Два дня назад Клавдии Захаровне исполнилось 102 года. Но страшный диагноз, рак легких, не разделял радости немногочисленных подруг, с трудом дошедших до ее дома, чтобы поздравить именинницу. Детей у Клавдии Захаровны не было, хотя наследников хватало. Не смотря на свою кончину, которую давно ожидали около десятка так называемых родственников, составлять завещание она не спешила, опасаясь, что кто-нибудь из родственников, большинства из которых она даже не знала, потеряет терпение и ускорит процесс получения наследства. А терпеть было ради чего. На одном только из нескольких банковских счетов лежало ни много, ни мало около миллиона.
Застолье было не долгим. Подруги, которые хотя и были помладше, не многим отличались от именинницы, начали потихоньку расходиться. Лишь одна, которая была моложе всех, ей было чуть больше 50 лет, не спешила уходить. Когда она наконец осталась наедине с Клавдией Захаровной, она задернула штору и подсела к ней почти вплотную.
- Не хотела, чтобы они были в курсе дела, - быстро заговорила она, глотая часть слов, - Клава, догадываюсь, что ты на это скажешь, но все-таки выслушай меня. У меня сын - хирург, доктор медицинских наук. Сейчас, я только вчера сама узнала от него, так бы раньше тебе сказала, они как раз занимаются лечением рака. Проводят исследования нового метода какого-то. Если я с ним договорюсь, ты пойдешь на это?
- Люба, милая, ты смеешься?
- Ни капли..., - Люба нескромно плеснула себе еще вина в бокал, - у тебя и деньги есть, если потребуется. Клава, ты подумай. Ты чего? Вдруг получится? Я договорюсь с ним обо всем. У тебя будут самые лучшие условия. Не теряй этой возможности.
- О Господи. Ну не знаю. Думаешь в сто с лишним лет, я переживу эту операцию? Так уж, если годик, то мой, а там прям от одного лишь наркоза кони двину.
- Да не двинешь. Там операция - одно название... Черт, как же он сказал? Забыла, ведь помнила же. Чего-то типа облучения. Давай я все же поговорю с ним.
- Ох, - вздохнула старуха, - неймется же тебе. Ну, если так жаждешь, поговори. Только я не вижу смысла все равно. Даже, если поможет, один черт, от старости лет помру в ближайшее время. Сколько уже можно жить-то?
- Да сплюнь ты. Ты еще с десяток лет поживешь. Вон какая боевая. Мужики вон уже к 80 еле ноги волочат, а ты в 102 года еще сама ходишь, как молодая. Ладно, побегу. Пора внуков из школы забирать. Я тебе вечером позвоню, как только все выясню.
- Что, рехнулась, мать?! - поперхнулся куском котлеты сын Любы, как только она начала излагать ему свою идею, - да и зачем тебе это?!
- Потому что у нее миллионы на счетах, дурак. Ты своих бомжей там лечишь от рака, а тут миллионер умирает. Только подумай, сколько она тебе заплатит в случае удачи.
- Какой удачи? О чем ты говоришь? Да и не позволят мне. Мы только начали эти исследования на людях.
- Сергей, подожди, - не унималась мать, - ну пораскинь мозгами. Может, как-нибудь на дому у нее?
- Мать, успокойся, - пошел он в ванную, - не допустят ее до опытов. Ей 100 лет. Ты что?
- Заплатим - допустят!
- Кому? - снова вернулся тот на кухню, - у них у самих денег, куры не клюют. Там такие шишки за этим стоят. Ты что?
- Вот как был мед братом, так им и останешься! - наконец не выдержала Люба, - черт с тобой!
- Я, вообще-то, хирург, мам, - ответил Сергей, но мать уже хлопнула дверью кухни и скрылась в комнате.
Черт дернул Сергея на следующий день рассказать об этом разговоре своему начальнику Артему Осиповичу.
- Сто два года, говоришь? - с интересом, не обращая на смеющегося Сергея внимания, спросил он сам у себя, - если мы... то... в принципе, реально...
- Что? - глупо переспросил Сергей, заметив, наконец, что его шутка не произвела на того никакого эффекта, - вам не смешно?
- А где она живет?..
Уже к вечеру Клавдия Захаровна примеряла новые апартаменты в больнице. Здесь же была и Люба. Сергей, который в данной ситуации выглядел полным лохом, старался не попадаться матери на глаза.
На следующее же утро к новой пациентке заглянул Артем Осипович.
- Доброе утро, Клавдия Захаровна, - более, чем деликатно, буквально заплыл он к ней в палату, - как вам спалось?
- Да ничего, милый, - без всякого шарма, свойственного особам ее класса, ответила та, - что? Уже пора?
- Нет, нет, нет. Отдыхайте, набирайтесь сил. Тут вот только некоторые бумажки надо подписать...
