Тогунов Игорь Алексеевич. Исповедь Блаженного Августина

ИСПОВЕДЬ БЛАЖЕННОГО АВГУСТИНА

AURELIUS AUGUSTINUS HIPPONENSIS. "CONFESSIONES".

INTERPRETATIO IGOR TOGUNOV

Исповедь I

Volenter occidens et amoris
Honorisque oblitus gloriabar...

Себе я в гордости падения был мил,
Что о любви и чести позабыл...

О, юность мы питаем хвастовством,
Себя стыдим за малые пороки,
Бесстыдным слыть мне стыдно было в том:
Милее смерть, чем статься недалёким.
Неправды грязь марала юный дух,
Я упивался извращённой страстью;
Желчь лицемерия, коверкая мой слух,
Покрыло тело чувственною сластью.
Горело сердце, устремляясь в ад,
Но, убоявшись нежности порочной,
Поворотило вовремя назад,
Познав и честь, и свет любви бессрочной.

Исповедь II

Amore meo alteri dato,
Est amor alterius infinitus...

Любовь свою другому отдавая,
Любовь другого мы лишаем края...

Моя душа с его душой едины были,
Но умер он. Остался я с полудушой.
Чтобы любимого на свете не забыли,
Не покидаю я обители земной.
Живу один теперь не жизнью половинной:
Во мне душа того, кого всегда любил
Его душою, может быть, совсем невинно
Свою легко от равнодушья оградил.
Хотя о жизни мыслю с явным отвращеньем,
Но страх конца мне ныне кажется сильней -
Моей судьбе смерть предрекает зло и мщенье
За ту любовь, что бережёт моих друзей.

Исповедь III

Consensionis hostilitatisque apotheosis?
Hypostasis ista ignota mihi est...

Апофеоз согласия с враждой?
Не знаю ипостаси я такой...

Согласия источник - добродетель,
Порочностью ума питается раздор.
Единство духа - первому свидетель,
Второму - дрязги заменяют спор.
Всецелость - нисхождение и благо,
Враждебность распрей - высшее из зол.
Единство - разум, мудрость и отвага;
Гнев в преступлениях - враждебности посол.
Когда душа разумная порочна,
Пятнают жизнь просчеты, а не свет...
Но истина моя не правомочна:
Лишь та верна, где двойственности нет.

Исповедь IV

Vitiositas in mundo despecta
Cadendo honorabile justificata est...

В миру, стяжая высшего презрения,
Порок оправдан гордостью падения...

Не знал я меры, дружбу предавая,
За мглою похоти неразличим был свет,
Тела сливались, в бездну увлекая,
Где Твоего прощения нам нет.
Желание любить не возносило
Мой возмужалый неокрепший дух,
По крутизне страстей нас уносило,
Как лёгкий летний тополиный пух.
Я глохнуть стал от звона смертной цепи,
Я от Тебя всё дальше уходил,
Но Ты молчал и прегрешенья эти
В бесплодные печали возводил.

Исповедь V

Anisum lene modeste floret,
Nunc id fragrare posse nescis...

Анис невзрачен, бережно цветист
И до поры не скажешь, что душист...

Я видел линии, что мастер начертал,
Они тонки как мыслей паутина,
В них разум по-иному представлял
Тот образ, что являла мне картина:
Мир тешит зрение вниманием своим,
Душа сама икону обретает,
Подобно, как искусный херувим
Невидимым над мудростью витает.
Телесным зреньем всё приняв вокруг,
В уме я мира образы считаю,
Но тайным чувством ощущаю вдруг,
Мир не таков, как я воспринимаю.

Исповедь VI

Nox veritate passionum
Animam miserabilem probat...

Глумится ночь над бедною душой,
Испытывая истиной страстной...

Душа слепа, ранима и мерзка -
Себя скрывает от чужого взгляда,
Сама же норовит исподтишка
Желать другим, что скрытничать не надо.
Но воздаётся ей совсем не то:
От истины едва ль укрыться может,
А в истинах - сокрыто естество,
Мир прячет их и непотребно множит.
И всё же даже в нищете своей,
Когда во лжи с неправдой нету сладу,
Есть радость, уготовленная ей:
В единой истине найти отраду.

Исповедь VII

Orbis rerum hominumque ingens est!
Quam omnia memoria teneo?

Огромен мир предметов и людей!
Как умещается он в памяти моей?

В безмолвии живу как в темноте,
Но в памяти все краски различаю,
И звуки, в их исконной чистоте,
Внутри себя прекрасно ощущаю.
Язык в покое - я нутром пою.
В сознании все образы реальны;
Я прошлое уверенно храню
И в глубине души не знаю тайны.
Не прикасаясь - принимаю новь,
И отличу цвет лилий от фиалок,
Но в памяти приветствуя любовь,
Для истинной любви бываю жалок.

