Аннотация: В этом произведении я пытаюсь раскрыть сущность мусульманской экспансии.
Введение
В XX веке человечество начало интенсивно развиваться. В последние четыре десятилетия земная цивилизация испытала небывалый скачок в науке и технике. Не отставало в развитии и общество. Человек как личность стал свободным, начала расти гражданская активность.
На протяжении всего XX века шла активная экспансия культурных ценностей Запада и США на Восток. Народы не хотели мириться с экспансией, и на волне растущих протестных настроений началось активное формирование террористических организаций в ряде стран Востока под влиянием наиболее предприимчивых политических деятелей. Вследствие этого обострились процессы арабо-мусульманской экспансии и исламизации народов Кавказа и Средней Азии для привлечения большого количества народа на сторону террористов и уравновешивания силы Восток-Запад.
Реальная проблема, рассматриваемая в данном произведении, заключается в поиске причин исламизации в историческом прошлом населения Кавказа, Средней Азии, а также некоторых регионов бывшего СССР, показе ее истоков, форм и методов распространения ислама и возникновения в ряде мусульманских стран религиозных террористических движений. Эти процессы относятся к числу актуальных проблем, имеющих важное значение для современного общества. Прежде всего следует заметить, что проблема мусульманской экспансии на территорию нашей страны в прошлом и ее социальных последствий в настоящем пока еще в нашей литературе недостаточно изучена и, естественно, нуждается в самостоятельном монографическом исследовании. Но я остановлюсь лишь на социально-философском аспекте этой проблемы, чтобы составить верные научные представления об истории распространения ислама на Кавказе, в Средней Азии и других районах нашей страны в прошлом.
I. Возникновение ислама
Центром Аравии времени возникновения ислама была Мекка, лежавшая на древнем пути пряностей и благовоний из Южной Аравии и стран Индийского океана в Сирию. За три столетия до возвышения ислама пришла в упадок древняя цивилизация Южной Аравии, набрали силу кочевые племена, на всем Аравийском полуострове воцарилась анархия; торговые пути переместились с территории Аравийского полуострова в сторону Красного моря и в Египет; в Средиземноморье упал спрос на арабские товары. Населявшие полуостров арабы, несмотря на соседство множества христианских и еврейских общин, оставались в большинстве своем идолопоклонниками. Племя курейш господствовало над территорией, простиравшейся от Мекки до Центральной и Западной Аравии, установив контроль над приходившей в упадок торговлей по «дороге пряностей» и в то же время над одним из главных культовых центров языческой Аравии, древним святилищем Кааба в Мекке.
Именно из этого племени происходил Мухаммед. Его собственный клан, «бану хашим», занимал сравнительно скромное положение. Когда Мухаммед в сорокалетнем возрасте начал призывать соплеменников поклоняться единственному Богу, вожди племени отрицательно отнеслись к его деятельности, почувствовав в ней угрозу своей власти.
В 622 г. н.э. произошло т.н. переселение (араб. хиджра): Мухаммед со своими последователями, спасая свою жизнь, честь и достоинство от нападок племенной верхушки, перебрались в оазис Ятриб (Ясриб), который впоследствии переименовали в Медину (араб. Мадинат ан-Наби - «город пророка»). Ятриб был вторым по значению торговым и перевалочным пунктом на дороге благовоний. Мухаммед приобрел там последователей, которые предоставили первым мусульманам убежище от врагов. Именно этот год - год хиджры и основания мусульманской общины, а не год первого откровения и не год рождения пророка - считается первым годом мусульманского календаря. Мухаммед должен был создать новое государство; оно было простым и патриархальным по форме и мало чем отличалось от более ранних племенных конфедераций арабов. Когда мусульмане в дальнейшем вступали в контакт с более древними цивилизациями, они охотно заимствовали элементы других культур.
При поддержке переселенцев из Мекки (мухаджаров) и своих помощников в Медине (ансаров) Мухаммед укрепил свои позиции на новом месте, порвал с еврейскими племенами, которые отказались признать его пророком, и начал предводительствовать в набегах на караваны курейшитов. Прибегнув к искусной дипломатии в сочетании с жесткими экономическими мерами, он расколол оппозиционно настроенные группы в Мекке, и в 630 г. н.э. население города перешло на его сторону.
После этого большинство других племен и общин Аравии вступили с ним в союз, и появилась возможность мирной пропаганды новой религии. Евреи и христиане, пользовавшиеся покровительством мусульман (зимми), обязаны были платить налог за свою защиту. После уничтожения языческих идолов Кааба сделалась святым местом мусульман как храм Авраама и Исмаила, предков арабов, которые считались великими правоверными прошлых времен. Спустя десять лет после хиджры миссионерская деятельность Мухаммеда принесла свои плоды. Языческие культы постепенно отмирали, и духовная атмосфера на полуострове значительно улучшилась, а кровопролитные междоусобицы племен уступили место учению о том, что все мусульмане - братья.
II. Арабо-мусульманская экспансия на Кавказ, в Среднюю Азию и ее последствия
Процессы исламизации населения отдельных регионов Кавказа и Средней Азии не были синхронными. Они проходили в самых различных исторических условиях, при этом использовались самые разнообразные формы и методы - насильственные или мирные, принудительные или миссионерские. Пути распространения ислама на этой территории были обусловлены многими объективными и субъективными причинами и факторами.
