Аннотация: Написан в 2016 году на конкурс "Рваная Грелка" в соавторстве с Александрой Гардт. Тема: "Машина неопределенного времени".
Старинные часы - массивные, старомодные, под самый потолок - медленно, с оттяжечкой, щелкнули часовой стрелкой на цифре девять. В их неспешный бой привычно вклинилась какофония будильников, звучащих из соседней квартиры. Дэн высунулся в окно и заорал вверх:
- Выключи шарманку, скотина!
Скотина шарманку не выключил. Он никогда этого не делал. Звон стих, сменившись басовитым тиканьем, барабанным соло, и, наконец, вокалом Гилмора, всегда вступающим в девять ноль две. Обычное начало дня в этом доме.
Дэн часто недоумевал, почему придурку из соседнего подъезда, ежедневно включающему Пинк Флойд на полную катушку, до сих пор не набили морду. Ругался он, впрочем, без души, в первую очередь на публику в лице Фредерики. Он понимал, что песня стала уже частью их жизни, ее выучили все жители, ею пропитались сами стены. Утверждали, что ее слышали даже в исполнении местных воробьев. Дэн говорил, что уже не помнит, когда просыпался без песни.
Фредди охотно соглашалась. Она тоже не помнила. И даже мурлыкала в такт самолично придуманный перевод, подогревая вчерашние сырники с изюмом.
Ты устал лежать на солнце, ты устал смотреть на дождь
Жизнь длинна, плевать, что лишний день впустую проживешь
Но внезапно понял ты, что потерял десяток лет
Ты проспал момент, когда стрелял сигнальный пистолет
В свободное от работы время Дэн конструировал машину. Машина представляла собой черную квадратную подставку метр на метр, с двумя компами и кучей проводов. Дэн однажды объяснял Фредди, как она должна функционировать. Путешествие назад во времени, говорил он, невозможно, поскольку мы изменим наше настоящее. Но захватить что-нибудь из будущего мы можем. Поскольку мы в настоящем, и будущее для нас не определено.
Машина не работала. Фредди считала это некоторым образом естественным. Дэна раздражал ее скепсис, он постоянно дулся и с удвоенной скоростью барабанил по клавишам, утверждая, что докажет ее зашоренность и ретроградство буквально со дня на день. Фредди не возражала. Ей нравилось стимулировать Дэна подколками, объединяя оба смысла слова "стимул" в одном действии.
В качестве подопытного был выбран домашний любимец, хомяк Тим. Дэн скрупулезно прогонял его через все мыслимые и немыслимые тесты, которые только возможны для хомяков, и вводил данные в компьютер. Фредди иногда смотрела на экран и удивлялась.
- Зачем тебе его ДНК? - спрашивала она.
- Привязка возможна только по биометрии, - отвечал Дэн. - Ответь, где будет хомяк Тим через секунду?
- Здесь! - Фредди уверенно ткнула пальцем в клетку, где Тим дрых без задних ног, и явно планировал заниматься этим гораздо дольше, чем секунду.
- Нет! Он будет километров за шестьсот отсюда. Примерно с такой скоростью движется наша галактика. Поэтому просто что-то перемещать во времени бессмысленно. Нужно привязывать.
Фредди качала головой и периодически беспокоилась, не навредит ли Тиму путешествие во времени. Дэн уверял, что не навредит.
Шли недели, Дэн программировал, паял, писал мелом формулы на доске, снова программировал и паял, дергал из несчастного хомяка шерстинки, на что тот возмущенно пищал и убегал крутить колесо. Дэн обкладывал машину приборами, включал ее, смотрел на шевеление стрелок, довольно кивал головой и снова утыкался в мониторы.
Наконец, в один прекрасный день он объявил:
- Сейчас мы увидим первого в мире хомяка - путешественника во времени!
И набрал команду на клавиатуре.
Ничего не произошло. Машина гудела, животное дрыхло, Фредди задумчиво хомячила сырник.
- Все должно работать, - сказал Дэн и ввел строку еще раз.
Ничего не работало.
- Конечно, - задумчиво сказал Дэн, - возможно, в будущем Тима просто не существует, так как я его сейчас задушу в приступе фрустрации, но... стоп, а это что?
Он поднял с черной поверхности маленькую тряпочку.
- Это я его перевязывала, - встрепенулась Фредди, - он лапку поранил о дверцу, там проволока торчала, помнишь? Наверное, слетела.
- Нет, - сказал Дэн. - Не слетела.
Он показал на Тима. На лапке у того красовалась точно такая же повязка.
- Получилось, - прошептал он. - Получилось! А учитель ведь был прав.
