Аннотация: Это мои мысли на тему теперешнего положения дел в мире, навеянные обсуждениями в ветке "ЕВР". Статья не закончена, вариант от 30 сентября.
Мировой кризис.
В этой статье, в меру своих скромных сил, я хочу попытаться найти ответы на некоторые вопросы.
1. Какова природа нынешнего кризиса?
2. Каковы возможности значимых субъектов мировой политики?
3. Предположительно, что может получиться в результате?
Итак, первый вопрос - нынешний мировой кризис.
Безусловно, нельзя говорить о какой-то одной составляющей этого кризиса - речь идет о сложном многофакторном процессе.
Экономически можно сказать о логическом финале капитализма - во всяком случае, в его современном виде. Дело в том, что капитализм - в особенности, в индустриальной фазе его существования - является неравновесной системой. Несколько упрощая, суть капиталистического производства можно выразить так - вначале вкладываются деньги, как правило, заемные, в строительство промышленного предприятия/транспортного узла/объекта торговли - и, только через значительный промежуток времени условный завод/порт/торговый центр начинает работать, не говоря уже о выходе хотя бы на нулевую рентабельность. То есть, кредит уже есть - а его окупаемость еще под вопросом. Такая система в принципе не может быть уравновешена - она либо расширяется, либо в ней начинается кризис неплатежей. Проще говоря, капитализм устойчив динамически, но не может быть устойчив статически - он подобен езде на велосипеде, который устойчив только в движении.
Но у капитализма есть естественный предел расширения - это планета Земля, с имеющимися на ней ресурсами, которые могут быть включены в капиталистическую экономику. Окончательно этот предел был достигнут в 1991 году, с разрушением Советского Союза, хотя в скрытой форме кризис, обусловленный пределом расширения, начался намного раньше, в 60-е - 70-е годы XX века.
К этому времени (60-е - 70-е годы) возможности расширения платежеспособного спроса, существовавшие за счет роста населения в более или менее развитых странах, роста производительности труда за счет внедрения новых технологий, не ставящих под удар господство существующих элит (упрощенно говоря, допустим, кто-то изобретет принципиально новый источник получения энергии, позволяющий получать намного более дешевую электроэнергию, чем на традиционных электростанциях - внедрение этого изобретения будет означать если не разорение энергетических компаний, то, их колоссальные убытки, вследствие обесценивания вложений, сделанных в электростанции, работающих на традиционных технологиях).
Элиты Запада нашли временный выход из этой ситуации в окончательном отрыве финансовой системы от реального сектора, позволявшей осуществлять кредитную накачку экономики, и, таким образом, искусственно поддерживать платежеспособный спрос, 'беря взаймы у будущего'. Это гарантировало в будущем жесточайший кризис, связанный с выбросом необеспеченных денег, но, позволяло выиграть время, необходимое для борьбы с Советским Союзом. В частности, это проявилось в системе 'нефтедоллара' речь шла не просто о торговле нефтью за доллары США, что позволяло поддерживать пошатнувшийся к тому времени статус доллара в качестве мировой резервной валюты. Нет, почти сразу была запущена система биржевой торговли нефтяными фьючерсами, объем торговли которыми, в стоимостном выражении, очень быстро превысил стоимость реально добываемой и продаваемой на мировом рынке странами ОПЕК нефти, в 15-20 раз. Позже была запущена система торговли нефтяными деривативами.
Крах СССР, в экономическом отношении представлявший собой открытие огромного рынка для товаров, производимых в развитых странах Запада и Дальнего Востока, и, выброс на мировой рынок колоссальных объемов дешевого сырья, отсрочил на два десятилетия крах этой системы - но, как сейчас стало ясно, не мог ее спасти.
Помимо экономической составляющей, в этом кризисе очень важную роль играет социальная составляющая. В первом приближении, можно выделить две ее компоненты - кризис системы 'всеобщего благополучия' в развитых странах Запада и социальная катастрофа, постепенно ставшая реальностью в бывших социалистических странах и странах третьего мира.