Исповедь VIII

Peccata nostra deis ascribimus,
Pudori caret imaginatio nostra.

Свою греховность приписав богам,
Воображеньем прикрываем срам...

Несёт людских обычаев поток
В моря, где гибнут даже корабли.
О, как один сопротивляться мог,
Где искушенье толпы обрели?
А разве мир не ведает о том,
Что у развратника-Юпитера в руках,
Для алчущих готов разящий гром,
Покорность заменяющий на страх?
Но, извратив достоинство богов,
Скрывая тем их самый смертный грех,
Мир преступленья оправдать готов,
Свою греховность разделив на всех.

Исповедь IX

Humiliati sumus et quid agimus?
Dolentes quaerimus ut compatiamur...

Порою хочется вот так себя подать:
Страдальцев ищем, чтобы сострадать...

Печаль любезна, а слеза желанна:
Мы состраданием естественно полны,
Но состраданье кажется мне странным,
Когда спектакль смотрю со стороны.
Чем больше в театре у меня волненье,
Тем незначительней волнуюсь за себя.
Там - сострадание, а здесь - души мученье.
Как можно сострадать, где нет тебя?
Когда актёр играет не на совесть,
Я возмущаюсь тем, что не страдал;
Когда ж печалью наполняет повесть,
Мне радостно: "Кручину я познал!"

Исповедь X

O Carthago, deleta esne
Spiritu vitioso a te creato?

О, Карфаген, не от того ль ты пал,
Что юный дух порочно воспитал?

Среди учащихся распущенность донельзя,
Бесстыдно в школу входит с шумом по утрам,
Обезумев от безнаказанности зелья,
Порядок преступив, не ведает про срам.
Обиды горькие легко наносит тупость,
Логично было за проступки наказать,
Но тут обычай свой, перерождённый в глупость,
Намерен ничего в укладе не менять.
Вот я учитель здесь. Терплю по убежденью
Их слепоту души и неразумный пыл,
И думаю о том, что большему мученью
Подвергнут будет дух у рубежа могил.

Исповедь XI

Anima immatura semper compulsione
Punitioneque opprimitur...

Душа незрелая всегда в себе несёт
Гнёт принуждения и наказаний гнёт...

Внушало детство меньше опасений,
Чем юность принуждением своим
Учиться новому без суеты и бдений,
Но я противился давлениям таким.
Мне знания давали против воли.
(Кто против воли доброе творит?)
Но расцветает мартовское поле,
Когда природа влагою поит.
Вот так и я - всё впитывал душою,
Терпел насилие учителей своих.
Грех нежелания я искупал собою,
Грех принуждения я искупил за них.

Исповедь XII

Aeternaliter occulunt abundatia
Et damnum conjunctionem suam...

Ущерб с избытком тайно обручён
От всех начал и до конца времён...

Потеря радует нас больше обладанья,
Коль, что потеряно, судьбой возвращено;
Тайфун свирепый рушит мирозданье,
А людям кажется - страшнее не дано.
Но только в бедствиях я помышлял о благе,
Любви желая - истязал себя,
И наслаждался я глотками влаги,
Перестрадав от жажды, не любя.
Солёное пропойца поглощает,
Чтоб пламя жажды угасить питьём,
Конец разлуки душу согревает,
Любовь и радость возвращая в дом.

Исповедь XIII

Omnia mortalia evanescent irrevocabile
Simul e vita excessero facile

Навек исчезнут боль, страдания, печаль,
Когда легко уйду в безвременную даль...

Ни тела красоту, ни временную прелесть,
Ни этот яркий свет, что мил глазам моим,
Ни звуки нежных струн и ни цветущий вереск -
Душа не назовёт прибежищем своим.
Но я люблю и свет, и этот голос чистый,
И аромат цветов, и пищу, и друзей,
Поскольку хлеб, и друг, и взгляд, и свет лучистый
В гармонии живут в живой душе моей.
Сияет мир во мне мерцающим пространством -
Любви, как и словам, исчезнуть не дано.
Судьба меня хранит с упорным постоянством:
Не пресыщают жизнь ни слава, ни вино.

Исповедь XIV

Arena temporis oculos capit
Dum ludi historici aguntur

Арена времени притягивает взгляд
Когда на ней времён алле-парад...

