ВЕНЕРА

Она стояла обнаженная перед открытой дверью выхода на терассу, подставив своё юное лицо лучам рассветного ласкового солнца и утреннему свежему воздуху, что щедро сквозил снаружи, развевая вуаль занавесок и теребя золотистые пряди длинных до пояса волос. Утро было для неё лучшим временем дня, его магия зачаровывала и растворяла в бесконечности. Сверху вдаль открывался прикрытый дымкой сказочный пейзаж мозаики одноэтажных домов, краски были чисты и прозрачны как на полотне мастера. Лучи солнца разметали с небосклона последние звёзды и только одинокая Утрення Звезда всё ещё упорно висела на своём месте. Хотелось взлететь и повиснуть птицей над миром - она прикрыла глаза и тут же почувствовала, что плавно взлетает и парит... . Но тут проснулся Он, и услышав движение, Она повернулась в его сторону всем телом. Длинные пряди волос взметнулись в диковинном танце, она стыдливо прикрылась руками, а солнечные блики на полу послушно изобразили чудную неземных размеров раковину.

"Ты похожа на творение Боттичелли. Рождёние Венеры из морской пены!", в восхищении воскликнул Он. "Тебя следовало бы назвать Венерой!". Она загадочно улыбнулась: "Можно я тебя сейчас попрошу о чём-то?". "Конечно, для тебя всё что угодно!", Он действительно готов был выполнить всё что угодно. "Тогда обещай мне, что дашь это имя первой же рождённой в пене звезде, которую ты откроешь".

Новая вселенная родилась из квантовой пены, она вырвалась из ничего неистовой вспышкой света и залила окружающее пространство потоками экзотических элементарных частиц. Затем быстро помутнела и рваными клочьями зарождающейся протоматерии наполнила непомерно раздувшуюся и быстро растущую бездонную полость в мизерном объёме окружающего пространства. Протоматерия рождалась прямо из ниоткуда, проявлялась белесыми призраками в мраке пустоты, закручивалась мимолётными вихрями, клубилась и рассеивалась, но на её месте появлялись всё новые и новые клочья. Безумное мессиво полей и частиц высоких энергий стремительно увеличивалось в размерах, испуская во все стороны света мощное излучение во всех диапазонах частот. Это была молодая вселенная, она ещё только-только рождалась в муках и пене неведомых и непредставимых по своим масштабам вселенских процессов. Пройдут ещё сотни тысяч лет пока появятся первые атомы водорода и гелия и только через миллиарды лет в ней возникнут галактики, ещё через миллиарды сконденсируются звёзды и планеты, и ещё миллиарды понадобятся, чтобы где-то появилась жизнь. Всё это у неё ещё было впереди.

Безмятежно висящий в точке Лагранжа непомерно огромным циллиндром космический суперрефлектор серии "Hubble" зафиксировал новую необычную звезду там где никаких звёзд быть не могло - в самой глубине самой пустой пустоты которую только можно было себе вообразить, возникло новое светило. Обработка данных заняла какое-то время, какое-то ещё время понадобилось чтобы осмыслить полученное новое знание и вскоре мир облетела сенсация - миру явился новый квазар. Долгое время считалось, что квазары - это протогалактики, древнейшие компактные образования, возникшие после Большого Взрыва. Они все были безумно старыми и новые появиться не могли. Так думали совсем ещё недавно, но человеческая мысль не стояла на месте и современная теория уже допускала рождение квазаров, хоть и с практически нулевой вероятностью. Еле различимая звёздочка, тускло сияющая среди брилииантовых россыпей куда более ярких звёзд космической бездоны, сразу привлекла всеобщее внимание. Она не была протогалактикой на границе нашей Вселенной, это был совершенно новый мир, рождённый в ближайшей межметагалактической ячейке всего лишь какие-то миллионы лет назад. И вот теперь только свет от неё дошёл до Солнечной Системы и люди получили уникальную возможность следить за ранней стадией развития новой вселенной. Была огромная удача в том, что это уникальное событие произошло в эпоху технологической зрелости человечества. Сейчас многочисленные приборы были направлены на этот участок неба и жадно ловили самую мельчайшую информацию обо всех изменениях в объекте. Новорождённую назвали Venus-Венера.