Профессор, древний старик, с которым Дэн работал и которого называл не иначе, как учителем, утверждал, что живые существа не могут перемещаться во времени. Но и случайные предметы тоже. Время, говорил он, это мертвое, что струится вокруг живого; шоссе, беговая дорожка, монорельс - безжизненный, но без жизни смысла не имеющий. Учителя терпели на кафедре за былые заслуги, он сделал множество открытий, прежде чем окунулся с головой в бесполезную, как всем остальным казалось, тему времени. Но Дэн верил в него, а Фредди верила в Дэна. И вот теперь у него получилось.
Дэн тем временем отдал тряпочку подруге и лихорадочно набирал команды на компе. Фредди перегнулась через его плечо, с интересом смотрела, что он там пишет, как вдруг повязка выскользнула у нее из пальцев. Она метнулась, пошарила по полу - нет! Пропала!
- Не ищи, - сказал Дэн, посмотрев, что она делает.
- Как это?! Она тебе не нужна разве? Это же из будущего!
- Она вернулась. Нельзя забирать сюда вещи надолго.
Он открыл шкаф, где хранился здоровенный аккумулятор, и протянул от него к машине провода. Проверил заряд - максимальный.
Хомяк вдруг подскочил, заверещал и начал беспорядочно бегать по клетке. Затем уселся и начал ожесточенно чесать перевязанную лапу. Фредди поспешно достала его, погладила по голове и предложила морковку. Тим половину сожрал и на первый взгляд окончательно успокоился. Фредди посадила его обратно.
- Что с ним такое? - обеспокоенно спросила она.
- Повязка вернулась, - сказал Дэн. - Отойди подальше! Сейчас попробуем кое-что действительно стоящее!
Он несколько раз глубоко вдохнул, и затем набрал короткую команду.
Бам! - ударили вдруг часы. Потом еще раз: бам! Сделали большую, непривычно долгую паузу и почти сразу отбили еще два раза: бам, бам!
На черной крышке машины лежало тонкое белое кольцо сантиметровой ширины. Диаметр его позволил бы Дэну носить кольцо на запястье, как браслет, но то не растягивалось, не размыкалось и довольно неохотно гнулось, сразу принимая прежнюю форму. Фредди попыталась просунуть внутрь свою узкую кисть, но не смогла. Что-то мешало, будто невидимая пленка выталкивала ее руку из кольца.
- Это твоя вещь, - сказала Фредди. - Ты же свои данные ввел, да? Она меня не пускает. Интересно как!
Дэн вертел кольцо в руках, и вдруг на молочно-белой поверхности ненадолго проявились черные символы. Мигнули, пропав через секунду. Дэн нахмурился и начал тереть, тыкать, царапать браслет, и даже попробовал укусить. Символы появлялись, исчезали, но Дэн все-же успел дотронуться до одного из них.
Из кольца вырвалось облако, огромное, с полкомнаты размером, в котором проявилось что-то невероятное, неземное - реальность, прорвавшаяся здесь и сейчас. Вскоре стало понятно, что это скорее сфера, внутри которой шел трехмерный фильм, четкая картинка, на которую можно было посмотреть с любой стороны. Фильм показывал далекое будущее - высоченные небоскребы, сплошь состоящие из огромных ярких экранов, беспорядочно снующие в воздухе машины, люди, облепленные диковинными устройствами, похожие на роботов или инопланетян.
- Это когда так научатся делать? - прошептала Фредди.
- Я не знаю, - завороженно ответил Дэн.
Он показал пальцем на крышу одного из домов. По ней шла удивительно красивая женщина в синем плаще, изукрашенном белыми иероглифами. Эта женщина была очень похожа на Фредди, только лицо ее было тоньше, изящнее. И еще оно было очень грустным, настолько грустным, что Фредерике захотелось протянуть руку и обнять ее, свою копию из другого мира. Она подумала что, наверное, в будущем придумали, как снимать фильмы, в которых можно подстанавливать себя вместо главных героев и смотреть кино про себя. Наверное, это был именно такой фильм.
Затем что-то взорвалось рядом с женщиной в синем. Диковинное сооружение на вершине башни полыхнуло, из него вырвалась какая-то вагонетка, тачка, нелепое и несуразное устройство на колесах. Оно полетело прямо на женщину и, проломив ограждение, столкнуло ее прямо вниз, с чудовищной высоты.
Дэн сидел с отвалившейся челюстью, а потом схватил браслет и начал с удесятеренным рвением терзать эту белую полосу. Изображение через некоторое время отключилось.
- Что ты делаешь? - спросила Фредди.
- Это реальность! - крикнул Дэн. - Это регистратор. Обычный регистратор. Это реальность! Не успеем! Не успеем, черт!
- Что мне делать?!
