Кутаясь в воротник бушлата, лейтенант смотрел, как военные строители прыгают из кузова ЗиЛ-а и строятся в неровную шеренгу. Из помещения роты выскочил сержант, одетый в вытянутую по дембельской моде шапку, и, подбежав, лихо отдал честь.
- Товарищ лейтенант, дежурный по роте сержант Назаров!
- Вольно. -кивнул лейтенант. - Ну что, сержант, порядок будет?
- Так точно, тащ лейтенант, когда моё дежурство - ни одна мышь не пикнет!
- Знаю, знаю. Поэтому в новогоднюю ночь и поставил в наряд тебя, так что не подведи, чтоб всё тихо было!
- Проблем не будет, тащ лейтенант.
- Ну что ж, товарищи военные строители, -обратился офицер к переминающимся подчинённым, - В прошедшем году поработали неплохо, но от плана всё равно отстаём, в новом году придётся поднажать, закончить прокладку газопровода надо будет точно в срок. А сегодня - отдыхайте, и с наступающим вас новым тысяча девятьсот восемьдесят восьмым годом! Но если узнаю, что кто-то бухал... то он может готовиться к "губе" сразу. Кстати, Назаров, на "точке" кто дежурит?
- Костенко, Долидзе и Стуков.
- Ага, деды, как на подбор. -покачал головой офицер. - Ну, я на тебя надеюсь, Назаров.
- Не беспокойтесь, тащ лейтенант, с наступающим вас!
Долговязая фигура офицера расстаяла в вечерних сумерках. В переминающемся строю кто-то с акцентом пробурчал:
-Э, Назар, греться пойдем, мороз ведь, да?
Назаров внимательно оглядел солдат, и под этим взглядом строй сам собой выровнялся и замер.
- Щас кто-то у меня дотрындится! -cказал он, но скомандовал: - В роту шагом марш!
Когда солдаты ввалились в помещение, на тумбочке у дневального затренькал телефон.
- Дежурный по роте сержант Назаров! А-а, это ты... Чего там у вас? Чего-о? Ты что, уже бухой, что-ли?
Сержант некоторое время послушал, что говорил ему незримый собеседник, а затем, пожав плечами, сказал:
- Да нет, не вопрос. Заменим. Ждите.
Положив трубку, он крикнул:
- Волков, ко мне!
- Чего? -отозвался ротный водитель. - Я уже в парк сейчас поеду.
- Позже в парк, сейчас на "точку" съездить надо.
- Так это ж больше часа туда-сюда мотаться! Ну-у, Игорь...
- Э-э, да ты совсем борзый черпак, Волков! Тебе приказывает старший по званию, и к тому же - дед. Так что слушай: сейчас возьмёшь троих из духов и отвезёшь на "точку", а ту троицу привезёшь в роту. Понятен приказ?
Наглому водиле приказ был не совсем понятен.
- А чего им там не хватает? От начальства далеко, к деревне близко, а там и магазин, и девки - ого-го какие! Дембельский год встретить на "точке" - это ж самое то!
- А хрен их знает, но вот позвонили ведь, просят - поменять их на духов каких-нибудь. А просьбу дедушек Советской армии надо что...?
- Выполнять! -закончил Волков.
- Именно. Значит так, тащи ко мне... э-э-э... кого-бы послать? Давай сюда Студента, Толстого и Вологду.
***
- Ну и как это понимать? -озадаченно спросил Толстый, глядя на растворяющиеся в темноте габаритные огни машины. - А сдать-принять дежурство? А расписаться? А технику по списку?
Небольшая утрамбованная площадка, освещённая прожектором - это и есть "точка". В километре отсюда стройбат прокладывает газопровод, а технику на ночь паркуют здесь. Пара трубоукладчиков, экскаватор, бульдозер, гусеничный кран и небольшой вагончик для дежурных. Дежурят тут обычно по трое, и этими тремя всегда оказывались "деды". До сегодняшнего дня.
- Да нет, ребята, всё классно! -вступил в разговор третий солдат, по кличке Вологда. - Встретить Новый год не в этой долбаной казарме, разве плохо, а?
- Да, неплохо, Тёма. -ответил Студент. - Но вот что мне не нравится... Ты видел, как наши дедушки в грузовик ломанули? Будто за ними нечистая сила гналась. И Волкову орут: поехали быстрее, мол. Чего-то тут не так, парни.
- Слушай, Витюха, а мы вообще сейчас где? -спросил опять Толстый. - Где эта "точка" сейчас стоит?
- Село там, -махнул рукой Студент, - за холмом, Всехсвятское называется, и река там же.