Так, например, ислам на Кавказе и в Средней Азии утверждался как результат захватнической экспансии арабов. И, наоборот, в Поволжье, Казахстане и в некоторых районах Северного Кавказа он распространился «мирным» путем, и, прежде всего миссионерской деятельностью служителей мусульманского культа. В одних регионах распространение ислама началось в середине VII в., а в других значительно позже - в XV-XVIII вв. Кроме того, народы в регионах исламизации находились на самых различных уровнях социально-экономического и культурного развития. В одних завоеванных арабами областях господствовали родоплеменные отношения (Казахстан, Киргизия и др.), в других уже сложились развитые феодальные отношения (Узбекистан, Таджикистан, Азербайджан и др.); одни народности занимались земледелием, а другие были кочевниками-степняками. Эти народы также обладали и различным культурным уровнем. Так, некоторые районы Средней Азии и Закавказья в культурном отношении не уступали завоевателям, а в отдельных случаях стояли даже выше их, другие же находились на более низком уровне культурного развития. Подобная сложная картина наблюдалась и в религиозной жизни этих народов, где господствовали различные формы племенных и национальных религий.
Следовательно, когда речь идет об исламизации отдельных регионов нашей страны и сопредельных территорий, нельзя ее рассматривать как единовременный акт. Процесс этот был сложным и длительным, обусловленным в каждом отдельном случае местом, временем и историческими обстоятельствами. Поэтому к рассмотрению проблемы распространения ислама и его социальных последствий в Средней Азии, на Кавказе следует подходить конкретно-исторически, учитывая условия этого распространения в каждом отдельном случае и специфические характеристики каждого региона, на который распространялось влияние ислама.
2.1. Социально-идейные истоки арабской экспансии
Арабо-мусульманская экспансия и процесс исламизации органически неотделимы друг от друга. Фактически одним из важнейших последствий арабского завоевания Средней Азии и Кавказа было распространение здесь ислама, который, вытеснив все формы домусульманских культов, установил свое господство в духовной жизни. В данном случае религия явилась идеологическим оправданием арабского захватнического движения. Арабская экспансия сопровождалась миграцией - заселением завоеванных стран арабами.
Ислам, возникший как надплеменная монотеистическая религия арабов, после укрепления позиций на своей родине стал распространяться за пределами Аравийского полуострова, в азиатских и африканских странах. В числе завоеванных арабами стран оказались отдельные регионы на территории нынешнего СНГ, куда ислам стал проникать в условиях арабо-мусульманской экспансии при «праведных» халифах Омаре (634-644 гг.), Османе (644-656 гг.) и Али (656-661 гг.), а при омейядской династии он значительно укрепил здесь свои позиции. Так, арабские завоеватели на территории Азербайджана появились в 639 г., в районе Дагестана (Дербент) - в 642 г., а в пределах Средней Азии - в 673 г. Тогда же, в середине VII в., начался процесс исламизации населения в завоеванных районах, сопровождаемый насилием, грабежами, беспощадным подавлением сопротивления местных народов, разрушением их городов и поселений. Арабы пришли в первую очередь как завоеватели, а не как бескорыстные миссионеры. Разумеется, местное население Кавказа и Средней Азии встречало их не хлебом и солью, а, как правило, с оружием в руках, поэтому процесс исламизации местных народностей продолжался веками. «Представление о массовом обращении покоренного населения в ислам уже при первых халифах следует признать преувеличенным, - указывает профессор Е.И. Беляев. - На самом же деле исламизация иноверческого населения в Халифате была длительным процессом, который в ряде стран Арабского Востока не завершился и поныне»[1].
Правда, ислам в первые века своего возникновения распространялся за пределами Аравии довольно успешно. Это объясняется наличием целого комплекса экономических, социальных и духовных факторов. Как было уже сказано, в начале VII в. среди арабских племен шел процесс разрушения старых родоплеменных, кровнородственных связей и возникновения классовых отношений, который сыграл прогрессивную роль в истории арабов. Население - торговцы, ремесленники, земледельцы - было заинтересовано в объединении разрозненных племен в общеарабское государство, которое бы прекратило постоянные междоусобицы и защитило население от нападений соседних государств - Византии, Персии и Эфиопии.
Экономические и социально-политические факторы обусловили, таким образом, необходимость объединения арабских племен, создания единого централизованного государства. В данных исторических условиях оно могло быть образовано только в процессе ряда межплеменных военных столкновений и внешней экспансии, направленной сначала на отражение захватнических притязаний соседних государств, а затем и на отвоёвывание у них ряда территорий. Перед Мухаммедом и его сподвижниками возникают проблемы идеологического оправдания военных действий и завоевательных походов, и в исламе появляются соответствующие идеи, оправдывающие войны как выполнение мусульманами их божественной миссии. В первоначальный период развития ислама Мухаммед, его соратники и последователи (мухаджиры и ансары), выступая против арабского язычества, требовали места под солнцем для новой религии наряду с иудаизмом и христианством. К реализации этих идей мусульмане приступили сразу же после смерти Мухаммеда, когда сложились благоприятные объективные условия для военного объединения арабов. При халифе Абу-Бекре был почти завершен процесс объединения всех арабских племен в единое государственное образование. Халиф Омар не только завершил объединение арабских племен, но и вышел далеко за пределы Аравийского полуострова. Мухаммед и последующие халифы, вначале считавшие своей конечной целью консолидацию арабских племен в единое централизованное государственное образование под знаменем ислама, теперь в новой обстановке внесли коррективы в свои планы. После укрепления своих социально-экономических позиций и создания достаточных военных сил они стали считать, что создание Халифата в пределах Аравийского полуострова является только началом.
