Короче, приехал в нашу Недоплюевку, к бабе Марусе внук. С городу Питеру. Ничо так, чуднючий, в пинжаке модном, но очень уж сутулый, тощой да бледный.
- За компунтером много-т сидит, умный, - объясняла баба Маруся соседкам, - в еротическом журнале работает, дизальнЕром-фотожопщиком... тьфу ты! Картинками занимается, вот и скрючило его, бедного, от еротики энтой!
Наши девчонки как услышали про еротику - еще больше на городского глазеть начали. А он из дома-то почти не выходит, лишь в магазин за пивом. Вежливый тихий такой, но с фотоаппаратом. То закат фотографировал, а то вдруг козу стал щелкать, да не один раз. Зачем ему коза?
- В журнал поместит! - говорит Мишка-тракторист, - А кто ему разрешал наших коз щелкать? Придурок озабоченный!!
Мишка фотожопщика сразу невзлюбил за одну его профессию. А еще за то, что в девок будто бес вселился - кофты с декольте подаставали, туфли на каблуках, и все норовят мимо бабы Марусиной избы пройтись - словно случайно.
Придурок в магазин идет, большие лужи, где хрюшки нежатся, обходит, маленькие лужицы перепрыгивает, а все ногу где-нибудь не так поставит, и - р-раз - ботинок завяз. А девчонки тут как тут:
- Эвон, - говорят, - тропинка сухая, прямо к магазину ведет!
А сами в блестящих туфлях, в юбочках коротких, да еще бедро выпятят - ну что тебе Невский... Да городские разве такие румяные и гладкие бывают? Там в городе-то у девок штукатурка на лицах, да парафин под бюстгальтером - обманка одна!
Придурок благодарит за совет, но приставать не пытатся - порядочного изображает, лишь подмигивает недвусмысленно. И спешит дальше. Но недолго он продержался.
Возвращается как-то с магазина, а возле баб-Марусиного забора Улька-почтальонша стоит и письмо в руках держит, что-то там насчет пенсии. Увидела фотожопщика и говорит:
- Вау! Ан, бабуле-то, могет, сразу и пердатите письмецо-та!
Городской письмецо взял, а сам на Ульку загляделся: она в шортах да в майке с Фиделем...Заглючило городского: шорты короткие, а ножки загорелые похожи на стройные стволы балдежных деревьев - превратиться бы в обезьянку, да так и лазать по этим деревьям, и чем выше залезаешь, тем больше кайфа ловишь, будто уж по луне гуляешь... Придурак как взглядом полез, так и оторопел и с луны свалился...
Решил на шорты не смотреть, на майку смотрит, а она такая тоненькая, что прям чувствуется, какие титьки кругленькие и формы привлекательной, и лишь Фидель им защита, а он, коммуняка бородатый, взирает так грустно: мол, дурак я, дурак, мне бы в другую сторону повернуться... и почему майки наизнанку не надеваются?
И опять Придурка глючить начало: превратиться бы, думает, в лилипутика-путника и бродить по этим холмам всю жизнь и ночевать в уютной ложбинке меж ними, а питаться млеком из ярких больших вишен, украшающих округлые вершины... Скатился с холма лилипутик... - отвел Придурок взгляд от майки и говорит:
- Знаете, красавица, извините, но... можно я Вас сфотографирую на фоне вон той стайки гусиной - ну, очень уж Вы интересно смотритесь!
Ульянка застеснялась, конечно, она ж не дура небось - наслышана, что за картинки и зачем, и ответила строго, Фиделя руками огладив:
- Одна не буду фоткаться. Ежели подружки согласятся - тодыть еще подумаю. С ними я-т похрабрей!
Придурок тут же нашелся:
- А я, - говорит, - и подруг сниму - пожалуйста!
Тут и Мишка из-за забора выходит... и откуда взялся - непонятно! - впрочем, он к Ульянке неравнодушен, ясное дело:
- Шо, - орет, - фотожопщик жопанный, наших девчонок снимать лезешь! У-у-у,...!- и р-раз в морду!
Городской - брык - и не двигается! Улька в крик:
- Миш, ты че сделал, идиот? А ежели с ним че серьезно?
Присела, платком на городского машет, в чувство привести пытается.
Мишка растерялся, на кулак смотрит, да на соперника:
- Я ж вроде чуть-чуть вмазал-та. Для острастки! Кто ж знал, что он свалится, только ж начали разборку-то. Дышит он нормально, шишбан токо у него и фингалина.
Девки набежали. Ирка говорит:
- Баб Нину надо позвать, она травы знает!
А Юля:
- Не, давайте лучше ветеринара позовем, у него лекарств больше.
Лидка:
- Ой, че он молчит-то? Мож в райцетр за врачихой сгонять?
Тут городской очнулся и говорит:
- Не надо никого звать. Вы объясните, что за непонятки у вас в деревне творятся? Почему девушку на сельском пейзаже сфоткать нельзя, я ж все равно завтра уезжаю, хотел кадры в пленке дощелкать.
