Утро было добрым. Как и каждое утро на этой планете. Для стапятилетнего Серафимуса Компота это было удивительно.
Два крошечных материка, три сотни поселений, разбросанных по самым живописным местам. Мягкий климат, никакой промышленности, имперские конторки чиновников ютятся в деревянных салунах, но чтобы попасть в них, надо зайти со двора. Ни одного космопорта. На орбите висит административный пентагон с единственным терминалом для звездолётов, а между планетой и станцией курсирует всего два челнока - "Эта" и "Зета".
Планета называлась Руками΄, с ударением на последнем слоге, чем морочила голову всей галактике.
Шериф Руками΄, полковник Чергот, два года назад подтверждавший статус Компота как новопоселенца, тогда, в ответ на вопрос Серафимуса, растянул усы в широкой улыбке:
- Вы, мистер, тоже носите странную фамилию. Компот... Это какое-то блюдо?
- Нет, это напиток. Как-нибудь я угощу вас им, - отвечал Серафимус. - И всё же, почему - Руками΄?
- Всё очень просто, мистер Компот. До колонизации эта планета называлась Эдемом-1259. Вы понимаете меня, мистер? Эти чёртовы разведчики ищут рай хренову тучу времени. Сначала один, потом другой, третий, пятый, сотый. За ними приходят колонисты, а им жить в каком-то там по счёту Эдеме - чести мало. Вот и наши предки, покумекали-покумекали, да, и решили воспользоваться своим конституционным правом. Было это лет двести тому назад. Мой отец тоже участвовал в нейминге! - в голосе шерифа звучала тихая гордость. - А Руками΄, что ж, тут всё просто. Нда, всё просто...
Серафимус терпеливо ждал. Шериф программировал новое гражданство Компота.
- Ну, вот, мистер Компот, теперь вы - новопоселенец, с чем вас и поздравляю. Чешите к почтовому терминалу, там заканчивается погрузка "Зеты". Она доставит вас на Руки. Вы меня понимаете, мистер? - и шериф хитро подмигнул Серафимусу.
История планеты представала теперь совершенно в ином свете. Жители Руками΄ оказались потомками повстанцев, депортированных после одной давней смуты пяти русско-американских систем, в которой Имперская эскадра была уничтожена сотней планетолетов, наспех вооруженных маломощными орудиями.
"Что ж, тем интереснее", - подумал тогда Серафимус Компот, пристёгиваясь ремнями безопасности в засаленном кресле пассажирского салона "Зеты".
С тех пор каждый новый день на Руками (или, как говорят аборигены, - на Руках) был добрым и чудесным для Компота.
"Фима, это - почти родина!" - частенько говорил сам себе Компот, засыпая сном младенца в гамаке у подножия Сиреневых скал.
Серафимус не любил закрытых пространств. И, хотя у него на Руками была чудесная стеклянная веранда, он предпочитал спать под открытым небом. Даже в те редкие ночи, когда шёл тёплый дождь: гамак был натянут между двумя адамовыми клёнами с такой густой кроной, что даже косым ливням не удавалось сколько-нибудь досадить спящему человеку.
Разменяв вторую сотню лет, Серафимус стал с ужасом замечать, какую власть берут над ним его собственные привычки. Повторение одних и тех же действий изо дня в день приносило умиротворение. Раньше было проще. Любой поступок мог сделать жизнь лучше. Или хуже. Но всегда - интереснее. Жить было вкусно.
Серафимус любил сравнивать жизнь человека с приемом пищи. Сначала ты голоден и пытаешься набить желудок чем попало. Неразборчивость в пище не тяготит, пока тебе интересен сам процесс. Но с годами это приедается (он часто усмехался, вспоминая удачный каламбур). Теперь тебе хочется попробовать то или иное блюдо. Ты становишься гурманом. Ты обедаешь в разных местах, сравнивая разные кухни. Тебе уже не нужны гигантские порции не пойми чего, достаточно нескольких долек чего-нибудь эдакого. Но проходит время, и ты понимаешь, что всё, что тебе теперь нужно - это приятные трапезы с ограниченной рецептурой из ингредиентов, не раздражающих слизистую и не вызывающих метеоризм. Серафимус боялся старости. Ему всегда казалось, что старики дожевывают жизнь без удовольствия. Но привычек своих уже не менял.
"Главное, чтобы жизнь тебя радовала, а не ты радовался ей", - потягиваясь и зевая, философствовал Серафимус. Раньше он говорил по-другому: "Это как с женщиной, пока ты не достал кошелёк, она - твоя". Но теперь он уже не помнил, кому и когда так говорил. Он чистил зубы и старался не смотреть на себя. Ровные, белоснежные зубы - это всё, что он помнил о зеркале по утрам.
