Ленинград во время Советско-финляндской войны 1939-1940гг.:трансформация повседневной и хозяйственной жизни города.
В 1939-1940 гг. боевые действия велись в непосредственной близости от Ленинграда. Важнейший промышленный и административный центр, транспортный узел начал приспосабливаться к прифронтовой обстановке. Как изменялась в связи с этим его жизнь? Как власти приспосабливали город к войне? В статье предпринята попытка дать ответы на эти вопросы.
В сентябре 1939 г. в Ленинграде и Ленинградской области под видом учебных сборов прошла частичная мобилизация. Призывались военнообязанных запаса, у предприятий забирали автотранспорт. Часть мобилизованных вернулась домой в начале ноября (Маньков, 2001, с. 235-236). Но многие остались в частях до столкновения с Финляндией (ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2б. Д. 634. Л. 3об). В сентябре-октябре в городе развернули пять эвакуационных госпиталей, один из них - на территории Александро-Невской лавры (ЦГА СПб. Ф. Р-7384. Оп. 4. Д. 24. Л. 33, 481).
16 ноября в Ленинграде внезапно ввели светомаскировку. При этом, как записала в своём дневнике студентка А. Звейнек, "объявлений никаких не делали" (ОР РНБ. Ф. 1000. Оп. 2. Ед. хр. 504. Л. 61). 17 ноября на совещании заведующих райздравотделов глава отдела здравоохранения при горисполкоме Ленсовета Л.А. Эмдин объяснял, что было принято решение держать город "в определённой мобилизационной готовности", но "без особого объявления об этом" (ЦГА СПб. Ф. Р-9156. Оп. 4. Д. 45. Л. 196). Несколько дней спустя светомаскировку отменили. А. Звейнек записывала 23 ноября: "Затемнение в городе снято... Только 2 дня была сплошная темнота, затем были затемнены окна, а теперь и совсем отменено" (ОР РНБ. Ф. 1000. Оп. 2. Ед. хр. 504. Л. 64). В ноябре же озаботилось усилением местной противовоздушной обороны (МПВО) руководство крупнейших заводов (см., например, документы Кировского завода: ЦГА СПб. Ф. Р-1788. Оп. 27. Д. 22. Л. 119-129).
20 ноября 1939 г. бюро обкома постановило "в двухнедельный срок проверить систему оповещения и светомаскировки... добиться, чтобы в каждом районе были изданы правила поведения по сигналам УП (угрожаемое положение - М.Т.), ВТ (воздушная тревога -М.Т.), ХТ (химическая тревога М.Т.), с которыми широко ознакомить население". То же постановление предписывало "немедленно принять меры к полному выполнению всех мероприятий ПВО по спецстроительству, предусмотренных планом 1939 г." (ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп 2а. Д. 139. Л. 1а об.). После этого началось стремительное создание новых формирований местной противовоздушной обороны. По данным Осоавиахима "в течение нескольких дней" в городе появились 3092 группы МПВО и 432 поста противовоздушной химической обороны (ЦГА СПб. Ф. Р-7384. Оп. 17. Д. 146. Л. 46). Так в течение всей осени Ленинград готовился к войне с Финляндией.
30 ноября советские войска начали наступление. Многих ленинградцев в то утро разбудила артиллерийская канонада (ОР РНБ. Ф. 1015. Ед. хр. 55. Л. 51-51об. Маньков, 2001, с. 237. Обе дневниковые записи ошибочно датированы 29 ноября - М.Т.). А вечером, как записал в своём дневнике студент (в последующем известный историк) А.Г. Маньков, "Ленинград исчез - его поглотила тьма" (Маньков, 2001, с. 238). Была объявлена всеобщая светомаскировка с 4 часов вечера до 9 утра (ОРН РНБ. Ф. 1015. Ед. хр. 55. Л. 55). Скоро стали заметны и другие приметы войны. У мостов через Неву появились зенитные пулемёты (Там же. Л. 54). По улицам то и дело передвигались воинские соединения (ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 10. Д. 295. Л. 7). По словам мемуариста, "Ленинград превратился, по существу, в прифронтовой город" (Устинов, 1988, с. 102).