- А это чего? -Толстый указал на тёмный силуэт какого-то здания в полусотне метров от них.
- Раньше клуб был тут, а перед тем - усадьба помещичья. Сейчас, вроде, догнивает потихоньку, никому старый дом не нужен.
- А ты откуда всё это знаешь?
- Мать в краеведческом работает. -ответил Студент. - Ну чего, парни, пошли, что ли, в бытовку, мёрзнуть мы вроде как не обязаны.
На пороге вагончика Студент остановился и присвистнул, Толстый сказал "Ничё себе!", а вошедший последним Вологда возбуждённо потёр руки.
- Ребята, живём! -воскликнул он. - Вот сейчас и встретим наступающий!
В вагончике был накрыт стол. Копчёная колбаска, открытая банка бычков в томате, солёные огурчики, хлеб, лучок, сковорода с жареной картошкой, и, в центре стола - поллитра.
- Постой, Тёма. -осадил его Студент. - Ты что, не врубаешься? Эту поляну деды не для нас, духов, накрыли, а исключительно для себя. Глянь на пузырь - это ж чача, домашняя. Почему наш генацвале её бросил? А?
- Ё-моё, братаны, а уж не убили ли они тут кого-нибудь? - глухо спросил Толстый.
- Как вариант, Димон, как вариант. -задумчиво сказал Студент. Он снял с полки возле двери аккумуляторный фонарь, проверил - фонарь работал.
- Пошли, что ли, осмотрим округу, -сказал он и вышел на улицу.
***
За пределами освещённого прожектором пространства царствовала абсолютная тьма. Мороз покалывал щёки. Хрустя по снегу валенками, и подсвечивая фонарём, парни обошли площадку, заглядывая в кабины и под днища машин, поискали вокруг. Ничего. Никаких признаков присутствия кого-то чужого и никаких подозрительных следов на снегу.
- Чего делать-то будем? -задал вопрос Толстый.
- В бытовку пойдём, греться, вот чего. Сам видишь же - ни хрена мы тут не найдём.
Студент сделал шаг, и застыл - в лесу раздался протяжный вой.
- Ага, серые такие, лесные. Волки это, как пить дать.
- А они тут разве есть? -возразил ему Вологда. - Летёха наш рассказывал как-то, что в этих краях с охотой кисло, всю живность перебили давно, одни зайцы да лисы...
- Давай мы это в тепле обсудим! -предложил Студент, и вдруг осёкся.
- Что за хрень? Откуда тут взялся этот столб?
Оказалось, что они в темноте сбились с тропы и стояли сейчас у каких-то занесённых снегом ворот. Хотя нет, проход в воротах был расчищен от снега, и дорожка вела в сторону дома.
- Пошли, глянем, зачем они тут снег чистили? -кивнул на дорожку Студент. - Ничего не понимаю, я же хорошо помню - мать как-то рассказывала про местные усадьбы, и говорила, что во Всехсвятском господский дом давно заброшен.
- Не похоже, что заброшен, -сказал Вологда, - ты туда глянь.
Все трое глянули. Над крышей дома, хорошо видимый на фоне звёзд, поднимался столб дыма.
- Печь топят. -сказал Толстый. - Парни, мне что-то не хочется туда идти.
- И что? Мы будем, как дураки, в бытовке сидеть, и думать - что там и кто там? Посмотреть надо. -возразил Вологда.
Дом был большой, хоть и одноэтажный. Вблизи он отнюдь не выглядел заброшенным. Расчищенная дорожка вела к левому крылу, к высокому крыльцу с резными столбиками.
- Гляди, -показал рукой Вологда, - с той стороны дома вроде как флаг висит...
- Нет, ты сюда лучше посмотри, -сказал Студент, освещая фонарём вход.
Красивая украшенная резьбой дверь висела на одной петле, филёнки были выбиты и валялись под ногами.
- Похоже, высаживали её с разбега. -предположил Студент. - Толстый, я вспоминаю, как смылись с "точки" трое дедушек, и, думаю, что ты прав - нам не стоит туда соваться.
- Да чего вы, боитесь, что ли, ребята? -подначил их Вологда. - Если там даже бандюганы какие-нибудь, то в бытовке от них не спрячешься, и туда придут. И нас же трое!
Он отобрал фонарь у Студента, и подойдя к двери, посветил внутрь.
- Ого! -сказал он. - Тут музей, что ли?
Луч фонаря заскользил по стене и упёрся в старомодный выключатель-крутилку. Недолго думая, Вологда повернул её. Вспыхнула лампочка под потолком.
Это была большая, почти пустая комната. Напротив двери располагалась вешалка с одеждой, на стене висели ветвистые оленьи рога. Всё в комнате дышало стариной, но, странно - старина эта была какой-то... обжитой.
