Как выяснилось, ночь мы провели в злополучном "Кровавом утреннике". Сейчас здесь было на удивление тихо, словно призраки летал обслуживающий персонал, убирая следы вечеринки. У выхода мы встретили вампира очень утонченной аристократичной наружности, который бросил на меня весьма многозначительный взгляд. Дарен же злобно прошипел:
- Ирек, делом займись!
Уже в машине я спросила:
- А кто это был?
- Не помнишь?
- Нет.
- И славненько.
Замечательно, похоже, я пропустила все самое интересное.
- А почему ты можешь находиться на солнце?
- В силу возраста.
- Значит, раньше не мог?
- Не мог.
- И долго?
- Хватит задавать идиотские вопросы!
- Ничего не идиотские! Мне интересно.
- Интересно за углом.
- Ты злишься?
- Определенно.
- Почему?
Дарен лишь уничтожающим взглядом посмотрел на меня, и посчитала за лучшее помолчать. Какие мы нервные!
Возле моего подъезда стояла машина Олега. Что и следовало ожидать. Сердце в испуге забилось сильнее. Нет! Я не готова его видеть!
- Поднимешься? - мой голос снова предательски дрожал.
Губы Дарена изогнулись в ироничной улыбке, очень близкой к оскалу:
- Ты же обещала с мамой познакомить.
- Ну да...
Я ехала в лифте, с ужасом ожидая предстоящего скандала. А скандал будет. Очень-очень крупный скандал. Вампир был невозмутим, что мне уверенности в себе не прибавляло.
Дверь открыла бабушка, видимо она, только что сняла папильотки и ее белые волосы очень художественно, как пружинки торчали в разные стороны.
- Бабушка, это Дарен. Дарен, это моя бабушка - Аделаида Степановна.
Они обменивались какими-то любезностями, пока я в панике придумывала дальнейшие действия. Мама с Олегом обнаружились в гостиной, я кажется, снова представила Дарена, а потом я осознала, что нахожусь на балконе, Олег курит и требует у меня объяснений.
- Повторяю свой вопрос - кто он?!
- Тебе не все равно? - стараюсь выглядеть равнодушной, но это плохо получается.
- Я не отдам тебя!
- Замолчи! Между нами. Все. Кончено, - говорю это и чувствую, как слезы застилают глаза.
Неубедительно расставаться и при этом горестно рыдать. Дураку же ясно, что Олег мне нужен.
- Кася, я оступился ОДИН проклятый раз. Один! Почему ты не можешь простить меня?
Почему не могу? Очень даже могу. Но не буду. Потому что себя я обязана любить больше, чем его. Я обязана себя уважать.
- Я думал, мы всегда будем вместе, - теперь уже и в его голосе слышны надрывные нотки.- Я думал, что все будет как в сказке - жили они долго и счастливо, и умерли в один день.
- Я НИКОГДА больше не смогу тебе верить. О каком счастье тогда может идти речь?! Уходи! И себя мучаешь, и меня.
Он ушел. Теперь, наверное, навсегда. Я все еще сидела на балконе, в углу, как маленькая побитая собачка, слышала звук отъезжающей машины. Его машины. Конечно же я знаю ее звучание.
А потом пришел Дарен.
- Только не надо ничего говорить, - пробормотала я сквозь слезы.
- И не собирался. Держи, - Дарен протянул мне платок.
Я молча взяла. Что ж так плохо-то?!
- У каждого должна быть первая несчастная любовь.
- Я же просила...
- Кассанда, хватит сырость разводить. Это не конец света. Да тебе плохо. Но ты не одна такая.
- Ага, еще скажи, что есть люди, которым хуже чем мне.
- Ты и сама это понимаешь. Ну, в самом деле, сейчас наревешься, потом голова болеть будет, вон косметика уже вся поплыла
- ТЫ черствый!
- Я мертвый, дорогая моя.
- Ну и что? Это не повод!
- Правильно. Это причина. Мой жизненный опыт позволяет смотреть свысока на такие проблемы как неверный жених и испорченные туфли.
- При чем тут туфли?
- Ты очень убивалась по каким-то туфлям.
- Ах, эти... Конечно убивалась, они стоили ну очень весомо. Я вообще туфли люблю.
- Ну да, достойные предмет для любви.
- А что криминального? Ты любишь кровь, а я туфли.
- В моей природе кровь любить.
-Серьезно? Могу поспорить, что у всех блондинок в природе любовь к дорогой обуви, уверена, что какая-нибудь хромосома отвечает за это.
- Хорошо, люби свои туфли. Уж лучше они, чем этот...
Называется, начали за здравие, закончили за упокой. Вот причем тут обувь? Я же по Олегу убиваюсь.