Аннотация: Copyright, 2000, Кишинев, CZU 882(478)-3 T66 ISBN 9975-72-077-3
Новогодний сувенирчик.
Так в жизни иногда бывает: суета, вроде бы наполненные будни, а потом вдруг праздник и - неожиданная пустота и размышление о том, как ты живешь, друзья ли - твои друзья, правильно ли ты выверил свои ориентиры. Начинаешь беспокойно мучаться, как жить дальше, кого принять в близкое окружение. Обнаруживаешь вдруг, что у твоих родных - свои судьбы и планы по поводу того, где и с кем встречать Новый Год - и остаешься совсем один.
Как осталась героиня нашего сюжета в уютной теплой квартирке с подготовленным к празднику холодильником и отсутствием забот, по крайней мере на ближайшую пару дней. Подружки отзвонили ей еще с вечера, разогретый телевизор испражнял праздничную слюнявость. Накатанные фильмы старого кинематографа не могли надолго завладеть вниманием и сколь - нибудь занять воображение. Поэтому, когда ей позвонил малознакомый по общим делам Эдик и предложил приехать поздравить с праздником, она, немного поколебавшись, согласилась. Сколько их случайных бабочек, наверняка, залетало в такие праздники на огонек и к вам, истомившись от собственного одиночества, никому ненужности, утеряв свои функциональные роли начальников и подчиненных, секретарей, торговок пивом и пряностями, другими разносолами. Залетали, потому что, видимо, некого было больше тревожить, от смутного понимания, что старая ткань жизни износилась и ее смыло, как линем, ожиданием чего-то нового. Преддверие Нового года - это как большой алтарь, где каждый, склонившись, пытается разглядеть свою судьбу или запрашивает таковую, воздев руки к небу.
Эдик при ближайшем рассмотрении оказался плотным, уверенным в себе блондином, с очень упитанным лицом и бычьей атлетической мускулатурой. Чем он занимался в дневное время - до сих пор оставалось для главной героини загадкой. Быть может менеджерствовал в каком-то таинственном заведении, быть может изображал это, но пятьдесят рублей, потраченных на коньяк с шоколадкой Кэбэри его явно не смущали. И он вовсе не считал, что должен что-то получить на них в обмен - тарелку холодца или хозяйкины нежности.
Болтали долго о разном: о том, у кого из поющих на экране музыкантов какая крыша, сколько зарабатывают наши за кордоном. О том, что с Пугачевой надо было вероятно долго повозиться, чтобы сделать ее вновь девочкой. Впрочем, в отличии от случавшихся ранее разговоров, Эдик в этот раз был более молчалив. Наша героиня знала, что его недавно и насовсем отшила ее близкая подруга.
Не знаю, - думала Люся, - почему он так долго за ней волочился. Спать она с ним не спала, а любила периодически раскрутить то на столик на двоих в ресторане, то на прогулку за городом с шашлыками. Он как преданный мальчик, хотя его возрастная планка уже явно зашкаливала за сорок, ее капризы исполнял, обещал выполнить и еще большие, а не оправдав возложенных на него надежд, грех ведь пустого бахвальства водится за каждым из нас, был изгнан из ее жизни с запрещением даже права звонить по телефону. И теперь вот сидит у нее, Люси, пришел, явно с желанием облегчить душу, как к человеку, которая хорошо знала его зазнобу и могла хоть каким -то образом повлиять на последнюю. Люся терпеливо ждала, пока этот новогодний вечер с малоинтересным ей человеком окончится и она сможет, приняв горячий душ, шлепнуться в постель.
Приятно удивляло, что даже чуть захмелев от выпитого, ее гость не распускал рук, не приставал со слюнявыми ласками, не пытался потискать и осчастливить поцелуями. Да и к выпивке он относился удивительно спокойно: разлитый им коньяк стоял в стопках, пока она сама не взяла их в руки и не предложила тост...
В квартире было тихо и как-то по колдовски затаенно: будто вдруг открылся какой-то шлюз: и прошлая жизнь, равно как и будущая, уже не имела над вами никакой власти. В просвете образовался лучик и наша героиня, давно не верившая ни в какие иные отношения людей, кроме фатального хитросплетения судеб, вмиг забыла о всех своих философских, выстраданных в долгих ночах одиночества воззрениях и запросто села на ручку кресла, в котором расположился ее гость. Вроде играя, без предисловий пригнулась к его губам, чтобы почувствовать внутреннюю сущность этого крепыша. Мужчина обрадовался, потянулся к ней, обхватил, пересадил к себе на колени. Они слились в нежном, страстном и захватывающем поцелуе. Поцелуй длился как целая жизнь, прокрутив и вобрав в себя истоки и истории многих поцелуев: целомудренных и похотливых, верных и ветряных. Поцелуй вдруг стал снимать ту каменную глыбу отчуждения и чуждости, которая обычно бывает между малознакомыми людьми. Отдавая с каплей по капле свое дыхание, каждый из двух уже чувствовал другого, как частичку себя. Каждый приобщался другому и одиночество, прежде такое фатальное для обоих, вдруг растаяло под их теплыми дыханиями, в душе запела капель и расцвел первый цветок - подснежник признательности. Она положила голову ему на плечо, забыв на секунду о своем возрасте, грузе прожитых лет, снова почувствовав себя родом из страны детства, страны фантазии.