- Музей, -сказал Студент, - только смотрителя не видно.
Одна из дверей, ведущей из комнаты, оказалась приоткрытой, за ней обнаружился коридор, в конце которого была видна ещё одна открытая дверь. Вологда, который шёл впереди, нашарил на стене выключатель, осветив довольно большой зал.
- Ого, а тут непло...
Он осёкся на полуслове.
***
Похоже, что это помещение являлось центром дома. Потолок украшала лепнина, на стенах висели картины и охотничьи трофеи - оленьи и волчьи головы. По периметру гордо стояли старомодные серванты, за стеклянными дверцами которых угадывалась посуда, сверкал полировкой массивный шкаф. В больших напольных часах мерно раскачивался маятник. Напротив той двери, в которую они вошли, была ещё одна дверь.
Середину зала занимал овальной формы стол, окружённый стульями на гнутых ножках, на столе в керосиновой лампе теплился огонёк, почти не видный в ярком электрическом свете.
Но не это привлекло внимание парней.
На полу, возле стола, лежала молодая красивая женщина, одетая старомодно, под стать дому - в белую блузку и длинную черную юбку, на плечах у неё был пушистый платок, а на груди - огромное кровяное пятно. Её немигающие глаза смотрели в потолок. Маленькая сумочка-ридикюль валялась рядом с нею.
- Бляха-муха... -начал Студент. - Надо в часть звонить, пусть вызывают ментов.
- Не надо никуда телефонировать, господа! -все трое вздрогнули от внезапно раздавшегося голоса. - Полагаю, это дело мы сможем разрешить без лишних свидетелей.
Непонятно как не замеченный раньше, у противоположной стены стоял высокий брюнет, одетый в распахнутую на груди простую шинель и гимнастёрку со стоячим воротником. Гимнастёрка была в бурых пятнах подсохшей крови.
- Кто вы? Что тут вообще... -начал было Студент, но неизвестный властным движением руки заставил его замолчать.
- Господа, сначала я попрошу вас назвать ваши имена и фамилии, а потом я постараюсь объяснить вам, что происходит.
- Ну, я Онуприенко Дмитрий. -сказал Толстый.
- Артём Сажин. -назвал себя Вологда.
- Виктор Хохлов, -произнёс Студент, и продолжил: - не знаю, кто вы, и что это за дом, но вам хотя бы понятно, что тут произошло убийство?
Его собеседник кивнул:
- Да, именно об этом убийстве и пойдёт речь. Но сначала представлюсь. Я князь Сергей Ильич Урбанский, и этот дом принадлежит мне, однако назвать вас своими гостями я не могу, ибо вам сейчас предстоит держать ответ за смерть невинного человека. Да, да, именно вам! Узнав ваши фамилии, я понял, что предсказанное семьдесят лет назад сбылось.
- Да что за бред! -завопил Вологда. - Парни, пошли отсюда, вызовем ментов с психиатричкой!
Он хотел повернуться и выйти, но застыл на месте, потому что тот, кто назвал себя князем, вытащил из кармана пистолет. Щёлкнул предохранитель.
- Вам придётся остаться и выслушать меня, господа. Я не хочу убивать вас, не объяснив своих мотивов. Будете слушать, или предпочитаете умереть сразу?
- Рассказывайте. -мрачно сказал Студент. - Димка, ты был тысячу раз прав, не стоило сюда соваться.
***
Школу для крестьянских детей во Всехсвятском открыл ещё отец Сергея - князь Илья Ильич Урбанский, в подражание графу Толстому. Самого юного князя учили, как и положено, дома, но со "школярами" он играл много. Не со всеми из них у Сергея сложилась дружба, например, с Сёмкой Хохловым, сыном приказчика, они не раз сходились на кулачках. Старый князь относился к таким детским баталиям весьма благожелательно, ибо видел он для сына только одно предназначение в жизни - военную службу. В 13 лет Сергей покинул родное Всехсвятское, поступив в Морской корпус, и вновь появился дома только по окончании оного, после производства в мичманы. Было это накануне войны, в 1914-м, Сергею тогда только-только исполнилось двадцать. И, взбегая по скрипучим ступеням на крыльцо родного дома, не думал он, что сейчас встретит свою любовь.
Дверь отворилась, и на пороге появилась невысокая барышня в скромном наряде. Из-под соломенной шляпки свисала на грудь длинная русая коса. Взгляд Сергея, как лихой фор-марсовый по вантам, вскарабкался по этой косе, и рухнул в бездонную пропасть голубых глаз. Слова были не нужны, взгляды сказали обоим всё.