- Дайте, я посмотрю.
Врач передал ей несколько листков и покорно присел на корточки, ожидая ее резолюции.
- Это я подпишу, - отобрала она часть бумаг, - а вот счет выставите по итогам лечения.
- Клавдия Захаровна, - уже менее деликатно, но, все еще улыбаясь, вернул ей назад листы Артем Осипович, - так нельзя. Тут нужна ваша подпись... Вы же сами понимаете, на какой риск я иду.
- Ладно, в таком случае везите меня обратно. Не мне это лечение так необходимо, как вам.
- Ну, ну... Бабушка, чего это я говорю тут? Плохой доктор, плохой, - постучал он сам себя по голове, - после лечения, так после. Отдыхайте. Всего хорошего.
- Доктор, - попросила она его перед уходом, - и распорядитесь так, чтобы ко мне больше никто с подобными вопросами не заходил. Я, действительно, хочу отдохнуть.
- Ладно, - надменно улыбнулся тот, - а вы, бабуль, не промах. Боевая.
Сергей и Артем Осипович сидели в столовой, когда им сообщили, что последние опыты оказались наиболее удачными. Вакцина действовала. Оба тут же забыли про обед и поспешили в лабораторию. Там уже находилось человек десять врачей, которые о чем-то оживленно спорили. Из-за обилия говорящих невозможно было понять, о чем, собственно, шла речь.
- Так, так, тихо, - крикнул Артем Осипович, войдя в кабинет, - давайте говорить будет один.
- Час назад получили результаты анализа действия радиации на трицинит. Все более, чем убедительно. Раковые клетки исчезают прямо на глазах.
- Прекрасно, - поздравил всех, и заодно, самого себя, с успехом теперь уже, можно сказать, большой начальник, - сколько лет было последнему больному, на котором ставился опыт?
- Шестьдесят два.
- Так, сколько прошло после облучения? Четыре дня?
- Пять, - ответила девушка, которая передала Артему Осиповичу папку с данными больного, - сегодня пошли шестые сутки.
- Пойдемте на него посмотрим, - открыл он на ходу папку и вышел в коридор.
Да, разница в возрасте 40 лет - это было существенно, и Артема Осиповича это, само собой, как врача, в чьих руках сейчас была судьба Клавдии Захаровны и, самое главное, исход операции, это сильно волновало. Пациентов, заключивших договор с министерством, такого возраста не было, самому старому было 76, и ждать, что появится хотя бы девяностолетний было более, чем бессмысленно. Но и отступать было глупо. Просидев почти всю ночь вместе с Сергеем в лаборатории за формулами и реактивами, они сделали ставку на кое-какие добавки в трицинит, которые должны были способствовать более усиленному воздействию аппарата на столь старый организм и, по мнению Артема Осиповича, были более безопасные в плане возможных побочных эффектов.
Через два дня Клавдия Захаровна легла на операционный стол. С наркозом Артем Осипович постарался особенно, выбрал самый безопасный, чтобы, не дай Бог, особо дорогая ему пациентка умерла еще до начала лечения.
- Состояние больной? - с опаской спросил он у ассистентов
- В норме, можно начинать...
- С Богом, поехали...
- Артем Осипович, пойдемте покурим, - предложил Сергей, когда Клавдию Захаровну уже поместили в барокамеру.
- Почему бы и нет? - вышел он из состояния транса, где уже получал подписанный старухой денежный чек.
Уже в курилке Сергей решил вернуться к давнему разговору.
- И все таки, как вы умудрились пристроить старуху здесь? Это же запрещено. Министерство...
- Цыц...Какая тебе разница? - огрызнулся Артем Осипович, - пристроил и пристроил. Ты свою долю получишь.
Так и не получив вразумительного ответа, Сергей расстроено потушил сигарету и поплелся вслед за ним обратно.
На утро, приехав к семи часам, взволнованный Артем Осипович, даже не раздеваясь, помчался в палату Клавдии Захаровны.
- Как она? Пришла в себя?! - разбудил он задремавшую медсестру.
- Я... это... не знаю еще, - виновато пробормотала та и побежала вслед за ним.
В палате при свете солнца, едва начинавшего вставать из-за горизонта, стало ясно, что ночью случилось что-то необъяснимое с первого раза. На кровати мирно спала молодая девушка лет двадцати. Артем Осипович попятился назад. Медсестра застыла в ступоре, открыв рот.
- Где?!!! - наконец издал животный крик разъяренный врач, не взирая даже на спящую девушку, - где старуха?!!!!
Медсестра побежала смотреть в других палатах, врач побежал за ней.