Идея совершить полёт к Венере родилась почти сразу и поводы были для этого весомые. Во-первых, второй такой удачи не приходилось ожидать в расчётное время существования человечества в целом, и надо было полнее изучить первые, наиболее важные дни Творения. Во-вторых, она находилась очень далеко и информации поступало недостаточно, чтобы можно было составить какое-то более-менее полное представление о том, что там происходит. Внутреннее время Венеры текло исключительно быстро и клубящийся сгусток плазмы мог перейти в атомарное состояние буквально в считанные земные дни, что соответствовало сотням тысяч лет Венеры. В третьих, столь ранние события существования вселенной могли пролить свет на многие загадки мироздания, которые так и не вышли за рамки не подтверждённых практикой экзотических теорий - фундаментальная наука остро нуждалась в экспериментальной проверке. В четвёртых... - полёт был практически возможен!

Профессор Стэн был приглашён в числе первых. Ещё бодрый 91-летний космолог, автор наиболее впечатляющих теорий мироздания, повлиявших на представление человечества о строении и развитии нашей Вселенной, был в почтенном возрасте, но здравом уме и твёрдой памяти. Не было никого лучше, кто мог бы цепким человеческим умом извлечь больше информации из обилия новых фактов космологического характера, чем он. Интеллект современных компьютеров тоже был впечатляющий, но всё же по части творчества уступал ведущим творцам человечества, поэтому было решено послать к Венере не только компьютеры, но и людей. "Я уже не в том возрасте, надо давать дорогу молодым", отнекивался Стэн, но при этом понимал, что неизбежно примет участие в экспедиции - в конце жизни совершенно невозможно было отказаться от такого подарка судьбы.

"Но, послушайте, туда же лететь миллионы лет и назад миллионы, что с Землёй и человечеством станет за такой срок? Кому нужны будут эти знания, да и долечу ли я в моём-то возрасте?". Его успокаивали, но совершенно не давали времени ни на сборы, ни на принятие решений и ни в какие объяснения не пускались - все были захвачены без остатка водоворотом страшной занятости. "Три дня, разве можно долететь за три дня, пусть даже релятивистских?", Стэн сокрушённо качал седой головой, "Ведь это должны быть такие перегрузки для достижения практически световой скорости, что ни один человеческий организм не выдержит!". Но ему говорили, что перегрузок вообще не будет - новые технологии. "Новые технологии, только и слышишь, что новые технологии... .", в ответ бурчал Стэн, - "Теорию относительности ещё никто не отменял и быстрее света не полетишь, сколько ни старайся, это только внутри корабля будет казаться, что световой предел давно превзойдён в тысячи и миллионы раз, а снаружи и на самом деле всё те же 0.999...9с ", ворчал Стэн, недоумевая. Но также он хорошо чувствовал, что безнадёжно отстал, что жизнь давно уже бежала дальше и мимо, обходя его по всем мыслимым и немыслимым направлениям.

Центральный зал звездолёта являл собой чудо техники: голографические экраны позволяли представить информацию об окружающем мире во всех диапазонах излучения, со всевозможными увеличениями и под разными углами, накладывая изображения и сходу производя с ними изощрёные вычисления, какие только можно было пожелать и представить, буквально предугадывая мысли путешественников на лету. До объекта было всего три дня полёта, в течение которого основанная на искусственном интеллекте система сбора и отображения информации изучала зрительные предпочтения и мимико-знаковую систему экипажа и пассажиров, всё более и более точно угадывая пожелания на самых ранних стадиях, часто ещё до того как человек успел свой желание осознать.

