Быстротекуще время. Кажется, только вчера мы были юными студентами, а сегодня, при редких встречах, все чаще замечаешь у друзей-сокурсников седину в головах.
Все изменилось вокруг нас и изменились мы. В постоянной погоне за сегодняшним куском хлеба мы часто о многом забываем и от многого отмахиваемся, особенно от опыта прожитой жизни. Но нельзя жить так, словно не было прошлого. Мы не безвестные отдельные искорки, появившиеся ниоткуда и улетающие в неизвестность; у каждого из нас есть дети и внуки. Им интересно, как мы жили. Поэтому для себя и для них хочется сохранить шум нашего времени. Показать обыденную жизнь, что мы ели, во что одевались, какими были в те студенческие годы 1977-1982г.г.
В данном сборнике собраны последовательные, связанные между собой рассказы о студенческих похождениях.
Мы были открытыми, неопытными, не боялись рассказывать о своих делах, победах и неудачах, ошибках и промахах. Для нас были свойственны простодушие, доверие, легковерность - все, что сопутствует юношеству. Мы были заполнены жизненной энергией, сил хватало на все.
Это не сожаление о "добром старом времени", когда ночи для любви были длиннее и сахар был слаще. Постепенно, по мере взросления и накопления опыта, проявляется острое любопытство к тому времени. Хочется посмотреть на самих себя с позиций сегодняшнего дня. Поэтому данный сборник рассказов - это попытка вернуть нашу юность, хотя и таким образом.
В Советские времена высшее образование получало всего лишь 8% населения страны, и мы входили в этот перечень. Сейчас все решительно изменилось - только ленивый не заканчивает высшую школу. Поэтому любопытно, как, с одной стороны, проходила наша напряженная учеба, а с другой, представляет интерес будничная студенческая жизнь.
Все события рассмотрены глазами бывших студентов, без приукрашения действительности. Вначале автор хотел давать характеристики людям, сокурсникам, преподавателям, потом понял, что нужно писать о фактах. "Портретность" представляет мало интереса. Поэтому появилась необходимость включить максимум приключений и интересных событий, происшедших со студентами горного факультета.
Автор писал о том, что реально было и видел собственными глазами, не выдумывая и не упрощая ничего. В процессе написания стремился излагать факты и представлять героев без всякого авторского комментария, никого не осуждая и никому не выражая симпатий, как бы ни поступали персонажи, не делая никакого анализа, не стремясь к обобщениям и выводам.
Каждый рассказ основан на достоверных фактах. Все описанные случаи студенческой жизни имели место быть. Все герои - это студенты горного факультета Харьковского инженерно-экономического института.
Некоторые рассказы в небольшой мере романизированы. Автор писал не сухой отчет о прожитых годах, а художественное произведение, в котором должна быть интрига. Читателю должно быть интересно и любопытно. Поэтому в некоторых местах текст написан так, чтобы было более занятно читать, хотя, подчеркиваю, все описанное - реальность. Автор старался из каждого факта развернуть широкую яркую картину студенческих взаимоотношений.
Много внимания в повествовании уделено преподавателям. Сейчас, по проишествии длительного времени, осознаешь их роль в собственной жизни. Они были во многом правы. Между ними и нами, студентами, лежала большая жизненная пропасть в виде накопленных знаний, прошлого опыта, ориентиров и ценностей. Они стремились передать все нам. Совершенно справедливо считая, что искусство старения заключается в том, чтобы быть для молодых опорой, а не препятствием, учителем, а не соперником, понимающим, а не равнодушным.
Эти ускользающие воспоминания - своеобразное стремление вернуться в нашу молодость. Понятно, что это нереально, но хотя бы на мгновение побывать в той, теперь уже полузабытой, жизни.
Огромная благодарность Аршинцевой Г.М. (в студенчестве Башкировой) за помощь в написании данных текстов.
