Редкие капли летнего дождя лениво касались водной глади невидимыми коготками, оставляя одинокие круги разбегаться, подобно водомеркам, по камышам. Сонные сверчки и цикады вяло музицировали в тени вишнёвых деревьев, вечерним концертом аккомпанируя мурлыканью невысокой фигуры, сидящей в воде.

Поджав под себя ноги с прилипшей к ним мокрой юбкой, на камне, практически утопленном приливом в прибрежной воде, отдыхала улыбающаяся девушка. Она выводила на тёмной бронзе моря тут же исчезающие витиеватые узоры, закручивающиеся в причудливых изгибах, и напевала тихую песенку.

Девушка чувствовала, как морские волны мягким потоком мочат её босые ноги и орошают каплями лицо. Волны были тихие, беззвучные как танцор, делающий галантное "па" в сторону партнёрши и незамедлительно отступающий назад, словно в страхе оскорбить или потревожить. Партнёрша же, томящаяся на камне, принимала лукавые ухаживания, смущённо улыбаясь из-под прикрывающей глаза чёлки. Иногда она опускала стопы в воду и в нетерпении стучала по её поверхности, поднимая фонтан разлетающихся как чайки серебряных брызг. А сами чайки громко верещали в небесах, кружа над её головой.

Время от времени, она обиженно надувала губки и, ребром приложив ко лбу ладонь, вглядывалась в размытый горизонт, внимательно рассматривая его с лёгким прищуром. Но, не увидев ничего нового, она вздыхала и, чуток наклонив голову набок, прикрывала глаза и продолжала с улыбкой мурлыкать какую-то незамысловатую мелодию. Её длинная толстая коса золотистых волос, таких мягких и пушистых в перебирающих их руках, при этом свисала до воды.

Девушка крепко-накрепко сжимала веки и, порой, с игривой усмешкой на мгновенье приоткрывала один глаз, смотрела им вдаль, на пенные барашки морского простора, и снова жмурилась, от скуки корча рожицы и смешно хмуря нос. Так проходили часы, но она, сидя под закатным солнцем, не чувствовала голода и холода, веющего с вечерним бризом. Эти чувства были ей чужды, ведь её полностью поглотило томительное, но сладкое ожидание - предвкушение встречи.

Она лежала на своём камне, нагретом солнцем за день, расплетала и заново заплетала косу, в пол голоса напевая детские колыбельные и любуясь волнами. Внутри, под слоем нетерпения и радости, её разрывало от эмоций - ей хотелось встать и убежать с берега, возвещая мир о своём простом женском счастье. Кричать о нём во весь голос, и кружиться, заливаясь смехом, в хороводе листьев и ветра.
Однако если она убежит, то пропустит этот сладкий миг, когда белоснежный корабль вскользнёт в бухту и под шум парусов причалит к берегу, привезя столь долгожданный груз. Срок плавания фрегата "Эльпида" истекает сегодня, а значит, со следующим приливом, он вынырнет из пригоризонтной дымки. И как бы ни хотелось, нельзя пропустить этот прекрасный момент, а пока можно потомиться в ожидании. Что такое час в сравнении с прошедшими пятью годами? Ожидание не было чем-то удручающим, оно просто позволяло прочувствовать момент, давало возможность набраться сил и самообладания, чтобы не зареветь от радости при всех.

Лёжа на животе и болтая ногами, девушка вертела в руках венок из незабудок, то и дело, присовокупляя к нему ещё один-два цветка. В голове её раз за разом проигрывался сценарий вожделенной встречи. Она чуть ли не визжала от радости, представляя, как ещё до заката солнца утонет в объятиях любимого и повиснет на шее брата. Она вцепится в них своими маленькими пальчиками и больше никогда и никуда не отпустит. Будь то снова дурацкая война мужа или торговый рейд брата, она не позволит им покинуть её ещё на пять долгих лет.

И вот, там, далеко-далеко на воде, завиднелся силуэт. Это они! Девушка вскочила, натянула на голову венок и с приоткрытым от восхищения ртом замахала руками. Слёзы счастья текли из глаз горячим потоком, она снизошла с камня, как с царского трона, в воду, с синей монаршей же короной в виде венка в волосах.

Фрегат медленно приближался к берегу, но не спешил увеличиваться в размерах. Когда он подплыл, при ближайшем рассмотрении стало ясно, что это не корабль, а птица. Лебедь. Вместо белоснежного фрегата к ногам девушки подплыл чёрный лебедь, вальяжно покачивающийся на волнах. Он принёс в своём лоснящемся от влаги клюве ленту цвета незабудок. Девушка сидела на камне, свесив ноги в воду, и держала на коленях склонённую голову лебедя. Она гладила его длинную шею и, улыбаясь, напевала колыбельную. Лебедь жался ближе к девушке, тыкаясь клювом в живот и ноги, смотрел на море и шипел, хлопоча огромными чёрными крыльями по воде, а она всё смеялась и приговаривала: "Глупый, чего ты боишься? Я здесь, рядом"

Но чёрный лебедь был напуган, он пытался выбраться из воды, забраться на камень, к девушке. Он шипел и издавал высокие трубные звуки, неловко перебирая лапами, царапающими камень. А девушка всё смеялась.