Внешним обликом изменения, конечно, не ограничились. Ленинграду пришлось перестраивать хозяйство в соответствии с требованиями фронта. Уже в первые дни войны выяснилось, что в планах не были учтены потребности войск в снаряжении для ведения боевых действий в зимних условиях. Командование военного округа и флота начало направлять в органы городской власти соответствующие заявки. Пришлось срочно развертывать масштабную работу по их выполнению (ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2. Д. 3658. Л. 157). 23 декабря 1939 г. после запроса командования Ленинградского военного округа (далее - ЛВО) бюро обкома утвердило решение о производстве термосов, санитарных саней, печей для вагонов и санитарных автомобилей, шурупов (для крепления носилок к лыжам), бидонов и автоприцепов (Там же. Ф. 24. Оп. 2а. Д. 140. Л. 1). А штаб ЛВО присылал всё новые требования, например, 4 января 1940 г. председателю Ленсовета П.С. Попкову было направлено ходатайство об изготовлении к 10 января 600 домиков-бань (ЦГА СПб. Ф. Р-7384. Оп. 4. Д. 35).
С 1 декабря 1939 г. по 10 марта 1940 г. ленинградская промышленность произвела для действующей армии 178904 пары сапог разных типов, 13000 носилок, 17000 саней-волокуш и т. д. (ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2б. Д. 638. Л. 82). В справке штаба ЛВО перечень подобных изделий занимает три листа (Там же. Л. 81-83). Производству снаряжения для фронта была подчинена работа ряда фабрик: им. Володарского (изготовливались тёплые шинели для лыжников - Там же. Ф. 25. Оп. 10. Д. 298. Л. 43), "Красный маяк" (плащ-палатки - Там же. Л. 24), "Красный водник" (палатки для медпунктов - Там же. Л. 17, 40) и мн. др.
Кроме того, промышленность города увеличивала выпуск вооружения и боеприпасов, создавала новые образцы военной техники. Предложения об усовершенствовании оружия, сообщения о новых изобретениях поступали в Управление военно-технического снабжения (УВТС) Северо-Западного фронта. В свою очередь военный совет фронта выступал с ходатайствами перед Советом Народных Комиссаров (СНК), который отбирал и утверждал самые значимые проекты. Некоторые предложения в УВТС считали приемлемыми, но недостаточно важными для согласования с Москвой и дорогими. Заказы по таким предложениям управление размещало на ленинградских предприятиях самостоятельно, без постановлений СНК (Там же. Ф. 24. Оп. 2б. Д. 638. Л. 56-57). Как видим, местные военные хозяйственники обладали немалой самостоятельностью.
Производство новой техники прямо диктовалось потребностями фронта. В первых же боях выяснилось: у советских войск нет средств обнаружения мин. Перед промышленностью поставили задачу срочно создать миноискатель и уже через три дня первая партия таких устройств отправилась в армию (Там же. Оп. 2. Д. 3661. Л. 34; Оп. 2б. Д. 638. Л. 61; Мерецков, 1984, с. 179). Производство развернули на заводе им. Н.Г. Козицкого, который изготовил 3500 миноискателей (ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2б. Д. 638. Л. 59, 64). Производство военной продукции быстро осваивалось и на других предприятиях. Например, на Кировском заводе в срочном порядке наладили изготовление ручных огнемётов (Там же. Л. 85). На Кировском и Ижорском заводах экранировались дополнительной бронёй танки (Там же. Л. 63, 84). Металлический завод им. Сталина поставлял лыжи для артиллерийских орудий (Там же. Л. 66).
Кампания форсированного расширения военного производства не могла обойтись без фантастических прожектов. Примечательна судьба предложений инженера Ф.И. Макарова. В январе 1940 г. он отправил в обком и горком два проекта "сухопутной торпеды", которая, по его мнению, легко смогла бы уничтожать финские доты. Согласно одному из этих проектов "торпеда" должна была двигаться с помощью четырёх электромоторов. Предложение было сочтено плохо проработанным и слишком сложным для реализации, поэтому его отклонили (Там же. Оп. 2г. Д. 231. Л. 129-132). Другой проект предполагал оснастить поставленную на лыжи "снеговую торпеду" реактивным двигателем. "Торпеда" должна была удерживать направление с помощью гироскопа или управляться по радио. Макаров считал, что его детище могло бы нести от 100 до 1000 кг взрывчатки, развивать скорость до 200 км/ч и поражать цели на расстоянии в 1-3 км (Там же. Оп. 2б. Д. 638. Л. 33). К этому прожекту отнеслись всерьёз. После некоторых изменений его решили пустить в производство. 19 февраля работник отдела кадров горкома Басов сообщал секретарю горкома А.А. Кузнецову: НИИ N3, находившийся в Москве и подчинявшийся Наркомату боеприпасов, "изготовил 5 образцов ракетной торпеды, которые уже отправлены в Ленинград и будут проходить испытания на фронте. Дополнительно к этим изготовляется ещё 12 торпед" (Там же. Л. 37). Вскоре появилось постановление правительства о производстве в городе на Неве тысячи таких боеприпасов. Ленинградский завод N 234 успел изготовить сотню "торпед" (Там же. Л. 52, 60, 64). Но применения они не нашли. После доставки на фронт оказалось, что "вследствие глубокого изрытия местности нашими же снарядами перед укреплениями противника торпеда не смогла бы дойти до намеченной цели" (Там же. Л. 60). Производство свернули. Видимо, серьёзное отношение к таким курьёзным проектам стало следствием ажиотажа, вызванного стремительным перепрофилированием ленинградской промышленности в связи с войной.
