Аннотация: В пьесе "Покровские ворота" отразился конфликт двух культур, который потом привел к гибели могущественный СССР
Хоботов: Ты мне объясни, зачем тебе нужно, что бы я у вас жил? Тебе что за радость?
Савва: Вот ведь, на всех языках говоришь, а по-русски не понимаешь. Живут не для радости, а для совести. Что ж делать, коль ты без нас пропадешь?
Хоботов: Но почему ты вбил в себе в голову, что я пропаду?
Савва: Спроси у Аркадия*.
(*Аркадий - это Велюров, который парой реплик ниже соглашается (с ноткой неуверенности), что Хоботов действительно пропадет без надзора со стороны Маргариты и Саввы).
Диалог, ставший каноническим. Фраза, высеченная в граните: "Живут для совести".
У меня цитата приведена по первоисточнику, по пьесе Леонида Зорина. В пьесе диалог отнесен в третье отделение и происходит в больнице, куда бдительная Маргарита Павловна упекла бывшего суженного с подозрением непонятно на что, а бедного Хоботова прооперировали на всякий случай. Тут он выглядит уместнее, чем в фильме, где мотивировка диалога не так удачна, почти случайна. Под конец пьесы у Хоботова действительно наболело (в переносном смысле), а Савва Игнатьич мужественно потащил далее доставшийся ему крест.
Собственно, добавить нечего. В двух строчках поместился конфликт двух культур.
Первая, русская, патриархальная, которая ищет смысл жизни в том, чтобы жить по совести ("как жить, чтоб святу быть" - версия реплики, которая старше на полтысячелетия). По совести - значит, опекая сирых и убогих, к которым относится Хоботов, даже против их воли. Христос, вишь, тоже тащил на себе крест, и нам велел страдать за всех.
Вторая культура - западная, либеральная, основанная на безусловном праве индивида быть счастливым - даже вопреки ближним своим. Обе правды жизни по-своему правы и заслуживают уважения.
Но вот они сталкиваются, и возникает конфликт. Хоботову навязывается опёка, которой он тяготится, а молодожены Маргарита и Савва пребывают в неком сублимированном эротическом треугольнике на манер четы Брик и Маяковского (у меня подозрение, что в пьесе присутствует аллюзия на эти "высокие....высокие отношения"). В пьесе (и в фильме) этот конфликт не разрешается по-настоящему, так, чтобы герои смогли осознать подлинные намерения своих антагонистов и совершить, вследствие этого какие-то действия - или же изменить свой характер.
Возможно, этому препятствовал характер комедии, остроумной и легковесной по-французски (в хорошем смысле).
Возможно - что мне кажется убедительнее, автор (авторы - если к Зорину причислять создателя фильма Козакова) интуитивно постигли остроту и трагизм проблемы. Обозначили - и опустили руки, перед открывшейся им истиной.
Когда-то разные культуры в России были отделены друг от друга сословными перегородками, непониманием языка, разным образом жизни, который не приводил к мезальянсам и пересечениям интересов. Кондовая Русь прела на земле, а в городах баре проникались европейской культурой, которая к тому времени значительно отошла от средневекового патриархального общества, в котором империя продолжала пребывать. Русские крестьяне не могли жить иначе, чем общиной, для каждого члена которой выживание общего важнее судьбы человека. Иначе им было не выжить на суровой земле. Они и на революцию пошли тогда, когда в своем долготерпении уразумели, что их патриархальному строю приходит конец, что вот-вот разорвется исконная связь человека с матерью-Землей и человек останется совсем одиноким, без Бога, без земли, без общины в царстве чистогана. Мужики установили советскую власть в противовес попыткам своих культурных оппонентов (таких же коммунистов) - как в европах - сделать что-то демократичное и социалистичное по Марксу. То есть, с либеральными правами и свободами, которых не может быть много и которые не могут быть ограничены даже властью Cоветов. У Советов была иная точка зрения: права всегда страна и человеку должно быть счастливым общим счастьем.
Революция сшибла материковые плиты - пласты культур друг о друга так, что по всей стране пошли судороги и сотрясения. Те, кто раньше жили за десятки верст поврозь, оказались в соседних комнатах. Прижиться друг к другу не так трудно, можно вместе варить на коммунальной кухне тощие супы из одинаковых пайков, заниматься любовью, глотать горькую водку на поминках - но вот понять человека до конца, до самого нутра, бывает гораздо труднее.