Социальный кризис в странах Запада во многом определяется концентрацией капиталов в финансовой сфере - подавляющее большинство населения имеет крайне ограниченный доступ в эту сферу; отчасти - нехваткой ресурсов на поддержание 'общества двух третей' (имеется ввиду принятая в недавнем прошлом концепция 'устойчивого общества', согласно которой для устойчивости общества оно должно на две трети состоять из среднего класса; ныне эволюционировало в концепцию 'общества половины'); отчасти - отсутствием необходимости, после гибели СССР, поддерживать 'витрину капитализма'.
Свою роль сыграло и перенесение многих производств, ранее предоставлявших высокооплачиваемые рабочие места, в Китай и страны ЮВА - это позволяло владельцам существенно экономить и на оплате работников, и на социальных обязательствах, и на налогах. Конечно, создавались рабочие места в сфере услуг, в какой-то мере, - в финансовых и управляющих структурах; но, основная масса этих рабочих мест, условно говоря, людей, жарящих сосиски для хот-догов и офисных клерков, отличаются существенно меньшей оплатой, зачастую в разы, по сравнению с оплатой высококвалифицированных рабочих, не говоря уже о техниках и инженерах, занятых на сложных производствах.
Но и это только 'цветочки' - когда кризис войдет в острую фазу, эти люди, занятые в сфере обслуживания и управлении 'воздушным' бизнесом, в подавляющем большинстве своем, станут просто не нужны, причем, почти без шансов снова быть востребованными по нынешним специальностям. Кстати, например, в США примерно 65-70% работающих занято именно в этих сферах.
При всем сходстве экономических причин, механизмы социально-экономического кризиса в странах Восточной Европы и бывшего СССР довольно существенно различаются.
Причины однотипны - в первом приближении их можно описать как демонтаж созданных в социалистические времена более или менее развитых индустриально-аграрных экономик т.н. 'закрытого' типа (некоторым исключением являются Чехия и Словакия - там демонтаж промышленности практически отсутствовал, дело ограничилось переходом промышленности этих стран под преимущественный контроль германского капитала) с переходом к положению периферийных экономик, обслуживающих интересы ядра современного капитализма.
Но, дальше события стали развиваться по различным сценариям. Страны Восточной Европы стали рынком сбыта для ядра ЕС, прежде всего, Германии - рынком, потребление которого в значительной степени финансировалось за счет кредитов, выданных западноевропейскими, прежде всего, немецкими, банками. Это и обеспечило рост ВВП Германии в 90-е - 00-е годы, в полтора раза, с 2 до 3 триллионов долларов. Можно не сомневаться, что немецкие банкиры понимали то, что полный возврат этих кредитов находится под вопросом - но, обеспечение динамичного роста экономики Германии, вкупе с полным подчинением немецкому капиталу восточноевропейских стран, через механизм управления, основанный через контроль их долгов, надо полагать, было сочтено более важным.
Также, страны Восточной Европы стали для Западной Европы поставщиками высококвалифицированной и относительно недорогой рабочей силы - что очень существенно, культурно близкой, легко интегрируемой и, создающей минимум проблем, в отличие от выходцев из других частей света. В общем, выходцы из Восточной Европы были удобны во времена экономического роста - и, с ними куда меньше проблем во время экономической депрессии.
На территории СССР реализовывались различные сценарии: так, Прибалтика пошла по восточноевропейскому пути, Казахстан и Россия совместили деиндустриализацию с занятием ниши поставщиков сырья на мировой рынок, прежде всего, углеводородов (надо заметить, Казахстан с середины 00-х годов серьезно занялся импортозамещением, постепенно возвращаясь к экономике 'закрытого' типа, что обеспечило ему устойчивый рост экономики в 4-5% в год, с приличной занятостью на вновь построенных предприятиях), Туркмения попыталась изобразить нечто вроде 'нефтяной' монархии Персидского залива, Узбекистан, Таджикистан, Киргизия, Молдавия, отчасти, Украина, оказавшись в состоянии перманентного системного кризиса, использовали экспорт низкоквалифицированной рабочей силы в качестве 'предохранительного клапана', спасающего их от социального взрыва.
Но, при всех различиях, существовавших и существующих в странах бывшего СССР, результатом смены социально-экономической модели, стало общество латиноамериканского типа (кроме Белоруссии, и, в определенной степени, Казахстана).