Ни одно тело не может двигаться быстрее света - этот запрет теории оставался неприкосновенным. Согласно нему, до Венеры надо было лететь не менее ста двадцати миллионов лет. Разумеется, за этот срок объект почти перестанет быть интересным - ему исполнится двести сорок миллионов земных лет и он будет примерно на той же стадии развития, что и наша Вселенная - там, на Венере, время течёт на порядки быстрее! Но оставалась ещё какая-то загадочная возможность преодолеть не только расстояние, но и время и успеть прибыть буквально к самому началу Творения. Стэн был космолог, а не космонавт или конструктор космических кораблей, и о способе путешествия был осведомлен не больше других пассажиров. Поэтому он остановился на разумном решении воспринимать всё как должное, полагая, что вопросы ещё будет время задать. Сейчас же было его время отвечать. Он наконец стал снова очень восстребован, стал кому-то нужен - это остро чувствовалось и грело душу.

Они летели в полной чарующей тишине. На экранах в волшебном буйстве красок разворачивалась плоскость Галактики и казалось, что даже видно как она вращается, закручиваясь спиральными рукавами и ежесекундно падая огромными массами звёздного вещества в центральную Чёрную Дыру. Солнце было уже практически не видно и только стрелка ещё указывала на то место где должна была быть та желтоватая звездочка, окрестности которой они только что покинули. Полёт происходил с какой-то сумашедшей, кинематографически невероятной скоростью - плавный, без малейшего рывка старт с орбиты и пересечение солнечной системы заняли буквально секунды. Не было ощущения ускорения, не требовалось никаких привязных ремней, скафандров. Все сидели в специальных удобных креслах в своей обычной одежде и как будто смотрели необыкновенный огромный стереотелевизор. Всё это создавало иллюзию собственного неприсутствия и отстранённости от происходящего. Но кресла и люди терялись в полумраке, а окружающая действительность быстро захватывала внимание целиком и создавала ощущение полёта одинокой птицы.

С большого расстояния наше Солнце сначала смотрелось крохотной звёздочкой, зачем исчезло в пылевой туманности, а иные звёздные миры уже неслись навстречу, бесшумно проскальзывая по бокам, и уносясь вдаль. Разумеется, картина была синтетическая, поскольку эффект Допплера должен был сойти с ума вместе со всей теорией относительности. Звёздам впереди положено было сдвинуть свои спектры далеко в синюю область и исчезнуть, а звёздам за кормой уйти в инфракрасные области и тоже исчезнуть. Но компьютеры адаптировали приходящую информацию для удобства человеческого восприятия, нормализовали спектр и создавали незабываемо прекрасную картину пролёта через толщу Галактики с миллионами звёздных миров уносящимися послушно вдаль. Об этом можно было только мечтать и возгласы восторгов по сторонам служили тому подтверждением.

Привычно задумавшись об эффектах столь большого сдвига спектра, Стэн едва не пропустил новое впечатляющее зрелище: вылет из гало Галактики был почти мгновенным. Промелькнули последние всполохи звёзд и корабль вывалилися в беззвёздную черноту, заполненную неясными призраками далёких туманностей. Сзади в полнеба величественный диск Галактики какое-то время царил в поле обзора, завораживая своим космическим великолепием и вселенской неохватностью, но потом он рванул назад и стал уменьшаться, падая в бездну. Раздались испуганные вскрики, но вскоре новые галактические миры неспешно двинулись навстречу.