"Барин приехали!!! Сергей Ильич!!" - закричал кто-то, и моряк очнулся. Девушка тоже отвела глаза и быстро зашагала по дороге к селу. Тут на крыльцо вышел отец, а дальше была бурная и радостная встреча. Не сразу смог Сергей задать вопрос - а кто же это была, та красавица?
- Это Таисия, дочь моего сослуживца, Павла Ивановича Мокрушина, я тебе про него рассказывал. Удивительная барышня - упросила меня взять её учительницей в школу! Как будто это Бог весть какая протекция, право слово... Кстати, сегодня как раз приходила ко мне, хлопотать о новых учениках. А ты, Серёжа, часом, не влюбился ли? Я прошу тебя - будь осмотрителен. Таисия Павловна хорошая девушка, но она... не нашего круга.
Совету отца Сергей не внял. Уже на следующий день он с букетом полевых ромашек поджидал Таисию возле школы. Когда молодая учительница вслед за шумной толпой детей вышла на крыльцо и увидела князя, её глаза засияли.
Это был прекрасный день, один из самых счастливых в его жизни. Они до вечера проговорили в старой беседке над рекой. Все слова были сказаны. Не испортила Сергею настроения и встреча, случившаяся вечером, когда он проводил Таю до её калитки, и, насвистывая что-то весёлое, возвращался домой.
- Постой! Поговорить надо...-тёмная фигура выросла перед ним на дороге.
- О, Семён? -узнал его моряк. - Это ты?
- Угу, я. Ты это... хоть и князь, да и мы не грязь. Так что добром прошу - Таисию ты лучше не трогай. Мало тебе, что ли, благородных? А то ведь...
Сергей расхохотался:
- А то что? К барьеру пригласишь? Ромео деревенский!
- Ну-ну, -мрачно пробурчал Семён, - хохочи, пока твоё время. А будет и наше!
Он повернулся и пошёл прочь.
Больше Сергей его не видел, до того трагического дня.
Последний раз они с Таей виделись осенью шестнадцатого, когда лейтенант Урбанский приезжал во Всехсвятское на похороны отца. Илья Ильич не дождался приезда Сергея, но рядом с ним до конца была Таисия. Старый князь давно признал выбор сына, на смертном одре назвал её своей дочерью и благословил на брак.
Положив цветы на свежую могилу, Сергей с Таисией в тот же день обручились, и поклялись друг другу в любви и верности до самой смерти. Свадьбу договорились сыграть в следующий приезд молодого князя домой, а пока он настоял, чтобы Тая, на правах будущей хозяйки, переехала жить в усадьбу.
Садясь в тарантас, чтобы ехать на станцию, и дальше к месту службы в Петроград, Сергей Урбанский не знал, что последний раз видит Таю живой.
После Октябрьского переворота Сергей чудом смог избежать ареста, и ему пришлось скрываться. Из Петрограда он смог выбраться не сразу, некоторое время он прятался на квартире у Анны Васильевны Скоковой, в девичестве Подгорной, которая была родной сестрой Матвея Подгорного, управляющего усадьбой во Всехсвятском. Сергей, кстати, слышал, что когда-то этот Матвей, как и многие в селе, был влюблён в его невесту.
Анна последние месяцы тоже не получала писем от брата, как и Сергей - от Таисии. Молодой князь рвался домой, во Всехсвятское, но ему и выйти из дома было опасно. Даже в цивильном платье никто не спутал бы его со штатским, настолько явной была флотская выправка. Наконец, муж Анны придумал, как поступить: он достал для Сергея комплект солдатской формы, и помог состряпать странный документ, названный полуприличным словом "мандат". Эта бумажка с криво отпечатанными словами "...податель сего командируется Петросоветом" неоднократно помогла Сергею в пути.
***
Тридцать первого декабря тысяча девятьсот семнадцатого года на станции Ивановка остановился поезд, и из вагонов полезли закутанные пассажиры. Навстречу им рванули местные мешочники и торговцы снедью.
- Пироги с требухой, а вот кому пироги с требухой! -надрывалась торговка. - Эй, солдатик, купи пирога с требухой!
Пробирающийся сквозь галдящую толпу человек в солдатской шинели отрицательно замотал головой, но женщина вдруг охнула, и, подхватив корзину с пирогами, заторопилась за ним. Уже за станционным флигелем она схватила солдата за рукав:
- Сергей Ильич, да никак вы?
Сергею повезло - торговка оказалась из Всехсвятского, звали её Василисой Петровой. Была она вдовой, и хорошо помнила молодого князя. В селе семью Урбанских многие уважали и любили.