- Держи! - Дэн бросил ей кольцо. - Найди способ записать сообщение! Словами, текстом, как угодно! А мне надо запрогать, чтобы закинуть эту штуку во времени раньше, чем она исчезла.
- А разве так можно? - спросила Фредди. Ее пальцы уже деловито мяли и скребли гладкую поверхность браслета.
- Нет! Нельзя! Но это же наша дочь! Понимаешь?! Или правнучка. Или хрен его знает, сколько там лет прошло! Нужно хоть что-то сделать!
Он барабанил по клавиатуре, как одержимый, строчки множились, уползали за границу экрана.
- Дэн, подумай, - осторожно сказала Фредди. - Подумай хорошенько, а? Хуже бы не случилось.
- Это надо предотвратить! - сказал Дэн, повернувшись к ней.
И застыл.
Над поверхностью кольца, в воздухе, висели четкие, черные слова: "Это надо предотвратить".
- Тест, - сказал Дэн.
Слова сдвинулись вверх, и на их месте послушно высветилось: "Тест".
Дэн судорожно тер виски, видимо, вспоминая происходившее в записи.
- Примерно через два-три часа, - наконец, сказал он, - на одном из небоскребов произойдет авария. Взорвется сооружение на вершине. Из него выпадет... выедет... какое-то устройство, которое собьет женщину и она улетит в пропасть. С крыши. Упадет. Так, что это за дом... Он зеленого цвета. С одного из ракурсов рядом стоят три одинаковых башни, гораздо выше этого дома. С другой стороны тоже есть башни, не запомнил сколько, три или четыре. На крыше дома странные серебристые конструкции...
Браслет исчез. Только что Фредди держала его в руках, и вот его уже не стало. Аккумулятор пискнул и отключился. Экраны погасли, и гудение машины прекратилось.
Дэн уселся на пол. Его колотила дрожь. Он тер лицо руками, дергал себя за волосы, сразу же приглаживал их, и наконец, укусил себя за палец.
- Получилось, как ты думаешь? - спросила Фредди.
Бам! - прозвенели часы. Потом почти дуплетом - бабам! И спустя несколько секунд три раза подряд: бам-бам-бам!
Глаза Дэна округлились. Он подошел к часам. Секундная стрелка то летела вперед, проходя минуту за несколько секунд, то начинала эпилептически дергаться, будто продалбливаясь через время, ставшее вдруг твердым и неподатливым.
- Уже девять? - спросила Фредди, потягиваясь и пытаясь отвязаться от навечно вызубренных слов.
Стоявший у машины Дэн пожал плечами, слишком занятой, чтобы ответить. Фредди привычно вздохнула и встала с кровати. В последнее время Дэн слишком часто уходил просто, чтобы поработать, и течение времени стало невыносимым.
Фредди высунулась в окно, но привычного, изматывающего звука не было. Ни тиканья, ни Гилмора, створки этажом выше заросли плющом, потому что теперь у квартиры был новый хозяин. Впрочем, Фредди не могла сказать наверняка, в их шатком, непостоянном мире с одной оставшейся константой - сломавшимися часами, все было чересчур странно. Нет, просто чересчур.
Она перестала осматривать переменчивый пейзаж, подошла к Дэну, обняла. Тот напрягся, будто был в чем-то ужасно виноват, и Фредди снова вздохнула.
- Может, хватит уже ковырять несчастное изобретение? - спросила она как можно веселее. - Дэн, давай считать это отпуском, мы же так хотели в отпуск, года на два, а лучше - лет на десять, ничего не делать и быть счастливыми. Ты слишком зациклился.
Дэн отмер, неловко поцеловал ее в макушку и осторожно освободился из объятий. Она снова сказала какое-то не то слово, выбрала не ту интонацию и заставила его чувствовать себя виноватым.
- Послушай, ведь играет что-то, - предприняла последнюю попытку на сегодня Фредди и замерла, силясь разобраться в какофонии смещенных пластов.
Да, было определенно что-то от русского рока, а еще надсадно орал, кажется, Адам Ламберт, какой-то хор пел частушки, или частушку пела бабушка, а хор исполнял что-то другое...
- Об этом я и говорю, - печально кивнул Дэн, и пнул машину ногой.
Машина подпрыгнула и с грохотом приземлилась на пол. Хомяк Тим протестующе запищал.
Дэн открыл клетку, почесал хомяку пузико. Тим не протестовал и не убегал, как бывало раньше. Он вообще мало бегал теперь. Просто лежал и смотрел на людей равнодушными глазенками, и Фредди казалось, что ему все уже надоело, что его маленькое тельце не вмещает в себя случайно уготованную ему вечность.