Он старался не замечать себя в жизни, не любил своих отражений, а при виде собственной тени чувствовал неуют и беспокойство. При этом оставался чрезвычайно открытым человеком. У него всегда было много друзей. В первый же месяц пребывания на Руками он очаровал всех соседей, а через год его радушно принимали в каждом уголке планеты. Он поразительным образом сочетал в себе тактичную ненавязчивость чужака с наивной любознательностью путешественника. День за днем он проводил в беседах и наблюдениях. Беседы и наблюдения были частью его привычек.
Серафимус посмотрел на белёсое солнце в ясном розовом небе. Оно не слепило глаза, это маленькое акварельное пятнышко, размытое нечаянной каплей влаги. Светило едва оторвалось от лиловой макушки адамова клёна, стало быть теперь около пяти часов утра. Пора за работу.
Он вернулся на веранду, где на маленьком резном столике остывал недопитый кофе с ванильными водорослями, взял кусочек горького шоколада и, кинув его в аквариум с каспаракусами, прошёл в рабочий кабинет. Здесь было темно и торжественно просто. Серые стены, пара черных статуэток и картина "Падающие ромбы" Теодора Гарра. Конечно же, подлинник. Никаких окон, никаких цветов. Когда Серафимус работал, то наглухо закрывал кабинет, так он сильнее чувствовал тоску по яркому миру планеты, оставленному за непроницаемой дверью.
Серафимус почувствовал действие кофейного настоя из ванильных водорослей - кожа стала сухой и безжизненно бледной. Голова прояснилась, эмоции улеглись. Он подошёл к вешалке, выполненной в виде высохшего дерева, снял с неё мрачный глухой сюртук и надел его. Застёгивая пуговицы, Серафимус словно погружался в особое состояние холодной рассудочности. Он торжественно опустился в тяжёлое кожаное кресло, достал из стола несколько перстней и настоящую бумажную тетрадку в бордовом переплёте. Из нагрудного кармана сюртука Серафимус вынул сапфировую ручку и, положив её на тетрадку, включил эфирное копирование пространства на панели слева. Через несколько секунд раздался характерный звук - "уомм" - это пространственная модель человека в мрачном кабинете была интегрирована в эфир галактической коммуникационной сети. Стена перед Серафимусом пропала, открыв взору вселенскую бездну, подвластную манипуляциям разума.
- Эфир приветствует мистера Компота! - это включилась служба доступа.
- Мистер Компот приветствует эфирное пространство и даёт согласие на интеграцию, - тихим голосом, не похожим на темпераментный голос новопоселенца Руками, произнес Серафимус формальную фразу.
- Мистер Компот интегрирован.
- Туоми, вавилон Кападак, секретариат купола, без визуализации перехода, - скомандовал Серафимус и пространство космоса исчезло. Теперь комната Компота раскрывалась в просторный административный офис, выдержанный в таких же строгих тонах, что и кабинет Серафимуса.
- Приветствую вас, мистер Компот, - к столу Серафимуса подошла миловидная женщина с потухшим взглядом. Её деловой костюм двумя десятками пуговиц напоминал футляр с блестящими застёжками.
- Приветствую, Трисса. Начинайте пожалуйста.
Трисса выделила маркером внушительный прямоугольник офисного пространства, который тут же заполнился феоновым излучением, превратившись в экран. На экране появились анимированные графики, модели, цифры, куски текста и видео.
- Начну с продаж наших услуг. Они повсеместно упали на три процента. Мы теряем около полутора миллионов ежедневно. Аналитики полагают...
- ...так всегда бывает перед имперскими выборами, - кивнул Компот, догадавшись о выводах, сделанных в аналитическом отделе. - Смерть - это скука и однообразие. Человеческое любопытство приводит к образованию жизнестойких аномалий.
- Вы совершенно правы, мистер Компот, - Трисса выучила манеру своего патрона вести дела. Она знала, что, определив проблему, босс тут же выдает способы её решения.
- Увольте по одному самому слабому специалисту из каждого офиса продаж. Это, если я не ошибаюсь... э-э-э... около двухсот тысяч человек?
- Двести три тысячи четыреста сорок семь сотрудников, мистер Компот.
- Удвойте ежедневные премиальные одному самому сильному продавцу в каждом офисе, остальным, напротив, уменьшите премиальные выплаты вдвое.
- Мы рискуем потерять...
- Трисса, мы потеряем лентяев и тех, кто оказался в нашем бизнесе случайно. Зато подхлестнём честолюбцев, они принесут нам больше прибыли. Пока не пройдут выборы, нам будет нелегко.
- Хорошо, мистер Компот.
- Вы не поддерживаете моё решение? Поймите, Трисса, мы не продаём смерть, мы торгуемся с жизнью.
- Это ваше право, мистер Компот. Вы взяли меня из министерства обороны...
