Аннотация: О речных камешках, водяных окнах и крылатой гиене.
Беспорядочные яркие вспышки хлестали по глазам, обжигая даже сквозь закрытые веки. Кесса дёрнулась, больно ударившись плечом о бортик, замигала, прикрываясь ладонью. Туман, прорезанный белесыми сполохами, медленно складывался в очертания гигантских папоротников, серебристых прибрежных кустов, плавучих водорослей и чёрной воды. Ветви тянулись друг к другу над сонной рекой, но никак не могли сомкнуться, и солнечный свет дробился на волнах, на бортах лодчонки, на полосатой броне Кессы и на её лице. Но разбудил странницу не он.
Охнув, она едва успела склониться над мерцающим Зеркалом. По древнему стеклу шла белесая рябь, волнами накатываясь от верхнего края к нижнему. Казалось, вся поверхность пластины стала жидкой и вот-вот закапает с оправы. Кесса тронула Зеркало пальцем - оно полыхнуло жаром. Волны катились, как и раньше, не замечая руки. Под ними в серо-лиловой полумгле скользила чёрная тень - то ли рыба, то ли ивовый лист, по краям опоясанный белыми огнями. Узкие пучки света вырывались из них, пронизывая темноту, и что-то там взрывалось багряными облачками.
- Старый корабль! - Кесса приникла к Зеркалу, но поздно - что-то сверкнуло во мгле, вспарывая бок корабля-листа пурпурной молнией, стекло вздыбилось чёрными волнами - и погасло. Только едва заметная рябь ещё шла по его поверхности - от нижнего края к верхнему.
"Древнее сражение..." - зачарованно выдохнула Кесса, потрясла Зеркало и повернула другим боком - может, древняя штуковина покажет ещё что-нибудь? Но стекляшка так и рябила, только направление волн изменилось. Кесса, мигнув, перевернула Зеркало ещё раз, потом ещё, - рябь катилась в одном и том же направлении, от кормы лодки к её носу... и от устья Карны к её истокам. Странница вздрогнула, изумлённо мигнула и едва не вскочила - но вовремя вспомнила, что лодка - ненадёжная опора.
"Волна! Вот оно что," - Кесса дотянулась до весла, привстала, но тут же села обратно. Что-то пульсировало на дне её глазниц, пронизывая череп болью, рёбра ныли, вдохнуть удавалось через раз. "Волна идёт, и Зеркало её видит... Так, должно быть, отражается Агаль..."
Речница погладила стеклянную пластину и уронила её на грудь, решительно поднимаясь на ноги. Маленький водоворот свился у носа лодки, и она закачалась, более ничем не удерживаемая.
- Ал-лииши! - прошептала Кесса, тронув волны весном. Колдовское течение подхватило судёнышко на спину, ещё мгновение - и над больной головой Речницы сомкнулись древовидные папоротники. Яркая перистая змея мелькнула в ветвях и юркнула в расщелину ствола, уронив на воду пёрышко-чешуйку со сросшимися волокнами.
- Хаэ-эй! - крикнула Кесса, выпрямившись во весь рост. - Хаэ-э-эй!
Вопить было ни к чему, и никто не откликнулся, кроме растревоженных крылатых ящеров. Четверокрылые тени, посрывавшись с ветвей, заметались над водой, и долго лодку провожали сердитые вопли. Но воздух больше не казался Речнице обжигающим и вязким, как горячий кисель, и она вдохнула полной грудью. Рёбра ещё саднили - не снаружи, изнутри. "Чем я там надышалась, на этой границе?!" - недоумённо пожала плечами Кесса, оглядываясь по сторонам. "И какой сегодня день?"
- Хаэ-э-эй... Бездна!
Жажда и голод всех дней, незаметно проскочивших мимо в вязком мареве пограничья, разом навалились на неё. Забывшись, она склонилась над водой, зачерпнула, поднесла ко рту - и выплеснула мутную воду обратно. Река была горькой.
"А, ядовитые топи Скейната..." - поморщившись, Кесса наколдовала водяной шар. Пила она долго - нелегко было залить пожар во рту, и долго грызла полосу высушенной рыбы, пока лодка, предоставленная самой себе, качалась на волнах Карны. Ящеры успокоились, какой-то некрупный зверёк с оперённым хвостом и острыми зубками вышел на берег, равнодушно взглянул на проплывающую мимо лодчонку и наклонился к воде. За его спиной лес тихонько заскрипел, и существо молча взметнулось вверх по стволу дерева. К реке вышла чёрная харайга, подозрительно огляделась по сторонам, резко опустила когтистую лапу в воду и вскинула, подбрасывая в воздух насаженную на коготь рыбёшку.
Лодка ткнулась носом в то, что показалось Кессе клубком тины - или замшелой корягой с торчащими из мха продолговатыми листьями. Но от прикосновения "коряга" вздрогнула и рванулась в глубину. Плоский хвост скользнул под лодкой, и та закачалась на поднятых волнах. Тёмно-зелёная тень с колышущимися на спине лентами уплыла недалеко - вновь поднялась к поверхности на середине реки, и зелёные "травинки" встали торчком, а "мох" зашевелился, отряхиваясь от воды.
"Гуш, рыба-остров!" - Кесса осторожно дотронулась до странного существа веслом. Гуш всплеснул плоским хвостом, уплывая ещё дальше. Он был большой - вчетверо больше хрупкой эльфийской лодчонки.
- Ты был Листовиком когда-то? - робко спросила Кесса, догадываясь, что ей не ответят. - Как далеко ты уплыл от Великой Реки...
"Да и я не ближе ушла," - вздохнув, она погрузила весло в воду. Месяц Кэтуэса близился к завершению, весна почти миновала, в спину Речнице дышала грозная Волна, а моховые дебри казались бесконечными...
...Ещё недавно медузы были крошечными, а ветки над водой - чистыми; Кесса и заметить не успела, когда канзисы выросли и увешали всё вокруг слизкими щупальцами и нитями икринок. Ярко раскрашенные медузы - каждая с человечью голову - облепили кусты, и каждая веточка сочилась их слизью, а блестящие ленты икры трепетали на речном ветерке. Речница вертела головой, высматривая, где причалить - так, чтобы не собрать на себя все жгучие щупальца - но гигантские мхи расступаться не спешили. Они стеной встали у воды, сросшись ветвями, и только медузы рисковали забраться в их переплетения.
Берег слегка изогнулся, образовав изогнутую косу, дерево на длинных голых корнях, больше похожих на сваи, накрыло её тенью, его облепили мхи. У его подножия Кесса увидела илистую кромку берега - узкий "причал", только-только размять ноги. Узловатые стебли вьюнов всползали вверх по стволу, их мясистые листья топорщились во все стороны. Кессе был знаком их вкус, и она, сглотнув слюну, направила лодку к илистой косе.
Накинув причальный канат на торчащую ветку, странница разулась и шагнула в тёплую воду. Съедобные листья росли невысоко, но выше, чем ей показалось поначалу, - надо было влезть на вывороченные корни. Оскальзываясь во мху, Кесса дотянулась до лианы, сорвала несколько листьев и остановилась - замерла на месте, ошарашенно глядя в воду. Тут было неглубоко - ей по щиколотку - и мутная вода не скрывала дно... и глубокий отпечаток огромной трёхпалой лапы.
Кесса спрыгнула, выронив листья, склонилась над вмятиной в сером иле. Ошибки быть не могло - здоровенный двуногий ящер прошёл тут, его след глубоко впечатался в речное дно. Речница, закусив губу, наступила в отпечаток одного из пальцев - её ступня оказалась короче. Ил не спешил расплываться, скрывая очертания следа, он оставался чётким, - ящер был тут недавно. Чуть глубже, в тени прибрежных тростников, Кесса увидела второй след, такой же свежий.
"Зурхан!" - поёжившись, Речница взглянула на кусты. "Вдруг у него гнездо на берегу?"
Молодой папоротник качнулся с тихим шелестом, и Кесса, на ходу отвязывая канат, прыгнула в лодку. Оброненный лист лианы плавал у берега, но Речница на него и не взглянула. Что-то шуршало в зарослях, и Кесса гребла, не оглядываясь, пока лодка не чиркнула брюхом по дну.