Такое общество характеризуется огромным разрывом между бедными и богатыми (децильный коэффициент, как правило, около или больше 10), бедностью подавляющего большинства, внутренней нестабильностью, отсутствием резервов для устойчивого развития, и, как следствие, низкой конкурентоспособностью в международной конкуренции. В первом приближении, если использовать европейские критерии оценки, то, состав общества такого типа таков: 1% - богатые; 5-15% - средний класс; бедные делятся в разных пропорциях в разных странах, в РФ, в период 90-х - первой половины 00-х годов было примерное равенство между различными категориями бедных, примерно с 2004-2005 сократился процент бедных и живущих ниже черты бедности, при существенном росте т.н. 'богатых бедных'; с 2012 года начался рост бедности; итак, 80-95% приходится на т.н. 'богатых бедных', бедных, людей, живущих ниже черты бедности.
Системной характеристикой такого типа является метастабильность (упрощенно - если Вы сильно ударите молотком по двухмиллиметровому листу стали, то на листе будет небольшая вмятина; если - по листу оконного стекла, оно разлетится вдребезги; соответственно, лист стали - стабилен, лист стекла стабилен только при благоприятных условиях, т.е. метастабилен), или, попросту, их 'запас прочности' в неблагоприятных условиях невелик. Так что если такому обществу предстоит участвовать в глобальной конкуренции, а оставаться чьей-то периферией, то серьезные реформы ему жизненно необходимы - конечно, для разных обществ они различны.
К проблеме социального кризиса вплотную примыкает проблема целенаправленного оглупления общества (особенно ярко она проявляется в США, несколько менее остро она стоит в Европе, и, только начинает всерьез проявляться в России), и, тесно взаимосвязанная с ней проблема заметного снижения адекватности элит.
Насколько я могу судить, исходя из открытых источников информации, курс на отвлечение внимания активной части населения от экономических и политической проблематики (конечно, имеется ввиду серьезное осмысление проблем, а не политическое шоу) первоначально был взят элитами США в 60-е годы (первоначально - субкультуры рок-н-ролла и рока, включавшие в себя, помимо сугубо музыкальных моментов, такие составляющие, как свободная любовь и легкие наркотики; этот отказ от традиционных норм поведения, подававшийся как протест, позволял утилизировать возможный протест молодежи в наиболее безопасной для западных элит форме) - примерно в то же время, когда ради достижения победы над СССР был взят курс на долгосрочную кредитную накачку экономики (тогда, несмотря на несомненное экономическое и ресурсное превосходство Запада, 'чаши весов' ощутимо колебались, так что трудно было сказать, кто возьмет верх в длительном противостоянии).
Я не знаю, почему западные элиты сделали эту ошибку - возможно, они посчитали, что снижение конкурентоспособности их обществ компенсируется повышением управляемости; возможно, что СССР удастся победить с меньшими потерями; возможно, они не смогли своевременно просчитать возрождение Китая и резкий рост стран АТР - а, когда спохватились, было уже поздно; возможно, они надеялись на то, что система частных школ и лучших университетов позволит сохранить прежний уровень элит; возможно, были и какие-то другие факторы.
В любом случае, важен результат - нынешние элиты Запада подтверждают старый постулат, выведенный эмпирически - элита не может быть умнее общества в целом, более, чем на один уровень. Грубо говоря, если дети и подростки учатся думать, читая книги - это один уровень; если они учатся нажимать кнопки, играя в компьютерные игры - это другой уровень, заметно более низкий. Подтверждением этого может служить, например, самоубийственная политика стран Западной Европы в области иммиграции - нет, вливать 'свежую кровь' хотя бы для поддержания ресурса генетического многообразия необходимо; но, позволять иммигрантам не становиться европейцами арабского, турецкого или африканского происхождения, а создавать и приумножать анклавы других культур, принципиально несовместимых с европейской культурой, всерьез проводя политику мультикультурализма.. Без комментариев.