- Армия - это ежедневная готовность умереть, не более! - Серафимус отмахнулся от неприятных возражений. - Трисса, вы прекрасный администратор, но поверьте, в моих словах нет ни капли авантюризма. Двадцать лет тому назад я чуть не прогорел, пытаясь решить ту же проблему иначе. Это меня кое-чему научило. Наш бизнес тоньше. Нам нужны не зазывалы, а сирены. Вы когда-нибудь пробовали продать гроб? У вас не получится. Потому что покупают не гробы. Со временем вы сами всё поймёте. Продолжим.
- Вот кстати о гробах. Продажи гробов увеличились на десять процентов. - тусклые глаза Триссы неожиданно сверкнули. - Нам пришлось докупить мощности.
- Дайте угадаю. Это системы Никтодама? У них сейчас пора свадеб. Новобрачным дарят гробы. Забавная традиция, - Серафимус сделал вид, что улыбнулся. - Да, я просил вас узнать, получается ли выйти на мастеров Горьких планет?
- Мы не успели подготовить резидентов в учебных лагерях Отдела кадров. Гробовщики Горьких планет весьма консервативны...
- Попробуйте купить разведчиков по старым связям в министерстве обороны. Желательно из аборигенов. Поднимите досье на всех выходцев с Горьких планет, подготовленных ГРУ.
- Это колоссальные затраты, мистер Компот!
- Трисса, вы видели их гробы? Это произведения искусства! Богачи из Квадры отдают состояния...
- Но мастера Горьких планет никогда не станут продавать гробы посредникам.
- Поэтому мне нужны свои гробовщики, принятые и обученные местными цеховиками. Хотя бы пара человек.
- Но они всегда проверяют конечного заказчика.
- Зато никогда не суют свой нос в чужие кошельки. А эти кошельки будут моими! Мы будем в высшей степени осторожны. Мы даже не станем вывозить технологию, никакой индустриализации! Мне нужны свои традиции, уникальные школы.
- Вы сказали, что гробы не покупают...
- Трисса, я сказал, что покупают не гробы! Улавливаете разницу? Нет? Ну, хорошо, - Серафимус задумчиво уставился на женщину. - В конце концов, ваши бесценные... Итак, по Горьким планетам - мне нужна своя мануфактура.
- Это приоритет?
- Пожалуй нет, - подумав, ответил Серафимус. - Но мы будем тратить на эту задачу одну десятую процента моей ежедневной прибыли. Соберите сильную команду, Трисса. Что у нас далее.
- Аренда тел. Проект оказался успешным.
- Значит, мы подписали контракт с Хао?
- Да, на десять лет.
- Мало, - Серафимус был разочарован.
- Мы не можем гарантировать постоянное качество. - Трисса указала на экран. - Посмотрите. Вот свежий кадавр, переданный призракам Хао. Ознакомьтесь с паспортом трупа.
- Тромб? Что за дикая смерть? Ну-ну, давайте дальше.
- Вот этот же кадавр через неделю. Изменения...
- Да, вижу. Что они с ним делали?
- Всё. Они проводили испытания. Их устроили физические данные...
- А физиология?
- Они оживили кадавра. По сути, теперь это биологический скафандр для призраков Хао. Но они его не чувствуют. Труп снашивается. Они просят точно такой же. Мы вынуждены объяснять, что не можем клонировать мёртвую ткань. Они не понимают. Десятилетний контракт - инвестиционная программа. Призраки Хао надеются, что нам удастся за этот срок...
- Кто знает об этом кроме нас и Хао?
- Только мы и Хао. Но журнал "Ньютоник" заинтересовался нашей скупкой тел.
- Трисса, максимальное внимание секретности данного проекта! Пока не пройдут выборы, мы вне закона!
- Хорошо, мистер Компот. - Трисса смахнула изображения кадавра с экрана. - Я также подключу свои связи в министерстве. Специально для этого проекта мы сформируем команду по информационной безопасности.
Серафимус предостерегающе поднял палец с перстнем в виде огромного жука:
- Любой безопасности! Ни одна живая душа не должна знать, что´ мы готовим совместно с чужими. Дойдёт до сената - нас распнут. Прошу лишь по возможности избегать крови. Мы провожаем в последний путь, а не продаём туда путёвки.
Компот чуть отодвинулся от стола и расстегнул верхнюю пуговицу. На мгновение под пальцами Серафимуса блеснул, словно вскрикнул, кусочек яркой ткани футболки, поверх которой был надет сюртук. Трисса вздрогнула и машинально коснулась пуговиц на своем костюме, будто опасалась, что все они отлетят одна за другой.
- Итак, продолжим. - Серафимус самостоятельно активировал один из блоков экрана. Трисса посмотрела на интересующие шефа материалы и развернула окно на весь экран.