"Ох ты!" - Речница снова ступила в воду, чтобы стащить судёнышко с отмели. Впопыхах она взяла слишком близко к противоположному берегу, и её вынесло к устью одного из бесчисленных ручейков, впадающих в Карну, к моховым кочкам, покрывающим завалы полуистлевших ветвей и тростника. В кустах что-то взвизгнуло, запыхтело, и топочущее стадо ушло в дебри, так и не показавшись на глаза. Осталась лишь изрытая земля вдоль ручья, вырытые и обгрызенные корни и груда расколотых раковин - чёрных, замшелых, колких. Хурги были тут - искали всё, что годилось в пищу, бороздили завалы плавника клыкастыми рылами, но шум и плеск их спугнули.
"Отдохну здесь," - подумала Кесса, вытаскивая лодчонку на берег. Эльфийский "корабль" был легче тростинки, Речница только удивлялась, как он не переворачивается на волнах. Мутноватый тёплый ручей странно пенился и больно щипал свежие царапины и медузьи "укусы", и Кесса огляделась, разыскивая место посуше. Ничего не нашла.
"Хурги едят всё..." - странница потрогала осколки раковин. Ни на что путное эти мелкие обломки не годились - но под ними, среди зеленовато-серого ила и каменной крошки, что-то яркое сверкало из-под воды. Кесса выхватила из грязи кусочек камня, повертела его в пальцах и мигнула - тяжёлая тёмно-красная галька с чёрными крапинками торчала из зеленоватой породы, блестя окатанным боком. Кесса охнула.
- Камешки древней реки!
Пустая порода, цветом схожая с местным илом, но несравненно более твёрдая, облетала неохотно. Помогая себе рукояткой ножа, Кесса выломала ещё несколько кусков. От удачного удара камень пошёл трещинами, открыв галечные россыпи, и странница принялась выбирать их, счищая серую грязь. Обломок за обломком ложился на мокрый мох - тёмно-красные, серые с волнистыми разводами, зеленоватые и жёлто-крапчатые камешки, тяжёлые, гладкие, сверкающие.
"Хватит!" - Кесса с трудом оторвалась от выковыривания гальки, собрала все кусочки на ладонь - они немало весили и не хотели лежать на дрожащих пальцах, пара камешков тут же упала в ил и зарылась в него.
- Хвала тебе, Карна, тёмная река, - прошептала Кесса, прижимая камни к груди. - И тебе, Река-Праматерь.
Яшмовая галька со дна древних рек холодила руку. Странница не знала, какова цена этих обломков, - такое в Фейр не привозили, разве что Речник Фрисс или синдалийские купцы могли рассказать о загадочных самоцветах, добываемых далеко на востоке... или глубоко в Хессе. И никто не говорил, что бесценная яшма может валяться под ногами, в сером иле, там, где хурга поддевает её рылом, а ракушки прирастают к ней боками...
...Берега Карны сблизились так, что широкие кроны папоротников на берегах сомкнулись, и оплетающие их лианы переплелись. Кесса, проплывая по сумрачному зелёному туннелю, слышала, как возятся в ветвях шонхоры, и видела, как яркими молниями вспыхивают на лету перистые змеи. Клубки икры, облепившие каждый куст, раздулись и начали трепыхаться, - что-то готовилось к вылуплению, и странница, едва успевающая отмахиваться от жгучих щупалец, приуныла. "Почему никто не ест медуз?!" - думала она, в очередной раз проплывая под низкими ветвями и пригибаясь, чтобы не измазаться в слизи. "Их так много..."
Фамсы стайками носились над водой, хватая мошкару на лету, а внизу, в мутной желтовато-бурой воде, скользили узкие тени. Кесса опустила руку в воду - холодная рыбина потыкалась в пальцы и проплыла мимо. Лодка виляла меж отмелями, где-то на обсохших выступах серо-зелёного камня уже выросла трава, да и самые глубокие места Кесса могла бы перейти вброд, не окунувшись и по грудь. Полноводная Карна понемногу превращалась в мутный ручей, истоки были близко, и странница сокрушённо вздыхала, глядя на лодку. Плыть оставалось недолго - а моховой лес тянулся на много дней пути - до самой границы. Моховые кочки, поросль папоротников, завалы гниющих ветвей и чёрные окна бездонного болота, - куда бы Кесса ни взглянула, она видела, какая дорога её ждёт, и радоваться было нечему.
Перевалило за полдень, лес утонул в жарком мареве, и шонхоры с прогретых солнцем ветвей спустились к воде. Кессу они не замечали - пролетали мимо, едва не задевая её крыльями. Иногда им везло, и на дерево они возвращались с трепыхающейся рыбкой в зубах, но чаще разинутая пасть хватала лишь воду. Речница села на дно лодки и благодушно смотрела на ящеров. Её разморило от жары, и если бы не канзисы, лениво плывущие над рекой, она сняла бы и броню, и рубашку. "Поспать бы," - вздохнула она, отталкиваясь от очередного валуна, выступающего из воды. "Но надо смотреть за мелями..."
На берегу оглушительно затрещали кусты, истошный визг взвился и затих, сменившись клёкотом и бульканьем. Шонхоры попадали с ветвей, на лету расправляя крылья, и шмыгнули в самую густую тень, под защиту медузьих щупалец. Кесса вздрогнула, замерла, прислушиваясь к воплям из зарослей. Шум не стихал - там кто-то ревел, булькал и рокотал, и за кустами виднелись мелькающие яркие пятна. Громко и сердито зашипел невидимый за деревьями хеск - судя по голосу, Яймэнс.
Вытолкнув лодку на отмель, Кесса ступила на мягкий промокший мох. Почва слегка дрожала под ногами - слишком много воды и слишком мало земли тут было. Но кусты нашли, где вырасти, а странница - где спрятать лодчонку, и теперь она, затаив дыхание, пробиралась по болоту. Яркие пятна колыхались совсем рядом, в паре десятков шагов от берега, и редкие кусты и стволы папоротников уже не скрывали их.
На поляне с поломанными кустами столпились хески - и таких Кесса раньше не видела. Это были жабы - огромные, раздутые и пупырчатые, с тёмно-алыми боками в жёлтых разводах. Двое из них держали в лапах копья. В толпе топорщились яркие гребни - там были не только жабы, но и здоровенные плоскохвостые ящерицы с большими тяжёлыми головами, стоять на двух ногах им было непривычно, и они опирались на кисти рук. Все существа - десятка три, не меньше - сгрудились вокруг истёрзанной туши крупной хурги и остервенело рвали её на части. Ящерицы вцепились в шкуру зверя зубами и тянули к себе, мощными ударами хвостов отшвыривая жаб, если те пытались подойти. Те сердито рокотали, раздувая брюхо, и тянули лапы к мясу. Одной удалось ухватить клок внутренностей, и она тут же сожрала их. Соседи с гневным бульканьем подступили к ней, одна из ящериц - ей придавили хвост - обернулась и молча кинулась на измазанного кровью хеска. Тот беспомощно взмахнул лапами - удар опрокинул его на спину, и ящер, не тратя времени на добивание, оторвал кусок мяса от живого тела. Кесса закусила губу и плотнее прижалась к дереву - "лишь бы не заметили!"
Над толпой, не обращая внимания на шум и летящие брызги крови, стояли двое Яймэнсов, раздетых догола - даже бус на них не было - и перепачканных тиной, а над ними, сложив за спиной тёмные крылья, возвышался рослый мохнатый хеск с головой гиены. Буровато-рыжая шерсть в узких чёрных полосах была измазана грязью и кровью, слиплась и потемнела, одежды у хеска не было - только широкие кованые браслеты, и те - едва заметные под слоем ила и мха. Существо смотрело на хесков, копошащихся на поляне, и молча скалило клыки. Яймэнсы шипели, глядя на него, потом один быстро произнёс несколько слов - вроде на Вейронке, но в горле у него так клокотало, что Кесса ничего не разобрала. Второй ответил, сбиваясь на шипение и клёкот. Крылатая гиена перевела горящий взгляд на него, рявкнула - негромко, но Яймэнс попятился и пригнул голову - и провыла что-то невнятное, указывая лапой на дальний берег - и немного вниз по течению.
Ящерицы, не вмешиваясь в разговор, жадно пожирали мясо, - и одна из копьеносных жаб решилась подойти, но взмах хвоста заставил её остановиться. Гневно булькнув, она чуть попятилась - и насадила ящера на копьё. Раненый заклокотал, содрогаясь в агонии, светло-розовая кровь хлынула из пасти. Две жабы, не теряя времени, схватили умирающего за лапы, с силой потянули. Захрустели кости, хеск задёргался сильнее. Его сородичи, забыв о мясе, вскинулись, раздувая горловые мешки, и извергли белесую жижу. Она, застывая на лету и расплетаясь на тонкие нити, накрыла жабу с копьём, и та затрепыхалась и тонко заверещала. Один из ящеров отшвырнул пирующих жаб, впился зубами в торчащую из сети лапу. Кесса зажмурилась.