- Мало того, что тебя с собой затащил в погоне за тенью, так еще животину тоже мучаем... Бог знает сколько. Фредди, а сколько живут хомяки?
Фредди задумалась, достала машинально листочек зелени и протянула его Тиму.
- Не двадцать лет, это точно, - сказала она и почему-то рассмеялась.
Сегодня было хорошее настроение, и повторенный, традиционный спор не раздражал, а веселил и давал какую-то смешную надежду их чересчур долгосрочным отношениям.
С момента инцидента прошло около восемнадцати лет. Давно умер учитель, давно выросли дети друзей, о чем Фредди и Дэну иногда удавалось узнать при поиске совершенно других вещей, да и сами друзья изменились. Вот только Фредди и Дэна перестало замечать время, будто обтекая их стороной. Нет, они продолжали жить и даже видеть, как меняется мир вокруг, но в целом мир съежился до масштабов их квартиры. Спокойно и ровно, без всплесков, было только там.
Сначала это было весело и познавательно. Потом немного страшно. Потом у них установился размеренный порядок жизни в камере вечного заключения на двоих.
Самое странное, что при всем чувстве вины Дэна, при всем декларируемом ужасе от того, что он сделался ее вечным спутником, тяжело не было ни ему, ни ей. Любовь каким-то образом залилась в их жизнь вместо времени, заполняя пустоту, и они почти не ругались, и уж точно не выли друг от друга в тоске и невозможности куда-то убежать.
- Что мы сделаем сегодня, Пинки? - наконец спросила Фредди, устав смотреть на Тима.
- Попробуем доползти до кофейни, Брейн? И Тима возьмем, пусть проветрится, - скривил губы Дэн в легкой степени не то отчаяния, не то поскучневшей усталости.
- Может, даже Флойдов услышим! - Фредди оживилась и бросилась прихорашиваться.
Не то чтобы у нее оставалось много косметики, но кое-что она отложила до лучших времен в холодильник, и сегодня было именно такое настроение.
- Бам, бам, бам-бам-бам! - сердито припечатали часы, и Дэн прошипел им что-то в тон.
Доползти до кофейни было их любимой забавой в течение последних лет восьми. Выйти из подъезда - и то сложно, а тут дойти до местной достопримечательности. Впрочем, с тех пор, как Москва сильно двинулась на север, они жили практически в центре. Услышать Пинк Флойд было уже не забавой, а непреодолимой задачей, потому что теперь в их мире играли все песни сразу, кроме той самой, от чудаковатого соседа сверху. Они давно отшутили свое про ее смысл и ее название.
Фредди спешно подвела глаза, взяла за руку с трудом оторвавшегося от машины Дэна, и они пошли в полное неожиданностей путешествие. Им предстояло преодолеть восемьсот пятьдесят метров вверх по улице, на которой стоял их дом. На первый взгляд ничего страшного не происходило. Но потом их догнал бой часов (растяпа, забыла окно закрыть, а ну как воры заберутся, как в прошлый раз?), и все встало на свои места.
- Дэн, - спросила Фредди. - А воры не материализовались?
Дэн мягко покачал головой в ответ.
- Жалко их как-то, да?
Они пошли быстрее, Дэн ускорил шаг. Фредди не ждала ответа, потому что поговорить они успели обо всем, и не один раз. И обижаться друг на друга перестали. Дэн шутил когда-то, что они были первыми людьми на свете, которые просто - перестали. Взяли и перестали. Первый переулок направо они миновали очень быстро, и Фредди почти ахнула: ничего себе, двести тридцать два метра без единого приключения? Она подняла голову, логотип кофейни уже виднелся вдали, за небольшим изгибом улицы.
Ровно в этот момент они шагнули в другой пласт, и Фредди испуганно прижалась к Дэну: была ночь, впереди находился огромный котлован, а около небольшого костра сидели странные люди, больше всего похожие на преступников.
- Я думаю, Пинки, сегодня мы будем бежать.
И они понеслись вперед, рука в руке, надеясь перескочить с пласта на пласт до того, как случится что-то непоправимое. Мимо просвистело что-то, но они даже не оборачивались, наученные миллионом подобных историй.
С момента инцидента время перестало их замечать, и поход на километр вперед превращался в увлекательную игру. Фредди уже не помнила, как это было в первый раз, она помнила только объяснения нахмуренного Дэна. Они (вернее, он, конечно, он, кто же еще мог быть виноват во всем) сделали что-то непоправимое. Поиграли в игру, и теперь время совершенно на них наплевало.