- Криогенный проект. Мы перестали быть монополистами. "Ним" запатентовал свою камеру. Она лучше и компактней нашей. И втрое дешевле. Скоро их начнут продавать в эфире, а несколько моргов уже заключили с "Нимом" контракт на поставку камер.
Серафимус молчал. Идея замораживать людей за считанные минуты до смерти пришла ему в голову, когда один из высокопоставленных клиентов в самый последний момент отказался от эвтаназии. Лет пять он редактировал договор, по которому корпорация Серафимуса должна была помочь клиенту расстаться с жизнью. Биллионер испытывал определенный дискомфорт от старости, которая неуклонно гнула его в могилу, он называл это страданием и готовился к пышным похоронам. Лучшие сценаристы и режиссёры империи работали над эффектным финалом сумасброда, но, когда наступил оговоренный день, виновник торжественного мероприятия решил "повременить". Наследники, нервно дравшие заусенцы в партере, готовы были собственноручно задушить капризного папашу. И, если бы ни внезапный инсульт, оборвавший творческие муки вошедшего во вкус покойника, кто знает, сколько бы ещё тот разорял семью.
После этого контракта Серафимус лично занялся изучением вопроса добровольного ухода из жизни. Эвтаназия оказалась ненадежным бизнесом. Не в каждой системе можно было продавать усыпление. Если не местные законы, то местные налоги и общественное мнение создавали массу проблем. Ко всему прочему, не было достаточной юридической базы, либо же существовали непреодолимые ограничения, сводившие на нет все усилия заинтересованных сторон. Так, например, законы Фомальгаута позволяли человеку, страдающему от неизлечимого угасания организма, "добровольно и самостоятельно прервать жизнедеятельность", однако после этого покойника судили за самоубийство, наказанием за которое была конфискация имущества или чудовищный посмертный налог, обременявший родственников. А на Каталине в системе Корда разрешалось помочь человеку умереть и тут же заплатить громадный штраф за предумышленное сокращение числа налогоплательщиков. А на Саратоге - загреметь на каторгу, так как на этой планете работа человеческих лёгких была частью конфессиональной атрибутики и, как таковая, охранялась законом и церковью.
Крупные бизнесмены, как и политики, всегда были заложниками рынка. На спрос надо реагировать первым. Ежедневно корпорация Компота получала контракты на эвтаназию. "Думай, Фима, думай! Клиенту надо умереть", - подгонял себя Серафимус, подписывая пространные отказы юристов компании. Он с болью наблюдал, как конкуренты забирают его клиентов и, теряя деньги, лицензии и сотрудников, сохраняют лицо и зарабатывают репутацию всесильных жрецов траура. Он был в отчаянии и однажды даже позволил себе напиться. Он сидел со стаканом виски и смотрел на кубики льда. В какой-то момент Серафимус поймал себя на том, что повторяет одну и ту же фразу: "Лёд. Лёд меняет всё".
На следующий день был создан отдел по разработке премортальной остановки. Серафимус выкупил патент на войсковые криогенные контейнеры, сунул их своим инженерам, а параллельно начал подготовку юридического сопровождения и, что самое важное, занялся разработкой психомеханики продаж нового продукта. Через полгода корпорация Компота делала огромные деньги на криогенных капсулах с телами не успевших умереть стариков. И вот теперь его обошли. Серафимус ожидал этого, но чтобы так быстро...
- Вот что, - наконец произнес он и его дыхание стало тяжёлым. - Мы покупаем морги. Мы покупаем криогенные камеры "Нима". Мы должны сделать дешевле. Мы должны оседлать эту волну. И... вот ещё что... морги, морги, морги... - Серафимус уставился на Триссу безумным взглядом. - Вот ещё что! Мы открываем мемортариумы! Трисс, это будет бомба! Мы перестанем хоронить, мы вывернем кладбища наизнанку! Сколько платит за погребение человек со средним достатком? Около полумиллиона? Он будет платить два, три миллиона! Он будет приходить не к покойнику, а к усопшему! Он будет навещать его каждый год! Каждый месяц... нет, что я говорю. Но раз в год - это точно! Миллионы тел, немногим отличающихся от трупов. Любовь близких и законы! Надо поощрять премортальную остановку!
- Мистер Компот, при всём уважении, я не понимаю вашей новой идеи. Вы хотите из смерти сделать родственника?
- Я вас умоляю, Трисс! В поэзии вы неуклюжи. Мы оставим на кладбищах бедняков. Сколько существует человечество, смерть уравнивала всех. Мы изменим это навсегда! Подумайте, криогенные камеры станут доступны не только богатым, но и гражданам со средним достатком. Сострадание! Вот на чём сейчас надо делать деньги! Мы поможем людям нести их бремя! Живой труп - обуза, и если богачам есть куда складывать этот хлам, то для остальных мороженый кусок мяса станет проблемой: ни съесть, ни выкинуть. Мы поможем им избавиться от заботы о телах не успевших умереть родственников. Более того! Наличие премортальной аренды станет модным показателем положения в обществе, мы создадим новый социальный маркер! - Серафимус перевёл дух. Ему стало душно и тесно в глухом сюртуке. Обычно он называл это желанием "перевернуться в гробу". - Это будет нечто наподобие дома престарелых. Их станут навещать. Нам нужны прозрачные криогенные камеры...