В начальный период своей деятельности Мухаммед выполнял свою религиозную миссию лишь проповедуя, увещевая, уговаривая и запугивая эсхатологическими картинами. Распространение новой религии осуществлялось исключительно через проповедническую деятельность, и суры Корана отражали в этот период мирный пафос ислама. На эту особенность мекканского периода истории ислама обратили внимание многие крупные его исследователи. Так, академик В. Бартольд по этому поводу писал: “В Мекке Мухаммед не был ничьим повелителем; призывая людей к покаянию, вере и деятельной любви, он мог взывать только к их доброй воле, естественно, что в мекканских сурах учение об обязанностях и ответственности человека преобладает над учением о всемогуществе божьем“ [2]. Но совершенно иную картину мы видим в мединский период ислама, когда образовалась мусульманская община и Мухаммед из проповедника новой веры превратился в главу теократической государственной организации, которая в военном отношении внушала страх неверующим и инаковерующим своей сплоченностью и фанатизмом. Эти изменения в социально-экономической структуре в истории арабов наложили свой отпечаток на возникновение новых коранических идей, привели к трансформации первоначальных мирных идей ислама. В мединский период ислам совершает окончательный переход от метода мирных проповедей, характерного для мекканского периода, к насильственным методам насаждения ислама не только среди: язычников-арабов, но и за пределами Аравии. Он из мирной религии постепенно превращается в религию воинствующую. В исламе появляется концепция о джихаде, о планетарной миссии Мухаммеда и его последователей.
2.2. Джихад
Войну за веру, или священную войну - «джихад», или «газават», - Мухаммед и его последователи объявляют средством выполнения божественной миссии, заповеданным Аллахом. При этом первые мусульмане, как свидетельствует Коран, объявили джихад и газават против арабских многобожников. После же смерти Мухаммеда подобные войны за веру развертываются против соседних стран и народов и ведение таких войн приобретает исключительное значение в мире ислама как выполнение мусульманами священной, «небесной» миссии. Идеи джихада в последующие периоды истории мусульманских стран наполняются новым социальным содержанием. Джихад становится идейным оправданием захватнических войн, развязываемых по экономическим, социальным и политическим мотивам. Доктрина джихада оправдывала войны как средство исламизации. Однако практика завоеваний показала, что это было всего лишь идеологическим прикрытием обычного завоевания. Нельзя не согласиться с мнением известного английского исламоведа М. Уотта, который пишет: “Целью джихада в этом случае становилось не обращение жителей в ислам, а подчинение их мусульманским порядкам при статусе покровительствуемых” [3]. Таким образом, джихад вел к военной экспансии мусульман, а не к прямому обращению в ислам”.
Согласно теории джихада, весь мир был разделен на «область ислама» (дар-ал-ислам) и на «область войны» (дар-ал-харб). Первую составляли страны, находящиеся под властью мусульман, а вторую - государства «неверных». «Область ислама» теоретически всегда должна находиться в состоянии вечной войны с «дар-ал-харб». В исключительных случаях ислам допускает временное перемирие на срок до десяти лет. Кроме этих двух категорий стран, некоторые мусульманские идеологи выделяют еще одну категорию земель - «область мира» (дар-ал-сульх). Это такие земли, которые не принадлежат мусульманам и не управляются ими, но правители их считают себя вассалами мусульманских государств и платят за это определенную дань. Таким образом, в Коране, особенно в мединских сурах (II, 149, 186, 212, 213, 215 и др.) война за веру вменяется в обязанность последователей ислама как их священный долг: «И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами, но не переступайте, поистине, Аллах не любит переступающих» (II, 186).
Война против иноверцев, самое последовательное и активное участие в ней поощряются божественной благодатью на этом свете, а если мусульманин погибнет в войне за веру, то на том свете Аллах его награждает райским блаженством: «И никак не считайте тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми. Нет, они живы! Они у своего Господа получают удел» (III, 163). Более того, в этой войне с неверными мусульмане должны забыть о мирских делах, должны целиком и полностью отдаться войне за веру, против врагов ислама. Коран осуждает пассивных правоверных за индифферентное отношение к борьбе с иноверцами, за отказ или отстранение от такой борьбы. Так, в Коране говорится: «...всем обещал Аллах благо (мусульманам), а усердствующим Аллах дал преимущество перед сидящими в великой награде» (IV, 97). Подобное превознесение каждого активного участника джихада привело к возникновению в мире ислама крайнего фанатизма, нетерпимости к иноверцам, убежденности в мусульманской исключительности и т. д.
Следует заметить, что эта проповедь способствовала исключительному подъему и энтузиазму арабских завоевателей, что наряду с другими, объективными факторами сыграло важную роль в победоносном шествии ислама в странах Азии, Африки и частично Европы.
При династии Омейядов военная экспансия достигала вершины своего величия, граница Халифата простиралась от Атлантического океана до Инда, от Каспийского моря до Нильских порогов. В арабскую империю вошли самые различные народы, стоящие на самых различных уровнях экономического и культурного развития, исповедующие различные религиозные верования. Волны арабской экспансии докатились и до Средней Азии и Кавказа.