Через час князь сидел в её санях, которые резво катили по наезженной дороге. По сторонам стояли засыпанные снегом ели, а над ними в вечернем морозном небе сияли ослепительные звёзды. Пегая лошадка сама, без понуканий, бежала по знакомому пути домой. Скрипел под полозьями снег.
-...ну так, значит, -рассказывала крестьянка, - приехали они как раз на Варварин день. Одеты по солдатски, и ружья у всех троих, а за главного у них - Сёмка Хохлов, которого ещё в пятнадцатом на германский фронт забрали. Приехали, собрали сход, и кричат, что оне, де, есть какой-то там комитет, и теперь будут оне у нас новая власть.
- Ну, и что люди? -спросил Сергей.
- А чего люди... -вздохнула Василиса. - Полаялись с ними и разошлись. Ну, а те решили занять под себя господский дом.
- А Таисия?!
- А Таисия там как жила, так и живёт. Ни в какую не захотела съезжать, всё вас ждёт. Ну, и Матвей при ней тоже остался. Сёмка сначала хотел выгнать её, но тут уж народ вступился, мужики им так и сказали, мол Таисию Палну нашу даже пальцем тронуть не могите. Вот так и живут - Таисия в одном крыле дома, а на другом эти антихристы свой красный флаг вывесили. Тихо пока, народ хоть их и не жалует, а лиха от них тоже вроде и нет. Может и взаправду новая власть будет, ведь какая-никакая власть быть должна?
Сергей покачал головой.
- Я ничего этого не знал. Писем последние два месяца совсем не было.
- Так с чего ж им быть, когда-почту-то в Ивановке как раз на Зиновия-синичника и спалили. Ох, лихие дела творятся, лихие...
Сергей соскочил с саней на повороте, недалеко от ворот усадьбы. Тишина, только собаки брешут за холмом, в селе, да где-то далеко в лесу воют волки, много их в этом году. Дорожка от ворот к дому была расчищена. Конечно же, снег гребли не члены самозваного комитета, это аккуратист Матвей, даже оставшись без прислуги, считал своим долгом поддерживать сад и дом в надлежащем состоянии.
Молодой князь остановился у ворот. До дома отсюда было полсотни шагов, и было видно, что в доме есть люди. В правом крыле горело несколько окон, над входом там колыхалось большое полотнище. А в левом крыле дома свет теплился только в одном окне - в гостиной. Наверное, там коротает вечер Тая... Сергей представил встречу, которая состоится вот-вот, и от радости у него даже случилась вдруг галлюцинация - представилось ему почему-то, что в саду стоят какие-то большие машины непонятного назначения.
Эх, жаль, но дом придётся бросить, и пробираться на Дон, к генералу Корнилову. Надо будет сказать Тае, чтобы собрала вещи, потом они отправятся в село, и уговорят кого-нибудь отвезти их на станцию...
Додумать он не успел. В доме сухо треснул выстрел.
Сергей сорвался с места, ибо сердце почуяло - с любимой беда. Когда он подбегал к крыльцу, в окне гостиной мелькнула чья-то тень.
Дверь не поддавалась, и лейтенант просто выбил её, ударив плечом. Он проскочил сени, выбежал в тёмный коридор. В гостиной слышались какие-то крики, он отчётливо расслышал: "Да вы что, это ж не я!!!" и клацание винтовочного затвора. Распахнув дверь, он ворвался в гостиную.
Напротив, у противоположной двери, ведущей в другой коридор, стояли трое солдат с винтовками в руках. Одного из них Сергей узнал сразу. И Семён тоже узнал его.
А у стола лежала Таисия. Лежала она на спине, раскинув руки, и глядя застывшими глазами вверх. На груди у неё расплывалось по блузе алое пятно.
- Убийца... Подонок... Смерд... Мерзкий плебей... Я тебя покараю! -произнёс Сергей и на Семёна взглянуло дуло его "Кольта".
- Нет, послушай... -начал было тот, но оправдания не интересовали князя. Только месть! И он, не колеблясь, нажал на спуск.
Пистолет щёлкнул. Осечка.
- А-а, контра-а-а! -завопил второй солдат, и подняв винтовку, с трёх шагов выстрелил в Сергея. Не попал, пуля врезалась в стену, но грохот оглушил всех. Устранять осечный патрон времени не было, потому что теперь палили уже все трое, передёргивая затворы, и что-то вопя. Сергей попробовал отступить в коридор, но тут одна из пуль всё же нашла цель. В груди разорвалось болью, и последний из рода Урбанских рухнул на пол своего родного дома, того дома, где он двадцать три года назад появился на свет.