И помимо забавных коллизий, которыми заполнена пьеса, над всеми персонажами подспудно нависает конфликт культур - кто они все в этой стране и как дальше жить.
Коллективистов в фильме большинство: как это странно на первый взгляд, это представители самых разных кругов. Савва Игнатьич - из рабоче-крестьян, у него это на лбу написано, а кому непонятно, он и сам доступно объяснит - прямо в лоб, без политесов. Маргарита - по беспардонности, напористости во имя блага народа и легкому налёту образования, который не портит ее роскошные формы - явно из разночинок, интеллигентка во втором поколении. Интеллигентам положено быть носителями либеральной культуры, но русский вариант этого мировоззрения включал в себя активную жалость к "народу" и борьбу за "всеобщее счастье" -Хоботову не повезло, что вся энергия добра обрушилась на него. Алиса Витальевна, тётушка Костика, с изумительно чистым выговором и подчеркнутыми манерами смолянки - из "недорезанных". Последний персонаж в стане победивших хамов кажется нонсенсом, если не вспоминать, сколько аристократов вполне добровольно остались на родине, чтобы разделить судьбу России вместе с ее народом. Лощённый бомонд увидел в бунтующей черни страждущих братьев, с которыми столетия назад их развела историческая судьба, и на краю гибели отринул наносную философию комфорта, вернулся к православной правде - быть заедино в бедах и радости. И Людочка, пассия Хоботова, скромная медсестричка - из коллективистов. Только уже в клинической стадии, осложненной бабьим самопожертвованием: она увидела себя в роли жертвы на алтаре служения непутевому мужчине и тут свернуть ее с выбранного пути не сможет никакая глобальная катастрофа.
Есть еще скромный рядовой идеологического фронта Соев с верной подругой-солдаткой (персонажи предельно комедийные, но вызывающие невольное уважение позицией: "не могу поступиться принципами" (с).
Насчет Аркадия Варламовича Велюрова я в затруднении: с одной стороны гордое: "Я служу Москонцерту!" (почти как "В службе - честь!" - девиз русского дворянства), с другой - склонность к порокам, эту самую беспорочную службу дезавуирующую. Он из категории убогих и слабых духом, над которыми коммунальная община берет надзор и направление на путь истинный.
Костик и спортсменка (-комсомолка-отличница..) Света - в нашей классификации персонажи пограничные, в силу молодости и легкости приспособляемости к обстоятельствам. Они вполне могут стать стилягами, а могут и рвануть на целину - или в тайгу под Братском. Перед ними открыты все пути, что, кстати, идет вразрез с общинной идеологией, которая требует труда на отведено месте. Это на самом деле другое поколение, совершенно непонятное старшим своей внутренней свободой.
Острее всего конфликт культур отразился на Льве Евгеньевиче Хоботове. Приведенная в начале текста цитата продолжает спор Хоботова с Маргаритой: он упрекает бывшую жену в том, что она не позволила развиться его таланту, стать писателем - вместо творчества он потратил свою жизнь на составление предисловий и примечаний к другим творцам
Как графоману, мне бы посочувствовать неудавшейся писательской карьере Хоботова, и отчасти вполне искренне: мне знакома поистине шаманская болезнь бумагомарательства, от которой можно избавиться только лихорадочным связыванием букв в слова и предложения (дико извиняюсь перед жертвами моего очередного опуса). Вот только горький упрек Хоботова Маргарите, что благодаря ей он стал редактором, а не творцом - вызывает не только безусловное осуждение. В коллективисткой этике судьба Льва Евгеньевича скорее похвальна: человек отказался от сомнительного журавля в небе, писательства во имя утешения своей гордыни, ради синицы в руках - верного куска хлеба на вспомогательном поприще редактуры чужих текстов. И ради выполнения высокой миссии - обучения народа тайнам литературы, тому, чтобы дети неграмотных крестьян постигли до самой сердцевины Луиша нашего Камоэнса. Обычно упрек Хоботова воспринимается как интеллигентскую боязнь репрессий за проявление собственного мнения, но может быть и другой подтекст: Маргарита сознательно направила талант мужа на служение обществу.
