В обычном городке, на обычной улице, этот тихий худой старик каждый день сидел на ступеньках своего дома, у тротуара, с маленькой злющей собачкой. Курил и недобрым взглядом провожал прохожих, особенно молодых. Собачка тоже провожала их налившимися кровью глазами и ненавидела так же, как он. Но, в отличие от старика, лишь покуривающего и ненавидящего, она, неистово тявкая, цеплялась за ноги прохожих и всем своим видом показывала приверженность повадкам хозяина.
На замечания людей, требовавших урезонить собачку, он не реагировал; тупо сидел, погрузившись в свои недобрые мысли. Равнодушно сидел и курил. Сидел и ненавидел. Сидел, курил, ненавидел... И так незаметно умер. Наверное, от злости. Исчезла и собачка. Её видели раза два после смерти старика, но она уже не бросалась, как раньше, злобно на людей, а лишь недовольно рычала. Потом и её не стало.
Но прошло время - немалое время, лет семь-восемь, - и на том же самом месте сел другой старик. Он не курил, а просто злобно взирал на прохожих. Но другая маленькая злющая собачка по-прежнему облаивала людей. И возникало такое ощущение, что бывают не только намоленные, но и назлобленные места.