Исследователь П.П. Минаев пишет, что во время боевых действий промышленность Ленинграда освоила 70 новых для неё видов военной продукции [Минаев, 2006, с. 26]. Он воспроизводит цифру, содержащуюся в составленном в горкоме ВКП(б) отчёте. Из текста этого документа мы узнаем, что Управление военно-технического снабжения фронта заказало "свыше 70 наименований новых видов изделий и вооружения" (ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2б. Д. 638. Л. 57). Однако в приложенном к отчёту списке - ровно 70 названий. Изготовляли их более сорока предприятий и учреждений. 10 изделий, обозначенных в этом перечне, произвели в единственном экземпляре: санитарный танк, опытный танк "100", аэросани "Амфибия", телемеханическая установка управления пулемётным огнём и др. Ещё 7 устройств были произведены в двух экземплярах. Часть списка - не специальная военная продукция, а предметы вроде термосов, грелок, ампул для переливания крови и фонарей "летучая мышь". Если оставить в перечне только специальную военную продукцию, изготовленную в количестве более двух экземпляров, то получится 30 наименований (Там же. Л. 63-66). Тем не менее нужно признать: ленинградская промышленность значительно увеличила своё военное производство. К тому же данный список неполон. В него, например, не вошли тысячами производившиеся на Кировском заводе детали, используемые для приспособлений, повышающих проходимость автомашин (ЦГА СПб. Ф. Р-1788. Оп. 27. Д. 78).
В Ленинграде обнаружился острый дефицит автотранспорта. Мобилизованной осенью техники для военных нужд не хватало. Машины, находившиеся на балансе предприятий, или забирались "по требованию фронта уже сверх установленных лимитов", или привлекались "на временные перевозки для РККА" (ЦГАИПД СПб. Ф. 2. Оп. 2. Д. 2117. Л. 15). Руководители ряда предприятий пытались противодействовать этим чрезвычайным мерам. Заводы то и дело срывали поставку машин и даже отказывались предоставлять их. Например, когда 15 декабря автотранспорт для временных перевозок потребовали у завода N211, заместитель директора завода Петров отказался дать машины, заявив, что их у него нет, хотя проверка на месте показала обратное. Военный комиссар Выборгского района жаловался на то, что "машины высылаются технически негодные" и что они "в пути на перевозках портятся" (Там же). Учтем, что план производства фабрикам и заводам никто не снижал, при этом, как сообщал тот же военный комиссар, "мобилизация части автотранспорта РККА создала значительные трудности с перевозками на предприятиях" (Там же. Л. 16).
Забирали в армию и шофёров. С начала частичной мобилизации в сентябре 1939 г. и до января 1940 г. из автопарка автотранспортного управления Ленсовета в армию было призвано 1726 водителей. При этом для выполнения плана по перевозкам управлению требовалось 2389 шоферов, а в его распоряжении осталось всего 1285 (ЦГА СПб. Ф. Р-7384. Оп. 4. Д. 35. Л. 74). Гражданская экономика города не могла не пострадать.
К резкому увеличению масштабов перевозок в военных условиях оказались неготовы и железные дороги Ленинградского транспортного узла. Стали возникать "пробки". Например, 3 декабря на станции Токсово образовался затор из эшелонов, идущих на фронт и обратно. Устранить его не могли в течение двух дней. Ликвидировать "пробку" удалось только с помощью подъёмного крана ремонтно-восстановительного поезда, который переставлял вагоны с одного пути на другой (ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 10. Д. 294. Л. 13). Трудности возникли и с идущими в Ленинград санитарными поездами, которые скапливались у Финляндского моста и стояли по несколько часов [Журавлев, 2004, с. 126]. Нужно отметить, что через Ленинград снабжались не только войска, воевавшие на Карельском перешейке, но и находившиеся к северу от Ладоги части РККА. Из-за этого количество поездов, отправлявшихся из города в сторону Лодейного Поля и Петрозаводска, значительно увеличилось. Если до войны в этом направлении двигалось 10-12 поездов в сутки, то к концу боевых действий эта цифра выросла до 18-20 (ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2. Д. 3658. Л. 35).