"Фантастика, профессор! Что Вы на это скажете?", возбуждённым шёпотом спросил его сидящий сбоку именитый физик Боун. "Действительно, фантастика! Я и не думал, что когда-нибудь мне это доведётся увидеть своими собственным глазами", отозвался приглушённым голосом Стэн. "Но Вы же всю жизнь этим космосом только и занимаетесь, наверное много раз себя представляли летящим в пространстве, наверное парили меж галактик в своих мечтах. Насколько это всё соответствует Вашим представлениям?", спросил кто-то сидящий рядом с Боуном. Стэн нехотя оторвал глаза от экрана и бросил взгляд в его сторону. Это был относительно молодой стройный человек с пристальным взглядом. "Доктор Аскольд.", представился он, "Моделлер". Ну, понятное дело, под этим словом он имел в виду не моделирование одежды, а моделирование виртуальной реальности, того самого компьютерного изображения, что завораживающе разворачивалось перед глазами. Да, спохватился Стэн, в этом разница ожидаемого и увиденного - компьютерная обработка сблизила отдалённые миры, усилила их яркость, что позволило охватывать всё галактическое великолепие единым взглядом, а не высматривать щурясь отдельные неясные туманности. "В целом соответствует", вежливо, но осторожно откликнулся Стэн. Доктор Аскольд довольно кивнул.

Дальше в этот день почти ничего не менялось - межгалактические расстояния поистине были огромны и неимоверная скорость корабля была по сравнению с ними почти незначительной. Но скорость каким-то неведомым образом неудержимо росла и росла. Стэн с увлечением беседовал со своими попутчиками, пока подошедшая длинноногая стюардесса не предложила всем отдохнуть. Оказывается, что уже прошло довольно много времени и все порядком устали от необыкновенных впечатлений. По всеобщему согласию экраны были погашены под заверение персонала, что они будут включены немедленно как только появится что-то заслуживающее особого внимания. Помещения корабля быстро приобрели уютный, почти домашний вид, вкусные запахи потянулись по коридору. Все очень проголодались и были подавлены впечатлениями, поэтому больше молчали или предпочитали разговаривать о чём-то постороннем.

На следующий день скорость возросла настолько, что они наблюдали зримо как проплывают мимо галактики, одна эффектней другой, провожая их головами словно окружающий пейзаж за окном автомобиля. Чувство сюрреальности происходящего подменилось пресыщенной привычностью, бесконечный калейдоскоп красок закрученных спиралей утомил и побуждал лишь спортивный интерес поиска наиболее эффектных. И ещё было ожидание конечной станции, когда в окно поезда смотреть больше не хочется.

На третий день экраны с утра были чёрными и, только приглядевшись, можно было заметить совсем тусклые отдалённые пятнышки - корабль влетел в знаменитую истинно бездонную пустоту, по отдалённым окраинам которой сиротливо теснились миллиардные скопления галактик. Эта странная ячеистая структура Вселенной долго не давала покоя теоретикам и Стэну в том числе. Почему Вселенная по большей части состояла из огромных пустот, а материя жалась по краям между пузырями кристально чистого вакуума? Сейчас это уже было известное по учебникам решение профессора Стэна о том, что эти пустоты не совсем пусты и из их центров идёт постоянный поддув материи, находящейся в неведомом доселе состоянии вещества, порождающем ткань пространства и времени. Этот вселенский ветер надувал пузыри и сгонял материю к их краям. Но проверить гипотезу не было возможности - "ветер" был сезонный и дул по настоящему только тогда, когда в самом пузыре рождалась новая вселенная и надувала новый пузырь. Она снова разбрасывала рождённую в своих глубинах материю, выталкивая её на края как грязную пену, в места равновесия исполинских вселенских ветров. И вот, это случилось - теперь странный ветер чувствительно дул навстречу кораблю, отгоняя его от тускло мерцающей звезды, что как призрак плыла впереди прямо по курсу, с капризным упорством женщины не желая приближаться.