"Волна! Быть мне детенышем зурхана, это же отряд Волны! Прямо тут, посреди леса - и эльфы ничего не знают!" - Кесса содрогнулась, и ветка под её ногой хрустнула. Застыв на месте, странница обвела испуганным взглядом толпу хесков. Но те не прислушивались к лесным шорохам.
Жаба заверещала громче, и демон-гиена взглянул на неё - а потом взвыл и шагнул вперёд. Ящерица, получив пинок, отлетела в сторону и даже опрокинулась на спину, одна из жаб приземлилась в кустах, остальные шарахнулись от предводителя и приникли к земле. Гиена подобрала копьё, сердито рявкнула и перекусила древко. Обломки полетели в кусты вслед за жабой. Существа зарокотали, забулькали, меняя цвет на рыжеватый. Хеск оскалился и хрипло провыл короткую фразу.
"И вождь Волны ведёт её..." - пальцы Кессы сжались на рукояти ножа. "И... это Алгана, тут нет сомнений. Живой Алгана! Хорошо, хоть не Гиайн... Ох, храни меня Нуску! И ведь никого вокруг, только я..."
Жабы ворчали громко, но Алгана всё равно услышал - и молча повернулся к Кессе, ожёг её раскалённым взглядом. Но водяной шар уже летел и долю секунды спустя упал ему на голову.
- Уходи! - крикнула Кесса. - Отпусти их!
Попавшие под внезапный ливень жабы и ящерицы вздрогнули, побросали недоеденное и развернулись к Речнице. Мокрый Алгана, не проронив ни звука, вскинул лапу - и Зеркало на груди Кессы налилось жаром, да так, что броня под ним задымилась.
- Лаканха! - выдохнула Речница, целясь в морду хеска. "Может, это его проймёт?"
Демон содрогнулся, приоткрыл пасть, закрыл лапой окровавленный нос. Вода, смешанная с кровью, брызнула на мох. Горящие янтарные глаза на миг закрылись - а в следующее мгновение Кесса уже катилась по прелой листве, пытаясь вывернуться из-под тяжёлой туши. Когтистая лапа упёрлась ей в плечо, прижимая к земле. Странница взмахнула свободной рукой с зажатым в ладони кинжалом, гладкое жало Нкири глубоко воткнулось в руку хеска, и тут же челюсти крылатой гиены сомкнулись на предплечье Кессы. Алгана слегка шевельнул головой, и нож Речницы улетел в кусты, а сама она похолодела от ужаса, глядя на клыкастую пасть и свою руку, зажатую в ней. Хеск выплюнул её предплечье и склонился над лицом, сопя разбитым носом. Жёсткие усы коснулись щеки Речницы, кровь капнула ей на лоб. Кесса зажмурилась.
Злое шипение, клёкот и многоголосый рёв обрушились на неё со всех сторон, и она приоткрыла один глаз. Алгана всё так же нависал над ней, обнюхивая лицо. Кесса рискнула заглянуть ему в глаза - во взгляде хеска была растерянность и досада, но злобы не было, и мутная пелена сгинула, будто её не было.
- Ты кто? - спросил Алгана, облизнув бесполезный нос и подавшись чуть назад. Но ответить Речница не успела.
Шипение и клёкот сменились гневными воплями, и острая палка воткнулась в землю у плеча Речницы. Алгана вздрогнул, рывком поднялся на ноги и взлетел. Крылатая тень промелькнула над кустами, Кесса зажмурилась, спасая глаза от неистовой вспышки... и услышала плеск водяных стрел, короткий вой, свист и бульканье - и глухой удар. Она вскочила и изумлённо мигнула - ей показалось, что все хески исчезли. Но они были там - теперь их бока и животы не багровели, а зеленели, принимая цвета болотных кочек и замшелых стволов. В кольце свирепо рокочущих жаб и бьющих хвостами ящериц корчился паутинный кокон в обрывках мха. Двое Яймэнсов встали над ним и придавили его к земле, вытянули из белесых нитей лапу в рыжей шерсти, потом вторую. Хеск дёрнулся, хрипло завыл. Ящерица плюнула клейкой слюной, связывая ему руки. Яймэнс сдёрнул кусок паутинного покрова, заглянул в горящие глаза пленника и ударил его по окровавленному носу. Бояться панцирному хеску было нечего - мощные челюсти Алгана были обмотаны паутиной, как и его крылья, и все четыре лапы, и даже хвост.
- Зверь Волны! - крикнул Яймэнс. - Мы поймали его!
- Мерррзкая тварррь! Содрррать с него шкуррру! - взмахнул копьём один из демонов-жаб. Существа схватили пленника и перевернули его спиной вверх.
- Рррежьте крррылья!
- А ну, лапы прочь! - прикрикнул на жаб Яймэнс, поставив ногу на плечо связанного хеска. - Найдите жуков!
- Жуки, жуки, жуки тут, - подскочил к нему один из демонов, протягивая свёрнутый лист. Брюхо жабы снова запунцовело, она сердито забулькала, глядя на связанного.
- Он привесссти Волна, - один из ящеров клацнул зубами у ноги Алгана. - Он сссъесссть нашшш ум. Он теперь ссстать едой.
- Зубы! - Яймэнс едва не отвесил ящерице пинка, но она с неожиданным проворством увернулась. - Эта летучая гиена - преступник. Его надо судить. Несите шесты! Надо отнести его в город и разобраться по закону!
- Да, по закону, по закону, - приникли к земле жабы. Взгляды ящериц не обещали им ничего хорошего, но Яймэнсы выглядели ещё более грозно.
- В день Сссемпаль он ссстать хорошшшая еда, - заметил ящер, ощупывая мускулистую лапу пленника. - Много мяссса.
Алгана дёрнулся, запахло жжёной паутиной, но Яймэнс, усевшийся на спину хеска и проколовший когтями его шкуру, даже глазом не моргнул. Он вытряхнул что-то из свёрнутого листа в свежие ранки и поднялся на ноги, оставив крылатую гиену хрипеть от злости.
- Вкусное мясо! Полежит в солёных ключах, станет ещё вкуснее! - жабы сгрудились вокруг хеска, привязывая его за лапы к коротким, но толстым палкам. - Будет славный Семпаль!
- Закройте рты! - рявкнул Яймэнс. - С ним поступят по закону.
Кесса молча сидела на кочке, растерянно ощупывала правую руку - она ещё не верила, что её предплечье цело, а не перекушено пополам. На рукаве рыжей куртки не осталось и царапины. Подобрав нож, Речница встала. Хески даже не взглянули в её сторону - они, возбуждённо булькая, волокли пленника в заросли - вдоль реки, вниз по течению.
"Что они делают?! Он уже не был в Волне!" - она кинулась было за ними, но тут же остановилась. "Всё-таки... всё-таки он навредил им. Его отнесут в город, будут судить..." Она встряхнула головой, провела рукой по лицу - на пальцах осталась тёмная кровь.
На поляне уже никого не было - только растёрзанные тела жабы и ящера. Кесса судорожно сглотнула и отвернулась. "А зверь Волны не убивал никого," - мелькнула непрошенная мысль. "Даже когда был в Волне..."
Она вышла на берег. Голоса хесков ещё были слышны издалека, но напуганные шонхоры уже забыли страх и снова мелькали над водой, гоняясь за фамсами. Лодка стояла в кустах, и на её бортах повисли медузы.
"И всё-таки..." - Кесса вспомнила, как жабы истекали слюной, столпившись вокруг пленника, и вздрогнула. "Всё-таки надо проследить за ними. Убедиться, что... что никого не съели." Ей вспомнилась разинутая пасть ящерицы - три ряда мелких, но острых зубов и нити липкой слюны - и она вздрогнула ещё раз. Маленькая эльфийская лодка выплыла на середину реки.