Процесс завоевания Средней Азии арабами, начатый при халифе Омаре, был в основном завершен в 715 г. При завоевании Средней Азии и Кавказа арабские халифы ставили такие же цели, как и при покорении других стран и народов. Арабская экспансия сопровождалась грабежами, пленением населения, уводом большого числа мирных жителей в рабство, обложением непомерными податями и т.д.
Процесс исламизации Кавказа и Средней Азии был длительным. Так, например, в Дагестане он начался в первой половине VII в. и продолжался до XV в., а в некоторых районах и значительно дольше. Продолжительность обращения в мусульманство дагестанских народов объясняется прежде всего упорным сопротивлением завоевателям и чуждым социальным порядкам.
«Нужно сказать, - пишет специалист по средневековой истории Дагестана, профессор А.Р. Шихсаидов, - что на территории Дагестана завоеватели встретили решительный отпор. Можно удивляться той силе сопротивления, которая, несмотря на политическую раздробленность, на отсутствие единого объединяющего центра, позволила в течение десятилетий не допустить арабов в глубь гор» [4]. Именно по этой причине мусульманские завоеватели длительное время не могли закончить процесс исламизации населения завоевываемых областей в данном регионе. Фактически он затянулся на столетия.
2.3. Социально-экономические и духовные последствия исламизации
При рассмотрении вопроса об арабской экспансии в Среднюю Азию и на Кавказ, а так же её социальных последствиях нельзя ограничиваться анализом лишь духовной стороны обращения населения в новую религию, а следует показать и другие аспекты этого процесса - экономический, социальный и культурный. По моему мнению, данные аспекты арабской экспансии и исламизации населения Средней Азии и Кавказа недостаточно изучены в нашей литературе и нуждаются в дальнейшем исследовании.
Завоевание арабами Кавказа и Средней Азии в итоге привело к расширению торговли, оживлению обмена между различными регионами исламского мира, формированию новых торговых центров. Расширение торговли, в свою очередь, способствовало развитию ремесла и производительных сил. Регионы распространения ислама оказались в орбите мусульманского экономического влияния.
Арабо-мусульманская экспансия также в конечном итоге способствовала подъему сельского хозяйства в Средней Азии на Кавказе. Значительно расширились площади под орошаемым земледелием. Сюда арабские колонисты завезли новые сельскохозяйственные культуры: виноград, марену, миндаль, овощные культуры, получило широкое развитие садоводство. Приход арабов способствовал также более широкой разработке природных ресурсов. Появились новые рудники по добыче железа, меди, цветных металлов. Все это в конечном итоге способствовало общему подъему экономики у всех народов, входивших в состав Халифата, возникшего в результате арабской экспансии.
Значительное влияние арабы оказали и на развитие культуры народов региона распространения ислама. В завоеванные страны вместе с завоевателями и исламом пришла и арабо-мусульманская культура, возникшая на базе древнейших культур как Востока, так и Запада. «Усвоив и переработав значительную часть культурного наследия персов, сирийцев (арамеев), коптов, народов Средней Азии, иудеев, а также наследия эллинистическо-римской культуры, арабы достигли больших успехов как в области художественной литературы, филологии, истории, географии, математики, астрономии, медицины, логики, философии, так и в области архитектуры, орнаментального искусства и художественного ремесла».
III. Исламский фундаментализм и исламизм
Во второй половине XX века в связи с культурным противостоянием Запада и Востока в некоторых странах исламского мира появились тенденции к более воинственному толкованию Корана. События последних десятилетий в государствах Ближнего, Среднего Востока и Северной Африки, а в последние годы и в России и странах Центральной Азии дали немало примеров того, как активно используется исламская аргументация для обоснования тех или иных внутри- и внешнеполитических шагов. Именно поэтому крайне важно дать по возможности максимально объективную оценку роли мусульманской религии в современном обществе.
Пример такой оценки можно найти в работе Загира Арухова - заместителя министра по национальной политике, информации и внешним связям Республики Дагестан. В работе предпринята попытка проанализировать основы зарождения и бытования такого понятия, как «исламский экстремизм». Арухов переработал большой объем фактологической информации, отражающей связь этого феномена с различными аспектами социальной жизни арабских стран Ближнего Востока, Ирана, Турции, Афганистана, Пакистана, Израиля и, конечно, республик Северного Кавказа. Это позволило автору сформировать четкое представление о роли, которую мусульманская религия сыграла в жизни этих стран и регионов, и дать читателю достаточно объективное представление о том, что же представляет собой феномен так называемого исламского экстремизма.
В исследовании содержится и ряд достаточно спорных моментов. Так, например, автор фактически не разделяет понятия «исламский фундаментализм» и «исламизм»: «...если сторонники фундаментального ислама выступают за создание соответствующей модели общества, то исламисты говорят о модели государства. По сути, между теми и другими нет существенных противоречий, так как в любом случае они, как правило, оперируют категориями политического ислама».
Необходимо заметить, что ислам как явление социологического ряда есть модель идеальной формы организации общества. В этом случае системное качество мусульманской религии реализуется в том, что она направлена на обеспечение целостности той или иной социальной системы, члены (или часть членов) которой исповедуют ислам.
В районах традиционного распространения ислама можно выделить три модели идеальной формы социальной организации: традиционалистская, фундаменталистская и модернистская. Содержание каждой из них и «взаимоотношения» их с обществом (в том числе возрастание роли исламского фундаментализма) определяются объективными факторами функционирования конкретных социальных систем на глобальном, региональном и страновом уровнях.