Прошедшее - воспоминаний свет,
А будущее - только представленье.
Ни прошлого, ни завтрашнего нет,
Всесильно настоящего мгновенье.
Пусть говорят, что время - не одно,
Что состоит из трёх времён, возможно,
Так утверждая, знают всё равно -
Познать в единстве эти части сложно:
Прошедшего, скажу я вам, уж нет,
А будущего - нету и в помине,
Лишь настоящее собой являет свет
Мгновением в душевной сердцевине.

Исповедь XV

Scurra rogans responsum non mereor,
Nisi rogando vulnerat honestatem...

Шутник вопрос оставит без ответа,
Покуда честь вопросом не задета...

Благополучия желаю я в беде,
Беды боюсь в любом своём успехе.
Дороги нет, блуждая в темноте,
Своих сомнений отмечаю вехи.
Благополучию желаю горя я,
Когда в нём суть судьбы моей ущербной;
Мирской беде - тлетворного огня:
Крута беда жестокостью безмерной.
Благополучие то в россыпи наград,
То пестует душевные мученья;
Не от того ль я господин и раб
Согласия и боли искушенья?

Исповедь XVI

Haud scio, an ad me in igni vitali cremato
Infantia revertatur?

Если истлею в жизненном огне,
Вернётся ли младенчество ко мне?

Моё младенчество мертво давным-давно,
А я живу, вдыхая птичьи трели -
В их звуках распознать мне не дано,
Где до рождения скрывался я доселе.
В утробе матери? А что же до того?
О, был ли я другим на этом свете?
Так кто мне сможет рассказать про то -
Неужто вольный несерьёзный ветер?
Не ведают о том родители мои,
Здесь нет чужого опыта и знаний...
В себе ответ единственный таит
Младенчество моих воспоминаний.

Исповедь XVII

Vir precabundus haud auditus calamitose vivit,
Sed dicens preces diras a satyri servatur...

Молящего на зло не слышит мир,
Молящему во зло - слугой Сатир...

Когда есть совершенное Добро -
Злу не дано Добро то опорочить.
Тогда скажите, что такое зло,
Какое зло напасти нам пророчит?
Я вижу море, воздух и людей,
Я ангелов сознаньем представляю;
Среди деяний, праведных речей,
Откуда зло берётся, я не знаю.
Страх смерти моё сердце тяготит,
Что сущность зла, не понятая мною,
Порой приобретает странный вид
Той истины, которой я не стою.

Исповедь XVIII

Verum sine ullis verborum ornamentis dictum
In vanitate sua haud fallit...

У! тех, чья правда с виду не красива,
Порой, в своём тщеславии не лжива...

Я шёл с друзьями императора хвалить
За слогом праведным скрывая ложь.
Кто смысл понимал, желал боготворить:
"Такого раболепства не найдёшь!"
Встречаем нищего. Тот весел и шутлив:
За несколько монет он счастье обретал.
Путь к счастью моему - квасной речитатив,
Во лжи словес греховно я страдал.
Мой друг спросил меня: "Хочу ли нищим быть,
Свободно, как и он от счастья ликовать?"
Ответил я тогда: "Меня не изменить -
Во лжи словес продолжу я страдать".

Исповедь XIX

Doctores meos lacrimando ulciscabar,
Animo meo imperium recusante...

Я - плачем мстил учителям своим,
За то, что в чувствах неподвластен им...

Младенцем то смеялся, то кричал
Во сне, то горько плакал ярким днём,
Я сам в себе того не примечал -
Мне позже рассказали всё о том.
Но постепенно стал я понимать,
Чтоб отклик в окружающих найти,
Они должны слезам моим внимать
Не внешне, а во внутрь меня войти.
Я облекал желания в слова,
Желания я в жесты превращал,
Но болью исходила голова:
Никто, увы, меня не понимал.

Исповедь XX

Alipi, puer mi, dum voluptatibus indulges,
Anima tua e paradiso digreditur...

Алипий, мальчик, страсти ублажая,
Душою отдаляешься от Рая...

Любил Алипий цирк - безнравственный вертеп,
Но приходил ко мне риторикой заняться.
Был молод он и, несомненно, слеп,
Чтоб с лицедейством просто распрощаться.
Я высмеял гаерство циркачей
И тех, кто был в плену того фиглярства,
Алипий понял смысл моих речей,
Преодолев больной души мытарства.
Другой бы вспыхнул гневом на меня,
Но умный юноша моё осмыслил мненье,
За непотребность осудив себя,
Обличье мудро превратил в сужденье.

Исповедь XXI

Avaritia cupit mundum totum possidere
Quum liberitatem effusio imitator...

Владеть всем миром скупость норовит,
И расточительство, порой, щедро на вид...