Мишка обрадовался:
- Шо сразу не сказал, что уезжаешь. Эт отметить надо. Ты ж вообче наш парень, свойский. Щас за самогоном сбегаю, гулять будем!
Придурок шишбан потрогал:
- Ладно, говорит. Самогон - это в кайф, на пленэр пойдем, к лесочку, природой полюбоваться.
Пошли на пленэр и началось веселье. Городской с двух стаканов совсем разошелся, девчонок лапает. Стихи разные читает, типа "Зацелую допьяна, изомну как цвет, хмельному от радости пересуду нет". А еще: "И лучшей в мире дорогой, до самой утренней птицы, меня этой ночью мчала атласная кобылица..." Девчонки слушают, млеют, самогонку огурцами и пирожками заедают. А Придурок вместо кваса пиво опять потягивает - это он зря, самогон и без того забористый, так что слишком растопырчатый ерш получается, голос у Придурка уже заплетаться начал, и девчат по именам путает, и стихи уж какие-то некузявые выдает: "Заслала красотка свой фэйс в Интернет, от крокодилов отбою ей нет", "Фото твое в мое сердце вонзилось... Словно как пленка оно засветилось!" Мишка про пленку услышал и говорит:
- Где твой аппарат-то, а то че ж зря кадрам пропадать, красота-то какая!
Девчонки типа застеснялись и спрашивают:
- А нам че, раздеваться, значит?
Придурок прищурился, как кот на сметану, и выдал:
- Нудисты говорят, что тела своего стесняться нельзя-а... Ханженство... тьфу, ха-ханжество это!! Прячут-прячут, а потом эти... экспиби... эксгбеи... эксбиционисты вырастают.
Девки такую крутую философию услышали и даже спорить не стали. И Мишка спорить не стал:
- Гулять, так гулять!
Улька первая шорты и майку скинула, трусики на куст повесила, и на мостике встала, от солнца вся золотистая - прямо нимфа.
Городской обалдел просто:
- За такую к-красоту еще раз выпить надо.
- Хорошая мысль, - соглашается Мишка.
Еще выпили. Веселье пошло! Девчонки танцуют, изгибаются, кружатся, прям как перед халифами заморскими. Городской Сеньку обнял:
- М-мы, - бормочет - д-должны в-выпить за пер-перлетных птиц. За с-соловьев... они ж девкам играют, а те тан-нцуют, с-слышишь?
- Слышу! отвечает Сенька
Выпили за птиц и городской тут же и улетел. В смысле отрубился. Перебрал самогоночки, ясное дело. Девки даже разочаровались малость. Им же интересно было: что дальше-то? Мишка говорит:
- Ладно, последний кадр на вас трачу. Придурка тащить к баб Марусе надо, чтоб не паниковала.
А Ирка ему:
- Ну ничего себе! Сначала разогреют, танцевать заставят, а потом... Нет уж, отрабатывать сейчас начнешь.
Юлька взвизгнула:
- Правильно!
Лидка:
- Девчонки сверху!
А Ульяна помрачнела ничего не говорит, рассердилась и одеваться начала. Приревновала.
Мишка растерялся, не знает что сказать: и Ульянку обидеть страшно, и нимфы уж больно завлекательные речи толкают. Да тут вдруг из-за кустов Никодимыч выглядывает, дедок-грибок:
- Дивчата, - говорит, - красавицы бесценные! Я ж такое впервой чудо на полянке вижу! Потанцуйте и со мной малость!
Девчонки его на смех подняли:
- Да из тебя, лысый, труха сыпется!
А Никодимыч в ответ:
- Старый конь борозды не испортит!
Только сказал, а тут откуда ни возьмись и бабка Дора - дражайшая Никодимыча половина:
- Ах ты ж старый козел! Конем прикинулся! Борозду иму! Счас я те покажу борозду!
Дрыну с земли подняла - и на Никодимыча наступает, а на девок орет:
- Эх! - говорит Мишка - Необразованная вы, бабушка. Ничо в еротике не понимаете. И фотоаппарат поглубже городскому в карман пиджака сунул.
Помогли Придурку домой добраться, девки по домам разбежались, а Мишка с Ульянкой...как в тех стихах: "зацелую допьяна" и так далее... А про городского Миша сказал:
- Жаль, он самогонки перебрал, не получилось с девчатами помиловаться, так пусть хоть в Питере снимками похвастается. Наврет небось, Придурок, с три короба... А дивчатам-дурам хочется "миссами вселенной" выглядеть хоть на фото. А то все в коровнике, да в огороде. Грустно девкам, это-то и козе понятно.
Так уехал городской, а тост его на память остался и пригодился. когда про птичий грипп в деревне заговорили.. Ну, скажем, гусям-то профилактику легко сделать - в корыто самогону подлить, они нахлебаются, и никакой там уже хрипп-грипп - не страшен, сразу горла им прочистит, лучше любой вакцины действует. Ну, а перелетных птиц кто поить будет? Жалко, если заболеют. Вот Мишка с тех пор и говорил на празднике: Давай-ка за перелетных птиц... Чтобы того...гриппом не заразились, значит.