Скорость корабля была огромной, достаточной чтобы преодолеть расстояния в миллионы световых лет за минуты. Но изображение на экранах практически не менялось и у всех было ощущение, что они повисли в пустоте как подбитый крейсер из допотопных боевиков про звёздные войны. "Что случилось?", встревоженно спросил всегда уравновешенный Боун, переводя взгляд со Стэна на Аскольда и обратно. Аскольд недоумённо дёрнул плечами и повернулся в сторону Стэна: "Приборы показывают, что мы летим нормально, а что профессор Стэн скажет?". "Но почему тогда расстояние до объекта сокращается так медленно? Может быть оно вообще не сокращается?", настаивал Боун. "Да нет", успокоил его Стэн, "Всё в порядке - так и должно быть. Венера порождает пространство и поэтому мы пытаемся сократить расстояние, а она его увеличивает, она как будто убегает от нас, но на самом деле висит на месте, порождая всё новые и новые мили вокруг себя. С такой скоростью мы можем быстро вокруг неё облететь, но долететь до неё - это большая проблема и я даже не уверен, что нам удастся её решить. Но вот что ещё интересно...", вдруг перевёл он разговор на другую тему, - "издалека ведь мы выглядим стремительно уменьшающимся в размерах объектом и уменьшаемся быстрее чем приближаемся к Венере..." - Глаза Стэна возбуждённо сверкали. Аскольд упёрся в Стэна взглядом: "Профессор, нам нужна Ваша помощь". "Слушаю", покорно отозвался Стэн. "Сейчас мы переключаем командирские функции на Вас, а Вы постарайтесь мысленно решить эту задачу - постарайтесь мысленно представить себе, что Вы всё-таки прорываетесь сквозь этот ветер. Чувствительная аппаратура уловит Ваши представления и преобразует в движение звездолёта. Мы не ожидали такого развития событий - мы предполагали, что будет ветер, но ведь этот - сущий ураган!". "Хорошо, я постараюсь - только приблизите объект".

Тусклая звёздочка Венеры на экране стала увеличиваться и вскоре достигла размеров футбольного мяча на расстоянии двух метров. На ней с трудом можно было что-то различить - какие-то неясные детали, образующие что-то вроде игры теней и волокнистой структуры, но всё это очень нечётко. "Извините, профессор - это всё что мы можем сделать, да и то качество невысокое. Вы же видите, и так всё на изображении заглажено до неприличия, чтобы убрать пикселизацию". "И что, дальше улучшить изображение никак не возможно?", в слабой надежде спросил Стэн. Аскольд с Боуном опять быстро переглянулись: "Извините", досадливо кривясь, повторился Боун, "но это действительно никак - компьютерное улучшение может привести к генерированию реально несуществующих деталей, артефактов и это собьёт Вас с толку", он повернулся к изображению, "Вы знаете, что это за клочья?". "Кажется, знаю - мы прибыли вовремя", улыбнулся Стэн. "?", вопросительные выражения дружно повисли на лицах его компаньонов. "Да, похоже, что от начала взрыва прошла уже не одна сотня тысяч венерианских лет и плазменный хаос начинает образовывать первичный атомарный газ - водород и гелий. Это он в зонах охлаждения образует завихрения". Стэн замолчал, силясь разглядеть изменения строения Венеры. Это было нечто волшебное - процессы, происходящие на Венере в течение многих тысячелетий, разворачивались и проходили перед глазами буквально за секунды. "Честно говоря", продолжил он, "я бы настоятельно рекомендовал всем надеть чёрные очки". "Ну что Вы, профессор, какие очки? Очки - это прошлое - электроника среагирует на любое резкое изменение яркости света. К тому же это не иллюминатор, а экран", уверил Аскольд, опасливо щурясь и на всякий случай прикрывая глаза рукой.