- Но оболочки капсул не могут стать прозрачными, - Трисса с недоумением пыталась разложить модель криогенной камеры на экране. - Оболочки генерируют... а как быть с автоматикой? Здесь порядка трех десятков датчиков и контроллер...
- Гробовая доска! Она же будет фоном для ледяной статуи! Мы уберем всю автоматику и криогенераторы за тело... Нет! Мы сделаем лучше! Криогенератор опустим вниз, под ноги, вот тут, - Серафимус ловко создавал эскиз на экране, безжалостно меняя конструкцию камеры. - Контроллер поместим сверху, а датчики пустим меридианими... Нет, это мешает восприятию. Тут нужна клетка... Датчики спрячем под прутьями и опустим параллельно, соединив контроллер с генератором. Вот как-то так... А? Что скажете, Трисс?
- Не хочу показаться фамильярной, мистер Компот, - Трисса вновь потрогала пуговицу, - но я в восторге!
Серафимус возбужденно хохотнул, но тут же спохватился.
- Простите меня, Трисса, это всё серотонин... В последнее время препараты не помогают, я слишком люблю своё ремесло, чтобы не получать от него удовольствие! Минуту, я только приму даунерис...
Компот достал из пластикового пенала две коричневые таблетки и проглотил их не запивая. Выдохнув, он медленно выпрямился в кресле. Появившийся было на щеках румянец сошёл, оставив на постаревшей в одно мгновение коже мёртвенно-бледные впадины, тут же заполненные зловещим мхом теней.
- Итак, Трисса, вы передадите мои пожелания по поводу модификации криогенных капсул в наше конструкторское бюро. Мне необходимы прозрачные премортильные сосуды, я хочу построить дома неумерших, в которых родственники будут арендовать за весьма умеренную плату комнатки для хранения тел и воспоминаний! Уверен, со временем мы изменим статус покойника, это принесёт нам ещё больше прибыли. Передайте запись этой части нашего совещания в отдел развития, пусть поработают над моими идеями.
Трисса кивнула и сделала соответствующую пометку на экране, после чего собрала все изображения и записи матовым ноготём указательного пальца, оставив экранное полотно чёрной дырой, вырезанной феоновым лучом в пространстве.
- Что у нас дальше?
- Налоги и два VIP-клиента.
- Налоги? Вот новость! Для нас придумали новое обременение?
- Зря вы шутите, мистер Компот, - Трисса неодобрительно нахмурилась. - С того момента, как мы стали одним из крупнейших налогоплательщиков Империи, нами стали интересоваться не только чиновники, но и сенаторы.
- Имена?
- Сенаторы Моргул, Ниц и Каплан.
- Добрый старый Ежи Каплан, - замогильным голосом произнес Серафимус. - Дайте угадаю. Первые двое хотели бы видеть меня в Квадре.
- Да, министерство финансов прислало вызов...
- А Ежи хочет знать, где я сейчас обитаю.
- Сенатор Каплан, курирующий работу налогового ведомства при Императоре, потребовал уточнений по местоположению учредителя и статусу новопоселенца.
Серафимус кивнул и попробовал улыбнуться. Получился зловещий оскал вампира.
- Пусть этим займутся мои юристы. Пока не пройдут выборы, о том, где я нахожусь, не узнает никто. Держите оборону, Трисса, и не позволяйте никому совать нос в наши дела. Давайте перейдём к клиентам. Кто у нас сегодня?
Трисса поместила на экран два изображения и чуть отступила в сторону.
- Мэтр Гепель, двести семнадцать лет, производитель фейерверков, поставщик императорского двора. Хочет похоронить свою кошку.
- Я уже его люблю, Трисс. - Та недовольно поджала губы. - Побольше цинизма, моя дорогая, цинизм - это замечательный клей, деньги не липнут на романтические сопли.
Трисса сделала вид, что не слышала последней сентенции босса.
- Второй - богатый фермер с провинциальной планеты Руками΄, Кедд Ситт. Сто шестьдесят лет, умирает от неизлечимой болезни.
- Хорошо, Трисс. Давайте начнём с кошки мэтра Гепеля.
Трисса кивнула кому-то за пределами кабинета и через несколько секунд на экране появилось старческое лицо с огромными выслыми ушами. Мэтр Гепель был лыс. Его мутные глаза слезились, а голос готов был осыпаться обратно в гортань.