И бежишь ты, пытаясь догнать заходящее Солнце
А оно уж давно круг прошло и стоит за спиной
Но ему все равно, а вот ты стал еще на день старше
День за днем ты торопишься к смерти, седой и больной
Они больше не были жестко привязаны к шкале, хотя двигались вперед вместе со всем остальным миром. Что-то не в порядке было с их личным временем. И с временем хомяка Тима заодно. Поэтому они выходили из дома в десять тридцать, шли немного, и с легкостью перемещались не только на заданные метры, но и на непонятные секунды, часы, месяцы, годы. Потом возвращались обратно, со следующим метром или с парой километров. Это были плохие дни. В хорошие они просто никак не попадали в гости к друзьям, являясь то на сутки позже, то на десять дней раньше, но стоило вернуться в квартиру - и ситуация нормализовывалась, они формально следили за истаивающими годами и смотрели из окна на то, как меняется мир.
- Давай, давай! - заорал Дэн, потому что странные люди их догоняли, и в следующий миг они вывалились на улицу.
На свою улицу, метров на сто ближе к заветной цели.
- Ненавижу такие пласты, - зло бросил Дэн и тут же принялся осматривать Фредди со всех сторон.
- Да я в порядке, не переживай, - легко сказала она, хотя сердце колотилось, как сумасшедшее.
- Домой вернемся?
- Нет уж, зря я карандаш тратила, что ли! - усмехнулась Фредди и сделала шаг вперед.
Провалилась по щиколотку в лужу. Вернее, в маленькое болотце. Ничего себе, скоро город придет в такой упадок? Или тот уже прошел, а они просто не заметили? Увы, большинство переносов были безрадостны. А редкие удачные моменты, как в тот раз, когда их занесло на вечеринку к какой-то звезде, длились совсем недолго. Впрочем, хотя бы отчасти это компенсировалось краткостью неудачных пластов.
- Да что же за день такой, - посетовала она, а потом побрела вслед за Дэном, который мрачнел с каждой секундой.
Следующим их пластом оказалась ночь непонятно какого года, но хотя бы улица осталась неизменной.
- Я открываю, - сказал Дэн, дергая за ручку того дома, который должен был оказаться кофейней.
Это было пустое, пыльное помещение.
- Разворачиваемся?
- Скукота, - отозвалась Фредди и впорхнула внутрь. - Дэн, какая скукота. Помнишь, когда тут был пожар? Или вот, когда до кофейни мы не добрались, но попали в крутой бар где-то в будущем? Вот это было интересно.
- Помечу в блокноте! - кисло отозвался Дэн. - Все равно статистика.
Он похлопал себя по карманам, влез даже во внутренний - куртки, и тут изменился в лице.
- Что такое? - спросила Фредди, потому что такого выражения она не видела очень и очень давно.
Дэн снова ощупал все карманы.
- Тим, - упавшим голосом сказал он.
Фредди округлила глаза и быстро прикинула в уме. Да, при их-то забеге на дальние дистанции...
- Неужели выпал?
- Да не может такого быть! - Дэн с силой обстучал себя по карманам. - Мы же заколдованные, он же заколдованный тоже, мы изо всех передряг выбирались, не может быть...
Фредди сжала губы, подошла к Дэну и взяла его за руку.
Обратный путь проделали в молчании. Дорога домой всегда обрастала меньшим количеством катаклизмов. Они поднялись на третий этаж, зашли в квартиру и уставились на ошеломляющий солнечный свет. Теперь мир за окном был абсолютно нормален.
Фредди вертануло пальцем колесо Тима и уселась на столик.
- Как думаешь, может, может, он вернется? - спросила она. - Все-таки потеряли мы его...
- Там вроде много растений было и не так холодно. Должен выжить, - неубедительно соврал Дэн, и Фредди все-таки заплакала.
Дэн сел рядом и обнял ее за плечи, сам повертел колесо в свободной руке.
Хомяк Тим не появлялся.
Не считая словно бы заколдованных представителей государственных структур, в их вневременьи компанию им составлял только маленький хомяк. До Фредди и Дэна не доходила электронная почта от друзей и даже сами друзья, а вот почтальоны, полиция, пожарные - всегда как влитые.
В хорошие дни Дэн шутил, что они гораздо круче всех временных закидонов, выстрелов и отдач, что они владеют временем, а почта вообще плевать хотела не только на время, но и на законы гравитации и вообще любые физические явления.
Однако сегодня был плохой день.
* * *
Они сами не заметили, как пришла скука.