В свою очередь процесс реализации той или иной мировоззренческой (теоретической) модели государственного и общественного устройства на практике в отличие от самой модели обусловлен главным образом субъективными факторами и, в частности, может быть связан со стремлением определенных кругов вернуться к «истокам веры».
В последнем случае этот процесс может выражаться, с одной стороны, в более активном распространении мусульманских обрядов, обычаев, традиций, в призывах к их неукоснительному соблюдению, в увеличении числа строящихся мечетей и т.п. Именно данное явление и следует, по моему мнению, квалифицировать как исламский фундаментализм.
С другой стороны, события, происходящие в районах традиционного распространения ислама, свидетельствуют о том, что некоторые силы используют фундаменталистскую фразеологию в политических целях для реализации своих, прежде всего экономических, интересов. Причем это не ограничивается только мирными средствами политической борьбы, но включает и насильственные методы, в том числе и экспорт «исламской революции».
В этом случае следует говорить уже не об исламском фундаментализме, представляющем собой религиозный феномен, но об исламизме («политическом исламе»), который для оправдания политики экстремизма и терроризма часто использует фундаменталистские лозунги.
Иными словами, религия и политика, будучи элементами одной и той же системы общественного сознания, тем не менее представляют собой разные его элементы и выполняют функцию сохранения целостности данного социума своими, присущими каждому из них методами. Именно поэтому так важно отделить исламский фундаментализм от исламизма.
IV. Экстремизм в исламе: истоки и тенденции
Со второй половины ХХ века идет синхронная активизация религиозно-политических движений. С начала 70-х годов исламский фактор начинает оказывать существенное воздействие на внутреннюю ситуацию и внешнюю политику многих стран мусульманского ареала, происходит своеобразная вторичная исламизация ислама. Так, видный турецкий исламист-экономист А. Деббагоглу в книге «Введение в исламскую экономику» пишет: «Турецкий народ вновь должен омусульманиться, что обеспечит ему образование нового общества и нового государства».
Под исламским фактором следует понимать два разнонаправленных процесса. Во-первых, процесс проникновения ислама в политический сектор жизни общества, часто именуемый исламизацией; во-вторых, политику властей в самой стране в отношении ислама.
Следует отметить, что хотя не во всех мусульманских странах политизация носит радикальный характер, основной особенностью отношений власти и религии в последние тридцать лет становится конфликт с радикальным политическим исламом, являющийся рубежом, отделяющим силы, ориентированные на модернизацию ислама, от сил, делающих ставку на его неоконсервативную реставрацию в духе мусульманской общины времен пророка. Исламизация характеризуется как минимум двумя одновременно протекающими тенденциями: возрождением ислама как религии и использованием исламской «оболочки», идеологии различными экстремистскими, террористическими, сепаратистскими силами в борьбе за власть. При этом в многочисленных публикациях последнего времени до сих пор не существует устойчивых общепринятых обозначений этого процесса.
Используемые в настоящее время термины «фундаментализм», «радикализм», «исламизм», «ваххабизм» часто путаются и не являются бесспорными, поскольку выработаны, как правило, в неисламской нормативной культуре и потому не в полной мере адекватны рассматриваемому объекту. Сами мусульмане тех, кто проповедует реисламизацию по критериям «чистого», первоначального ислама, называют «алисламийюн» (исламисты). Очевидно, в исламе следует различать как ислам и исламизм, так и фундаментализм и экстремизм. Фундаментализм и радикализм (экстремизм) присущи практически любым религиям. В частности, экстремизм проявлялся и в христианстве: крестовые походы, инквизиция в Испании, борьба со старообрядцами в петровской России и т. д.
Фундаментализм - это не что иное, как обращение к духовным первоисточникам вероучения, происходящее всякий раз при резком изменении условий жизни. Без него религия, как правило, вырождается и превращается в ширму для получения каких-либо материальных и политических выгод определенными лицами или группами. С этой точки зрения пророк Мухаммад тоже был фундаменталистом: он считал себя не основателем новой религии, а человеком, возвращающим людей к вере предков - вере Авраама. Сами мусульмане предпочитают называть это движение не фундаментализмом, а салафизмом - от выражения «ас-салаф ас-салих» (праведные предки), то есть его сторонники должны во всех своих действиях, нормах и правилах следовать догматам первоначального ислама.
Однако здесь следует помнить об относительной ограниченности положений, регулирующих все аспекты жизни мусульман: готовые правила поведения можно обнаружить не более чем в 300 аятах Корана и 500 хадисах. Египетский юрист-мусульманин Мухаммад Саид аль-Ашмави в книге «Политический ислам» отмечает, что Коран «содержит только немногочисленные нормы, касающиеся отношений между людьми, и эти немногочисленные нормы не регулируют все отношения». Поэтому салафиты не могут ограничиться только текстами Корана и Сунны в качестве единственных источников всех норм и рекомендаций в современных условиях и потому приходят к тому, против чего боролись: вынуждены в полной мере использовать человеческий фактор для понимания Божественного Откровения и обращаться к салафитскому наследию прошлого (в частности, к таким салафитским авторитетам, как Ибн Кудам, аль-Кисаи, Ибн Таймийя). В итоге оказывается, что, например, обосновываемая салафитами обязательность для мусульманина вести джихад против вероотступников (будь то Хосни Мубарак в Египте, Ислам Каримов в Узбекистане и т. д.) обосновывается не обращением к абсолютно истинному (божественному) первоисточнику, а к источнику человеческому и потому, возможно, ошибочному. Здесь надо либо доказать, что эти ученые (в частности, Ибн Таймийя) не ошибались, либо принять безошибочность всех их суждений, что в исламе невозможно: беспорочен лишь один человек - пророк Мухаммад. Кроме того, салафиты почему-то «забывают», что убийство вероотступников по шариату разрешено только после выяснения действительного положения вещей и троекратного предложения покаяться и вернуться в лоно ислама.