- Мистер Компот! Наконец-то! У меня чрезвычайные обстоятельства! Моя Кассиопа, моя бедная девочка! Вчера вечером она кушала свой любимый эклер с цукаровыми сливками, я взял её на руки... Я читаю ей По перед сном. Вы знаете, кто такой По? Это древний писатель. Вы знаете кто такой писатель? Это человек, который записывает, умеет писать. Вы умеете писать, мистер Компот? Это очень редкое умение, это уникальные способности. Иногда я думаю, иногда я хочу потрогать свои мысли. Я хочу, чтобы они касались подушечек моих пальцев. О, бедная Кассиопа, как она меня понимала! Я каждый вечер читал ей По. Вы знаете, кто такой По? Откуда вам его знать! Сейчас не читают книжек. Мы читали каждый вечер! Бедная Кассиопа, она так переживала за Мурра, она его так любила! Я даже хотел подыскать ей пару! Но теперь коты уже не те. Ни один из этой пушистой сволочи не был достоин занять место подле моей Кассиопы! Моя бедная девочка! Она не проснулась сегодня утром!
- Примите мои соболезнования, мэтр Гепель! - Серафимус успел-таки вставить слова скорби в нескончаемый поток старческой исповеди.
- О, мистер Компот, мне нужны ваши соболезнования, как никого другого! Это редкий дар - уметь соболезновать горю незнакомцев! Вы профессионал, я чувствую вашу скорбь и благодарен вам за ваши слова!
- Я могу дать вам больше, чем слова соболезнования, мэтр Гепель. Увы, я не в силах воскресить вашу Кассиопу...
- О, мистер Компот, как жаль, что вам это не под силу! Но я понимаю, это жизнь... и эта смерть... Я хочу погребения! Я хочу, чтобы меня похоронили рядом с моей несчастной Кассиопой! Постройте мне склеп, мистер Компот! Выройте мне могилу в рогганском мраморе! Я застелю его коврами персов, я сойду в Аид вместе с моей Кассиопой! Я спущусь в Тартар и освещу его светом в десятки тысяч свечей!
- Свет должен быть очень ярким, мэтр Гепель?
- Да, мистер Компот, он должен лишить склеп тени! Ни одного клочка этой мерзкой тьмы! Только свет! Много света!
- Вы уже представляли себе планировку склепа?
- Лестница, глубокая и просторная, анфиладный коридор, зал. Три зала. Первый - это музей. Я оставил людям праздник! Мои фейерверки знает вся галактика! Второй зал - для предвосхищения третьего, в котором будем лежать мы с Кассиопой! Я не знаю, что будет в нем. Саркофаги моих детей, возможно. Я об этом ещё не думал, но это и не важно! В третьем зале я всё продумал до мелочей! Я отправил вам свои соображения...
- Я уже с ними ознакомился, дорогой мэтр, - кивнул Серафимус, незаметно сворачивая проекты мэтра Гепеля на невидимом собеседнику эране своего стола. - Если позволите, я выскажу несколько идей. Мне кажется, что вам они должны понравиться.
- О, мэтр Компот...
- Что вы, я всего лишь гробовщик.
- Но вы не менее искусный мастер в своём деле. О, прошу вас, достопочтенный мэтр, я весь внимание!
- Благодарю, мэтр Гепель. Так вот. Вы очень хорошо продумали третий зал, к самой усыпальнице я не смел бы прикоснуться, но вот с точки зрения архитектуры, особенно для борьбы с тенью...
- Да, да, никаких теней!
- Давайте сделаем третий зал шаром, огромным воздушным пузырем, застывшим в смоле. Невесомость. Минимализм. Только вы и Кассиопа.
Гепель застыл с открытым ртом. Нижняя челюсть старика подрагивала.
- Мы... мы - фейерверк, застывший в вечности! - наконец взволновано прошептал мэтр Гепель и глаза его остекленели. - Как вы это придумали?! Я хочу... я хочу... умереть?
- Не спешите, мэтр Гепель, нам еще понадобиться ваша фантазия и ваши огни на выборах! Кроме этой идеи с шаром позвольте также предложить склеп не рыть, как вы изволили просить меня ранее, а воздвигнуть. Вам нравятся египетские пирамиды, мэтр Гепель?
- Пирамиды... - восхищенно выдохнул старик.
- А вместо залов - этажи. Первый этаж - музей, просторный, с высокими потолками, множеством залов, экскурсоводами и коврами. Второй этаж - фамильная усыпальница Гепелей, а третий...
- Мой шар! - кончики ушей мэтра мелко затряслись, на глазах появились слёзы. - О, мой дорогой мэтр Компот! Я попрошу Канцлера продать мне поле Маков к востоку от дворца Его Императорского Величества! Мы воздвигнем пирамиду в маковом поле. И каждый год станем представлять грандиознейшие фейерверки! Мы с Кассиопой устроим такой праздник!..