Военные действия в Финляндии имели следствием огромную нагрузку на железнодорожный транспорт Советского Союза. Более пятой части всех эксплуатировавшихся в стране вагонов оказались заняты на перевозках в северо-западном направлении [Социалистическое народное хозяйство..., 1963, с. 517]. В архивном фонде Ленсовета хранятся телеграммы с просьбами дать для перевозок в Ленинград вагоны из Ростовской области и принадлежащие Ташкентской железной дороге (ЦГА СПб. Ф. Р-7384. Оп. 17. Д. 57. Л. 10, 44). В результате увеличение перевозок в ленинградском регионе вызвало их сокращение в целом по стране. За декабрь 1939 г. - февраль 1940 г. железные дороги СССР перевезли грузов на 10% меньше, чем за тот же период 1938-1939 гг. Как признавала советская историография, "это было беспрецедентное сокращение железнодорожных перевозок" [Социалистическое народное хозяйство..., 1963, с. 517].
Активизация перевозок для фронта сопровождалась сокращением гражданских перевозок для Ленинграда, что заметно сказывалось на жизни города. Ещё в октябре-ноябре имели место перебои в снабжении города хлебом (ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 3569. Л. 73; ЦГА СПб. Ф. Р-7179. Оп. 11. Д. 12. Л. 25). Вместе с нараставшими ожиданиями войны они вызвали большие очереди (ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 3569. Л. 94-99). Перебои в доставке продуктов продолжались в течение всей Советско-финляндской войны. 3 марта 1940 г. начальник Ленинградского управления НКВД С.А. Гоглидзе сообщал в обком, что положение с продовольственными товарами "продолжает оставаться напряжённым... вновь наблюдается значительное число очередей - за мясом, маслом животным и растительным, сахаром и молоком" (Там же. Д. 4306. Л. 1).
Транспортные проблемы были связаны не только с поставкой продуктов питания. 26 января заместитель председателя горисполкома В. Мотылев писал заместителю наркома путей сообщения А.И. Багаеву, что с начала месяца "отгрузка хлора для водопроводных станций гор. Ленинграда была приостановлена". В результате хлора осталось "всего на 3-4 дня", и если срочно не принять меры, то возможно "прекращение дезинфекции питьевой воды" (ЦГА СПб. Ф. Р-7384. Оп. 17. Д. 57. Л. 14). 16 января Попков послал в Ржев, в управление Калининской железной дороги, телеграмму с просьбой выделить 60 вагонов для перевозки из Старой Руссы в Ленинград сена, так как положение с фуражом "крайне тяжёлое", и корма лошадям в городе осталось на "несколько дней" (Там же. Л. 7). В конце войны, 10 марта, положение с сеном по-прежнему оставалось "исключительно тяжёлым" (Там же. Л. 60). В город прекратили завозить алебастр и цемент, и в феврале остановились некоторые стройки (Там же. Л. 28, 49).
Но, пожалуй, самые большие трудности возникали с топливом. Для решения вопросов доставки и распределения угля, дров и других видов топлива была создана Правительственная комиссия по топливоснабжению Ленинграда. Возглавил её П.С. Попков. Туда же вошёл уполномоченный Государственной плановой комиссии по Ленинграду и Ленинградской области П.И. Кирпичников. В этот орган стекались просьбы о помощи как от ленинградских предприятий и учреждений, так и от наркоматов, которым они подчинялись.
22 декабря из-за нехватки угля остановил производство Невский мыловаренный завод. 1 января заводу отключили электроэнергию. Так как он выполнял заказы военных (производил мыло и динамитный глицерин), то 6 января штаб округа просил у комиссии оказать ему помощь (Там же. Л. 24-25). 5 января прекратил работу завод им. Маркса (Там же. Л. 40). В первых числах января остановился и завод "Красногвардеец", изготовлявший хирургические инструменты. Рабочих отправили "во внеочередной отпуск". 26 января завод стал получать уголь и электричество, но это продолжалось недолго. 3 февраля он вновь прекратил работу (Там же. Л. 65). 14 января замнаркома вооружения Рябиков просил помочь топливом и энергией Металлическому заводу им. Сталина, так как там "срываются важнейшие объекты" (Там же. Л. 18). В тот же день аналогичная просьба пришла от заместителя наркома пищевой промышленности Панасюка: остановились заводы "Салолин", Невский, им. Карпова, ликероводочный (Там же. Л. 19). К 2 февраля встали заводы "Ленинская искра" и "Пневматика" (Там же. Л. 37).