Таким образом, все направления в исламе (и салафизм в том числе) - это не прямой результат Божественного Откровения, а человеческая интерпретация Корана и Сунны. Споры среди мусульманских теологов относительно того, какое из направлений ислама следует «правильным путем», продолжаются на протяжении всей его истории. Аналогичные споры характерны и для других конфессий. Фундаментализм как стремление восстановить веру в первоначальной чистоте является устойчиво традиционным для религиозного мировоззрения.
Большое влияние на современный ислам оказала мусульманская реформация. Мусульманские реформаторы стремились сохранить ислам как мировоззренческую систему и основу социального регулирования от разрушительного влияния капиталистического Запада, пытались морально и доктринально обновить мусульманскую общину путем осовременивания и придания исламу пластичности. Они учили, что каждому поколению следует толковать Коран исходя из собственного опыта и знаний, не искажая при этом основ веры. Мухаммад Абдо писал: «Каждый мусульманин должен толковать Коран и руководствоваться его предписаниями в меру своих возможностей. Нельзя только отклоняться от Корана», то есть следует поступать так, как поступил бы пророк Муххамад в существующих в данный момент условиях.
Таким образом, реформаторы, отстаивая принцип иджтихада (права на самостоятельное суждение по богословско-юридическим вопросам, связанным с жизнью общины, на основе Корана), считали, что традиционное духовенство не может быть единственным интерпретатором шариата и человек отчасти способен сам постигать религиозные истины.
Слепой вере и схоластике традиционалистов реформаторы (салафиты) противопоставили религиозный рационализм и верность сути Священного писания, подчеркивая, что ислам - это религия, опирающаяся на разум, поскольку человек, по замыслу Аллаха, призван свободно мыслить. Реформаторы основное внимание уделяли вопросу о месте человека в сотворенном богом мире, морально-этическим принципам ислама, социальным проблемам общины, а все то, что касалось отношений между человеком и богом, коранических запретов, считалось вечным и неизменным. Можно с большой долей уверенности утверждать, что в основе реформаторства лежал хадис: «Аллах ничего не меняет в людях, пока сами они не изменят себя».
Следует отметить, что приоритет исламских ценностей реформаторы признавали почти исключительно в духовной жизни человека и выступали за государство в духе ислама, а не на основе господства шариата. Они считали, что ислам - религия, требующая от своих последователей только веры и никоим образом не навязывающая форму социальной организации. Так, один из реформаторов ислама, Халафалла заявлял: «Пророк был духовным руководителем, а не светским правителем. В Коране нет текстов о халифате, все мусульманские государства в истории были светскими государствами, а не теократиями».
Таким образом, миссия реформаторов заключалась в том, что ими были предложены принципы укрепления основ ислама и возрождения величия мусульманской общины в новое время. Однако некоторые их последователи, сохраняя верность этим принципам, разошлись в подходах к решению социально-политических проблем, причем настолько значительно, что стремятся архаизировать действительность и изменить современные реалии в духе мединской общины времен пророка, сделать шариат единственным регулятором общественной жизни. Методы для этого выбираются самые радикальные.
Радикальные исламисты (экстремисты) не только хотят образования исламского государства, они добиваются исламизации - установления норм шариата - в планетарном масштабе, причем немедленно и в полном объеме. Их действия направлены в первую очередь, по-видимому, против существующих режимов в мусульманских странах, якобы уклонившихся с пути, указанного Кораном, и послушных воле Запада. Экстремистское крыло представлено множеством групп, ведущих активную террористическую деятельность против немусульманских, с их точки зрения, режимов. Поскольку, по мнению радикальных исламистов, «родина для мусульманина только там, где правит шариат», то надо бороться ради государства ислама, и при этом допустимо применение силы, чтобы преодолеть все препятствия на этом пути. Ядро экстремистских движений составляет жаждущая справедливости недовольная молодежь из разных социальных слоев.
В основе ваххабизма, особого течения внутри суннитской ветви ислама, лежит выработанное потребностями бедуинских кочевий очень осторожное отношение ко всем учениям и школам, выходившим за пределы суннитского ислама. Основные принципы этого течения, развитые в XVIII веке Мухаммадом ибн Абд ал-Ваххабом (1703-1794), сводятся к узкому догматизму и крайней нетерпимости ко всяким новшествам, отрицанию свободы мнений в религии, фанатичной строгостью в соблюдении обрядовых и правовых норм шариата. Поэтому отнюдь не случайно в современном исламе наиболее крайние фундаменталистские течения смыкаются с ваххабизмом.