Серафимус взглянул на Триссу, та кивнула. Компот вновь повернулся к старику и улыбнулся холодной улыбкой скальпеля.
- Мэтр, я подготовил лучшую команду для воплощения этой прекрасной идеи! Мистер Гайвок, моя правая рука. Он немедленно вылетает к вам в Квадру для заключения контракта. Архитектор миссис Мидлхаус. Группа инженеров под руководством талантливого мистера Аграновича и наш очаровательный юрист мисс Роуз.
- О, мэтр Компот! Сколько людей! Мы построим величайшую усыпальницу в Галактике! Дайте мне их, мы начнем прямо сейчас! Я перевел на ваш счет небольшой аванс, так сказать жест доброй воли...
- Спасибо, мэтр, миллиарда было бы достаточно...
- Нет-нет, мы будем творить! Мы создадим... меня запомнят на века!
- Вас и Кассиопу.
- О, моя бедная девочка!
- Где покоится её тело сейчас?
- Тело? - старик растерянно моргнул. - Я оставил её на кресле. Когда я понял, что она умерла у меня на коленях, я взял её на руки, я встал, я положил её обратно, я поспешил найти вас... я совсем забыл о ней!
- Предоставьте нам заботу о несчастном теле вашей любимицы. Мы должны сохранить её. Возведение пирамиды - дело не одного месяца. Через несколько минут к вам подъедет эскорт лучших агентов из столичного филиала нашей компании. Предоставьте им позаботиться о теле Кассиопы.
- О, мэтр! Вы не покинете меня в моём горе! Вы великодушны! Мы с вами построим... а эта идея с шаром... я буду парить в ярком свете! Я и моя Кассиопа!
- Но, учтите, мэтр Гепель, я вас не отпускаю! Никаких мыслей о смерти! Вы мне будете нужны в день выборов! Вы и ваши фейерверки!
- О, мэтр Компот! Я ваш... Простите, прибыли ваши сотрудники. Я вынужден погрузиться в траур обстоятельств.
- Да, конечно, дорогой мэтр, ещё раз примите мои соболезнования!
- Да-да, моя бедная Кассиопа! Пирамида! Шар!
Экран погас. Серафимус глубоко дышал, сосредоточенно уставившись в дыру экрана. Трисса боялась потревожить босса. Но Серафимус сам обратился к ней.
- Где покоится его жена?
- На планете Карпаг, она оттуда родом. Шесть лет назад. Прожили вместе более века. Это его десятая жена.
- Знаете, Трисс, по вечерам я бегаю. Ощущения, как после секса. Пройдёт время и бег я заменю чем-то ещё. Пением, вышиванием, созерцанием... - неожиданно признался Серафимус. Трисса покраснела и схватилась за пуговицу. Компот достал ещё две таблетки даунериса и судорожно проглотил их. Его лицо приобрело землистый оттенок, губы высохли и едва не потрескались. Трисса старалась не смотреть на босса. - Давайте поговорим с нашим фермером, Трисса. Кедд Ситт?
Трисса молча кивнула и дала команду вывести на экран второго посетителя.
Серафимус знал Кедда, несколько раз гостил у него на ферме. Его старший сын работал егерем на соседнем материке, они практически не разговаривали. Сын не мог простить отцу своего расставания с первой женой - Кедд с его тяжёлым характером выжил невестку, там была какая-то грязная история, Ситты о ней молчали с упоением. В последнее время Кедд практически не работал. Всем заправляли его младшие сыновья.
Кедд здорово постарел. Сейчас на Серафимуса глядел бесформенный кусок рыхлого теста с чёрными оливками вместо глаз под густыми неопрятными бровями. Кедд Ситт с любопытством разглядывал Компота.
- Мистер Компот... - слова давались фермеру с трудом. Голос его скрипел и был неприятен. - Нет ли у вас родственников?
- Добрый день, мистер Ситт. Есть сын и две дочери. Вы их знаете?
- У нас на Руках есть один румяный чудак...
- "На руках"?
- Ах, да. Так мы говорим о нашей планете. Впрочем, это не имеет значения. Я оплатил взнос, чтобы увидеться с вами. Кучу бабок оплатил, да.
- И тем самым стали гораздо ближе, чем мои родственники. Перейдём к делу, мистер Ситт. Оплачивая аудиенцию, вы не могли не заметить, что длится она всего десять минут.
- Да...чёртовы богачи...Я болен. Скоро откину копыта. Хочу... - Кедд опустил глаза и тяжело вздохнул. - Хочу, чтобы меня простил мой сын.
- Чем я могу вам помочь, мистер Ситт?