Запах гари слышен был издалека, речной ветер разносил его вдоль русла, и в ветвях тревожно перекликались шонхоры. Насторожилась и Кесса, но никакого пожара не было - только маленький костерок на сухой кочке. Его тщательно завалили мокрым мхом и гнилыми ветками, и он чадил, угасая. На почтительном расстоянии от него огромная жаба синевато-зелёной окраски вертела в лапах самодельное копьё. Вторая, раздув порозовевшее брюхо и привстав, с копьём наперевес следила за плоскохвостым ящером. Тот, роняя слюну из приоткрытой зубастой пасти, бродил вокруг связанного пленника, сопел и недобро косился на жаб-соседей. Они сверкали на него глазами и угрожающе помахивали копьями. Из-за деревьев, отделяющих "опасное" кострище от лагеря болотных жителей, доносились клокочущие и булькающие вопли, слов Кесса не понимала, но голоса были на редкость неприятные. Речница даже потянулась за ножом, но решила, что заклятия летают дальше и попадают метче.
"Они снова поссорились," - тихо вздохнула Кесса, пряча лодку в зарослях. Тихо, стараясь не наступить на ломкую ветку или чересчур сочный лист, она подошла к кострищу. Ни жабы, ни ящерица не видели её, и тем более пришелицу не заметил пленник. Он то бился в путах, пытаясь порвать паутину, то опрокидывался навзничь и замирал. Шесты, к которым он был привязан, воткнули в землю, и тело неловко вывернулось, лежать хеску было неудобно - и он, отдышавшись, снова начинал рвать верёвки. Паутину с него счистили, оставили только на лапах, крыльях и морде. Прилипшие клочья белели в грязной шерсти.
- Еда, - ящерица ткнулась мордой в бок Алгана, перемазав его слюной. - Есссть!
- Пошёл, пошёл вон! - засуетились жабы, наставив на неё копья. - Не есть!
- Это на Семпаль, голова твоя - полено! - одна из них раздулась и целиком порозовела от злости. - Пошёл!
- Ждать долго, - развернулся к ней ящер, и жаба, хоть и была вооружена, испуганно булькнула и попятилась. - Хотеть потроха, мясссо оссставить. Потроха вкусссные.
Он примерился, как всадить зубы в брюхо пленника, но его огрели копьём по макушке, и он сердито зашипел и подался назад.
- Ты не есть! - жабы, переглядываясь и подталкивая друг друга, надвинулись на него. Ящер привстал на четырёх лапах.
- Мы есссть, - шевельнул он раздвоенным языком. - Вкусссные потроха. Я делитьссся!
Хески снова переглянулись.
- Врёшь!
- Не врать, - махнул хвостом ящер. - Делитьссся чессстно! Мы - трое - есссть!
Одна из жаб подозрительно огляделась по сторонам и очень медленно отвела копьё от ящеричьей пасти.
- Нет ножа - как есть? - недовольно забулькала другая.
- Шшшш, - ящер, привстав, посмотрел на заросли, за которыми скрылся лагерь, и тихо зашипел. - Шшшкура? Я прокусссить. Дальшшше - мягкое. Ссстоять тут, отсссюда не видно!
Жабы пошлёпали к кустам, хвостатый хеск засопел и потянулся к мохнатому боку пленника, чтобы проверить шкуру на прочность. Связанный хрипло взвыл, дёрнулся, и ящер зашипел, получив по носу. Алгана был огромен - вдвое выше ростом, чем Кесса, и вчетверо шире в плечах, и, даже скрученный по рукам и ногам, он оставался очень сильным.
- Хаэй! - крикнула странница, перешагнув через кострище. Трое охранников подпрыгнули на месте и развернулись к ней, судорожно втягивая воздух и раздувая горловые мешки.
- Не вздумайте его есть! Это существо - моя добыча, - сказала Кесса так громко и уверенно, как только могла. - Я его ранила, и я вернула вам разум! Мне нужна моя доля.
- Шшшто?! - вскинулся ящер. Его хвост ударил по кустам, ломая ветки.
- Ранила? - озадаченно переглянулись жабы. - Да, да, да! Она ранила его в нос, пустила ему кровь! Она ранила зверя Волны! Надо делить по-честному.
- Молчать! Нашшша еда! Еда Куайма! - ящер переполз через пленника и угрожающе разинул пасть. Жабы забулькали.
- Это ты молчи! - одна из них огрела его копьём по лапам. - Это не твоя еда! Существо говорит правильно!
"Куайма," - Кесса, вспомнив рассказы эльфов, запоздало похолодела. "А это - Куай! А меня предупреждали с ними не болтать..."
- Быть сссмелым, - махнула хвостом Куайма, надвигаясь на жаб. Те выставили вперёд копья. Кесса растерянно огляделась - и наткнулась взглядом на Алгана. Тот не корчился и не выл, и глаз из-под заляпанного паутиной века смотрел осмысленно. Вытянувшись во всю длину, хеск поднёс к пасти связанные лапы. Его выступающий из-под губы клык коснулся липких пут.
- Я хочу говорить с вашим вождём! - сказала Кесса, шагнув к охранникам. - Где он?
Ящер, прижавший жаб к кустам, шарахнулся назад, Куай, приободрившись, погрозили ему копьями.
- Да, вождь, - один из них махнул палкой в сторону лагеря. - Наш вождь, вождь Куай! Ты найдёшь его...
- Шшшшш! - хлестнула хвостом Куайма. - Вашшш?! Вашшш не быть вождём! Никогда! Вашшш - еда, быть еда, быть болотная грязь! Нашшш, Куайма, нашшш вождь быть там! Говорить с Куайма!
- Куаймы - дикие и глупые! - жаба надулась и побагровела, её копьё свистнуло над мордой ящера, зацепив его гребень. - Как с вами говорить, если вы говорить не умеете?
- Ссстать умным? - ящер качнулся с лапы на лапу и рванулся вперёд, но отпрянул, напоровшись на копья. Кесса открыла рот, но шум крыльев и резкий ветер в спину прервал её мысли. Ошмётки тлеющего мха и ещё не остывшие угли дождём осыпали болотных жителей. Крылатая гиена, сбросив путы, взлетела и без единого звука исчезла в ветвях папоротников. Куайма, опрокинутая на спину, яростно шипела, жабы барахтались и булькали во весь голос, белесый дым затянул прибрежные заросли. Кесса бросилась к кустам - по счастью, лодка была не привязана.
- Ал-лииши! - Речница прыгнула внутрь, подхватывая весло. "А у меня-то крыльев нет!" - подумала она, пригибаясь и ныряя вместе с лодкой под низко склонённые ветви. Колдовское течение набирало скорость и подбрасывало странницу на гребнях волн, за спиной рокотали и шипели, - и оглядываться Кесса не стала.
...Лодка чуть продвинулась вперёд - и легла на плоские камни, мутная водица Карны - точнее, обмелевшего ручья, уже недостойного имени реки - лениво плескалась о её борта. Кесса шагнула в воду, окунувшись по щиколотки, и осмотрелась.
- Вот и истоки, - прошептала она, глядя на сеть ручейков, раскинувшуюся среди кустов зелёного холга, низкорослых папоротников и подушек изумрудного мха. Дальше плыть было некуда.
- Прощай, - сказала она, выталкивая лёгкую лодку на стремнину - туда, где вода ещё доходила до колена. - Возвращайся в Меланнат - и передай мою благодарность княгине Миннэн!
Почти невесомая лодочка закачалась на волнах в полушаге от мели, и Кесса шагнула к ней, чтобы дотолкать до глубокой воды - но судёнышко проскользнуло мимо камней, заблестело на солнце, одеваясь серебряной чешуёй, плавники вытянулись из боков, корма обернулась хвостом. Ещё мгновение - и сверкающая рыба, темнея и покрываясь мхом, опустилась на дно и помчалась вниз по течению, вспенивая за собой воду.
Кесса шла вверх по течению ручья - он не спешил исчезнуть во мху, и слоистый камень, размытый горькой водой, похрустывал под ногами. Там, где он раскалывался, проступали гладкие бока яркой гальки. Она была повсюду - в корнях водяных трав, в ползучих мхах, на дне ручья, но странница, утомлённая дорогой, уже не смотрела на камешки. Моховые подушки проседали, чёрная жижа чавкала, облепляя сапоги, и стоило задеть прибрежное деревце, как сверху шмякалась медуза или гроздь её икры. А там, где земля - по крайней мере, на вид - была твёрже, сплетались ветвями гигантские мхи. Кесса знала, как сцепляются их ветки, и как их разъединить, не пытаясь обрубить упругие отростки, но тянула до последнего - ей совсем не хотелось забираться в холги.
"Земля тут ровная," - странница остановилась, высмотрев поваленное дерево - на нём можно было отдохнуть, почти не намокнув. "Значит, вся вода течёт вниз, к Бездне. А я иду вверх... Интересно, далеко до границы?"