Нелегко было и там, где работа продолжалась. 4 января директор Фармацевтического завода N 1 Гольдберг сообщал Попкову, что завод получает угля и электроэнергии в разы меньше положенного, поэтому температура на нём "понижается с каждым днём, дальнейшее продолжение работы становится невозможным, так как при работе с жидкостями, стеклом и железными прутками... совершенно коченеют руки". Поскольку завод производил медикаменты и бинты для военных госпиталей, Гольдберг считал невозможным "в данный серьёзный момент приостановить производство" и просил давать предприятию хотя бы 5 т угля и 800 кВтч в сутки (уголь какое-то время не доставляли вовсе, а электроэнергии завод получал 336 кВтч в день) (Там же. Л. 45).
Страдали и учебные заведения. В январе "ввиду очень низкой температуры помещения и отсутствия у школы дров" была закрыта Центральная школа для детей с расстройством слуха и речи (располагалась в доме 18 на ул. Дзержинского) (Там же. Л. 50). В конце месяца директора Индустриального, Горного и Сельскохозяйственного институтов, Лесной академии ставили перед горисполкомом вопрос о прекращении занятий из-за отсутствия угля и дров (Там же. Л. 38).
Следует отметить, что часть угля, отправленного в Ленинград, просто не доставлялась до места назначения. 2 февраля Попков телеграфировал председателю Экономсовета при СНК СССР А.И. Микояну о том, что Калининская железная дорога с 21 декабря по 3 января "захватила" 1200 т угля, предназначенные Ленинградскому коксогазовому заводу. В результате завод значительно сократил производство, выработка газа не превышала половины потребности промышленности и населения. "Дальнейшие переадресовки угля повлекут полную остановку завода", - констатировал Попков (Там же. Д. 47. Л. 4). Но и своевременное поступление в Ленинград топлива не позволяло разрешить проблему. Не хватало рабочей силы - и из-за этого сотни вагонов по несколько дней оставались неразгруженными (Там же. Д. 57. Л. 18).
Город переживал острый кризис снабжения. Его запечатлел в своём дневнике А.Г. Маньков: "Маленькая войнишка, а уже ни черта нет... Нет предмета, за которыми бы не было чудовищных очередей: булки, керосин, мясо, чай, мука, масло и т. д. и т. п. Тыл дезорганизован. Дров нет, электричества не хватает. В БАНе (Библиотека Академии наук.-Т. М.) сидят в пальто и только до шести. После этого выключают свет. Из университета гонят с пяти часов. И совершенно не топят. Куда идти, где заниматься? Дома адский холод" (Маньков, 2001, с. 243-244). Таким образом, Советско-финляндская война выявила острую необходимость срочного совершенствования организации снабжения продовольствием и топливом Ленинграда в преддверии надвигавшейся "большой" войны.
В дни советско-финляндского конфликта Ленинград представлял собой крупный военно-медицинский центр. Уже упоминалось о создании в городе в сентябре-октябре 1939 г. первых 5 госпиталей для раненых. 20 ноября из Генштаба пришло указание развернуть за два дня в Ленинграде и Пушкине ещё 7 госпиталей (3 в подчинении наркомата обороны, 4 - Ленгорздрава), а также передать в различных лечебных учреждениях в распоряжение военного ведомства 4405 "оперативных коек" (ЦГА СПб. Ф. Р-7384. Оп. 4. Д. 24. Л. 598). 25 ноября вышло распоряжение СНК о развёртывании эвакогоспиталя в Кронштадте (Там же. Л 602).
И все-таки советскую военную медицину война застала врасплох. Никто не предвидел столь значительного масштаба потерь. По плану для приёма раненых и их первичного осмотра в целях принятия решения об отправке в тыл предназначался лишь один госпиталь - сортировочно-эвакуационный N 1170 (СЭГ-1170). Он располагался на территории Александро-Невской лавры и имел одно сортировочное отделение, оснащённое двумя небольшими перевязочными. Но, когда вечером 30 ноября прибыли первые 5 автобусов с ранеными, стало ясно, что этого мало. В госпитале ликвидировали кожно-венерическое стационарное отделение и развернули второе сортировочное отделение. Как вспоминал возглавлявший в те дни медицинскую службу ЛВО Е.И. Смирнов, "недостаточность принятых мер выявилась 8 декабря, когда прибыло 2 военно-санитарных поезда с ранеными... После этого пришлось свернуть два стационарных хирургических отделения и вместо них развернуть ещё два сортировочных отделения. Но и это было полумерой" (Смирнов, 1979, с. 82). К концу декабря госпиталь принимал в сортировочных отделениях по 1300 человек одновременно. Е.И. Смирнов сообщал, что "раненые и больные в этих отделениях лежали на носилках, а не на кроватях" (Там же. С. 82).