***
Кровавая муть отступила, и Сергей увидел простой дощатый потолок. Потом над ним склонилось женское лицо.
- Очнулся, барин? Говорить-то можешь?
- Жжет... -простонал лейтенант. - В груди... жжёт...
Женщина вздохнула. И тут Сергей узнал её - деревенскую знахарку.
- Пелагея... Это ты?
- Я, барин. Ко мне тебя принесли.
- А где эти... Где Семён и те двое?
Слова давались ему с трудом.
- Убегли они. Как народ услыхал пальбу в господском доме-то, то многие за Таисию испужались-то. Ну, похватали топоры да вилы, и туда. Там вас обоих и нашли, но ты-то ещё живой, а она-то... А тех охломонов-то и след простыл, сани запрягли и убегли. И Матвея тож не нашли, куды девался - неведомо.
- Догнать! Мне надо их догнать! -дернулся Сергей, попытался встать, но тело его пронзила адская боль и он рухнул обратно на лавку. Глаза словно заволокло пеленой.
- Пелагея... скажи... я умираю?
Знахарка не ответила. А он понял её молчание.
- Пелагея, послушай, помоги мне! Заклинаю тебя! Мне надо только отмстить, Семёну, или кому-то другому из них, кто убил Таю... Мне больше ничего не надо, кроме мести! Я знаю - ты можешь. Ты волшбу знаешь, сделай что-нибудь... Богом прошу, всеми святыми, памятью Таи, памятью отца и матери прошу тебя... Помнишь, ведь ты обещала, давно, когда отец помог вытащить с каторги твоего брата... ты говорила, что всё сделаешь для нас. Я не требую, я просто прошу, умоляю... помоги!
Сергей смог повернуть голову, и увидел, как знахарка вдохнула, и сняла с головы платок. Волосы её рассыпались по плечам.
- Колдовство... Господи, грех-то какой. -тихо сказала она. А потом подошла к иконам в красном углу и накрыла образа платком.
- На мне грех этот. -твёрдо сказал князь, превозмогая боль, но женщина отрицательно покачала головой.
- Нет, барин, грех-то к душе крепче коросты пристаёт, просто так не отодрать. Не надо об том, я своё-то обещание помню и сдержу.
Пелагея поставила на стол большую мису и плеснула в неё воды из ведра. Потом сняла с полки какой-то мешочек, и, развязав его, бросила в мису щепоть серого порошка, а затем медленно опустила в воду руки. Лицо её будто озарилось огнём.
- Слушай меня, князь! -сказала знахарка будто не своим голосом. - Сегодняшний день не простой, он как прореха меж двумя годами, и в ту прореху заглянуть можно. Я не вижу прошедшего, но будущие года зримы мне. И вот что вижу я: жизненный путь Семёна Хохлова, Василия Онуприенко и Фомы Сажина определён, и их последний час предписан. Но совершённое ими может пасть на потомков их. Готов ли ты карать не их самих, но их кровь?
- Да... -прохрипел Сергей. - Да, готов.
- Тогда слушай. Ни детей, ни внуков их не вижу я, но пройдёт ровно семьдесят лет, и там, в твоём доме, соберутся правнуки, их тоже будет трое, и они тоже будут солдатами. На них и сможешь опустить ты свою карающую десницу. Ты готов ли? Не передумал?
У Сергея уже не было сил говорить, он только кивнул. Женщина поднесла к его губам ковш.
- Пей!
Это была не вода. Будто жидкий огонь хлынул внутрь Сергея, и боль ушла.
***
- Это мы чего, типа в прошлом? -обескураженно спросил Толстый, когда князь закончил рассказ.
- Нет, вы в своём времени, я - в своём. -ответил Сергей. - Полагаю, что здесь, в этой точке, они непостижимым образом пересеклись. Вот, например, один парадокс - свет. Электричество в доме провёл ещё мой отец, но в декабре семнадцатого года его не было, а здесь и сейчас есть, значит, оно как-то наводится из вашего времени. Был бы я учёным, непременно заинтересовался бы феноменом. В остальном, как вижу, всё осталось таким, как было на момент, когда я потерял сознание - вот тут, на полу.
- Так вы живой или...? -произнёс Вологда. Вид у него был бледный, руки дрожали.
- Я не знаю. И да, и нет. В любом случае, времени у меня очень немного. -князь кивнул на часы. - Сейчас 11 вечера, а ровно в двенадцать, с последним ударом часов, начнётся восемнадцатый год, в котором меня уже нет. Прореха, о которой говорила Пелагея, закроется. И до этого срока я намерен свершить правосудие. Я не знаю, кто из ваших прадедов убил Таисию, но я готов предоставить вам самим выбрать, кто из вас ответит за это убийство. Если хотите, можете бросить жребий. Двух других я не трону.