Многоголосый рёв, переходящий в вой, раздался в десятке шагов от неё. Мимо, ломая кусты и вздымая фонтаны грязи, брели алайги, одна другой больше. Вожак, ступив в воду, остановился и заревел, вскидывая голову, увенчанную алым гребнем - свёрнутой раковиной. Ему ответили. Существа, тяжело переминаясь с лапы на лапу, склонились над ручьём. Кесса досадливо вздохнула и съёжилась на поваленном дереве. Ей казалось, что она тонет в горячем вязком иле, - полдень давно миновал, но на вечернюю прохладу не стоило и надеяться. "Напьются - уйдут," - думала Кесса, лениво щурясь на стадо ящеров. Существа не замечали её - как не заметила её и чёрная харайга, выглянувшая из-за дерева. Зубастая пасть приоткрылась, ящер тихонько скрипнул и качнул ярким хохолком. Сородич из кустов ответил ему. Третье яркое пятно мелькнуло в зарослях по ту сторону ручья. Кесса подобрала камешек, прицелилась в ближайшего хищника - и опустила руку.
Где-то вдалеке тоскливо и протяжно завыл Войкс. Его голос Речница узнала и здесь - ни один зверь холгов не кричал так. Кесса поднялась, подобрала дорожную суму и двинулась к кустам, обходя стадо алайг по широкой дуге. Войкс не умолкал - он учуял поживу, и теперь ничто не могло сбить его со следа...
День миновал, и солнце упало за папоротники, но темнота не остудила перегретый вязкий воздух. Выбрав сухую кочку, Кесса уложила на неё груду веток, а сверху - кокон, но, когда легла, всё равно оказалась в воде. Каждое волоконце мха истекало влагой. "Вайнег с ней," - подумала странница - не было сил открыть глаза. "Не холодно."
Где-то рядом был ключ, и вода еле слышно бурлила. Кесса слышала тихий плеск, шорох ночных зверьков, перекличку невидимых созданий в тёмном лесу, - и ей чудилось, что она лежит в тростниках на берегу Реки, а над обрывом стрекочут кузнечики.
Пролетающая пушинка села на лицо, Кесса отмахнулась - и растерянно замигала, глядя на светлеющее небо и резные кроны папоротников. Чешуйчатые ветви упирались в облака, и солнцу было не пробиться в лесные дебри, но рассвет уже забрезжил. Кесса приподняла накрывший её тёмный полог - он шевельнулся под рукой, и Речница вздрогнула и ошеломлённо мигнула. Над ней лежало широкое перепончатое крыло. Его покрывал короткий пух, сквозь пронизанную тёмными жилами кожу просвечивали длинные тонкие кости. Кесса, отпустив крыло, перевернулась на другой бок и упёрлась взглядом в могучее плечо, заросшее рыжеватым мехом. Странница, мигнув, поднесла к нему руку, попыталась обхватить мохнатую лапу пальцами - но тут и двух рук было мало. Горячий воздух коснулся её затылка, что-то засопело над ухом, Кесса привстала - и встретилась взглядом с огромной крылатой гиеной.
- Ал... - выдохнула Кесса, но существо вскинуло лапу, оттолкнув её на мокрый мох, и бросилось вперёд. Что-то яростно зашипело, во все стороны полетели брызги болотной жижи, Речница вскочила, растерянно глядя на Куайму. Пасть ящера сомкнулась там, где недавно лежала нога Кессы, - но не захватила ничего, кроме мха. Алгана, придавив пришельца к земле, впился зубами в его загривок, рванул на себя, и ящер задёргался, разбрызгивая кровь. Его шея была перекушена, и хеск, вырвав из тела Куаймы кусок мяса вместе с осколками хребта, жадно проглотил его и снова склонился над тушей. Хвост болотной ящерицы ещё бил по грязи, но её голова уже не соединялась с телом.
Кесса посмотрела туда, где только что спала, потом - на прикрытую плавающим полотнищем мха яму, из которой выползла Куайма. Под рваным зелёным покрывалом колыхалась чёрная бездна. Речница судорожно сглотнула и запоздало потянулась к ножу.
- Водяные окна, - сказал, проследив за её взглядом, Алгана. - Опасно спать у воды, детёныш. Весь этот лес - западня...
Он с хрустом вгрызся в добычу, оторвал ящеру лапу и перекусил её пополам, чтобы лучше помещалась в пасти. Кесса вздрогнула и отвела взгляд. "Уходить отсюда надо," - пронеслось в голове. "Да поскорее!"
Хеск снова склонился над убитым, и к ногам Кессы упало что-то мокрое и холодное. Она невольно взглянула - и отшатнулась. Это был откушенный хвост Куаймы.
- Ешь, - сказал хеск, лапами раздирая шкуру на спине ящера. Розовая жижа брызнула Кессе на ноги, и она отступила ещё на шаг. Земля тревожно заколыхалась под ногами - Речница встала на ненадёжную кочку.
- Чего ты? - мигнул Алгана, подобрал хвост и впился в него зубами, вспарывая толстую шкуру. - Ешь.
Истёрзанный хвост закачался перед лицом Кессы, она замотала головой. Хеск посмотрел на хвост и в недоумении пожал плечами.
- Хочешь другой кусок? - он шагнул в сторону, уступая Речнице место у туши.
Кесса мигнула ещё раз, с трудом перевела взгляд с растёрзанной Куаймы на её пожирателя. Морда и лапы Алгана были перемазаны кровью, но злобы в янтарных глазах не было - он даже казался дружелюбным...
Алгана фыркнул, смерил её недоверчивым взглядом и снова склонился над тушей.
- Надо есть, детёныш. Иначе зубы так и не вырастут.
- Я не детёныш! - обиделась странница. - Я - Кесса, Чёрная Речница. А кто ты, и откуда тут взялся?
- Ты идёшь вдоль реки, тебя легко найти, - ответил Алгана, слизнув кровь с опухшего носа. - Ещё и спишь у воды. Я - Нингорс. Ты из авларинов? Я видел лодку.
Кесса вновь мигнула и запоздало поёжилась. "Хорошо, он не в Волне!" - она покосилась на клыки хеска и вздрогнула. Существо перемалывало кости без малейших усилий, и половина Куаймы уже исчезла в его брюхе.
- Нет, но авларины - мои друзья, - сказала она и наклонилась за оброненным шлемом и сумкой. - Я - Чёрная Речница. С берегов Великой Реки... Или ты не слышал о...
- Река? - Нингорс отложил недоеденное и выпрямился, тенью накрыв всю поляну. - Орин? Мог бы раньше понять. Я знаю Реку. Был там. Будешь есть потроха?
Кесса поспешно отвернулась - смотреть на внутренности Куаймы ей не хотелось, пусть ящерица и пыталась её сожрать.
- Я не ем хесков, - сказала она. - Зачем ты гнался за мной? Теперь Агаль над тобой не властен, лети своей дорогой!
Алгана фыркнул, утёр морду лапой.
- У меня под шкурой джиджи. А рук на спине у меня нет.
- Нуску Лучистый! Так тебе подсадили жуков в рану... - Кессу передёрнуло. - Жители были очень злы, не иначе. Если не укусишь меня, я вытащу джиджи.
Нингорс кивнул, на шаг отошёл от недоеденной Куаймы и растянулся на брюхе, разведя в стороны кожистые крылья. Шкура на его спине была разодрана, длинные рваные раны тянулись по лопаткам до хребта.
- Кто тебя так?! - Кесса села рядом с хеском, не смея дотронуться до кровоточащих борозд. Алгана вздохнул.
- Говорю же - рук на спине нет. Глаз тоже, - проворчал он. - Промахнулся. Достань жуков, остальное зарастёт.
- Река моя Праматерь... - выдохнула Кесса, прикоснувшись к краям раны. - Зря ты так себя изувечил. В таком месиве никого не найдёшь...
Последний чёрный жук хрустнул под ногой, оставив пятно высосанной крови. Нингорс поднялся, встряхнулся и потёр запястья.
- Я мигом, - буркнул он, заходя в заросли. Зеленоватая вспышка хлестнула по глазам, запахло гарью. Высокий папоротник задымился, обугливаясь и роняя скукоженные листья. Кесса подула на свои руки - под кожу словно углей натолкали, и кости заныли, отзываясь на чужую магию.
- Другой разговор, - сказал Нингорс, вернувшись к водяному окну, усмехнулся во все клыки и откусил Куайме ещё одну лапу. Похрустев костями, он склонился над лужей и принялся лакать.