Шар увеличивался, и значит они всё же понемногу придвигались к нему. Стэн обратил внимание присутствующих, что на всех экранах кроме центрального воцарилась полная чернота. "Посмотрите, коллеги - галактические скопления исчезли. Мы для них стали слишком малы и не собираем достаточно света - весь корабль занимает лишь доли миллиметра в размерах. А с Венеры не будет видно вообще ничего - наш окружающий привычный мир для его будущих обитателей не существует!". Клочковатость Венеры усилилась, расползаясь за пределы шара и наползая на боковые экраны. Потом она стала покрываться перемежающимися, завораживающими своей неземной красотой сполохами радужного света, которые вспыхивали всё чаще и чаще. Затем, в какой-то момент, клочья начали комично надуваться и рваться как праздничные шарики в мелкие лохмотья брызг и тут потоки ослепительно яркого, даже с учётом светофильтров, света хлынули наружу и заполнили всё вокруг. Электроника сработала, но заставить себя открыть глаза было психологически трудно. И тут присутствующие дружно зааплодировали, сначала одни, а затем и другие присоединились к ним - на их глазах произошёл только что предсказанный акт просветления Новой Вселенной, когда соединение отдельных частиц в атомы дало возможность фотонам почти беспрепятственно проходить через прежде непрозрачное пространство. И теперь накопленное излучение рванулось наружу. В нашей Вселенной это событие тоже имело место и произошло оно через триста тысяч лет после Большого Взрыва. С тех пор вырвавшееся на свободу излучение сильно охладилось и напоминает о себе лишь трёхградусным фоновым излучением, равномерно распределённым в пространстве.

Дальнейший полет напоминал феерию Божьего Творения. Вещество конденсировалось буквально на глазах, сбиваясь в плотные туманности, закручиваясь и распадаясь на отдельные фрагменты. Вращающиеся островки материи становились всё меньше и всё больше отдалялись друг от друга за счёт продолжающегося расширения пространства. Взгляд не поспевал охватывать все открывающееся великолепие, уследить за множеством увлекательных подробностей, которые множились и множились бесконечно. Компьютеры наверное тоже захлёбывались от потоков идущей со всех сторон ценнейшей и неповторимой информации, обработка изображения была упрощённой. Корабль углублялся всё дальше и дальше, но время замедлялось и мельтешение материи становилось всё более и более спокойным и величественным. То тут то там начали вспыхивать звёзды, образуя на глазах первые звёздные скопления. Это было ещё одно чудо, доселе никогда не виданное ни одним человеком, ни одним живым существом.

"Как далеко мы будем углубляться в Венеру?", спросил Стэн, ища глазами кого-нибудь из команды. "Это зависит от условий", уклончиво сказал Боун. "Каких условий?". "Ну, разных, например от поведения системы в целом. Вы, кстати, не находите ничего противоречащего Вашим физическим и космологическим представлениям в поведении Венеры?". "Как Вам сказать? Я начинаю просто теряться - слишком много информации и приходится по ходу адаптировать свои представления к новым условиям, а я уже не молод для такого темпа, Вы знаете... . Кстати, картина-то ведь адаптированная к нашему восприятию, и я даже не знаю сколько в ней реальности и сколько компьютерной симуляции. Можно посмотреть вообще без адаптации?". "Да-да, конечно!", Боун уставшими красными глазами подозрительно посмотрел на Стэна и тоже куда-то исчез. Стэн пожал плечами и опять впился ищущим взглядом в экран.

На экранах продолжалась красочная феерия становления нового мира - галактики уже сияли вовсю, посекундно вспыхивая сверхновыми как сверкают бриллиантовые россыпи в лучах солнечного света. Стэн очень жалел, что уже так не молод и что восприятие уже не такое острое и что он не может разделить в полной мере восторги более молодой публики в центре наблюдения. Не отрывая взгляда, он начал привычно погружаться в свои стариковские размышления: "Действительно интересно, а как много всё-таки здесь симуляции? Что мы видим реально, а что по ходу улучшается и дорисовывается - ведь компьютеры, даже самые быстродействующие, не способны обработать сильнотекстурированные изображения во всех деталях без покадровых разрывов. Где-то должны быть этому свидетельства - слишком плавные переходы цветов, смазанная резкость, скачки, повторение в деталях". Стэн стал всматриваться и ему показалось, что некоторые галактики слишком уж похожи друг на друга, только по разному повёрнутые. Лёгкий гомон голосов привлёк его внимание - группа исследователей, среди которых были Боун и Аскольд, а также члены команды звездолёта что-то встревоженно обсуждали, едва ли не синхронно поглядывая в сторону Стэна. Создавалось впечатление как будто он был здесь главной фигурой и даже более интересным явлением, чем всё великолепие Венеры.