Несмотря на то, что в мире существует 8 общепризнанных религиозно-правовых мусульманских школ (4 суннитские и 4 шиитские), имеющих равные относительно друг друга права (и это зафиксировано, в частности, в Исламской конституции Ирана), к «неправильным» мусульманам, например, так называемые «ваххабиты» относят всех, кто не согласен с их учением. Хотя в Коране сказано: «Нет принуждения в вере» (сура ал-Бакара, аят 257), такое деление на «чистых» и «нечистых» тянется из прошлого. Как писали современники Мухаммада ибн Абд ал-Ваххаба, его сторонники «были убеждены в неверии всех людей на земле, которые не разделяют их убеждений», и считали несогласных с ними мусульман еще более худшими «многобожниками», чем язычники. «Отступник должен быть убит, даже если он не в состоянии сражаться, тогда как неверный в подобном случае смерти не заслуживает», - писал основатель ваххабизма Ибн Аль Вахабба [5].
V. Исламский экстремизм сегодня
Наибольшее распространение радикальный исламизм получил в Алжире, в котором взрывы, убийства стали обычным явлением. В Алжир исламский экстремизм экспортируется не только в виде идей, но и в виде прошедших школу многих кровавых конфликтов профессиональных террористов. Что касается экстремизма на Северном Кавказе и в Центрально-Азиатском регионе, то в условиях социально-экономической нестабильности, коррупции восстановление порядка и справедливости через возврат к раннеисламской умме (общине) приобретает немало как сторонников, так и противников. Первое обусловлено в значительной мере тем, что до недавнего времени тысячи молодых людей могли получить теологическое образование за рубежом. Однако многие из них, вернувшись на родину, становились проводниками суннитского ислама не столько в классическом, сколько в его радикальном понимании. Противодействие же духовенства и большинства традиционно верующих обусловлено тем, что в этих регионах широкое распространение получил так называемый «народный ислам», ставший результатом сложного переплетения обрядов и вероучений ислама с местными доисламскими обычаями.
В частности, суфийский ислам, имеющий место в Дагестане, Чечне, Ингушетии, во многом не совместим с проповедуемыми «ваххабитами» принципами и нормами, что приводит к конфликтам между последователями этих течений, перерастающим в антагонизм двух образов жизни: национально-этнического и навязываемого арабского. Так, события августа 1999 года в Дагестане показали реальную угрозу физического уничтожения тех мусульман, которые не соглашаются принять «ваххабитскую» трактовку ислама. Не случайно прошедший еще в июле 1998 года в Грозном Конгресс мусульман Северного Кавказа, в котором приняли участие религиозные деятели всего региона, в своей резолюции потребовал «объявить все экстремистские течения вне закона, установить контроль над всеми исламскими учебными заведениями, учебной литературой, средствами массовой информации во избежание проникновения вредной ваххабитской идеологии в общество».
Следует также отметить, что, несмотря на интенсивное использование чеченскими сепаратистами мусульманской риторики, активных действий в их поддержку на правительственном уровне не предприняло практически ни одно мусульманское государство. Однако бездарные действия российских властей и иррациональная жестокость, проявленная федеральными войсками, создала условия для быстрой радикализации ислама в ранее не особенно религиозном чеченском обществе, способствуя установлению контактов чеченских неофитов с экстремистскими течениями мусульманского мира.
Вместе с тем, несмотря на то, что движущей силой процесса исламизации Кавказского и Центрально-Азиатского регионов является суннитский ислам, отсутствует ясность относительно идейных основ местных исламистов, поскольку одни говорят о себе как о ваххабитах, другие называют себя салафитами, ханбалитами (хотя Ибн Ханбал требовал не допускать бунта, смуты - «фитна», разрушающего устои веры и общественной морали: плохой правитель, считал он, всегда лучше, чем «фитна») и т. д. Более того, фундаменталистский ваххабизм рассматривает широко распространенные в этих регионах веру в духов предков, поклонение святым местам и т. п. исключительно как ересь, противоречащую «чистому исламу», и потому осуждает паломничества к святым местам, запрещает навещать могилы родных и читать Коран на кладбище, носить талисманы.
Французский специалист по проблемам Центральной Азии Оливье Руа подчеркивает, что лидеры исламистов «выступают за экспорт исламской революции. Они не разделяют национальных устремлений своих стран. Это люди без корней, с запутанными биографиями. Они представляют географическую и социологическую периферию ислам» [6].
Официальные власти (включая религиозные) оказались не в состоянии вести диалог с радикалами. Призыв вернуться к «чистому исламу» (основной лозунг «ваххабитов») они не сумели использовать для борьбы с коррупцией и произволом кланово-этнических криминальных группировок. В результате ислам становится не союзником властей, а противопоставляется им, и возможности его использования в политических целях возрастают.
Таким образом, рассмотрев ряд основных течений в исламе, следует отметить, что характерной чертой современного процесса исламизации является его отчетливая не религиозно-догматическая, а социально-политическая направленность. События в Алжире, Ферганской долине, Дагестане, Киргизии показывают, что многие исламские общественно-политические течения, проповедующие возрождение «чистого» ислама, все больше становясь экстремистскими по политической форме и сектантскими по религиозной сути, переходят к террору и физическому устранению не только неверных, но и «неправильных» мусульман, активно проводят различные акции по дестабилизации ситуации в существующих государственных образованиях, стремясь превратить их в «дар-уль-ислам» (страну ислама).
Реисламизация в большинстве случаев предполагает борьбу за то, чтобы шариат стал единственным регулятором всей частной и общественной жизни. Так, например, один из лидеров Исламского движения Узбекистана Зубайр ибн Абдул Рахима заявил: «Иду, намерено вести борьбу против официального Ташкента до тех пор, пока узбекское государство не будет жить по законам шариата». Одним из источников финансирования движения, по словам этого лидера, служат «возможности старой узбекской эмиграции, в частности капиталы потомков эмира Бухарского».