- Ага, - пробормотала Кесса, отходя от залитых кровью кочек. Солнце так и не показалось, зато тучи потемнели и набухли влагой. Приближался ливень.
- Я пойду, - сказала странница и попятилась, не спуская глаз с крылатой гиены. От существа, пожирающего других хесков и пьющего из болота, добра ждать не приходилось.
- Погоди, знорка, - Нингорс, бросив еду, шагнул к Речнице. - Не уходи. Агаль идёт за мной. Я там уже был. Не хочу снова. Знаешь, что он делает?
Алгана содрогнулся, прикрыл лапой глаз. Он и так стоял, пригнувшись, чтобы видеть глаза Кессы, а теперь склонился ещё ниже, и жёсткая чёрная шерсть на загривке поднялась дыбом.
- Знаю, - прошептала Кесса. Ей было не по себе, но уйти она не могла.
- Тебе надо к авларинам, в Меланнат. Они умеют лечить...
- Слишком далеко, - вздохнул хеск. - Я пробовал. Мне полудня не прожить в своём уме. Эта зараза уже в крови.
- Но чем помогу я? - растерянно спросила Кесса. - Тот отряд... Я только думала, что они очнулись, а они опять перегрызлись!
- И это значит, что они в своём уме, - ухмыльнулся Нингорс. - Куаймы едят Куай. Всегда ели. Откуда там дружба? Ты вытащила их из Волны. Они свободны. А я...
Он снова прикрыл лапой глаз, будто хотел раздавить что-то, заползшее под череп.
- Когда оно вернулось, я полетел за тобой. Хорошо, что успел. Не уходи, детёныш. Не надо...
Алгана запрокинул голову и зашёлся хриплым воем. Кесса шагнула к нему и протянула руку, скрывая дрожь.
- Не бойся, Нингорс. Я не оставлю тебя. Пусть Волна боится нас, а не мы - её!
...Струи дождя сплелись серебристой завесой от земли до неба, выбивали дробь по широким кожистым листьям, и мох, покрывающий стволы, колыхался на ниспадающих волнах. Небо опустилось ещё ниже, длинные тени с хвостами и плавниками мелькали в тучах, чьи-то щупальца показывались из облаков и снова скрывались.
- Готово! - Кесса, набросив косу из лиан на сучок, подтянулась на ней и спрыгнула на землю. Нингорс одобрительно кивнул - говорить ему мешал недоеденный хвост Куаймы. Больше от болотного ящера не осталось ничего - ни единой кости, и потёки розовой крови у ручья давно смыл дождь.
- Но как ты понесёшь меня? Твоя спина... Там живого места нет!
Алгана, пожав плечами, склонился к земле, теперь Кесса видела его лопатки - и грубые шрамы, быстро светлеющие и истончающиеся. Нингорс потрогал нос и довольно фыркнул.
- Надо есть, детёныш. Тогда всё заживёт.
- Опять! - хлопнула рукой по стволу Кесса. - Какой я детёныш?!
Нингорс, отложив хвост, смерил её задумчивым взглядом, втянул воздух и склонил голову.
- Шинн, моя младшая. Ты на неё похожа. Даже запах сходный.
Кесса мигнула. "Нуску Лучистый! У Нингорса дети есть?!"
- Это из-за полосатой брони, - хмыкнула она. - И из-за шлема. Вы, Алгана, так же окрашены и... Ох! Так эта куртка... она из шкуры твоего родича?!
Теперь мигнул хеск - а потом испустил короткий вой, и его глаза весело сверкнули.
- Да ну! Это кожа кузы - такой большой зверь с плоскими зубами, - сказал он, отсмеявшись. - В этом я разбираюсь. А вот на Шинн ты похожа.
Он вздохнул и снова вгрызся в недоеденный хвост. Кесса, погрустнев, смотрела на его поникшие усы и чуть опущенные уши. "Наверное, дома скучают по нему..."
- Нингорс, а где твой дом? - осторожно спросила она. - В той же стороне, где мой?
- Мы жили в Земле Крылатых Теней, знорка, - угрюмо ответил Алгана. - У самой Бездны. Если бы не Агаль, я вернулся бы домой к зиме. Но теперь туда не попасть. Если буду жив и в своём уме, вернусь через год. Вернусь и отгрызу кое-кому голову.
Он сверкнул глазами, и кости ящера вновь захрустели в его зубах. Кесса водила пальцем по мокрой коре, прикидывая так и этак. Карт Хесса она не видела, но кое-что уже знала - и, покопавшись в памяти, подпрыгнула на месте.
- Нингорс! А не тебя ли Речник Фрисс освободил из плена в замке Иртси? - спросила она, едва не задохнувшись от волнения. - Чародей Джерин держал тебя в цепях! И ты улетел, никого не тронув... Это ведь ты был, да?
Тяжёлая лапа опустилась на плечо Кессы, едва не вдавив её в землю.
- Я был в плену, - склонил голову Нингорс. - Был рабом у знорка. А воин с двумя мечами пришёл и снял цепи. Ты знаешь его, детёныш?
- Речник Фрисс - мой наречённый, - гордо вскинула голову Речница. - И когда я вернусь, мы поженимся. Если только... если он не решил, что я погибла...
- А говорят, что у нас самки с ума сходят, - вздохнул хеск, разглядывая Кессу, словно только что её увидел. - Если у тебя есть дом, и есть семья, - зачем тебя понесло в болота?!
- А тебя? - фыркнула Кесса. - Как ты угодил в Иртси? Не торговать же прилетел!
Хеск убрал лапу, встряхнулся и поднял остатки мяса - теперь их можно было удержать в одной руке.
- Я не помню, знорка. Ни как попал, ни кто поил меня дурманом, ни этого колдуна... Помню, как вернулся вечером из полей и встретил Хоатига. Что-то забавное он нашёл - и позвал меня взглянуть. Прошлой весной - уже больше года прошло... - Нингорс стиснул зубы и глухо заворчал, и Кесса, увидев злое пламя в его глазах, замерла на месте. - Видимо, Хоатиг выманил меня... для тех отродий Элига, кем бы они ни были. Я-то думал, мы живём мирно. Никогда ничего ему не делал. Отгрызу ему голову, когда вернусь. А если он тронул Икеми или кого-то из младших...
Когтистая ладонь с силой опустилась на ствол папоротника, и пласт коры толщиной в три пальца, вспыхнув, рассыпался пеплом.
- Если ты ему не враг, за что он так с тобой обошёлся? - удивлённо мигнула Кесса. - Это скверное дело. Мой дед кое-кого сильно не любит, но сдавать работорговцам?! Ему такое на ум не пришло бы. Может, полетим в вашу страну? Там, кажется, неладно.
- Агаль не пустит, - мотнул головой хеск. - Чем ниже, тем сильнее зов. Скоро ты не сможешь меня сдерживать. Я загрызу тебя и поведу Волну. Нам нужно обогнать Агаль, оседлать его гребень... Пойдём, знорка. Дождь не так уж силён. Полетаем над лесом. Непохоже, чтобы ты была знакома с небом...
...Кесса, выпустив верёвки, кубарем скатилась в мох, но тут же вскочила на ноги, отряхиваясь от болотной жижи. Нингорс выпрямился во весь рост, поправил косы из лиан, обхватившие его грудь. Шерсть висела на них клочьями, хеск небрежно смахнул её и потёрся плечом о дерево, оставив на коре ещё клок.
- Линька, - буркнул он. - Дело к лету. Ну, как ноги?
- Неважно, - призналась Кесса, потирая колено. - Но это ничего, Нингорс. А вот твои шипы...
- А предупреждал - не вались на хребет, - ухмыльнулся хеск. - Держишься ты неплохо. Ещё бы за гриву не дёргала...
- Извини, - потупилась Кесса. - Вверх ногами летать я не приучена.
- Не вверх ногами, а боком, - фыркнул он. - Меж деревьев нужно вертеться, иначе крылья порвёшь. Ещё круг?
- Нет, Нингорс, - качнула головой странница. - Полетим к границе. Сидя в болоте, мы Волну не обгоним...