Стэн встал и пошёл в их сторону. Беседующие тут же прервали разговор и теперь смотрели на него. "Ну что, коллеги, полёт заканчивается?", спросил Стэн, поочерёдно оглядывая их всех. "Когда Вы догадались?", вместо ответа напряжённо спросил Аскольд. "Да ещё даже не догадался, а только начал догадываться", Стэн повернулся к экранам. "Можете уже не смотреть туда", недовольно, но вместе с тем с облегчением буркнул Аскольд. Смотреть действительно было уже не на что - галактики приобретали регулярную структуру и становились всё больше похожими одна на другую, синтетичность изображения была очевидной. На лицах зрителей застыло разочарованное недоумение. "Пора!", промолвил Боун и громко обратился к присутствующим, привлекая их внимание. В это же время экраны начали плавно гаснуть все разом.

"Жаль, очень жаль, можно сказать, что на самом интересном месте", покачал головой Стэн. "Сами же и виноваты", уже спокойно и каким-то бесцветным голосом возразил Аскольд, "Система была настроена в основном на Вас и до тех про пока Вы всё воспринимали адекватно, симуляция проходила безупречно. Но Ваш поиск закономерностей привёл к невозможности дальнейшей нормальной симуляции.", голос звучал менторски. "И что теперь - домой?", "А что остаётся?", развёл руками Аскольд, "Опять три дня полёта?", "Да что Вы, профессор, какое там?", он удручённо махнул рукой, - "Выход уже открыли, можно идти, остальное компьютеры обработают без нас. Отдыхайте." "Ну уж нет", возмутился Стэн, "Я хоть и стар, но не настолько, чтобы напрочь быть лишенным любопытства - теперь Ваш черёд отвечать".

Затем они сидели вдвоём в уютном полумраке кафе и обсуждали детали полёта. Рассказа не получилось, Стэн схватывал всё на ходу и они вместе обсуждали сложнейшие высокие материи современных теорий на очень профессиональном языке, недоступном простому смертному. Это не был полёт в прямом смысле слова - это была лишь компьютерная симуляция, воссоздающая реальность. Не имитирующая, а именно создающая! Это было одно из самых загадочных следствий квантовой механики, которое заключается в том, что многие события в мире находятся в неопределённом состоянии до тех пор, пока их каким-то образом не определили. И здесь сознание выступает как арбитр, определяющий каким этому миру быть в настоящем, будущем и даже в прошлом. Начиная со знаменитого опыта Эйнштейна-Подольского-Розена, с идеи неопределённости состояния "кошки Шрёдингера", взаимодействия сознания с прошлым квазаров Уилера и далее люди пытались научиться управлять потоком событий. И здесь быстродействующие компьютеры, позволяющие моделировать реальность, оказались как нельзя кстати - слабые, разрозненные сигналы аппроксимировались наиболее вероятным образом с распределением деталей предыстории и окружения, и таким только образом достигали человеческого восприятия - это был единственный путь фиксировать отдалённые события. Это было как взгляд через бинокль, но раз увиденное, даже через симуляцию, уже не могло быть изменено и становилось реальностью если симуляция была корректна и не разрывала новую виртуальность с тканью настоящей реальности, а плавно в неё вплеталась.

