Аннотация: Так развлекаются палеонтологи-любители [острых ощущений]. А также мокрых и холодных.
Не раз и не два в течение долгой зимы выходил Снорри на крыльцо, вооружившись неким нехитрым астрономическим прибором, и измерял высоту светила над горизонтом. Ночью он наблюдал за Сириусом и Орионом, с нетерпением ожидая, когда они перестанут, наконец, маячить на южной стороне небесного круга. Он провожал неуклонно сползавшую с зенита Ковригу (оно, конечно, астрономы зовут созвездие это Auriga - Возничий, но на деле оно похоже контурами на надкушенный блин или коврижку, но никак не на извозчика-ваньку), и наблюдал, как звезды Утиного гнезда исчезают в сиянии заката. Снорри ждал весны, но пытался казаться терпеливым, зная, что в этой страшной в своей дурости стране большую часть года лежит снег, а кроме как ассоциаций с погребальным саваном он вызвать не может. Значения высот Солнца в полдень (в лаптях и градусах) неуклонно росли, но только тогда, когда это самое Солнце можно было разглядеть за облаками. А самое неприятное, что вне зависимости от наличия облачности на улице стояла холодрыга - это было ясно и без приборов.
Потом Снорри подходил к календарю и в очередной раз нехорошо отзывался о его неведомых создателях, включая и Божественного Юлия номер один и папу Григория номер не упомнишь какого. "Ну какой на фиг март весенний месяц? Это у них, в Италиях и Грециях уже и травка зеленеет, и солнышко блестит, и ласточки из недалекой Африки прилетели, и персики цветут с флер д'оранжем, а у нас один снег, яблоки вялые-кислые-прошлогодние, ласточки каждую осень с горя в пруду топятся, а новые прилетают только в июне... Ну солнышко блестит, но не греет что-то, зараза, и снегири вот - зима, однако. И вообще, уеду в деревню, там климат все лучше, хоть и континентальней, и в окна сажа не летит, и на ботинках соль не выступает, и людей мало. А еще там карьеры есть, и обнажение, и речка с рыбой, а к осени и грибы и ягоды пойдут...".
Мысли о деревне, к сожалению, приводили в еще больший упадок духа, ибо отпуска летом не будет, а гробить свое здоровье ради становящихся бесполезными дензнаков ой как не хочется. Работу бросишь - обратно по осени не возьмут. Тупик. Кислятина. У-у-у!!! Снорри, скуля, заворачивался в куртку и ложился спать, лелея надежду - нет, даже не на потепление, а на избавление от ночного снегопада. Под фонарем плотными волнами неся снег, такой весенний снег...
***
Потом наступило 23 марта - начало весны (по крайней мере, астрономической), потом наступали 24-е и 25-е, не отступал только холод и снег. И на этом фоне Митрич развил некую деятельность, направленную на отмечание Дня Геолога, сиречь начала полевого сезона, который в этом году приходился на 2 апреля. "Сезон открывать хочешь? - с некоторой злобой подумал я, - когда на дворе снег за полметра, и температура как в середине января? Ужо! Но уж раз такой оптимист, тогда поездкой на ВДНХ не отделаешься! Туда тебя, на карьер, в сугробы! А чтоб хоть какая польза была, в Подольск - там карьер то ли закрыли, толи нет - заодно и проверим."
Митрич, как ни странно, на Подольск согласился и оповестил общественность, что мол, труба зовет, второго --в поход. Объявление заинтересовало общественность, но чем ближе подступала дата, тем меньшим энтузиазмом горел народ. Кто-то просто промолчал, кто-то оказался занят на работе, кто-то - пошел в ресторан отмечать какую-то круглую дату каких-то своих знакомых. Остались только Митрич и Alexq, выказывающий задатки конченного палеоманьяка, в усердии превосходящего меня и Dsist'а, вместе взятых -горе вам, о карьерные стенки и осыпи! Все исколет, изломает, изрубит и изроет! Как хорошо, что у нас была фора в пару лет! Хоть что-то собрать успели.
Честно говоря, я думал, что Митрич отступится. Я на это даже надеялся. Две бессонных ночи, а потом вставать в шесть и целый день носиться по заснеженному карьеру - может, не стоит, пользы-то с гулькин нос? Нет? Едем? Точно? Ну поехали...