Беготня по пластам сначала казалась авантюрным приключением. Потом она превратилась в интересную задачу, поиск закономерностей - ведь мир оставался на месте, просто время на каждом шагу менялось, словно никак не могло определиться со значением. Бывало, Фредди выходила и становилась у порога, наблюдая, как меняется знакомая улица. Та обрастала железными щитами ремонтников, заползала под бетонные плиты, дома иногда подступали к самому тротуару, а иногда объединенная армия искусственных газонов, подстриженных кустиков и детских площадок отбрасывала их на десяток метров. Жаль только, тех высоченных зеленеющих деревьев из детства увидеть так и не получалось. Время лихорадило, трясло, но оно неумолимо ползло вперед. Исключительно вперед.
Постепенно все вокруг стало только раздражать. Выматывала необходимость лавировать между пластами, подстраиваться под неопределенности. Проще было совсем не выходить из дома. Проще было лежать сутками в кровати, слушать музыку, читать книги, но даже эти занятия в конце концов наскучили, и осталась апатия. Однажды, бесцельно шаря по шкафам, в одном из отделений Фредди увидела беспорядочно запиханные вещи и потянула за рукав кофты - расцветка слабо заинтересовала ее. В результате вывалился целый ком вещей, и внутри тускло блеснула черная поверхность машины. И Фредди поняла вдруг, что забыла о ее существовании. Забыла, с чего все началось. Столько лет прошло с тех пор, как Дэн отчаялся оживить машину. Но та, похоже, работала только в условиях непрерывного времени. Их время, которое скакало в разные стороны, объяснял Дэн, не позволяло запрограммировать даже одну точку путешествия - что уж говорить о другой.
Фредди запихала вещи обратно в шкаф. Потом зашла в сеть и отыскала песню. Она ковырялась целый час - а может быть, день или две недели - так как забыла название группы, и самой песни, десятки раз меняла запросы, но все-таки нашла ее.
Каждый год летит быстрее, время вырвалось из рук
Все надежды превратились в полстраницы жалких букв
В тихом омуте тоски лишь одного осталось ждать
Время вышло, песня спета, больше нечего сказать
Эти строчки казались настолько чужими, настолько непривычными, что она впервые за много лет разрыдалась, оплакивая свое прошлое, и прошлое всего мира, нормальность мира, который сошел с ума по их вине. Пришел Дэн, долго сопел рядом, так и не решившись ничего сказать, лишь потрепал по голове и ушел в комнату, в свою личную клетку с диваном вместо колеса. Именно в этот момент Фредди впервые подумала, что не хочет больше жить.
Они с Дэном лишь только начинали смутно заговаривать о смерти, когда к ним постучали полицейские. Они назывались по-другому в то время, энфорсеры, как-то так, но Дэну было без разницы. Он продолжал думать о них, как о полицейских. Все равно через десять лет название поменяется. Или через двадцать. Запоминать не было никакого смысла.
Они принесли с собой браслеты. Толстые, начиненные электроникой приборы, которые заметно оттягивали руку. Вы - достояние общества, сказали полицейские. Мы должны следить за вашим здоровьем, за вашим местонахождением и так далее. Поэтому вы с этого момента будете жить в тюрьме. Нет, конечно, последнюю фразу они не сказали. Но браслеты были настоящей тюрьмой. Просто без стен.
Нужно было убивать себя сразу, говорил потом Дэн, пока эти дьявольские штуковины не набрали критическую массу знаний. Но кто же знал? Кто же знал, что они способны прогнозировать твои действия, твои решения. Кто же знал, что твое тело так беззастенчиво выдает все твои мысли - пульсом, температурой, жестикуляцией.
Вначале было даже интересно. Свежо. Жутковатые поддавки. В этом был определенный нездоровый азарт - бегать наперегонки с полицией, пытаться обмануть их. Но те были наготове. Их не пускали в высотные дома. Караулили у проходов к поездам. Когда они попытались свалить на себя огромный стеллаж в магазине стройматериалов, кибер-продавцы среагировали мгновенно, хотя до этого человека убило именно так.
Не говоря уже о том, что в мире стало весьма непросто умереть. Машины почти полностью перекочевали в воздух. Лекарства не продавались, а по абонентской плате впрыскивались автоматами-сиделками. Квартиры делались из неразрушаемых материалов, а кухни готовили пищу, для употребления которой не нужны были острые столовые предметы. В каждом доме дежурил врач-робот, появлявшийся на пороге за несколько секунд - например, когда Фредди раздобыла где-то настоящую бумагу, наделала мелких катышков и вдохнула их, пытаясь подавиться.
Она вспоминала, как порой их закидывало в моменты всеобщей депрессии, разгула преступности, как они бегали от пуль - сейчас они бы наоборот вышли к бандитам, да еще и спровоцировали бы их какими-нибудь игрушечными пистолетиками. Но время убежало слишком далеко вперед, его метания больше не захватывали темное прошлое, только периодические отвратительно рациональные реконструкции.