Крылатая тень скользила над густой порослью мха, над ручьями и протоками в зелёных "шубах", мимо огромных резных листьев и чешуйчатых веток, уклоняясь от разноцветных моховых прядей и ныряя в тень переплетённых ветвей. Шонхоры, потревоженные ветром, поднятым широкими крыльями, взлетали над лесом с недовольными криками, стайки фамсов порскали во все стороны с качающихся веток. Кесса, отмахиваясь от подхваченных ветром медуз, сидела на полосатой спине, цеплялась за самодельные поводья и смотрела то на лес, то на облака. Они лежали на кронах папоротников, и замшелые ветви самых высоких деревьев едва проступали сквозь туман. Кесса щурилась на сизые клубы, выглядывая за облачной поволокой полотнища небесной тины, летучих рыб и драконов. Иногда ей виделись огромные тёмные силуэты, и облака вскипали от внезапных порывов ветра откуда-то сверху, из-под невидимого свода пещеры.
Нингорс наклонил левое крыло, заваливаясь набок, и промчался между двух толстых веток, оставив клок шерсти на торчащем сучке. Странница запоздало пригнулась, потрясла головой, сгоняя насыпавшихся на макушку жучков. Снизу большая алайга, объедающая папоротники, заметила скользнувшую по ней тень, вскинулась и взревела. Из кустов донёсся разочарованный скрип, чёрные силуэты бросились врассыпную, сверкая алыми хохолками. Алайга вломилась в кусты и помчалась куда-то, оставляя за собой развороченный мох и обломки веток. Кесса, проводив её взглядом, снова посмотрела на облака - Нингорс поднялся чуть выше, и туман клубился совсем рядом, встань - и дотянешься рукой...
Странница медленно приподнялась, не выпуская поводьев и стараясь не смотреть вниз, оттолкнулась от опоры - и выпрямилась во весь рост. Крылья Нингорса рассекали воздух, и мышцы на спине под Кессой непрестанно шевелились, и всё же он летел ровно, и Речницу почти не качало. Задыхаясь от восторга, она смотрела на лес, на поросли холга - маленькие моховые кочки, на пасущихся алайг - стайки ящериц среди травы и камней, и на пурпурную полосу у горизонта. "Совсем как в легендах!" - Кесса, отпустив один из ремней, широко расставила руки, ловя встречный ветер.
Солнце, так и не выглянув из-за туч, ушло в Бездну, вспыхнув алой искрой на краю неба. Другой край уже наливался лиловой мглой.
- Нингорс! - Кесса, проворно опустившись на четвереньки, потянула его за гриву. Из-под чёрных жёстких волос показался ряд чуть загнутых шипов - их Речница трогать не стала.
- Что? - отозвался хеск, чуть снизившись. Деревья тут стояли реже, папоротники на зыбком болоте не вытягивались высоко - Нингорс пролетал над ними, не коснувшись ветвей.
- Солнце село, вот-вот стемнеет!
- Вижу, - Алгана даже ухом не повел. Крылья всё так же рассекали воздух - не быстрее и не медленнее.
- Ты не приземлишься на ночь? - удивилась Кесса. - Так и будешь лететь?
- Я люблю темноту, - хеск испустил короткий вой и чуть качнул крыльями, спугнув крылатого ящера-падальщика с ветки. Тот взлетел и долго кружил над деревом, не понимая, что подняло такой ветер.
- А как ты спишь? - спросила Речница, перекрикивая вопли ящера и треск ветвей. Похоже, Нингорс не услышал её - к одному напуганному летуну присоединилась стая, приземляющаяся на то же дерево. Им ответил рокочущий вздох откуда-то снизу. Кесса вздрогнула, узнав голос зурхана.
"Видно, Алгана спят на лету," - подумала она, укладываясь на широкую спину. Трудно было найти место, где ни в бок, ни в локоть не впивались бы спинные шипы. Намотав поводья на руку, Речница прижалась щекой к мохнатой спине и прикрыла глаза. Ветер холодил лицо, шорох листьев казался шелестом речных волн. "Что ж, попробую и я..."
Проснулась она от ощутимого удара - что-то жёсткое врезалось в лопатки и поясницу, голова неловко запрокинулась. Кесса открыла глаза и охнула. Она летела над лесом, и от ветвей, тающих в утреннем тумане, её отделяли только лапы Нингорса. Заметив, что она шевелится, хеск покосился на неё, фыркнул и развернулся в воздухе, направляясь в тёмные заросли.
- Жива? - ухмыльнулся Нингорс, опустив её на берег ручья. Кесса хватала ртом воздух - земля приблизилась слишком резко.
- Вы, знорки, так часто спите? - шевельнул ухом хеск. - Так же часто, как набиваете живот. Надо было предупредить, я еле успел тебя поймать, когда ты скатилась на крыло.
- Спасибо, - пробормотала Кесса. - Вы, Алгана, вообще не спите? И ты не устанешь вот так лететь и день и ночь?
- Приятно размять крылья, - пожал плечами Нингорс. - Удобнее лететь без остановок. Но вы, знорки, так странно устроены... Ты так и будешь засыпать, едва стемнеет? Тогда надо что-то придумать. Держать тебя в лапах, пока не проснёшься?
Кесса помотала головой.
- У меня есть спальный кокон и немного авларской верёвки, - сказала она, заглянув в дорожную суму. - Если бы привязать его к тебе... например, под брюхом, чтобы не мешал полёту... я бы забиралась туда с вечера и никуда не падала.
- Авларская верёвка? - Нингорс попробовал тонкий канат на зуб. - Должна выдержать. Но сейчас-то ты выспалась, знорка?
- Да, - кивнула Кесса, забрасывая суму за плечи. - Летим.
...Стук, треск и плеск разносились по лесу - кто-то невдалеке бил по камням в пойме широкого ручья. Кесса вгляделась в переплетения ветвей и увидела у подножия гигантских папоротников склонённые фигурки. Существа, одетые, как люди, и перемазанные серым илом, копошились в русле. Они дробили каменные плиты, долго копались в осколках непрочной породы, ссыпали что-то в травяные сетки и уносили к глубокой воде. Один из них сидел у ручья, осматривая и ощупывая каменное крошево, двое усердно колотили по расколотым плитам, ещё один расчищал берег от мха и выдирал с корнями траву.
- Кладоискатели! Смотри, Нингорс, они ищут яшму!
Алгана выразительно фыркнул.
- Вольно же им баламутить болото...
- Они не в лесу живут, - Кесса вертелась, пытаясь получше рассмотреть кладоискателей, но деревья заслоняли их, а Нингорс не спешил к ним повернуть. - Они одеты, как горожане! Тут где-то город неподалёку?
- От них никуда не денешься, - угрюмо отозвался хеск и набрал высоту. Сквозь густеющий небесный туман звуки с берега ручья были почти не слышны, а существа отсюда казались совсем крохотными.
Ещё один отряд попался путникам после полудня - десяток хесков, одетых по-рабочему, возился у ручейка с каменистым дном. Весь ил был вскопан и свален в сторонке, серая плита под ним - раскрошена, и существа перебирали её осколки. Один из копателей со странным трёхзубым копьём ходил по берегу, поддевая мох и заглядывая под каждую кочку.
- Нингорс, не взлетай! - попросила Кесса. - Посмотрим на них!
- На что там смотреть? - буркнул Алгана, но в туман нырять не стал и замедлил полёт. Между ним и копателями раскинуло замшелые ветви старое дерево - целый город пернатых ящеров и летучих рыб, обиталище канзис и проворных микрин. Они роями кружили над каждым сучком, выглядывали из трещин в коре, одна даже врезалась Кессе в живот, и Речница охнула и потёрла ушибленное место.
Один из кладоискателей содрал моховой ковёр с бугорка и ударил по обнажившемуся камню киркой. Посыпались камешки, и он, отбросив кирку, с радостным воплем склонился над ними. Тут же радостный вопль сменился истошным воем - зубастая пасть сомкнулась на его руке и потащила его в воду. Тёмная промоина, до того прикрытая мхом и травой, вдруг распахнулась, выпустив водяную ящерицу. Житель закричал, упираясь в камни, и ударил напавшего по макушке. Тот, кто ходил с копьём, кинулся на помощь, но второе водяное окно открылось в трёх шагах от него, и кладоискатель шарахнулся в сторону. Мгновение спустя пять ящериц выбрались на берег, и жители, побросав камешки, похватали кирки и копья. У ямы окровавленный хеск на четвереньках уползал под корни дерева, ящерица пускала кровавую слюну, но упорно ползла за ним, а воин с копьём пытался отогнать её.
- Ну вот, - буркнул Нингорс. - Докопались.