Сейчас, когда редактирование изданий исчезло как явление, а на волю выпущены кошмары литературы, особенно остро осознается роль скромных редакторов, выискивающих некогда орфографические и стилистические ошибки, составителей развернутых предисловий и примечаний (которые зачастую воспринимались как самостоятельные произведения). Я им обязан многими сторонами своего образования и литературного вкуса (льщу себя надеждой, что обладаю оным). Мне бесконечно жаль современных читателей, которые лишены этого цивилизирующего влияния. К счастью для себя, они не подозревают о размерах потери. Не может быть культуры без незаметной каждодневной работы профессионалов, как бы к ней не относились. История оправдала редакторов: когда были они - была и значительная советская литература, страна приобщалась к лучшему, что было создано: они исчезли - исчезла и литература, и общество ухнуло в пропасть дичайшего невежества. Видимо, дело было вовсе не в цензуре...
Так что, спустя столько времени можно по достоинству оценить труд Хоботова и переместить его на то место, которое он заслуживает: хотя бы памятник ему пришлось бы воздвигать на руинах того, чему он посвятил свою жизнь.
В неосознанном конфликте пьесы никто, по сути, не виноват: все жертвы, а злодеи отсутствуют. Персонажи просто разные и не осознают до конца, насколько далеко заходит эта разница. Поэтому "Покровские ворота" - комедия. Чрезмерная опека со стороны общества порождала множество анекдотичных ситуаций, и грех было над ними не посмеяться, тем более, что гораздо чаще взаимоотношение такого общества с индивидуальностями заканчивалось трагедией. Может, еще и потому, что тогда, на рубеже 40-50-х, были проблемы поважнее, и милые коммунальные склоки считались мелкими недоразумениями.
Возможно, что тогда масса русского рабоче-крестьянского населения, носителя общинной морали, гасила в своей толще мелкие конфликты и не давала раздувать мелочи до размеров слонов. Навскидку - потомков русских (...украинских, белорусских, татарских, узбекских, грузинских, армянских...уф, трудно всех перечислить...) крестьян в первом и втором поколении в СССР в 30-50-е было девять десятых населения, они говорили на одном языке и отлично понимали то, что недосказано или не сказано вовсе другими коллективистами. Потомков либеральной русской интеллигенции, евреев и представителей других национальностей, которые интегрировались в советское общество в качестве горожан, было гораздо меньше. Они были заметнее, потому что постоянно находились на виду, имели доступ к прессе и сами создавали советскую культуру. Они находились в постоянной фронде по отношению к коллективистской морали, к государству, которое возрождало патриархальное единомыслие.
Само советское общество должно было быть синтезом двух разнородных культур в одну, принципиально новую, которой предстояло взять все лучшее и от общинного общества (и возродить коллективизм на новом витке истории), и от либеральных идей (подтвердить эфемерные мечтания о свободе реальным материальным обеспечением) - а потом найти оптимальное соотношение естественного диктата общества с не менее естественными правами человека. И ведь многое на самом деле было сделано, несмотря на то, что обстановка этому не благоприятствовала. Двумя фразами невозможно описать все перипетии советской истории 20-50-х, в которые столкновение двух культур и неуверенные шаги советского общества прорывались острыми политическими конфликтами. Тут можно вспомнить многое: захват власти в некогда свободных общенародных Советах большевистскими функционерами и лишение народа реального влияния на свою судьбу; необходимость мобилизации населения на то, чтобы создать самостоятельную и сильную державу - что было чрезмерным даже для коллективисткой психологии большинства; шабаш репрессий, которыми власть пыталась как нащупать реальные очаги противодействия своей политики, так и застращать невиновных, а миллион соотечественников превратить в рабов; кошмар Великой Отечественной, в которой сгорело всё лучшее, что было достигнуто, а страна в моральном и материальном отношении оказалась отброшена в начало пути.
Как мне представляется, одной из причин, предопределивших крушение СССР, было как раз расхождение двух материнских культур, которые так и не смогли до конца понять друг, а потом интегрироваться в единое общество. Советский народ как новая историческая община, оказался расколотым по фундаментальным различиям в мировоззрении, из которых проистекало разное отношение по всем актуальным вопросам. Вопрос: кто прав - общество или отдельный человек, что значимее - общественные достижения или личные страдания, имели своим логическим завершением даже различные подходы к эволюции экономики СССР. Коллективистская мораль требовала сохранения обобществленной социалистической общенародной собственности, либеральное восприятие мира требовало предоставить индивиду свободу самовыражения в экономике, то есть допустить индивидуальное и частное производство. Надеюсь, начало перестройки помнят все, и мне нет необходимости повторять лозунги и аргументы обеих сторон. Тогда наиболее выпукло проявилось расхождение двух мировоззрений, между которыми не могло быть консенсуса - хоть в те времена это словечко было популярно.