Прикрыта гордость чистотой души,
А честолюбие желает громкой славы;
Жестока власть, когда хранят в тиши
Молчание и люди, и дубравы;
Влюблённый ищет нежности других;
Пытливость - жажду обретенья знаний;
Спор жалует воистину двоих,
А лицемерие - восторженность воззваний.
Лень представляется проделками ума;
Гнев ищет мести, жаждет страх защиты
И роскошью, наполнившись дома,
Считают, что с трагедиями квиты.

Исповедь XXII

Estne parata anima ipsa optare?
Licetne voluntatem voluptatibus indulgere?

Готова ли душа сама себе желать?
А воля ли вольна желаньям потакать?

В терзаниях, дух, обращённый в жест,
Повелевает членами превратно:
Вот выказал я непотребный перст,
Конечностями двигая занятно.
Движенья совершаю - пожелав,
Но мог бы захотеть, а жест не вышел,
Когда бы пальцы, каменными став,
Не подчинились моей воли свыше.
Как совместить мне и "хотеть", и "мочь"?
В желаниях души, зависящих от воли,
Две эти сущности сливаются точь в точь,
Как свет и влага в травянистом поле.

Исповедь XXIII

Fieri non potestne ut non possumus
Confestim eventura exponere?

Ужели невозможно объяснить
Того, чему через мгновенье быть?

Событий прошлых нет - прошли давно,
Запечатлев в душе себя слезами.
Нам в детство воротиться не дано,
Хотя оно волнует душу снами.
Предчувствую, что будущего нет -
Сокрыто бережливое наследство,
Но в настоящем - будущего след,
Как новое непознанное детство.
Смотрю на блеск предутренней зари
В прогалину замёрзшего оконца
И верую - растают декабри
В лучах любви и ярком свете солнца.

Исповедь XXIV

Saepe delicta facimus facile
Quod oculos vulgi delectare laboramus...

Стремясь понравиться очам людским,
Порой грехам потворствуем своим...

Я вспоминаю дерзости свои
И плотскую усладу юной страсти
Не потому, что это сущности мои,
А оттого, что не чураюсь этой власти.
С печальной откровенностью ума
Я принимаю плоти наслажденья
Не оттого, что разума туман
Над чистотой вершит своё глумленье.
Я избежал в греховной страсти ад
Не оттого, что жажду насыщенья
Я утолил, а оттого, что рад
Твоей Любви, дарующей спасенье.

Исповедь XXV

Doles te a nullo cognosci!
Olim pudet hominem impudentiae suae...

Тебя не признают. О, как обидно!
Бесстыдным быть порой бывает стыдно...

Как осознать мне преступленья суть,
Как оправдать постыдные деянья,
Когда, ступив на ложный скользкий путь,
Украл, не сознавая наказанья?
Не совершил один бы воровства -
(Смеются редко в одиночку люди):
Мне нравилась дворовая братва,
Разврат ума с невинностью прелюдий.
Зуд утверждения желанья разжигал,
В которых соучастия желаем.
Неважно было то, что я украл,
Был важен круг, с его "Не осуждаем!"

Исповедь XXVI

Voluptatibus abundantibus,
Difficulter nomina nostra expedimus...

Испытывая страсть без всякой цели,
Концы с концами сводим еле-еле...

Найдётся ль вор, что терпелив к вору?
И нищего богач корит за вороватость.
Казалось мне - украв, тотчас умру,
Но вот украл, переступая святость.
Похитил то, что сам имел с лихвой,
Гораздо лучше прочего иного,
Желая насладится в меру той
Запретной страстью: "Не бери чужого!"
Не сердце чистое мне предрекало срок,
Когда проступок выбирало око:
Душою юною искал я сам порок,
Но бездны не искал путём порока.

Исповедь XXVII

Vortices verborum opinionumque nos commovent
Sed passiones ex animis non removent...

Несут и кружат вихри слов и мнений
Едва ль спасая души от мучений...

Люблю актёров, не желая быть
В актёрской роли перед целым светом,
Желаю искренне и глубоко любить,
Но ненавидеть за грехи при этом.
Какими гирями душа итожит вес
Любви небесной и любви корыстной?
Когда нам нравится, как умирает бес -
Мы тешим смерть в её природе чистой?
Люблю я в человеке естество,
Но за своё порою мне обидно.
Душа, как бездна - в ней полно всего
И выхода из этого не видно.

Декабрь 2012 г. - Апрель 2013 г.

Оставить комментарий © Copyright Тогунов Игорь Алексеевич (i_togunov@mail.ru) Размещен: 09/07/2015, изменен: 09/07/2015. 22k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Поэтическая интерпретация отдельных положений "Исповеди" Блаженного Августина.

Тогунов Игорь Алексеевич : другие произведения.

Исповедь Блаженного Августина