Собрался-таки кворум - Alexq привлек к походу своего сына Димитрия. О бедный отрок! Сознавал ли ты, во что тебя втянули? Зачем тебе это? Неужто ради горсти невзрачных камушков покинул ты уютный город с мостовыми, канализацией и батареями отопления? Иль призрак отцовского ремня погнал тебя в подольские дебри? Отрок Димитрий выглядит несколько смущенным и большого энтузиазма не выказывает. Ну а мы вроде знаем, на что идем - снег, вода, грязь и пот - ну и, может, "ножка хористита".
Поскольку я был на подольском карьере последним, в прошлом году, в этой опере "Жизнь за карьер" мне досталась роль народного героя Ивана Сусанина. Роль была сыграна блестяще: "В связи с неблагоприятными погодными условиями, мешавшими точному определению пространственного положения (туман, низкая сплошная облачность) и отсутствию на борту навигационного оборудования произошло отклонение от маршрута следования... Скорректировать ошибку из-за сложного рельефа местности не удалось, и в расчетное время группа оказалась на расстоянии около 1.5 км от точки начала финального захода... Отсутствие дорог не позволяло надеяться на выход по кратчайшему маршруту, необходимо было ложиться на обратный курс... Команда готовилась поднять бунт... Единственный для ведущего способ остаться в живых - бежать..."
Сусанин вариант бегства не рассматривал, что позже дало повод его родственникам обратиться к царю с прошением льгот для семьи героя. Но 200 лет достаточно, чтобы учесть ошибки прошлого - пока ведомые не одумались, я разворачиваюсь, на форсаже прохожу мимо них, кидаю реплику вроде "Все пропало, мы заблудились!" и со всей возможной поспешностью ретируюсь. Нехорошо так поступать, я знаю. Но уже сжимаются их кулаки, уже готовятся они меня бить, но, хоть наказание сие справедливо, нести его мне что-то не хочется. И льгот не надо, тем более не для меня, а для безутешных родичей. Вираж - и Митрич, Alexq и отрок Димитрий скрываются за поворотом.
Я не раз замечал, что в присутствии людей теряю способность к разумным действиям. Но теперь я один, и ошибок больше не будет. Под ногами хлюпает раскисающий снег. Вверх-вниз, вверх-вниз - тут тоже когда-то были карьеры, а теперь дачи. Не без помощи аборигенов находится щель в заборе, откуда тропа ведет, по утверждению туземцев, напрямик к подвесному мосту. Скольжение под уклон, и открывается мост - но не тот. Это мост через канализационный сток, несущий свои бурные и мутные воды в Пахру, и мост сей отличен полным отсутствием настила - просто два рельса, две полоски стали над пятью метрами клокочущей жижи. Я поначалу даже рассматривал возможность преодолеть поток вброд, в вертикальном положении, но потом, застегнув все карманы, на карачках пополз по рельсам...
А теперь - вдоль Пахры по следам маниаков-рыболовов. Их пока немного, и тропинки нет - только следы, причем поминутно проваливаюсь по колено в снег. Пот льет ручьем - сказывается зимний застой, и я весь мокрый - сверху от жидкостей эндогенных, снизу - от экзогенных; снег-то тает!
Покинутые участники экспедиции не решились последовать за мной в дачный лабиринт и, перелезши дачный забор, пошли к Пахре напрямик через поле. И тут сказалась разница в гидрологии склонов речной долины и поля: у реки большая часть воды стекала вниз, и в ботинки попадал только снег и через верх, в то время как на поле вода была под снегом везде и поступала через подошву. Но подробностей этого перехода я не знаю, да и особо не интересовался, чтобы не возбуждать недобрые чувства.
Я форсировал Пахру по стационарному мосту, и, двигаясь дальше, наконец вышел к Мосту Индианы Джонса, который наша компания, согласно первоначального плана, должна была миновать часом ранее. Следов основной группы не видно, значит разведку боем придется начинать в одиночку.
После моста начинается спуск, снег с водой сменяется снегом с жидкой грязью. Ботинки окончательно промокли (высохли они только через сутки), но настроение боевое - на первом блок-посту не оказалось ни души. Да в общем, какой идиот попрется сюда в весеннюю распутицу? Да вот есть такой... А может, и такие.
И правда, в карьере обнаружилась некоторая активность, представленная неизбежными альпинистами и... охраной Лагпункта N1.
Пока журналисты и прочие борцы за свободы человека ищут по всей Европе тайные тюрьмы ЦРУ, в нескольких десятках километров от Москвы наличествует концентрационный лагерь со всем необходимым антуражем - грозными воротами, колючей проволокой, вышками и сторожевыми псами. Имеется и портрет товарища Сталина, и стенд с характерным лозунгом:
ГУЛАГ форева! Вот-вот заскрипят ворота, и под собачий лай охранники в полушубках поведут зэков на работы - камень ломать, я полагаю. Итак, собаки начали, теперь идет колонна...