Не может уцелеть страна, в которой власть оторвалась от населения, а само население разделено на две части и по разному смотрит на жизнь. Никто не осознал глубинного разлома в обществе.
Зрители пьесы и фильма знали, что конфликт культур не будет доведен до трагической развязки. Вмешается dues ex machine в виде государства: коммуналка будет расселена, конфликтующие стороны разъедутся, в связи с чем одни будут избавлены от опеки коллектива, а другие потеряют доступ к объектам своего благотворного воздействия. Но сам конфликт не исчезнет - снимается его острота на время, не более. И со временем произойдет изменение численного соотношения участников конфликта: носители коллективисткой морали вымрут, а на смену им придут Костики и Светы - добрые, чистые, смелые и свободные, которым уже будет невдомек, зачем подчиняться авторитету общества. Ведь нет войны, нет примитивного быта коммуналок, нет тяжелого труда на заводах и в колхозах - то есть той объективной основы жизни, для которой общинная психология была актуальной и даже единственной возможностью выживания общества. Сытая, спокойная и безопасная жизнь воспитывала новые поколения застоя с чувством собственного достоинства и обостренной реакцией на диктат государства - уже именно государства, так как большинство населения уже не исповедало коллективистскую этику. Власть осталась без моральной поддержки большинства, что обеспечивало СССР устойчивость в гораздо более трудные периоды.
Перестройка и развал СССР, крушение советской цивилизации - как раз следствие неразрешенности трагикомических ситуаций в рядовой московской коммуналке. И сегодняшнее состояние России - не разрешение, а продолжение конфликта культур, только в жанре трагедии. Да, персонажи разъехались из коммуналок по отдельным квартирам, но они всё еще в одной стране.
Легко представить персонажей пьесы в нынешних условиях (не реальных людей, послуживших прототипами - даже Костик родился примерно в 1930 году и ко времени крушения СССР уже был бы стариком без всякой надежды как-то адаптироваться к обстоятельствам). Точнее, речь идет о характерах, описанных в пьесе.
Саввы Игнатьичи вымерли или спились - мало кому нужны специалисты устаревших профессий. Соевы регулярно голосуют за КПРФ и ходят на митинги с красными знаменами. Маргариты ушли в домашние хлопоты, во внуков, в дачи, соленья-варенья. Для разнообразия жизни они даже могут ходить на какую-то работу, которая не оправдывает проезд на нее. Бедняга Велюров упокоился с миром в братской могиле, поскольку для алкоголика отдельная жилплощадь в нынешнее время как-то несовместима с жизнью. Алиса Витальевна встретилась с потомками своих родственников-аристократов, даже погостила за границей, но вернулась доживать свой век в убогую квартирку на Родине. Русский - извините, это навсегда и не излечивается.
И бедный милый Хоботов...Увы, ему внешняя, дарованная свыше свобода вряд ли принесла бы удовлетворение. Творцу необходимо быть услышанным, признанным в качестве наставника - и, уж если совсем обнаглеть и потребовать невозможного - быть обласканным. А кому сейчас нужен Хоботов? "Скрипач не нужен"(с) - это из другого фильма-предвидения. Он слишком честен, слишком интеллигентен и слишком верен своему призванию, чтобы преуспеть там, где культура состоит из разрушения культуры. Сейчас он выглядит особенно смешным, поскольку потерял ореол ученого человека, перед которым преклонялись в эпоху "Покровских ворот". Он где-то перехватывает работу, в тех немногих издательствах, где еще ценят хорошую литературу и грамотный слог. Людочка огрубела от того, что все 90-е таскала клетчатые сумки с таможни и днями выстаивала на барахолках. Но когда сейчас она идет с Хоботовым на прогулку и постоянно поправляет ему шарф, когда он слишком увлеченно начинает рассказывать о новых переводах, то на них оглядываются даже люди с ярко выраженными признаками преуспевания. Рядом с ними всю жизнь шла любовь...