Суперкомпьютер для решения этой задачи был давно готов и опробован на мелких задачах. И тут вспыхнула Венера. Во время виртуального "полёта" собиралась мельчайшая разрозненная информация, поступающая от Венеры и извне, новые детали добавлялись и аппроксимировались случайной генерацией событий с подчинением известным законам физики и только после этого информация поступала в зал к зрителям, которые могли эту информацию принять или отвергнуть. Будучи принятой, она получала статус реальности и можно было симулировать дальше в полной уверенности, что реальность подчинится. До тех пор пока чувствительнейшее восприятие человека не отвергало виденного, можно было быть уверенным, что симуляция, воссоздание действительности, происходит успешно и на самой Венере все неопределённости фиксируются именно так как их зафиксировало человеческое сознание на "звездолёте". Сам же "звездолёт" в реальности так и не стронулся с места.

"Ну и как Вы оцениваете итоги эксперимента?", спросил Стэн. Аскольд уклончиво пожал плечами: "Я надеялся на большее". Он смотрел куда-то в сторону. "На встречу братьев по разуму?". "Ну...", протянул Аскольд, бросив быстрый взгляд исподлобья. Он уже не сверлил Стэна взглядом как раньше и даже вроде бы стал ниже ростом: "Что-то в этом роде". "Вам не повезло со мной", парировал Стэн, "Я не только стар, но и плохо разбираюсь в ближнем космосе, галактиках и звёздах. Как только подлетели на их уровень, мне профессионально стало всё не так интересно, вот я и начал отвлекаться. Вам надо было оперативно переключить автоматику на кого-то более молодого и романтичного, кто всё ещё смотрит по ночам на звёзды. Который всему ещё верит". Аскольд понимающе кивнул головой.

Они покинули кафе поздним вечером и какое-то время брели молча по пустынной улице. Небо было затянуто тучами и порывы ветра предвещали дождь. Стэн задрал голову вверх: "Но, с другой стороны, мы всё-таки увидели как рождается вселенная и даже активно поучаствовали в её создании - боги позавидуют! И теперь учёные до скончания мира будут изучать накопленный материал, интересная жизнь только начинается. И на Венеру можно ещё будет слетать, хоть она уже и не так загадочна". Первые мелкие капли попали на покрытое глубокими морщинами лицо и их колкое прикосновение было приятно. Воздух был свеж и Стэн чувствовал, что его жизнь начала какой-то новый виток - чувства возвращались и мир был снова наполнен гаммой ароматов цветов и трав, откуда-то возникших запахов тротуара, стен домов и начавшего мокнуть костюма, звуков падающих капель и шороха низко снующих ласточек.

"Ничего из этой затеи не выйдет", возразил Аскольд, - "там уже прошли миллиарды лет и кто-то другой в той вселенной уже смотрит на их небо, навечно фиксируя реальность. Нам там нет места - каждому человечеству отдельную Вселенную!" - Аскольд подставил под капли вытянутые ладони, другие капли сами без позволения падали за воротник. Стэн смотрел как будто по новой увидел его: "Да Вы, батенька, романтик! Похвально - я сам всю жизнь в романтиках и конца и края этому не видно. Так и закончу романтиком... . Да, и ещё, кстати,... а почему - Венера?", внезапно спохватился Стэн, вспомнив, что забыл задать этот давно мучавший его вопрос. "Ну так Вы наверное единственный на Земле человек, который совсем не читает романы Вашей спутницы жизни!", откровенно засмеялся Аскольд. Стэн почувствовал, что краснеет - этого с ним давно не случалось. Он снова остро вспомнил волшебство того их первого утра, щекочущий ноздри свежий воздух, ворвавшийся и затопивший спальню, и заставившие надолго онеметь очертания прекрасной античной богини в слепящих лучах восходящего солнца.

"Ну что ж, контакт с жителями другой вселенной не состоялся. Будем ждать новой оказии!", наконец выдавил из себя он. Молча полыхнула молния, прорезав небо зигзагом холодного пламени. Её надменная величественность была под стать величию Венеры. Потом было затишье и наконец гулко зарокотало. Они шли по тротуару, неторопливо беседуя.

Дождь лил.

19-11-2002