Взаимность тем и хороша, что каждый может творить свой внутренний мир, расцвечивать его только им выбираемыми красками, забываться в нем, крепить силы в минуты отчаяния и безверия. Взаимность чувств - удивительная вещь. Мужчина, явно признательный тому, что она смогла первая сделать шаг к нему прошептал ей: Ты- прелесть!. Она грациозно соскользнув с его рук, чуть отодвинулась от него, пересела в другое кресло, разговаривая, будто ничего не произошло. Он принял ее игру, видимо, решив про себя, что старый воин - мудрый воин и события торопить не стоит.
Начав с ним целоваться, она явно чувствовала, что он желал бы видеть на ее месте другую - ее подругу, а закончив, поняла, что он вдруг обнаружил, еще одну женщину - в ней. И открыв широко глаза с интересом наблюдал, что станет делать эта, явленная ему посредине новогодней ночи Галатея. Соприкоснувшись друг с другом, они, как магнитики, приобрели вдруг разную полярность и им уже было нельзя не тянуться друг к другу: оттого, что хотелось коснуться другого, узнать его побольше: какой он, как живет, мыслит, чувствует, ощущает себя?
Спустя время она пошла в другую комнату, найдя огарок ароматной свечи, зажгла его и, застывшая, стала у зеркала. Если поднять свечу вверх, то в человеке обнажается духовное и он кажется на много лет моложе. Если опустить на уровень середины лица - увидишь себя в настоящем, со всеми складочками, трещинками, морщинками. А если установить пламя ниже подбородка - в зеркале вдруг появляется невесть откуда взявшаяся морщинистая старуха и ждет от тебя отчета о проведенных годах. Это вроде тот же ты - только страшный и ужасающий своей приближенностью к финалу. Эта морщинистая старуха как бы говорит: ты исчерпал свое время в этом мире, теперь ты уходишь на вечный покой. Не жаль впустую растраченной жизни? Она, встретившись со старухой взглядом, вдруг испугалась, вздрогнула и как-то жалобно, будто раскаиваясь в незаполненности отмеренного ей, но еще не исчерпанного времени, попросила Эдика подойти к ней. Он вынырнул из темноты коридора, став у нее за спиной перед проемом широко открытого зеркала. Он не побоялся, почти незнакомый человек, увидеть их совместное отражение, - про себя порадовалась она. Для нее это было хорошим знаком. Сколько раз мужчины из прошлого, даже те, с которыми она долгое время была близка, отказывались смотреться в одно отражение, ничем это не мотивируя. Как бы боясь собственного поведения, расплаты за него или неожиданно показывающейся из зеркала необходимости ответственности.
Великолепное начало, - крутилось у нее в голове. - Я, наверное, проведу с ним неплохой вечер. Он повернул ее к себе, приобняв за плечи и морщинистая старуха вмиг исчезла, уступив место девичьим очертаниям силуэта, прядям волос, рассыпанных прихотливым веером. Она положила руки ему на грудь, отражаясь теперь только в зеркале его наполненных чувством приязни и симпатии глаз и стала казаться себе в этот миг самой нужной и желанной для этого мужчины. Он слегка поглаживал ее, растирая кончиками пальцев плечи, спину, скользя по стройной талии. Они были погружены в некий магический ритуал разжигания огня страсти в своих крепких телах, в древнейший, наверное, ритуал поиска жизни в другом, в любви, не прочитанной за пару леев в модных изданиях, а в творчество, совместное, обоюдное, без которого, восхитительного, им никогда не познать подлинности чувств, довольствуясь лишь потребительским созерцанием оного с телевизионных экранов. Его руки соскользнули ей под блузку и легко легли на маленькие груди, обхватив их целиком, касаясь серединами ладошек сосочков. Ей, к которой давно не прикасались чужие трепетные руки, все больше хотелось этого запретного огня...
И вдруг затренькал его радиотелефон. Мужской голос что-то сказал, лицо нашего героя резко сосредоточилось и женщина вдруг поняла, что чуда не будет... Эдик жалобно улыбнувшись, извинился, сказав, что ему надо будет минут на сорок уйти, и что он мог бы вернуться. Но фантазия ее, прежде такая причудливая и многоцветная, как шагреневая кожа от исполненных желаний стала сползаться, за пару минут подключения к реальности ставши вдруг маленькой грудой серого пепла, лежавшего у нее перед глазами.
Не надо, - пробормотала она, - я, наверняка, уже буду спать, теперь пошел пятый час ночи... Он не стал настаивать, вышедши за дверь, сказав лишь: Я позвоню...
Птица Феникс улетела в открытые двери... Воплощение не состоялось. За порогом начинался первый серый день обыкновенного года и закрывши двери в мир и ставни в мирок своей души, она поняла. Что, видимо, волшебство возможно лишь в отдельные миги. Оно никогда не поселяется насовсем в наш реальный мир, а бежит как робкая Золушка с рассветом. И о нем остается только грезить в яркой краске снов, перемежающихся серой обыденностью будней...