Аннотация: Посвящается моему хорошему другу Александру.
Шаг 1
Мы приближались к железнодорожным путям. Я посмотрела на небо, оно было ясным, и кое-где виднелись звезды. Все это говорило о том, что это место, со всеми населяющими его духами и призраками, ничего против нашего присутствия не имеет. Мы ступили на рельсы. Все в миг стало другим, легко осязаемым и тонким. Если в тот момент я бы вытянула перед собой руку, то смогла бы дотронуться до другого мира, его вязкой натуры. Что мне нравится в такие минуты, так это то, что все мысли становятся такими ясными, ты предугадываешь сам каждый свой следующий шаг. Здесь не надо думать, все продумано за тебя. Ночь, я люблю это время суток, но здесь даже она отступает, вставая на второй план и заполняя собой пустое пространство. Странным было только то, что когда мы ступили на рельсы, птицы смолкли. Обычно они поют беспрестанно, а тут тишина. И давно знакомое ощущение чего-то необъяснимого, но очень значимого. Чувство собственной важности также отходит на задний план. Саша все это время вглядывался в темноту (которая на самом деле не темнота, а только временная оболочка), но ничего не смог увидеть, хоть и старался. Возможно, надо было сначала почувствовать окружающее пространство вокруг себя, представить каждую молекулу, заполняющую воздух, почувствовать ветер, как он касается кожи, проникает в глаза и ты "видишь" Иногда "видишь", иногда нет.
Я встала на рельсы и огляделась по сторонам. Темнота в моих зрачках рассеялась. Я видела все так же, как и чувствовала. До рельс-мир тоналя, после-нагуаля. Я посмотрела вдаль уходящих рельсов в сторону бункера. А вот и они. Вначале дети, как и всегда, держались за руки и широко улыбались, шагая на месте. Казалось, они были в хорошем расположении. Саша по-прежнему ничего не "видел". Хотя, на одно мгновение мне показалось, что он "видит" тоже что я. Возможно, я хотела, чтобы мне так казалось. Ведь я непременно была уверенна, что он сможет.
Шаг 2
Мы прошли немного вперед. Дети еще с минуту пошагали, затем исчезли, чтобы появиться вновь из-за спины. Облака чуть сгустились. Небо смотрело с укором, видимо не одобряя раскрытия своих тайн. Мы развернулись в обратную сторону. Я попросила его снова посмотреть и "увидеть" детей. Они были чрезвычайно игривы. Ходили по рельсам, смеялись, друг друга подбадривали на новые трюки. Позвали меня в свою игру. Я обещала непременно потом, ибо в данный момент несу ответственность за рядом находящегося человека, ведь у него не стоит ни один уровень защиты. Они кивнули и продолжили свои трюковые представления, как будто хвастаясь передо мной и в тоже время, жалуясь на свою несвободу. Они шептали: "нам весело, смотри, как мы играем. Я и мой братик, но ты же знаешь как нам тяжело, как мы одиноки. Ты же знаешь, что должна сделать, а обещаешь лишь играть" Я промолчала. Саша вновь ничего не увидел. Хотя расстроенный, скорее всего первой неудачей что-либо увидеть, он особо и не рассчитывал увидеть что-то и во второй раз. Соответственно мог потерять веру в себя и призрачность окружающего мира. Который в тот момент являлся негативом, то есть черно-белым. Александр пошел по направлению к бункеру. Я в свою очередь дала наставление не заходить внутрь, не потому что это опасно в мире тоналя, а потому, что это опасно в мире нагуаля. Я чуть отошла и встала под линиями высоковольтных проводов. Но он все-таки вошел. Мой взгляд снова устремился на детей. Дети то не смогут причинить ему вред, но там, внутри есть такое, что может причинить нам обоим кучу проблем. Провода начали вздымать мне нервы. Но он вновь ничего не увидел. Возможно, он слишком привязан к материальному миру. Казалось, он был в растерянности. В окне на прощание возникла фигура утопленного там молодого человека. Он грустно взглянул, но ни слова не проронил. Он тоже не может никуда уйти, как и дети. Они привязаны к этому месту. По дороге домой мы шли молча, пиная снег. Я раздумывала о своих способностях. Может я плохой учитель? Может, я перестала различать знаки? Но теперь я понимаю, что способностям обучить нельзя, они даются кем-то и мы еще не встречали его.