Так как СЭГ-1170 не справлялся с нараставшим объемом работы, был развёрнут ещё один сортировочный госпиталь - на базе больницы им. И.И. Мечникова - под номером 2307 (ЦГА СПб. Ф. Р-7384. Оп. 4. Д. 35. Л. 80). Он начал действовать 9 января 1940 г. (Смирнов, 1979, с. 82).
К наплыву раненых была не готова вся сеть эвакогоспиталей. Потребовалось срочно расширить её. 12 декабря наркомздрав СССР приказал Ленгорздраву передать в распоряжение наркомата обороны ещё 2 тыс. коек в гражданских лечебных учреждениях (ЦГА СПб. Ф. Р-7384. Оп. 4. Д. 25. Л 68). 26 декабря Попков в телеграмме, отправленной на имя заместителя председателя экономсовета при СНК СССР Н.А. Булганина, ходатайствовал о "дополнительном приспособлении под госпитали" больницы на правом берегу Невы и Боткинской больницы (на 400 и 200 больных соответственно) (Там же. Л. 101). Для раненых выделялись всё новые места (Там же. Д. 35. Л. 17-170б). К концу войны в оперативном распоряжении Наркомата обороны в гражданских медицинских учреждениях города находилось 8270 коек [Журавлев, 2004, с. 133].
Встал вопрос о медицинском транспорте. Для перевозки раненых были приспособлены трамваи и городские автобусы. К 15 декабря автотранспортное управление Ленсовета выделило для военных 103 автобуса (ЦГА СПб. Ф. Р-7384. Оп. 4. Д. 25. Л. 95). Но все это не обеспечивало транспортировку раненых внутри города. После нескольких телеграмм в Москву Экономсовет при СНК 22 декабря распорядился проложить "железнодорожную ветку протяженностью 3 клм. для пропуска санитарных поездов в больницу имени Мечникова", а также построить трамвайные ветки к больницам им. Ф.Ф. Эрисмана, им. А.А. Нечаева, им. В.В. Куйбышева (Там же. Д. 35. Л. 19, 131). Специально оборудованные санитарные трамваи по ночам (чтобы не привлекать внимание ленинградцев) развозили раненых из СЭГ-1170 в другие госпитали (ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 10. Д. 294. Л. 19-27).
Всего с ноября 1939 г. до апреля 1940 г. в Ленинград было доставлено 165915 раненых и больных красноармейцев. Большую их часть разместили в городе, меньшую - отправили дальше в тыл. Оставшиеся лечились примерно в 50 медицинских учреждениях [Журавлев,Организация медицинской помощи...].
Чрезвычайно выросла потребность в медицинских кадрах. К концу октября 1939 г. в ленинградских учреждениях их насчитывалось 71409 чел. (ЦГА СПб. Ф. Р-9156. Оп. 4. Д. 42. Л. 6). Значительная часть их была мобилизована на военную службу. 11 февраля 1940 г. заведующий Ленгорздравотдела Л.А. Эмдин заявил на совещании заведующих райздравотделами: "Не менее 50% медицинского персонала ушло из Ленинграда" (Там же. Д. 63. Л. 11). Очевидно, он имел в виду, что они трудились для армии. Получается, что РККА забрала у гражданских учреждений более 35 тыс. медработников. Естественно, это вело к нехватке работников и увеличению нагрузки на оставшийся в распоряжении горздрава персонал, а также снижало уровень оказываемой гражданскому населению медицинской помощи [Журавлев, 2004, с. 132].
Советско-финляндская война изменила работу ленинградских школ. Согласно плану мобилизации военным для разных нужд (прежде всего под госпитали) было передано 174 школы. Сверх плана к 9 января 1940 г. было подготовлено для эвакогоспиталей ещё 67 школ. Всего военным передали больше половины ленинградских школ - 241 из 479 (ЦГА СПб. Ф. Р-7384. Оп. 4. Д. 35. Л. 39). Учащихся распределяли между оставшимися учебными учреждениями, где они учились в несколько смен. Заместитель заведующего гороно Акимов жаловался, что "отвод школ по районам произведён неравномерно - одни районы крайне перегружены, другие отвода почти не имеют" (Там же. Л. 39об.). Из-за этого в части школ, не переданных военным, также пришлось прекратить занятия (Там же. Л. 39).