Что же стало с Костиками и Светами? Открыла ли свобода для них новые горизонты, к которым они стремились "на заре туманной юности"? Без сомнения - открылись. Вот только открылась и другая истина - не бывает "свободы", о которой говорят так много и под именем которой делается многое. И не самое страшное, когда "свободных людей" опекает общество, которое относится к ним как к расшалившимся детям. Гораздо страшнее почувствовать себя беззащитным со своей хрупкой интеллигентской свободой в стае других заматерелых и остервенелых "свобод".
Я не раз слышал удивление по поводу той легкости, с которой советские люди, вполне вменяемые в других отношениях, играли в разрушение собственного государства. (достаточно много об этом писал Сергей Кара-Мурза). Сергей Георгиевич объяснял это тем, что советский человек настолько привык к защищенности от государства, которое не жаловал, что подсознательно представлял себе, что и после разрушения СССР с гражданином будущей демократии автоматически останутся все советские блага. Поэтому борьба с коммунизмом имела оттенок игры, велась "понарошку", с детской убежденностью, что после войнушки все убитые встанут и пойдут ужинать, а взорванная фашистская крепость обретет первоначальный облик Толькиной квартиры и останется в неприкосновенности. Можно будет рассказывать открыто анекдоты о Брежневе, покупать свободно колбасу, но при этом бесплатно получать прекрасное образование и платить за квартиру процентов десять от заработка. То, что это вещи взаимосвязанные - такое никому не приходило в голову. Кроме, разумеется тех, кто добивался своих целей - достижения абсолютной свободы, недопустимой в любом государстве, читающим себя таковым. Поэтому следовало разрушить и государство.
Такое рассуждение вполне разумно и многое объясняет. Оно напрямую относится к нашей теме: люди, хотевшие "свободы", представляли ее как собственную свободу самовыражения, при том, что все окружающие (как положено в коллективистском обществе) такой свободой обладать не буду, а будут по-прежнему обслуживать яркого индивидуума. Иначе говоря - это позиция Хоботова, мечтавшего о творческой свободе, хотя, что он совершенно не был готов к конкуренции в среде более активных творческих личностей и, уж тем более, совершенно не представлял, что такое свобода выживания без поддержки коллектива и государства.
Сейчас модно пинать совков за их социальную пассивность, за детскую веру в то, что государству положено решать их проблемы. Отчасти это справедливо, хотя имеет вполне логичное объяснение. Советская власть и советский гражданин находились в состоянии обоюдного выполнения негласного социального контракта. Гражданин соглашался с тем, что недополучает энную часть своей заработной платы ввиду того, что государство изымает эту часть и направляет по своему усмотрению на развитие промышленности и социальной сферы, а потом централизованно распределяет в иной форме для обеспечения потребностей всех граждан. Это и была коллективистская мораль, ставшая законом. Причем не только формальным, то есть писанным, но и неписанным, то есть основой советского мировоззрения. Проще говоря: советский рабочий получал меньше своего американского коллеги, потому что его заокеанский собрат на свою зарплату обеспечивал себе необходимый социальный минимум, а советский человек знал, что разница в деньгах покрывается государственными социальными услугами. Поэтому, когда Российская Федерация как правопреемница СССР отказалась от выполнения условий негласного социального контракта со стороны государства, то это вызвало вполне справедливое недовольство и сомнения в легитимности такой власти. Но есть и другая сторона: громче всего в хоре требующих себе государственных благ звучат голоса людей, которые одновременно быть и "свободными", и быть опекаемыми государством и обществом. То есть персонажей вроде прозревших Хоботова и Костика, которым оказалось совсем неуютно в "новом дивном мире".
Была ли предопределена неразрешимость конфликта? Несмотря на всю сложность проблемы, можно предположить, что решение могло быть. Но общество не осознавало суть и масштабность конфликта культур.
Не осознает и сейчас, хотя уже выросло новое поколение потомков "свободных" людей, которых уже можно воспринимать как конвиксию (устойчивую общность) в разлагающемся советском народе. Это молодые либералы, вполне справедливо выступающие против олигархического и антидемократического путинского режима, но при этом "бесконечно далекие" от остального народа. Они считают остальных быдлом, не понимая страны, в которой все таки живут. Хотя они правы - столичные города вполне европеизировались, и в них окончательно победила контрреволюция, начинавшаяся в коммуналке близ Покровских ворот.