Зато в этом мире стал достаточно популярен поиск смерти, несмотря на общедоступные транквилизаторы, стимуляторы и прочую химию. Суицид был законодательно запрещен, однако в сети легально существовали группы, в которых обсуждались способы самоубийства, и в этих группах состояли десятки тысяч человек. Дэн и Фредди анонимно вступили в одну из них, и быстро стали популярны, так как честно пытались исполнить все советы, которые им давались. Впрочем, это довольно быстро прекратилось. Дэн задумался о том, как четко и безукоризненно расстраиваются все планы, прошедшие через эту группу, и понял, что ее, естественно, мониторят, и заштопывают все те редкие прорехи в безопасности, которые могли бы привести к цели.
Так прошли годы, дни, декады, месяцы - бессмысленное количество ничего не значащих мер. Менялись технологии, менялись квартиры, менялся вид из окна. Тяжелая верига на запястье превратилась в тонкий невесомый ремешок. Единственное, что оставалось неизменным - тяжелые, судорожно тикающие часы, отбивающие глухими бронзовыми ударами рваную джигу испорченного времени. Дэн дважды разносил их в хлам, когда ему мерещилось, что именно этот механизм виновен в их несчастье. Но ничего не менялось, и неделю спустя он просил реставраторов восстановить из щепок и осколков единственный оставшийся у них с Фредди клочок ушедшего размеренного мира.
Именно Фредди нашла, наконец, выход. Они смотрели шоу уличных гимнастов, и каждый думал - они давно уже поняли, что думают об одном и том же - что если бы юркий мускулистый парень не подхватил напарницу, та полетела бы на асфальт с десятиметровой высоты и неминуемо раскроила себе череп. И Фредди сказала тогда:
- Убей меня.
- Мы же пробовали, - сказал Дэн. - Много раз.
- Нет. Убей меня вот так.
Она показала на гимнастов, и он понял, что она имела в виду. Случайно, когда она не ожидает, когда он сам почти не знает, не уверен до конца, что будет в следующую секунду. Тогда тех, кто следит за ними, можно будет обмануть, тогда они не смогут просчитать все вероятности, и не успеют сделать ничего.
- Я понял тебя, - сказал Дэн. - Мы больше не будем об этом говорить.
* * *
В кои-то веки Фредди проснулась в отличном настроении. Еще накануне Дэн недвусмысленно намекал на то, что им удастся освободиться, удастся сбежать из этой ужасной вечной тюрьмы, а потом у них был самый настоящий медовый месяц. Она не стала его будить, надела любимое платье, сверху накинула плащ и тихонько выскользнула на улицу.
День был свеж и чист, вокруг сновали киберы, кто-то махал Фредди рукой, и она не проваливалась на другие пласты довольно долго.
Если все шло по плану, то Дэн уже придумал, как ее убить, не зря он умудрился подключить машину к этой новой всемирной базе данных.
Два энфорсера поклонились Фредди, и она все же провалилась, судя по всему, в двадцать первый век. Сердце защемило невыносимо, ей захотелось отмотать все назад и не доверять ни старику-учителю, ни кому бы то ни было еще, а просто жить счастливой жизнью, а потом умереть. Может быть (может быть!), даже разойтись с Дэном.
Двадцать первый век был уныл и малонаселен, и все-таки Фредди хотелось туда, безумно и безосновательно.
Ей надоели регулярные визиты ученых.
Ей надоели намеки.
Ей надоело понимание того, что даже если какой-то гений найдет, как исправить ошибку времени, применить открытие к ним ему просто не дадут. Их оставят для дальнейших экпериментов, на веки вечные, которые, впрочем, только успели начать, и будут они им вместо хомяка.
Фредди помрачнела, вспомнив Тима, и наконец-то вышла из прошлого в их сияющее хромом настоящее. Энфорсеры все еще кланялись, а ее отсутствия, кажется, никто не заметил. Она смутно надеялась, что планам Дэна ничто не помешает, а он вскоре отправится за ней, потому что это было слишком. Это было чересчур. Они освоили по тридцать профессий каждый, ради шутки решали задачи, на которые требовались десятилетия жизни (и таки решали, а что было делать еще, в камере-то заключения на двоих), снискали сразу несколько мировых слав. О них знала вся планета Земля, а теперь еще и парочка дружественных соседей. И так жить они совершенно точно больше не могли и не хотели. Привычный к сокращениям Дэн наверняка бы добавил "Просто не хотели - и точка", но Фредди требовалось развивать мысль, чтобы быть уверенной наверняка.