- Я...я не знаю уже...я ни хрена не знаю, - Кедд тихо плакал. - Я думал что вы и тот чудик с нашей планеты...он всегда находит общий язык со всеми. Ему все рады. Он даже мне понравился, хоть я и честил его и в хвост и в гриву. Мне больше не к кому идти! Я готов подохнуть под забором, но пусть мой сын простит меня!
Ситт плакал. Серафимус проткнул фермера пустым взглядом и молчал. Так прошла безжизненная, ледяная минута. Ситт продолжал плакать, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Серафимус продолжал смотреть на плачущего старика. Минула ещё одна минута. Ничего не изменилось. Серая маска каменного лица Компота оставалась всё также бесстрастна. Ситт выдохся на шестой минуте. Высморкавшись в платок, фермер поднял глаза на гробовщика и вздрогнул.
- Вы ошиблись, мистер Ситт.
- Я уж вижу. Плакали мои грёбаные денежки.
- Отнюдь. Мы похороним вас. Как вы хотите распорядится своим телом?
- Поцелуйте меня в зад!
- Если хотите, мы сделаем слепок с этой части вашего тела. Получится весьма оригинальное надгробие. Предполагаю, что знающие вас - оценят.
- Как же я могу перестать быть говнюком?! - Кедд побагровел.
- Попытайтесь объяснить это сыну, мистер Ситт. Неплохой повод для разговора, кстати. Думаю, что это ничего не изменит, но хотя бы ваш сын похоронит вас с лёгким сердцем. Подумайте, не этого ли вы добиваетесь?
Кедд Ситт тяжело вздохнул и пакли бровей опустились ему на щёки.
- Хрен тебя знает, может ты и прав. Ладно. Хоть с похоронами голову не ломать.
- С вами свяжется наш агент, курирующий особых клиентов в вашем уголке Галактики. Его зовут Адам Лишковский, очень внимательный и терпеливый молодой человек. Всего хорошего, мистер Ситт.
Фермер снова внимательно посмотрел на Серафимуса. Он открыл рот, но слова замерли в хрипящем горле старика. Наконец, тяжело вздохнув, фермер сказал:
- Прощайте, мистер Компот.
Ситт пропал. Феоновое излучение экрана схлопнулось в ладонях Триссы. Оба вздохнули с облегчением. Серафимуса подташнивало. Отдуваясь, он подмигнул помощнице. Получилось страшно, но Трисса улыбнулась.
- Всё на сегодня, моя дорогая?
- Да, мистер Компот.
- Завтра я не появлюсь. Будет что-то срочное - вы знаете, как сообщить. До свидания, Трисс.
- Всего доброго, мистер Компот.
Серафимус вышел из эфира и устало откинулся в объятия кресла. Щёки покалывало. Через минуту на них вновь заиграет предательский румянец. Теперь можно.
- Пум-пурум-пурум-пум-пум! - совсем по-детски пропел Серафимус, убирая перстни в стол. Он выпрыгнул из кресла и ловко расстегнул сюртук, который тут же оказался на вешалке. Мгновение - и кабинет опустел. Лишь рукава сюртука продолжали покачиваться, замирая в гробовом мраке наглухо закрытой комнаты.
Серафимус вышел на веранду, щурясь от яркого дневного света.
- Фима, хрен старый, ты где бродишь?! Я уж думал, тебя в горшок засосало. Пиво будешь?
Развалившись в плетёной качалке, на веранде сидел Асмус Чергот, шериф Руками.
- Не буду. Как в тебя эта дрянь лезет? Лопаешь и лопаешь! - Серафимус выплеснул остатки кофейного напитка из своей чашки и, ловко подцепив банку из-под руки Чергота, налил себе пива.
- А, хер ли тут пить? Слыхал, что в Квадре-то делается?
- Ты про выборы?
- Ну.
- Да, вроде всё как обычно...
- Ага, полгалактики Компотами называются.
- А, ты про этого сенатора. Ясик, это же плоско! А ты знаешь, что на Сарпаге вспышка триппера. Одним из заразившихся стал некий Клаус Чергот, из высокопоставленных...
- Ага, давай, ещё по всем Рукам растрынди.
- Яся, я это к тому, что не надо искать чёрную кошку в чёрной...
- Ну, что ты ззудный какой!
- Какой-какой?
- Отвали. На ещё пива.
- Хочу в Лемуровый лес на Северном материке, Ясик. Какие там анемозии, ммм! Свози меня туда, а?
- Не полечу. Моя старуха пирог испекла, за тобой послала. Говорит, ты оценишь. Любит она, когда ты её стряпню кушаешь.
- Сегодня пирог, а завтра Лемуровый лес, хорошо?
- Неужели у нас заночуешь?
- Заночую, Ясик, ей-богу заночую!
- Эк, тебя приспичило.
- Задыхаюсь я от нашей флоры, в Лемуровом лесу посвежее. Кто там, в заповеднике, сейчас за главного?