ИСТОРИЯ ГОРНОГО ФАКУЛЬТЕТА ХИЭИ
В царские времена в столице Российской империи, в Санкт-Петербурге, был основан горный институт для подготовки специалистов высочайшего уровня по разведке и добыче полезных ископаемых.
- В те времена открывались разные высшие учебные заведения, но это совсем не значит, что все они достигали больших высот, особенно в подготовке инженеров, - рассказывал студентам кандидат экономических наук, доцент Левченко. - Зачастую существовавшие тогда институты готовили специалистов по узким направлениям, естественно, что молодые люди, не получив всестороннего базового образования, в процессе трудовой деятельности не могли пополнить знания. В этом смысле Санкт-Петербургский горный институт был флагманом. Качество подготовки в учебном заведении было столь высоко и разносторонне, что специалистов после окончания учебы забирали работать не только в горное дело, но во все другие отрасли хозяйства.
В советские времена Коммунистическая партия и Советское правительство приняло решение приблизить учебную базу к новым открытым и разрабатываемым месторождениям полезных ископаемых на Юге.
По образу и подобию Санкт-Петербургского горного института был создан центр обучения в городе Харькове.
Ожидалось, что качество подготовки будет таким же высоким, как и в северной столице.
Забегая вперед, следует сказать, что время показало - эти ожидания оправдались. Выпускников Харьковского горного института сразу после окончания учебы работодатели "расхватывали".
В 1944г. был организован Харьковский горно-индустриальный институт угольной промышленности СССР.
В 1947 г. Харьковский горно-индустриальный институт был преобразован в Харьковский горный институт Минвуза СССР. В ХГИ было 4 факультета.
ХГИ был пятым горным вузом в СССР и вторым в Украине (Ленинградский, Московский, Свердловский, Днепропетровский, Харьковский).
К 1962 г. в составе ХГИ работало 4 общетехнических факультета (в Харькове, Белгороде, Конотопе, Кадиевке), где обучалось 1803 студента. Всего же в институте было в этом году около 5 000 студентов.
Много специалистов готовили для девяти зарубежных государств (Китая, Польши, Венгрии, Чехословакии, Румынии, Болгарии, Монголии, Кореи, Вьетнама).
Научно-исследовательская работа (НИР) в институте особенно активно велась после 1955г.
В 1962 году ХГИ преобразован в Харьковский институт машиностроения, автоматики и вычислительной техники (ХИГМАВТ).
В 1966 году ХИГМАВТ переименован в Харьковский институт радиоэлектроники (ХИРЭ). В состав института входили различные факультеты, в т.ч. факультет горного машиностроения (3 кафедры).
Таким образом, под своим названием Харьковский горный институт существовал с 1947г. по 1962г.
Всегда стоял выбор и проводились многочисленные дискуссии - продолжать подготовку специалистов в Харькове или в основать учебную базу такого профиля в Донецке?
Развитая тяжёлая промышленность и высокий уровень профессорско-преподавательского состава Харьковского региона обеспечивали институту научную базу, подготовку квалифицированных кадров, значительный уровень научно-исследовательской работы. Донбасс, в свою очередь, был фундаментом производственной практики, обеспечивал трудоустройство выпускников.
В результате долгих дискуссий остановились на первом варианте (Харьков), поскольку в то время Донецк не представлял из себя научного или учебного центра, а рассматривался прежде всего как крупнейший промышленный узел.
С тех времен началось соперничество между горными школами Харькова и Донецка, в которых с переменным успехом побеждала то одна, то другая сторона. Донецк добивался полной концентрации в Донбассе всех направлений не только по подготовке инженеров, но хотел также собрать все научно-исследовательские, проектные и другие учреждения данного профиля. Нужно отметить, что частично организации переводили в Донецк, но всегда при этом наблюдалось снижение достигнутого харьковского качества учебы и труда.
Для Харьковского горного института было построено большое, очень солидное и представительное здание, которое существует до сих пор (на проспекте Ленина), возле станции метро "Научная". В настоящее время там находится Харьковский национальный университет радиоэлектроники.