Как видим, в связи с превращением Ленинграда в прифронтовой город промышленность, транспорт, снабжение, медицина, образование претерпели множественные метаморфозы. Трудности, с которыми пришлось встретиться, оказались гораздо серьезнее, чем предполагалось. Война отразилась на жизни всех ленинградцев и стала уроком для большинства из них.
Изучавшие политические настроения советских граждан в 30-е - начале 40-х ХХ в. Н.А. Ломагин и Н.В. Савинова пришли к справедливому выводу о том, что после войны с Финляндией ленинградцы лучше, чем остальное население страны, чувствовали и осознавали опасности войны, что "романтического" восприятия войны как лёгкой прогулки в Ленинграде, в отличие от остальных регионов, "накануне нападения нацистской Германии почти не осталось" [Ломагин, Савинова, 2012, с. 192]. В том числе опытом Зимней войны объясняются массовые закупки ленинградцами продуктов в первые недели после 22 июня 1941 г. [Пянкевич, 2014, с. 264-266]. Очевидно, на уровне среднего и высшего партийно-советского руководства также началось осмысление трагических реалий советско-финляндского столкновения и их влияния на прифронтовой город.
Источники.
Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб).
Ф. 2. Выборгский райком ВКП(б).
Оп. 2.
Д. 2117. Протоколы заседаний лекторской группы при парткабинете райкома.
Ф. 24. Ленинградский обком ВКП(б).
Оп. 2.
Д. 3658. Отчет о работе Ленинградского обкома ВКП(б).
Д. 3661. Отчет Ленинградского горкома ВКП(б) за период от V до VII партийных конференций.
Оп 2а.
Д. 139. Материалы к протоколу бюро Обкома ВКП(б) N52 от 20/XI 1939 г. (п. 3 - вопрос, решенный на заседании).
Д. 140. Материалы к протоколу бюро Обкома ВКП(б) N56 от 23/XII 1939 г. (п. 1 - вопрос, решенный опросом).
Оп. 2б.
Д. 634. Индекс N012.
Д. 638. Индекс N022.
Оп. 2в.
Д. 3569. Спецдонесения и спецсводки Управления НКВД по Ленинградской области по специальным вопросам. Протокол заседания парткома УНКВД ЛО.
Д. 4306. Спец. сообщения УНКВД по ЛО об откликах населения города и области на Указ Президиума Верховного совета СССР о переходе на 8-ми часовой раб. день и постановление Совнаркома СССР о повышении норм выработки и снижении расценок и на выпуск гос. займа 3й пятилетки, о состоянии колхозов, о несчастных случаях на предпр. и др.
Оп. 2г.
Д. 231. Заявления отдельных лиц на имя секретаря ОК и ГК ВКП(б) т. Жданова, переписка с учреждениями и справки отделов ОК и ГК ВКП(б) по заявлениям о состоянии отдельных частей Северо-Западного фронта, о ведении боевых действий, научно-техническом совещании Ленинградского Управления Гидрометеослужбы по предложению Пекарского "о долгосрочном предсказании погоды по отдельному пункту на основе метода Мультановского и по др. вопросам. (на буквы "А" - "П").
Ф. 25.Ленинградский горком ВКП(б).
Оп. 10.
Д. 294. Рукописи воспоминаний для книги "Сто пять дней боев".
Д. 295. Рукописи рассказов для книги "Сто пять дней боев".
Д. 298. Рукописи очерков IV и VI групп для книги "Сто пять дней боев".
Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб).
Ф. Р-1788.Кировский завод.
Оп. 27.
Д. 22. Приказы по заводу.
Д. 78. Переписка с Наркомтяжем по изготовлению приспособлений по увеличению проходимости автомашины ЗИС-5.
Ф. Р-7179.Исполком Леноблсовета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов.
Оп. 11.
Д. 12. Переписка с Совнаркомами СССР, РСФСР и Наркоматами по вопросам, требующим их разрешения и материалы к ней. Часть XI-я.
Ф. Р-7384.Исполком Ленинградского горсовета депутатов трудящихся.
Оп. 4.
Д. 24. Переписка по оборонным вопросам. II том.
Д. 25. Переписка по оборонным вопросам. III том.