Таким образом, в нынешний системный кризис, характеризующийся исчерпанием возможностей не просто экономической модели, а капитализма, как строя, в целом, входят общества, расколотые не только в социально-экономическом отношении, но и в культурно-цивилизационном отношении, в значительной степени, утратившие базовые ценности нормального общества (например, можно вспомнить популярную на Западе борьбу за права сексуальных меньшинств - дело в том, что разница между самцом и самкой заложена на биологическом уровне; проще говоря, это настолько фундаментальное различие, что его невозможно обойти; можно вспомнить прокорм заведомых бездельников, вполне способных трудиться, под 'флагом' социальных гарантий - фактически, это уничтожение стимула к труду, создающего материальную базу любого общества, с очевидными последствиями), и, вдобавок, управляемые не слишком адекватными элитами, тем не менее, имеющим в своем распоряжении колоссальные материально-технические возможности.
Скорее всего, образ получившего пробоину, тонущего 'Титаника', экипаж и пассажиры которого, вместо того, чтобы пытаться спастись, вовсю веселятся, зная о наступившей катастрофе, а, тем временем, на мостике командует обезьяна с гранатой в лапе, крайне преувеличен - но, я бы не стал называть этот образ полностью не соответствующим реальности.
В наступившем кризисе очень важны позиции ключевых игроков.
США.
К моменту заключения соглашения в Бреттон-Вуде экономика США составляла более 50% мировой экономики. Конечно, статус доллара как единственной мировой резервной валюты был крайне важен для США - но, тогда Америка могла подкрепить свои финансовые претензии действительно сильнейшим в мире реальным сектором, в изобилии производившим все, что угодно, от пшеницы и свинины до самолетов и линкоров.
Сейчас ситуация качественно иная. Конечно, современная статистика США вызывает массу вопросов - но, за неимением иных данных придется пользоваться этой информацией. Сейчас США производят примерно 20% мирового ВВП, потребляя при этом 40% мирового ВВП. При этом, согласно американской же статистике, американская промышленность обеспечивает менее 20% ВВП США, на сельское хозяйство приходится примерно 1% ВВП, остальное приходится на сферу обслуживания, в которую сведено все вместе, от финансов, образования и здравоохранения до баров и казино. Какую именно часть американского ВВП образуют финансы, мне выяснить не удалось. По очень грубой прикидке, при том, что на реальный сектор США приходится примерно 4% мирового ВВП, США потребляют 40% мирового ВВП.
Здесь необходимо одно уточнение - до середины XX века финансы были 'кровеносной системой' реального сектора, его 'сиамским близнецом'. В период с 50-х по 70-е годы финансы, большей частью, финансы стали замкнутой на себя системой, в которой обращались необеспеченные товарами деньги и разнообразные денежные суррогаты. Применительно к США - окончательный отрыв финансов от реального сектора состоялся в 1999 году, когда был отменен принятый в 1933 году закон Гласса-Стиголла (суть этого закона в том, что он разделял инвестиционные и спекулятивные банки - при средней рентабельности промышленности в 10% годовых, стоимость кредитов для нее не должна превышать 6% годовых, в противном случае, начинать какие-то проекты в промышленности бессмысленно; в то же рентабельность финансовых спекуляций может достигать и 50, и 100% годовых, так что без такого разделения финансовых потоков (так, в Японии была жестко ограничена величина активов, которые банки имели право направлять на спекуляции - эта норма отменена в 2000 году), реальный сектор попросту останется без кредитования по приемлемым для него процентным ставкам).
В США проблема усугубляется еще и тем, что эмитент доллара, ФРС, в отличие от всего мира, не является государственным центральным банком - это консорциум крупнейших частных банков США.
[В этих условиях полностью проявилась точность определения, данного Робертом Триффином - если доллар является ключевой резервной валютой мира, то весь мир нуждается в долларах для финансирования международной торговли; США могут предоставить эти доллары, но, при одном условии - они должны согласиться на очень значительный торговый дефицит (это т.н. 'дилемма Триффина' В.Т.). Но, торговый дефицит, равно как и проистекающие из него долги - частные, муниципальные, отдельных штатов, федерального правительства - нельзя наращивать до бесконечности.
Американская финансовая элита попыталась обойти эту закономерность, создав своеобразный безналичный эрзац мировой резервной валюты - специальные права заимствования МВФ (СПЗ, они же СДР (английская аббревиатура SDR В.Т.). Другое дело, что вне МВФ этот эрзац практически не прижился, несмотря на все усилия.