Затем, в результате настойчивых попыток перевести институт в Донецк, было принято решение о перемещении из ХИРЭ и создании в структуре Харьковского инженерно-экономического института (ХИЭИ) отдельного горного факультета. Таким образом, в результате реорганизаций Институт горного дела в Харькове была ликвидирован, но сохранен отдельный факультет. Это было связано с тем, что город Донецк является угольной столицей, при этом донецкие специалисты были не в состоянии готовить кадры для рудной промышленности, прежде всего, для рудников и карьеров Криворожского бассейна. Весь преподавательский состав горного института остался в Харькове. Никто из профессоров и доцентов поехать в Донецк из Харькова не захотел.
Своеобразие горного факультета ХИЭИ заключалось в том, что студентам давали прочные устойчивые знания на стыке инженерного дела и экономической стороны производства. Такая специализация приводила к получению высококачественных знаний.
Если говорить о качестве преподавания, то можно привести такие факты. На втором курсе студентам-горнякам дисциплину "Сопромат" читал доктор технических наук, профессор с мировым именем. Незадолго до этого он вернулся из Соединенных Штатов, где преподавал учащимся Высшей школы металловедения в Нью-Йорке. Он выходил к доске и учебную пару (академический час), не прерываясь, рассказывал основы науки. Доктор экономических, профессор Сивый В.Б. иногда лекционный материал сверял с записями в своем конспекте, не прекращая с кафедры учить студентов. Доцент Чугаенко Н.И. лекции проводил, держа в руках заполненные небольшие листки и сверяясь с ними, чтобы не забыть какие-либо важные вопросы. Он любил в конце лекции задать наводящий вопрос, прямо связанный с темой, проверяя внимательность слушателей. Для Левченко навесная доска была своеобразным заменителем конспекта. Он мелом рисовал на ней схемы и, не отрываясь, объяснял технологию проведения горных работ. Все сказанное свидетельствует о том, что преподаватели знали предмет в абсолютном совершенстве. Пройдут годы, и один из студентов (Топорков) станет доцентом. Тогда он в полной мере уяснит тяжесть преподавательского труда. Для того, чтобы безостановочно провести учебную пару, необходимо накануне два часа тщательно готовиться, предварительно изучив массу вспомогательного материала. Но никогда Топорков экономику не читает с конспекта, а всегда рассказывает, повернувшись лицом к студентам. Очень сильно в его памяти отпечатались стили преподавания тех людей, которые его учили.
Помимо преподавания, в 1950-е - 1980-е гг. в ХИЭИ сформировались научные школы в направлениях экономики и технологии отраслей тяжёлой промышленности. Велись обширные научно-внедренческие работы, к которым привлекались студенты. Вопросы экономики горной промышленности возглавляли профессора К. Д. Науменко и В. Б. Сивый.
Следует сказать, что упорство и настойчивость преподавателей не пропали даром. Среди выпускников-горняков 1982 г. есть директора шахт, ученые, главные инженеры крупных заводов, руководители структурных подразделений.
Горный факультет ХИЭИ среди других отличался большой востребованностью. Известны такие цифры. .Конкурс абитуриентов в 1950-е г.г. в целом по ХИЭИ составлял 1,1 - 1,5 человек на одно место, 1960 - 1980-е г.г.- более 2-х желающих (3,42 - в 1965 г., 2,62 - в 1977 г.). На горный факультет в 1977 г. на одно учебное место претендовало 4 человека!
Горный факультет Харьковского инженерно-экономического института существовал с 1962г. по 1984 г. С 1979 г. приём студентов на факультет был прекращён.
Преподавателей не увольняли, а перепрофилировали на другие специальности. Для их трудоустройства был создан факультет организации и нормирования труда.
Время, описываемое в данной книге, относится к этому периоду. Мы были предпоследними из выпускников.
Так закончила существование горная школа в Харькове.