- Постойте, ведь вы сказали "правосудие"? -подал голос Студент. Выглядел он поуверенней своих товарищей. - Но правосудие предполагает право обвиняемых на защиту!
- Вы медиум? -скептически хмыкнул Урбанский. - Вы сможете вызвать дух Семёна, чтобы он рассказал вам, как было дело? Я сообщил вам всё, что мне известно. Как вы собираетесь защищать своего прадеда и себя?
- Я хочу предложить включить логику, князь, -ответил Студент, - может, нам удастся понять, что же произошло в этой комнате?
- Ладно. -кивнул Сергей. - Я согласен. Времени у нас немного, но попробуйте.
- Отмазаться хочешь, Студент, на нас стрелки перевести? -буркнул Вологда, но Толстый ткнул его локтем в бок:
- Не мешай. Витька правильный пацан, не будет он нам подлянки делать. Я верю ему.
***
- Князь, -спросил Студент, выходя на середину комнаты, - могу ли я называть вас по имени?
Тот согласно кивнул.
- Итак, Сергей, ещё во время вашего рассказа я почувствовал, что в этой истории не всё просто. Вы ведь слышали один выстрел?
- Да.
- И этим выстрелом была убита ваша невеста?
- Не вижу причин сомневаться в этом.
- И убита она была одним из наших прадедов?
- Я застал их здесь, с оружием в руках.
- Тогда давайте разбираться с оружием. В вас они стреляли вот отсюда. -Студент подошёл к противоположной двери. - Вы стояли у той двери. Дверь и стены вокруг неё все в дырках. Скажите, Сергей, где пуля, что попала в вас?
- Она прошла навылет.
- Что совершено естественно для мощной винтовочной пули на столь короткой дистанции! Артём, Димка, посчитайте - сколько в стену и дверь попало пуль?
- Десять. -ответил за обоих Толстый, а Студент тем временем что-то собирал с паркета.
- Отлично! -произнёс он. - А вот десять гильз. Если желаете, можете убедиться, что на полу больше ничего нет. Всё логично - выстрелил-перезарядил, клац-клац, гильза выпала. Но вот смотрите, что я ещё нашёл.
На столе рядом с поставленными в рядок гильзами встал и целый патрон.
- Сергей, вы сказали, что слышали звук передёргиваемого затвора, и слова "Да вы что, это не я". Так ли?
- Да, это так.
- И ваши слова подтверждает этот патрон. Выходит, в комнату они вбежали порознь. Сначала кто-то один, а потом двое других. Увидев убитую девушку, они обвинили в этом того, первого, а тот в ответ, желая доказать, что обвинения ложны, открыл затвор, показывая, что магазин винтовки полон, и что в стволе нет стреляной гильзы. О чём это говорит? Да о том, что, во-первых, двое точно не виновны, а третий должен был бы быть полным кретином, стреляя в доме, и зная, что выстрел услышат и сразу на него прибегут.
- Пока неубедительно, Виктор. -покачал головой князь.
- Ладно, идём дальше. Три человека выпустили десять пуль с расстояния трёх метров, и попали только один раз. Значит, каждый пальнул примерно три раза, а кто-то аж четыре. Не снайперы, скажу прямо! А Таисия была убита одним выстрелом.
- Я первым пытался стрелять. -напомнил Урбанский. - Если бы не та осечка, то мы с вами, Виктор, сейчас бы не разговаривали. У них могли руки дрожать от волнения.
- У того, кто убивал девушку, руки явно не тряслись, попадание точно в сердце. И стрелять он мог или от двери, или от этой стены. Тогда коническая винтовочная пуля должна была пробить тело насквозь, и попасть в один из тех шкафов с посудой. Но посмотрите, там всё цело!
- Да, действительно...
- И ещё одна деталь. Услышав в доме выстрел, вы побежали. Тот, кто был в гостиной, услышал ваши шаги и выглянул в окно, вы видели его. Но вот только после выстрела в доме из такого мощного оружия, как трёхлинейная винтовка, он бы долго ничего не смог бы услышать. Ни ваших шагов по снегу, ни топота бегущих с той стороны дома. Оглох бы, как глухарь на току.
Князь выглядел удивлённым.
- Ну... допустим, вы правы, Виктор. И что из всего этого следует?
- Следует то, что Таисию застрелили не из винтовки. Из другого оружия. Сергей, вы позволите, я осмотрю тело?