А тем временем, постепенно становилось ясно, что эта система идет к своему закономерному финалу, тем более быстрому, что американцы все более охотно покупали продукцию, произведенную в Европе и Азии, и, с удовольствием ездили отдыхать за границу, все более увеличивая торговый дефицит.
Нет, реальный сектор американской экономики продолжал оставаться очень сильным - собственно, и сейчас он является одним из сильнейших в мире, наряду с реальным сектором Китая, но, безусловным лидером он больше не является.
Тем временем, в мире все более очевидно становилось превышение предложения над платежеспособным спросом - и никакая кредитная накачка экономики уже не могла скрыть эту тенденцию. Равно как и становилось все очевиднее, что игры с необеспеченными деньгами, наличными и безналичными, подходят к закономерному финалу, всерьез отсрочить который невозможно (в середине 90-х годов, находясь на пике могущества, США предложили концепцию т.н. 'красного доллара' - несколько упрощая, речь шла о разделении доллара на две валюты: серо-зеленый, привычный нам, должен был иметь хождение на территории США; новый доллар, с красноватым цветом банкнот, должен был использоваться в расчетах вне территории США; разумеется, эмиссионным центром оставалось ФРС. Это предложение было дружно отвергнуто западноевропейскими странами и Японией).
К чести элиты США, она нашла возможный выход из этой ситуации - этим выходом стала реиндустриализация США, начатая во время президентства Дж. Буша-младшего. Другое дело, что реиндустриализация США столкнулась с двумя препятствиями: во-первых, это была упомянутая выше насыщенность мирового рынка, во-вторых, американцы, в массе своей, банально отвыкли от труда на производстве, так что ситуацию не спасает даже высокая оплата труда высококвалифицированных рабочих (с конца 00-х годов в США развернута рекламная кампания, суть которой можно выразить так 'Рабочая специальность - билет в средний класс!'; помогает плохо - молодые американцы просто не хотят учиться на электриков, механиков, операторов обрабатывающих комплексов, предпочитая менее высокооплачиваемые должности офисных клерков).
Тогда же началась операция по расчистке рынка - хотя, наверно, точнее будет назвать ее операцией по разгрому стратегических конкурентов. В 2005 году сателлитами США была предложена концепция Транстихоокеанского торгового партнерства, далее ТТП - теоретически, предлагалась идея свободного рынка АТР. Практически, под маркой обычного фритредерства предлагался фактический отказ от экономического суверенитета стран АТР в пользу ТНК - предполагался отказ от торговых пошлин, вообще от экономического протекционизма, причем, не только в сфере промышленности, но и финансов, сельского хозяйства; отказ от экологического законодательства - до допуска к выращиванию ГМО включительно; урезание социальных гарантий во имя конкурентоспособности. 'Вишенкой на торте' был нежно любимый американцами принцип защиты авторских прав. Дальше все было еще интереснее - несколькими годами позже началось продвижение концепции Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства, далее ТТИП. На уровне соглашения провозглашался принцип приоритета интересов инвестора над национальным законодательством. Здесь, помимо того, что было в ТТП, предлагался и отказ от национального суверенитета в судебной сфере, в части, касающейся ТТИП - судебные дела, согласно замыслу авторов концепции, должны рассматриваться частными судами, находящимися на территории и в юрисдикции США. Кстати, эти суды должны пользоваться исключительно услугами экспертов, сертифицированных органами ТТИП, и, только их услугами.
Европейские концерны, в большинстве своем, приняли концепцию ТТИП 'в штыки'. Нет, они понимали выгоды фактического приоритета интересов ТНК над интересами национальных государств, закрепленную юридически. Но, также они прекрасно понимали и понимают гибельность для себя такой судебной системы, дополненной принципами приоритета интересов инвестора и авторским правом. Проще говоря, в рамках системы ТТИП, если какой-нибудь европейский концерн выпустит в продажу новый лимонад (никоим не образом не контрафактную продукцию - именно оригинальный продукт), способный потеснить продукцию 'Кока-колы', то, 'Кока-кола' сможет не просто подать в суд, но, практически гарантированно выиграть процесс, отсудив упущенную прибыль от попытки перехвата европейцами ее доли рынка (речь идет о многомиллиардных суммах).]