Плановый разговор с нынешним аналогом психолога планировался только через месяц, и у них было достаточно времени, чтобы умереть. Во всяком случае, именно на это надеялась Фредди. Еще Фредди надеялась на мозги Дэна. Как только она умрет, его возьмут под постоянное наблюдение, так что все это все равно должно произойти в один день, в горе и в радости. Скорее всего, Дэн был где-то неподалеку, и Фредди замедлила шаг, огляделась.
Вот так, бесцельно, можно было идти бесконечно, почти никуда не деваясь. Но стоило только задуматься об определенном кафе или ресторане, магазине или даже химчистке... У них, конечно, появились свои маленькие секреты, которые больше сводились к фразе "Не думай о красной обезьяне", и иногда им везло дойти, куда относительно хотелось. Сейчас Фредди пыталась представить себе, до чего додумался Дэн, если нужно было обмануть всех вокруг, включая время.
Она поднялась на прогулочный парапет, забираясь все выше и выше, и надеясь оказаться в каком-нибудь другом времени, где под ногами разверзнется пустота. Шутка, временные пласты так не работали. Во всяком случае, когда это от них требовалось.
Навстречу прокатился забавный робот, просигналила фиолетовая летучка - Фредди по привычке звала их машинами: мол, девушка, замечательно выглядите. Она кивнула в ответ и запахнула плащ поплотнее. Ей хотелось радоваться вместе со всем миром, но не получалось. Вернее, не так, ей уже очень давно ничего не хотелось.
Справа сверху заскрежетал нерабочий модуль рельса - прямая доставка на орбитальный станции, но Фредди не обращала на это внимания, очень скоро модуль должны были разобрать на часть, просто чтобы...
Фредди услышал звук и подняла глаза. На нее, милостью самого времени, летел одиночный отсек. Она почувствовала, как радостно екает сердце, как в венах кричит опасностью адреналин, и приготовилась умереть.
Ее грубо дернули за руку, уронили на землю, протащили куда-то. Она проморгалась, услышала грохот, увидела, как люди разбегаются от отсека - падающего где-то в десятках метрах от нее.
- Получено от вашего мужа, - прогрохотал энфорсер. - Сообщение о том, что вы в смертельной опасности. Еле расшифровали, нельзя по-русски было написать? А то "устройства", "небоскребы"...
Фредди поднялась на ноги и огляделась. До нее почти начало доходить какое-то соображение, но все-таки она была жива и здорова. Судя по всему, энфорсер выдернул ее из-под отсека в последний момент, и... И...
Фредди поглядела на плащ и на бегущего к ней Дэна. Синий, с белым узором. Вспомнила про устройства, разрыдалась и упала в объятия мужа. Какие же они были все-таки дураки.
* * *
В полицейском участке сидели молча, боясь пошевелиться и посмотреть друг на друга. Их адвокат ругался с энфорсерами, которые потрясали планшетом со специально принятым актом, действующим в обхождение всяких кодексов по правам человека. Им вменялась в вину очередная попытка убить себя, и теперь их точно должны были запереть в маленькие-маленькие клетки, выдавать морковки, заставить бегать в колесе.
- Это мы были, Фредди, представляешь? - спросил Дэн чужим голосом.
Она кивнула и с горечью уставилась в пол.
- Никакого шанса. Мы сами не оставили себе никакого шанса сбежать.
- Сбежать? - проговорил третий обитатель камеры, толстый старикашка самого преступного вида. - Куда же отсюда бежать-то, милые? А чего учудили?
Фредди переглянулась с Дэном.
- Вот это да. Еще и невежливые. Ну и ладно, зато у меня есть друг, - сказал старикашка и выудил из кармана хомяка. - Долгожитель, представьте себе. Я и то раньше издохну. Сбегает только все время, тварь неблагодарная.
Он завозился, усадил хомяка на ладонь и почесал пальцем его живот.
- А нам скучно ждать нашего представителя, а они еще с нами не разговаривают, а что мы будем делать? - занудно засюсюкал он, и Дэн покрутил пальцем у виска, но в глазах его просматривалась какая-то настороженность. - А мы сейчас найдем, как развлечься.
- Имя у вашего хомяка есть? - спросила Фредди, но старикашка уже ее не слушал.
Он достал из кармана портативный плеер допотопнейшей модели, порылся в настройках - и камера вдруг огласилась тиканьем и звоном будильников, барабанным соло и вокалом Дэвида Гилмора.
Тикают прочь моменты скучного дня
Теряешь часы, с издевкой прочь их гоня
Топчешь клочок земли, старый маршрут
Ждешь указаний свыше, что не соврут
Дэн встрепенулся, ошарашенно уставившись на старика, на плеер, на хомяка, сосредоточенно жующего корку. Над ними, на стене, висели старые электронные часы, совсем простенькие, даже без трехмерного проектора.