VI. Почему так важна борьба с исламским экстремизмом
В последнее время вокруг военной помощи России странам Центральной Азии, воюющим с исламскими экстремистами, идет много разговоров. В частности, обсуждается, следует ли России вмешиваться в события, происходящие в Таджикистане, Киргизии и Узбекистане, помогая этим странам бороться с экстремистами? И нужно ли Москве угрожать талибам ракетно-бомбовыми ударами, тем более что Россия уже не имеет общих границ с Афганистаном? Вопросов много, но ответы противоречивы. Нас пугает афганский синдром, и поэтому некоторые наши политики говорят, что нам не нужен второй Афганистан и России не следует вмешиваться в эту проблему - пусть, мол, страны Центральной Азии сами разбираются с исламскими экстремистами. Однако такая позиция ошибочна. Если внимательно проанализировать ситуацию, можно убедиться, что активизация исламских экстремистов в Центральной Азии непосредственно затрагивает интересы безопасности России.
Наша страна уже вовлечена в центральноазиатские события, так как в самом их центре - Таджикистане - находятся наши войска, причем уход их из этой республики угрожает распространением напряженности и на территорию РФ. Мы уже были свидетелями того, что произошло после вывода советских войск из Афганистана в феврале 1989 г. - через три года, в 1992-м, в соседнем Таджикистане началась гражданская война. В случае выведения российского воинского контингента из Таджикистана и прихода к власти в этой стране радикальных исламистов Россия получит новые очаги напряженности уже на своей территории. Сегодня мало кто сомневается, что после укрепления исламских радикалов в Центральной Азии "священная война" за создание "чистого" исламского государства начнется и в мусульманских регионах России. Тем более что число мусульманского населения России стремительно растет и на сегодняшний день составляет уже более 21 млн. человек.
Вторая серьезная причина, вынуждающая Москву уделять особое внимание действиям исламских экстремистов в Центральной Азии, - события в Чечне, где российские войска имеют дело с такими же бандитскими формированиями, которые сегодня стремятся дестабилизировать обстановку в Киргизии и Узбекистане. Поэтому борьба с исламскими экстремистами является общей проблемой России и республик Центральной Азии. Причем финансовая помощь как чеченским сепаратистам, так и исламским экстремистам в Киргизии и Узбекистане поступает из Афганистана. Талибы в лице России видят своего главного врага, и в перспективе, если им удастся полностью взять ситуацию в Афганистане под свой контроль и окончательно укрепить свою власть, будут бороться с российским влиянием в Центральной Азии, чтобы помочь российским мусульманам добиться независимости от Москвы. Это подтверждает и тот факт, что исламские боевики, вторгавшиеся в августе этого года в Киргизию и Узбекистан, и наемники, которые сегодня приходят на помощь чеченским боевикам, были подготовлены в военных лагерях талибов в Афганистане. Поэтому если сегодня не уничтожить исламских экстремистов в Чечне, Киргизии и Узбекистане, то они расползутся по всей Центральной Азии и мусульманским регионам России.
Третья немаловажная причина, вынуждающая Москву бороться с исламскими экстремистами и вплотную заниматься афганской проблемой, - это распространение наркотиков на российской территории. Распространение наркотиков по очень низким ценам в России - один из способов борьбы исламских экстремистов с "неверными". С их точки зрения, наркотики - лучший способ истребления русских.
Послесловие.
Следует отметить главное: во многих странах Востока после многих лет европеизации и существования светских режимов идет реставрация влияния ислама, причем зачастую самыми радикальными методами. Почему это происходит? По-видимому, в поисках ответа следует обратить внимание на беспрецедентное расширение социальной, финансовой, политической поддержки исламистских движений в сегодняшних мусульманских (и не только) странах. Можно предположить, что столкновение мусульманских традиций с экономическим прагматизмом Запада в значительной мере и вызвало те общественные противоречия, свидетелями которых мы стали в последние десятилетия. Всеобщий кризис коммунистической идеологии также породил потребность замены ее религиозно-национальными ценностями. Страны Востока, отвергая «импортные» марксистскую («обрекающую человека на добывание хлеба насущного») и капиталистическую («потребительства и вещизма») модели развития, пытаются построить развитую экономику на исламских принципах, которая, как они надеются, окажет воздействие на весь ХХI век.
Степень противодействия радикальным исламистам зависит от степени демократизации общества, готовности правящих элит содействовать его консолидации, в том числе найти место и религиозному фактору для решения стоящих перед обществом социально-экономических проблем. Некомпетентность властей в вопросах современного ислама часто приводит к серьезным ошибкам и просчетам, укрепляя позиции «ваххабитов» и правительства, проводящие жесткую политику по отношению к населению своих стран, однозначно толкают часть его в руки религиозных экстремистов.
Список литературы
Беляев Е. И. Арабы, ислам и арабский Халифат в раннее Средневековье. М., 1965, С. 152
Бартольд В. В. Соч. Т. 6. С. 121-122
Уотт М. Влияние ислама на средневековую Европу. М., 1976. С25
Шихсаидов А. Р. Ислам в средневековом Дагестане. Махачкала. 1962. С. 92
Ибн Аль Вахабба. Книги Единобожия.
Оливье Руа. «Новая Центральная Азия». М. 1999. С. 192