***
Она была ещё тёплой, эта несчастная девушка, убитая то ли семьдесят лет, то ли всего полчаса назад. Студент аккуратно повернул её на бок, и обратился к Урбанскому:
- Что и требовалось доказать, Сергей. Выходного отверстия на спине нет. И, в связи с этим вот какие у меня соображения. Мы уже установили, что убили её из какого-то другого оружия - из пистолета или револьвера. Почти определённо - из револьвера, поскольку пистолетной гильзы на полу нет. Убийца, возможно, носил это оружие с собой. Но в вас все трое стреляли из своих винтовок. Значит, убийца - настолько хладнокровный человек, что не стал даже в такой критический момент показывать его своим товарищам, хотя револьвер - гораздо более удобное оружие для огневого контакта в помещении, чем магазинная винтовка. И вот этот хладнокровный человек не может попасть в вас, князь, как минимум тремя выстрелами с трёх шагов. Не вяжется это, не так ли?
- Возможно. Что вы хотите этим сказать?
- Сначала я задам вам ещё один вопрос. А был ли в доме какой-нибудь револьвер?
- Да, -ответил Сергей, - у отца был старый "Веблей-Бульдог". Последний раз я видел его в шестнадцатом, он лежал вместе с бумагами в его кабинете. Все дела я тогда передал Тае.
- Так-так! -Студент встал и стал ходить по комнате. Похоже, что расследование настолько увлекло его, что он забыл о том, чем оно может закончится для него лично.
- Очень интересно! -сказал он, остановившись. - Итак, в доме проживают трое вооружённых людей, считающие себя властью, скорее всего не избалованные в предыдущие солдатские годы женским вниманием, и - беззащитная девушка. Простите, Сергей, но одно лишь уважение селян не смогло бы долго защищать Таисию от посягательств на её честь. Но выходит, что она могла быть не такой уж и беззащитной. Вот!
С этими словами Студент показал на лежащий на полу ридикюль.
- Скажите, князь, а что, в ваше время дамы носили такие сумочки всегда, даже находясь в собственном доме?
- Нет, такого я не припомню. -ответил Урбанский. - Тая точно не носила.
Студент опять присел около погибшей, и подняв ридикюль, открыл его. На пол дробно высыпались несколько коротких тупоносых патронов. Один из них откатился к сжатой в кулак мёртвой руке.
- Послушай, Вить! -вдруг сказал Толстый. - А у неё там, в ладони, какая-то бумага.
***
Урбанский бережно разгладил листок бумаги, покрытый аккуратным почерком. Последнее, что прочла его любимая в жизни.
- Читайте, Сергей. -сказал Студент. - Даже если это личное письмо, сейчас не время для тайн.
Урбанский кивнул.
- Да, Виктор, вы правы. Но это не целое письмо, а только последняя его страница. Слушайте:
"... так же был убит контр-адмирал Гирс. На следующий день, второго декабря, озверелая толпа матросов подняла на штыки капитана перваго ранга Повалишина."
- Простите, господа, -прервал чтение Сергей, - но написанное неправда. Гирса и Повалишина убили ещё в марте, это я точно знаю. Я служил на "Александре Втором"...
- Читайте, пожалуйста, дальше.
"Вместе с ним был зверски растерзан и лейтенант Сергей Ильич Урбанский. Не представляю, как перенесёт эту потерю Таисия Павловна. Боже, в какое ужасное время мы живём!
Дорогой Мотя, я каждодневно молюсь за тебя, и надеюсь когда-нибудь увидеть тебя живым и в добром здравии!
Твоя Анна.
Петроград, десятого декабря тысяча девятьсот семнадцатого года"
Князь обескураженно посмотрел на парней.
- Как это можно понимать? Что это за мерзкая мистификация? Если это писала брату Анна Васильевна, то зачем эти выдумки? Как раз в то время я жил у неё на квартире. Я ничего не понимаю!
Студент отрицательно покачал головой.
- Не думаю, что сестра вашего управляющего писала это. Вспомните, вы рассказывали, что почта тут не работала. Это письмо не могло быть доставлено из Петрограда, оно написано здесь. Да, именно здесь, ибо автор, как вы сами видите, использовал явно устаревшие сведения о революционных событиях, полученные им гораздо раньше, из газет или из писем. А кто мог подделать письмо к этому самому Матвею от сестры, кроме него самого?
Урбанский поднял глаза на него:
- Зачем он это сделал? Это он убил Таю, да?
- Нет. -ответил Студент. - Нет... не он.
Он уже присел над телом погибшей и коснулся пальцем кровавого пятна на её груди.
- Старые револьверы снаряжались патронами с дымным порохом. -сказал он. - Вот тут, вокруг раны, явные признаки копоти, странно, что я не заметил их ранее. Выстрел был не просто с близи, а в упор.