Две Куаймы, щёлкая зубами, прижали кладоискателей к дереву. Их кололи копьями, били кирками, но редкий удар достигал цели, и ящерицы будто не замечали боли. Раненый житель вскарабкался на выступ в десятке локтей над землёй и оттуда кричал и кидался кусками коры. Кто-то зазевался, и ящерица вцепилась ему в ногу и подмяла его под себя.
- Нингорс! - Кесса вцепилась в жёсткую гриву, и хеск сердито зарычал. - Их сожрут!
- Горе какое, - фыркнул Алгана, встряхиваясь всем телом. В руке Речницы остался пучок чёрной шерсти. За деревом хлюпал мокрый мох - ещё две ящерицы выбрались из болота и сели поодаль, часто дыша и раздувая горло. Куайма, подмявшая под себя ещё живого хеска, вцепилась зубами в древко копья и вырвала оружие из рук воина, тот, растерянно оглядевшись, отступил, и как раз вовремя - пасть сомкнулась там, где только что была его нога. Кесса взглянула на спокойно летящего Нингорса, на проносящиеся мимо ветки старого дерева - и, схватившись за свисающую ветвь, сорвалась в бездну.
- Лаканха!
Ветка, на её счастье, не треснула, и Кесса, цепляясь за сучки и побеги, скатилась вниз и повисла над землёй. Ящерицы извергли белесую липкую жижу, один плевок расплескался по стволу дерева, второй, распавшись на паутинные нити, затянул поляну и залепил пасть Куайме. Та, поражённая водяной стрелой, хрипела и покрывалась багровыми полосами, но никак не могла собраться с силами для плевка.
- А ну, прочь! - Кесса кинула вторую стрелу в ящера, щёлкающего зубами у ног жителей. Вода бесполезно разбрызгалась по поляне - стрела разбилась о прочную шкуру, и Куайма только ощерилась. Тусклые глаза уставились на Кессу.
- Ал-лииши! - водяное окно задрожало, и ящерица, раздувающая горло на краю поляны, полетела вниз. Запоздало выплюнутая жижа опутала голый камень. Внизу захрустели кости - житель удачно попал киркой по черепу Куаймы, но ещё четыре подступили к нему. Ветка, за которую цеплялась Кесса, дрогнула и надломилась, сбросив Речницу к корням. Та, не успев и охнуть, увидела перед собой разинутую пасть ящера и всадила в неё водяную стрелу. Куайма проворно отпрянула, заплевав Кессу зловонной пеной. Речница прикрылась щитом, и тут же лёгкое дерево затрещало от удара чешуйчатой морды. Ком липкой жижи просвистел над головами, ударился о ствол и рассыпался на тысячи белых нитей. Кесса пригнулась, но "паутина" уже прилепила руку к щиту, а щит - к груди. Ящерицы, переглянувшись, бросились вперёд.
Всё вокруг на мгновение побелело, и Кесса зажмурилась - слёзы катились градом, красные круги плыли перед глазами. Боль и жар прокатились по телу волной - запястья жгло. Запахло горелым мясом и кипящей болотной жижей. Сквозь алую пелену Речница видела, как ящерицы с яростным шипением кинулись в воду. Их кожа полопалась и почернела, от неё шёл дым, но бежали они быстро - Кесса ещё и подняться не успела, как последний хвост исчез в водяном окне. Паутина, дымясь, распадалась на клочья, два чешуйчатых тела лежали на почерневшем мху. Их хвосты ещё дёргались, но мясо уже не держалось на обугленных костях. Хески-кладоискатели жались к стволу, не выпуская из рук оружие. Их трясло.
Нингорс упал откуда-то сверху, спрыгнул в мох, на лету складывая крылья.
- Шинн! - он навис над Кессой, схватил её за плечи и крепко встряхнул. - Куда ты лезешь?! Н крыльев, ни зубов, а туда же...
Отражение испепеляющей вспышки ещё догорало в его глазах.
- Нингорс, храни тебя Река, - выдохнула Кесса, обнимая хеска и зарываясь лицом в жёсткую шерсть. - Ты - великий воин!
Алгана растерянно фыркнул.
- Чего?!
- Ты сразился с чудищами, - сказала Кесса, вскинув голову; ей непросто было смотреть рослому хеску в глаза, но объятий она не разжала. - Ты защитил мирных жителей. Я одна здесь не справилась бы!
- Ладно тебе, Шинн, - Нингорс, смутившись окончательно, отодвинул от себя Речницу и сел рядом с ней на траву. - Я не мог тебя тут бросить. Но ты зачем сюда полезла?!
- Чтобы защитить мирных... Ай! Лаканха!
Из-за мохнатого бока она увидела тень за спиной Нингорса - и копьё, летящее в него. Струя воды ударила жителя, и удар прошёл мимо. Хеск развернулся, отталкивая Кессу за спину, и вскинул крылья, но та вцепилась в них мёртвой хваткой.
- Нингорс, не надо! Летим отсюда!
Алгана взвыл, прыгнул вперёд, и Кесса еле успела ухватиться за поводья - крылатый хеск взлетел и стрелой промчался вдоль ствола, кувырком пролетел в ветвях и развернул крылья, когда дерево надёжно закрыло его от дротиков, обломков коры и испуганных воплей.
- Алгана! - кричали внизу. - Зверь Волны! Где он?!
- Мирные жители, говоришь, - хеск повернул к Кессе оскаленную морду. - Защитил, говоришь...
Речница всхлипнула и прижалась к горячему боку.
- Неблагодарные крысы! Только не огорчайся из-за них, Нингорс. Они глупые и трусливые... они просто испугались!
- Эррх, - Алгана встряхнулся всем телом и расправил крылья, уходя из жарких моховых зарослей к облаках. - Не над чем плакать, Шинн. Хорошо, что тебя не ранили. Погнаться за мной они не посмеют.
...Плотная поросль серебристого холга распалась на островки, и могучие папоротники расступились. Внизу из-под векового ковра опавшей листвы проступил зеленоватый камень, и ручьи прорезали в нём неглубокие русла. Тонкие резные листья склонялись над водой, сочные папоротники прорастали из каждой расщелины, и никто не топтал и не съедал их. Даже шонхоры не обжили соседние деревья, только подрастающие микрины стайками носились в тени ветвей, а ещё дальше - там, где воздух странно мутнел и подёргивался рябью - реяли в вышине длиннохвостые Клоа, тёмно-синие от поглощённой энергии. Кесса давно сняла шлем, но её волосы, промокшие от пота, и не думали сохнуть. Нингорс тяжело дышал и порой вываливал язык и хватал воздух пастью. Жара, и без того одолевающая всех, кто спускался в моховые леса, стала невыносимой. Ветер утих, и Кесса, глядя на сеть ручейков внизу, думала, что ещё немного - и вода забурлит и обратится в пар.
Нингорс камнем упал вниз, но у самой земли развернулся и мягко опустился на лапы, распахнутыми крыльями замедлив падение. Стряхнув Кессу со спины, он склонился к ручью и, зачерпнув воды, вылил себе на загривок, а после опустился на четвереньки и стал жадно лакать.
- Нуску Лучистый! - Кесса, опомнившись от изумления, дёрнула хеска за крыло. - Нингорс! Разве это пьют?! Вот, возьми водяной шар...
Сернистый пар клубился над ручьём. Речница неосторожно вдохнула - и поморщилась от горечи на языке. Нингорс фыркнул, но шар принял - и, осушив его, снова зачерпнул из ручья.
- Вода как вода. Мокрая, - проворчал он, утирая усы. - Вкус другой, но для питья годится.
- Это горький яд, а не вода, - покачала головой Кесса. - Ядовитая соль пополам с хаштом.
Хеск пожал плечами. Он уже забыл о ручье - его взгляд остановился на стене мутнеющего воздуха. В ней таяли очертания раскидистых деревьев, рассыпавшихся от древности стволов и моховых кочек, - тот же лес, что у горького ручья, но что-то странное было в нём. Кесса чувствовала, как по коже струится жар, а сердце бьётся всё чаще.
- Венгэтэйя, - чёрный мех на загривке Нингорса поднялся дыбом, и хеск негромко зарычал, оскалив клыки. - Кажется - до неё один прыжок...
- Это большая граница? - тихо спросила Кесса - ей было не по себе. - Раньше они такими не были!
- Границы уплотнились, когда началась Волна, - отозвался Нингорс, подходя чуть ближе к стене мутного воздуха. - Один раз я пролетел сквозь неё. Повторять не буду. Хватайся за меня крепко, Шинн. Я проложу путь.