Д. 35. Переписка по оборонным вопросам. Том I.
Оп. 17.
Д. 57. Переписка с управлением дорог с фабриками и др. учреждениями о железнодорожном транспорте.
Д. 146. Материалы по обследованию подготовки населения по П.В.Х.О. и о проведении курсов МПВО.
Ф. Р-9156.Ленинградский городской отдел здравоохранения.
Оп. 4.
Д. 42. Отчёт о состоянии медицинского обслуживания трудящихся г. Ленинграда на пленуме Ленсовета 27/X - 1939 г.
Д. 45. Протоколы совещаний Завед. Райздравотделами.
Д. 63. Протоколы совещаний заведующих райздравотделов и начальников отделов Ленздравотдела.
Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ).
Ф. 1000. Собрание отдельных поступлений.
Оп. 2.
Ед. хр. 504. Звейнек Ася, студентка Геологического факультета Ленинградского уе-та. Дневник. Тетради 2-10. 1938 - апр. 1941. Ленинград.
Ф. 1015. Остроумова-Лебедева А. П.
Ед. хр. 55. Остроумова-Лебедева Анна Петровна. Дневник. 23 июня 1939 г. - 12 янв. 1940 г. Тарусса. Ленинград.
Маньков А.Г. Дневники тридцатых годов. СПб., 2001.
Мерецков К.А. На службе народу. М., 1984.
Смирнов Е.И. Война и военная медицина. 1939-1945 годы. М., 1979.
Устинов Д. Ф. Во имя Победы. М., 1988.
Литература.
Журавлев Д.А. Влияние боевых действий на социально-экономическую обстановку в Ленинграде в период Советско-финляндской войны 1939-1940 гг. // Санкт-Петербург и страны Северной Европы: матер. Пятой ежегодной конференции (23 - 25 апреля 2003 г.). СПб., 2004.
Журавлев Д.А. Организация медицинской помощи раненым и больным в Ленинграде во время советско-финляндской войны. URL: http://www.rhga.ru/science/conferences/spbse/2001/zhuravlev.php (дата обращения: 06.04.2016).
Ломагин Н.А., Савинова Н.В. Образ прибалтийских стран в СССР в предвоенный период (1934-1940 гг.) // Образ Другого - страны Балтии и Советский Союз перед Второй мировой войной. М., 2012.
Минаев П.П. Реализация промышленностью Петрограда - Ленинграда государственной военно-технической политики в области развития важнейших видов вооружения, военной техники и боеприпасов для сухопутных войск Красной армии (20-30-е гг. XX в.): автореф. дис. ... доки. ист. наук. СПб., 2006.
Пянкевич В. Л. "Люди жили слухами": Неформальное коммуникативное пространство блокадного Ленинграда. СПб., 2014.
Социалистическое народное хозяйство СССР в 1933-1940 гг. М., 1963.
Послесловие.
Уже после того, как статья была написана, послана в журнал, принята к публикации, я добыл ещё массу материалов по затронутым сюжетам. Но единственное, по поводу чего возникли сомнения - это вопрос о двигателе "сухопутной торпеды". Я не уверен, что в производство был пущен именно реактивный вариант. Мне удалось найти постановление бюро горкома с просьбой к ЦК санкционировать изготовление для "сухопутных торпед" двух тысяч моторов ДСФ-1000. Что это за мотор я, к сожалению, пока не знаю. Если кто-то сможет подсказать - буду очень благодарен.
Две поправки (май 2017).
Обнаружил в статье два фрагмента с ошибками.
Первый: "В сентябре-октябре в городе развернули пять эвакуационных госпиталей, один из них - на территории Александро-Невской лавры (ЦГА СПб. Ф. Р-7384. Оп. 4. Д. 24. Л. 33, 481)". Правильно было бы написать, что в сентябре было развёрнуто четыре эвакогоспиталя, а в октябре из Александро-Невской лавры начали выселять находившиеся там организации, чтобы потом разместить там госпиталь. Но непосредственно развёртывание этого госпиталя было осуществлено только в конце ноября. Вдобавок я ошибся в ссылке. О разворачивании госпиталей в сентябре нужно было сослаться: Д. 24. Л. 481. А лист 33 находится в другом деле - в 25-м (и именно там говорится об освобождении помещений лавры).
Второй: "Как вспоминал возглавлявший в те дни медицинскую службу ЛВО Е.И. Смирнов..." Как я допустил эту ошибку - понять сложно. Ефим Иванович Смирнов возглавлял не санслужбу ЛВО, а Санитарное управление РККА.