"Глупышка. Я с тобой, я здесь. Чего ты так страшишься?"

Лебедь смотрел на неё большими светлыми глазами, резко контрастирующими с чёрным оперением, и щёлкал клювом, не в силах поделиться эмоциями. Девушка пела детскую песенку и держала его за крыло, но морская волна, в мгновение ока ставшая яростной и высокой, с рёвом захлестнула девушку и птицу с головой. Шипя и чихая, лебедь пытался взлететь, но в паническом страхе лишь шлёпал крыльями. Волна уносила его прочь, из бухты, к туманной дымке горизонта. Девушка спрыгнула с камня и, загребая руками, пошла по пояс в воде вслед за лебедем. "Верни его! Ты не можешь его у меня забрать! Он мой! Мой!" - кричала она, обращаясь, в сущности, к самой себе.

"Мой! Мой..." - девушка вернулась на камень и сидела на нём, поджав колени. Тихое бормотание постепенно переходило в усталый хрип. Погода успокоилась, море разгладилось, отражая на тёмном зеркале последние лучи заходящего солнца. Девушка опёрлась руками на край камня и посмотрела на своё отражение. Из темноты, с морского дна, на неё смотрела старая измождённая женщина. Куда-то подевалась её прекрасная коса, оставив короткую седую причёску. На некогда молодом и румяном лице проложили свои борозды глубокие морщины, а синие, цвета незабудок, глаза, потускнели и обзавелись фиолетовыми мешками. Венок из незабудок, покоящийся на голове, выцвел и опал, превратившись в сплетение пожухлых стебельков и листьев.

Девушке не нравилось то, что она видела в морском отражении. Поджав в бессильной ярости губы, она ударила ладонью по лицу старухи и била по нему, пока рука не затряслась от изнеможения. В руке этой была зажата старая, но сохранившая свой цвет синяя лента - память о чёрном лебеде, унесённом волной. Лента выскользнула из пальцев и медленно опустилась на дно морское, незамеченная девушкой.

А на берегу пруда, под сенью вишнёвых деревьев стояли два человека и сочувственно смотрели на женщину, сидящую у кромки берега.

- Док, как же так-то? - сказала фигура в женском одеянии. - Что с беднягой?

- С ней всё прекрасно. Прошу, подойдём. - Ответил человек, названный доком.

Док подошёл к женщине у воды и положил руку ей на плечо.

-Лебедь... - сказала плачущая женщина. - Он вернётся?

- Конечно, моя милая. С ним всё хорошо. - С нежной улыбкой тихо прошептал мужчина, гладя её по седой голове. Он поправил выцветший венок и, закатав рукава одежды, опустил правую руку на дно пруда, доставая лежащую у берега синюю ленту. - Вот, солнышко, это твоё.

Док завязал ленту вокруг тонкого пергаментного запястья женщины и приобнял за талию.

-Ты, наверное, устала. Пойдём домой. Кстати, я слышал, что корабль причалит завтра с приливом. Ты рада? Ведь пять лет прошло.

-Пять лет... да. Корабль... - женщина немного опешила, соображая. Затем её покрытое морщинами лицо озарилось и его украсила улыбка. Глаза заблестели, возвращая оттенок цвета незабудок. - Корабль приходит завтра, как я могла забыть? Завтра, завтра! Они же писали мне, что именно завтра "Эльпида" войдёт в бухту! Скорее бы! Брат! Любимый! Завтра вы будете со мной.

Женщина снова расплакалась, но это были слёзы радости. Ещё бы, ведь всего сутки и она встретится с теми, кто ей так дорог.

Док попросил помощницу отвести женщину в тепло и покормить. Конечно, она почти не притронется к еде, как обычно, лишь будет счастливо щебетать о белом фрегате, неспешно и грациозно скользящем в бухту. А потом заснёт, прижимая к груди синюю ленту. А на следующее утро, сидя на краю пруда, под вишнёвыми деревьями, она всеми своими мыслями и душой окажется на ином, морском песчаном берегу. И она будет молода и счастлива. Снова.

Сидя на траве и слушая ночную трель цикад, док посмотрел на противоположный край водоёма и попробовал представить, что это море. Кузнечики - чайки, а нависающая над головой вишня - волна, забирающая у матери её дитя.

- Док, она уснула, - сказала помощница, вернувшись. - Скажите, что вы об этом думаете? Когда она поймёт, что фрегат не приплывёт?

-Надеюсь, что никогда. Разбившийся о рифы корабль брата, сын, унесённый штормом из её рук, и муж, не вернувшийся с войны, - вот и всё, что её ждёт в этом мире.

-Но правильно ли это? Мир иллюзий, всего лишь фантазия, заменяющая реальную жизнь.

-Правильно ли? Не знаю и не хочу знать. Всё, что я знаю и вижу, так это то, как она с первыми лучами зари последние двадцать пять лет бежит сюда и ждёт белый фрегат, захлёбываясь от счастья в предвкушении встречи. Я вижу, как поджав под себя ноги с прилипшей к ним мокрой юбкой, на камне, практически утопленном приливом в прибрежной воде, отдыхает улыбающаяся девушка. Она выводит на тёмной бронзе моря витиеватые узоры, закручивающиеся в причудливых изгибах, и напевает тихую песенку.