- Старая сволочь! - матерился он на всю больницу, - вот старая сволочь. Перехитрила таки. Ну вы мне ответите, Ольга Петровна, если мы ее сейчас не найдем! Как можно было проспать?!!! Кто эта девка?!
- Артем Осипович, я вам клянусь, я только на пол часа прилегла, - начала в ужасе оправдываться Ольга Петровна, - я понятия не имею, что случилось...
В палатах, естественно, старухи не было. Артем Осипович начал с ужасом понимать суть происходящего. Ольга Петровна тоже уже поняла, что случилось ночью, но боялась ему об этом сказать.
- А что, если это она и есть? - все таки решилась на смелый шаг медсестра, - это и есть Клавдия Захар...
- Это она и есть..., - повторил ее слова Артем Осипович, - это она и есть...
- И что теперь делать?
- Да понятия не имею, - пробормотал окончательно поникший доктор, разведя руки в сторону, - либо я нобелевскую премию получу, либо пойду под суд, что, к сожалению, более вероятно...
К 9 часам в палате Клавдии Захаровны, хотя по отчеству ее теперь уже нерезонно было называть, собрался почти весь персонал отделения. Однако сама она мало что понимала в происходящем, так как, всех присутствующих видела в первый раз в своей жизни.
- Клавдия Захаровна, - изо всех сил пытался разбудить ее сознание Артем Осипович, - ну все таки постарайтесь вспомнить о нашем договоре. Вот, видите, тут есть ваша роспись, а тут нет. Подпишите, пожалуйста.
- Я не понимаю, - с ужасом в глазах кричала та, - где я нахожусь? Кто вы все?!
Артем Осипович с силой ударился головой о прикроватную тумбочку, перепугав одним разом всех.
- Срочно отыщите того, первого! - выгнал он всех из палаты.
- Никитина?
- Да, этого, ну кого мы сначала... Может, он тоже помолодел...
Клавдия, глядя на все происходящее, вскочила с постели и побежала к выходу. Но ее успел перехватить Сергей.
- Да пустите меня!!! Чего вам от меня нужно? Я на вас жалобу напишу. Помогите!!!
- Да успокойся ты, - грубо крикнул на нее Артем Осипович, отчаявшись получить свои деньги, - ляг и лежи.
- Ах так? Где здесь телефон?
- И куда ты собралась звонить?
- Отцу! Он между прочим при наркоме работает! - и в доказательство своих слов Клавдия пригрозила ему кулаком.
Артем Осипович еще ниже склонил голову. Сергей до сих пор не выходил из состояния ступора. В этот момент в палату зашла медсестра и больной Никитин. На его внешности действие трицинита никак не отобразилось. Лишь только румяней стал, и потолстел немного.
- Девушка, ну хоть вы мне ответьте, где я нахожусь, и что тут происходит?! - переключилась Клавдия на Ольгу Петровну.
Та испуганно перевела свой взгляд на двух отрешенных от мира сего врачей.
- Ну, давайте, Ольга Петровна, объясните ей, где она и что, вообще, тут происходит? - пробурчал Артем Осипович, - плакали мои денежки. Теперь вся карьера к черту пойдет, если это все всплывет. А оно всплывет обязательно. Вот и делай после этого добро людям.
- Ну так... это, - снова стала заикаться медсестра, - ты девочка только не волнуйся. Да?
- Девочка..., - усмехнулся Артем Осипович.
- Пойдем ко мне в палату, - видя неадекватное поведение тех, предложила медсестра, - сейчас я тебе все попытаюсь объяснить, чаем напою...
Причину такого действия препарата на организм Клавдии Захаровны объяснить так и не смогли, над чудо добавками в трицинит до сих пор ломают головы ученые всех институтов медицины, но, сколько его не вводили остальным больным, никто из них так и не помолодел. Видимо, пересекая рубеж в сто лет, организм начинает вести себя не адекватно. Но, несмотря на это, спрос на препарат Артема Осиповича превысил все мыслимые и немыслимые рубежи. Это и спасло его от тюрьмы. Вместе с Сергеем, соучаствовавшем во всем этом безобразии, их в министерстве сначала, действительно, хотели судить, но, учитывая их заслуги в области медицины, амнистировали и даже оставили за ними занимаемые должности. Каждый из них лишился ежегодной премии и тринадцатой зарплаты, но на тот момент такой расклад их более, чем устраивал. Клавдия Захаровна незамедлительно выехала из своей ужасной квартиры, пригодной только, чтобы доживать последние месяцы жизни, и переехала в центр. Что касается бедных наследников, то все они моментально исчезли с горизонта, как только стало известно что ждать им осталось еще лет 80. А месяцем спустя Артем Осипович обнаружил с утра на своем рабочем столе долгожданный чек с припиской "Советую и вам испытать это на себе. В сто два года жизнь только начинается..."
30 октября 2008 г.