и держащий арматуру, не мешкал. Пистолет был выбит из руки, от удара холодного металла хрустнуло пусть и тролльское, но все же из плоти и крови, запястье. Мадзини отшатнулась, и второй удар пришелся ей прямо по голове. Стойкости троллихе было не занимать, но арматура есть арматура.
― Отошел от нее, ― сказал редкап, моментально явившись на выручку. Нам нем был новый темный плащ, а так же новый пиджак, а еще он наконец повязал галстук. Жизнь, определенно, удавалась. И теперь если бы не острая во всех отношениях морда, то выглядел бы благообразно.
Увидев пистолет возле своего лица, Брендан глухо зарычал. Он даже поднял руки ― ровно затем, чтобы повторить маневр с выбиванием оружия. Но за секунду до того палец редкапа спустил курок. Брендан вздрогнул и не донес руку.
― На пули мне так и не хватило, все прожрал, ― пояснил Рэндалл Мьэс. Брендан ошалело заморгал, но не успел он перейти в наступление, как рукоять револьвера врезалась ему в лицо. Затем еще, и еще, он отмахнулся арматурой, но его руку перехватили в полете, а потом так хорошо вывернули, что треснул плечевой сустав. Арматура выпала из ослабевших пальцев и покатилась прочь. Дороги Нью-Джерси ― лучшие в Америке! Ага, мистер мэр, верим с охотой. Брендан застонал, и второй его кулак врезался детективу прямо в живот. Однако за это мужчина отгреб револьвером по затылку. Впрочем, сил у него еще оставалось. Он врезался в шапку корпусом, повалив его на землю, так что китэйн зарычал, снова и снова опуская рукоять на постепенно становящийся мягче череп. Сзади подоспела троллиха, она приставила пистолет, удерживаемый неудобной для нее левой рукой, к голове Брендана.
― Не дури, подонок. У меня-то там пули есть.
Шапка несколько раз впечатал кулак ему в лицо. Следующим, что пришло в голову изрядно помятому работяге-насильнику ― как чья-то рука сжимает со всей силы его член. Поначалу было даже приятно. А потом вдруг стало очень больно ― между ног словно взорвали бомбу. Чьи-то пальцы сдавили нос, и что-то мягкое, теплое, но пропихиваемое другими пальцами прямо в рот, забило его горло, не давая вдохнуть. Он вырывался, но одна рука безжизненно висела, вывихнутая из сустава, а вторая, кажется, была сломана. Член забил горло Брендана. Его зрачки дико расширилась. Легкие отчаянно нуждались в кислороде, а его как раз не поступало.
Над ним склонились двое. Та самая полицейская сука, которая чуть его не пристрелила. И второй, у которого в пистолете не было пуль. Именно второй прижимал его ногой к стене, а пальцами руки зажимал нос. Брендан никогда не жаловался на свой член. Напротив, он был им доволен ― были довольны и все оприходованные девки. Но теперь, когда мягкая мышца заполнила собой горло... Яйца же не поместились в рот, и теперь бились о подбородок.
"Черт, я стал педиком", ― подумал Брендан перед тем, как легкие и весь организм отказались функционировать без кислорода.
8.
В честь праздника накупили мексиканской хавки. И даже Мьэс с его луженой пищеварительной системой считал все эти соусы, мясо под мясом в обертке из мяса и прочие радости амиго чем-то запредельным. Тем не менее, он снова набил свой плоский живот до отказа. На его теле появилось несколько синяков. Новый плащ успел запачкаться.
Подруге повезло меньше. Легкое сотрясение, а вот запястье было сломано. Она ела молча, и ее неблагие обсидиановые глаза сверлили Мьэса.
― Что пригорюнилась? ― спросил Рэндалл.
― Ты не сдал меня.
Мьэс фыркнул. Он редко бывал серьезен, в основном потому, что когда ты неблагая красная шапка посреди владений разнузданно-благих, все, то ты можешь ответить миру ― это шутки. Они были теми самыми пулями, которых не хватало в барабане его револьвера.
А уж когда ты частный детектив―неудачник, пробивающийся разовыми работами и жрущий мостовую, то смех становится насущной необходимостью.
― А почему должен был? ― спросил он. Его лицо разгладилось от всегдашней циничной ухмылки. Волосы Тины Мадзини были такими же мягкими, как у Мьэса.
― Потому что я натурально, убивала. Я стала маньяком. Я...
― Ты наказывала, ― сказал Мьэс. он приблизил свою острую морду к спокойной, темной физиономии троллихи. ― Ты карала ублюдков, которые испортили жизнь не одной и не двум девушкам. Разве они не заслужили?
― Я больше никогда не буду так поступать, ― серьезно сказала огрица.
― Я верю, ― отвечал Мьэс. Они провели, почти касаясь друг друга губами, и болтая всю ночь напролет ― обо всем на свете. На следующее утро шапка закатит скандал и свалит, хлопнув дверью. А ровно через неделю снова будет столоваться у троллихи, и будет казаться, что эти двое проживут остаток жизни вместе. Но все это ― части совершенно другой истории.
Больше в Нью-Джерси не находили тела мужчин, удушенных собственными гениталиями в дыхательном горле.