А нету колонны! И нету зэков, и нету охраны с автоматами. Есть декорации не то к фильму, не то к клипу - заборы, эрзац-постройки с отваливающейся штукатуркой. Собака - помесь овчарки с невесть кем - хотя и лает до одури, но до неприличия труслива. Охрана - какие-то загадочные, но индифферентные к посетителям молодые люди. И камень ломать предстоит не зэкам, а свободным людям - все ж 21 век на дворе. Ну-с, приступим-с...
Через полчаса на дороге, ведущей вглубь карьера, появляются остальные участники похода. Я продолжаю невозмутимо околачивать выступающие над снегом участки карьерной стенки и на призывы в стиле "Эй русс, здавайс, иди сюда, масло-хлеб ест!" не отвечаю. Но в конце концов ковыряние известняка мне надоело (я уже давно говорил: в Подольск без лома - время впустую) и воссоединение состоялось. К этому моменту гнев эрзац-поляков поостыл, и эрзац-Сусанин мог не опасаться суда Линча, равно как и Шемякина суда и суда Осириса, на котором душа Снорриева, отягощенная многочисленными грехами (см. Книгу мертвых), несомненно, подняла бы перо Маат на недосягаемую высоту. Наступило время банкета и попытки отжать носки, раз уж ботинки высушить не судьба.
К двум часам дня, я полагаю, все присутствующие перешли в экстремальный режим, характеризующийся ослаблением реакции на неблагоприятные факторы. Митрич начал собирать дрова для ритуального костра, Alexq с увлечением и не без некоторой пользы ломал слой улитинской подсвиты (я ж говорю - маниак, он еще в записной книжке весь разрез карьера держит - из монографии переписать не поленился), отрок Димитрий нерешительно топтался возле и иногда вяло постукивал молотком по известняку. Я же, сняв насквозь мокрые ботинки, отжав носки и положивши их сушиться на камень какой-то другой, нижней подсвиты, начал изображать из себя снежного человека и бегать босиком вокруг, размахивая руками и оглашая окрестности кличами "Ы-ы-ы! У-у-у!" и прочими нечленораздельными звуками. Альпинисты к этому времени карьер покинули, и это душераздирающее зрелище наблюдали только экспедиционеры, но каких-либо выводов они при мне, из гуманных соображений, не делали. Я же осознал, что ходить по камням и земле вполне можно, а вот снег слишком холодный и обжигает ноги, а сейчас еще думаю, что мое поведение могло отразиться на неокрепшей психике отрока Димитрия. Но что сделано, то сделано, тем более что на моей стороне была поддержка начавших просыпаться от зимней спячки насекомых - им тоже приходится ходить без обувки и ничего - справляются!
Митрич, судя по всему, желал, чтобы костер у нас вышел настоящий - с бревнышками колодцем, но на практике его (костра, ясное дело) едва хватило на обжарку колбасок на прутиках. Разочаровавшись в стихии огня, сей деятель занялся практической магией и тут достиг заметных успехов. Вызвав эманацию П.Е.Морозова и произнеся соответствующее заклинание, наш злой шаман вызвал дождь, и пытался еще превратить его в ливень. Пришлось мне выступить в роли доброго шамана и явить волшебную куртку-дождевик. Дождь перестал, и после съемок перед воротами лагпункта мы по раскисшей дороге гуськом двинулись обратно.
В ботинках хлюпала влага, разноцветная грязь (белая и рыжая, а Alexq сумел отхватить еще где-то и темно-зеленой) упестряла наши штаны, но это была победа - сезон был открыт без жертв и разрушений. Добыча была невелика, но она была, и было что вспомнить. Усомнившимся в моем навигационном таланте я так и заявил: "Моей задачей было доставить вам незабываемые впечатления, и я это сделал. Разве не так?!"
***
Тут, собственно, эта история заканчивается. На улице понемногу теплеет, Снорри больше не меряет лаптем высоту Солнца и не спит, завернувшись в синтепоновую куртку. Он знает, что весна пришла, и верит, что в этом году будут и другие истории, поинтереснее этой. Но сейчас, глядя в окно на лунный серп, он надеялся... на избавление от апрельских снегопадов. А также от майских и июньских.