БЕСПЛАТНЫЙ ХЛЕБ
Прекрасен сентябрь месяц в Харькове. Теплое мягкое солнце, тихая безветренная погода, изобилие дешевых фруктов и недорогих овощей - жизнь представляется своеобразным раем.
Съезжаются студенты-горняки второго курса изо всех сторон необъятной социалистической Родины на учебу. Позади первый курс, все студенты побывали на шахтах, на ознакомительной двухнедельной практике, увидели воочию, кем они будут до пенсии и до самой старости. Восторженность не имеет границ, по-прежнему, в голове витает мысль - как быстрее получить профессию и стать взрослыми.
- Девчата, вы не представляете, что я видела на практике! - симпатичная студентка Поливанова делилась воспоминаниями с подругами. - У всех шахтеров в Донбассе глаза черные, словно они красят их брасматиками ленинградского производства, как мы... Где они их только берут! Ведь это же дефицит!.. Только потом, позже, мне объяснили, что шахтеры не красятся, а это въевшаяся в ресницы угольная пыль... Но вот что меня поразило! Хлеб у них бесплатный в столовых на шахте. И горчица. Шахтёры, пропившие деньги, (а пьют они знатно!), по выходу после смены, но только первой смены, заходят в столовую и едят хлеб с горчицей бесплатно, на чай стоимостью две копейки у них находится в кармане или берут в долг. А в шахту, под землю, то есть в забой или в проходку, дают им бесплатные "тормозки" с полным набором продуктов... Представляете?
Поливанова с горящими глазами смотрела вокруг.
- Отстала же ты от жизни, подружка... Что, совсем не ходишь в нашу столовку студенческую? Готовишь в общаге на общей кухне? - студентка Смурова внимательно расспрашивала. - Пойдем с нами перекусить в большой перерыв, увидишь все своими глазами!
Удивлению Поливановой в столовой не было предела.
Бесплатный серый хлеб стоял на столах, нарезанный крупными ломтями, вместе с солью. Столы были покрыты хлопчатобумажными скатертями, на каждом стояла тарелка с хлебом и солонка.
Особой популярностью серый хлеб не пользовался. Редкие учащиеся брали с тарелок куски хлеба и, посыпая его солью, ели.
Преподаватели к серому хлебу не притрагивались.
Белый хлеб или хлебобулочные изделия (пирожки, булочки) нужно было покупать. Они имели цену и лежали горкой возле кассира.
Некоторые студенты, когда не хватало купленного белого хлеба, и чтобы снова не стоять в длинной очереди, ели серый. Домой, в общагу, студенты серый хлеб со столов не забирали.
"Вот как! Значит, не только на шахтах хлеб бесплатен, но и здесь, у нас, в студенческой столовой!" - так все расценивала Поливанова.
Появление бесплатного хлеба довольно часто обсуждалось среди студентов. Вопросы были заданы преподавателям.
Левченко заявил, что при социализме все должно оплачиваться.
- Бесплатный серый хлеб - явление временное. Видимо, в государстве образовался излишек зерновых запасов и его таким образом стремятся израсходовать... Но может быть и другая причина. Вы знаете, что целью партии является всемерное повышение благосостояния советских людей, и одна из форм заботы - именно хлеб, как наиболее необходимый продукт. Теперь вы воочию видите, что слова и дела у Коммунистической партии Советского Союза не расходятся!
Хлеб стоял на столах ничем сверху непокрытый. Из-за небольшой востребованности со стороны студентов и преподавателей он пылился, подсыхал. Заменяли его на свежий, вновь нарезанный, один раз в три дня.
Наличие бесплатного хлеба продолжалось всего лишь на протяжении второго курса. Затем он со столов исчез. Его нужно было покупать и оплачивать за кусочек добротного хорошо пропеченного хлеба одну копейку. Это была чисто символическая цена - коробка спичек стоила такую же сумму. В те времена многому не нужно было удивляться - проезд в трамвае стоил 3 копейки, в троллейбусе и метро - 5 коп. Это были совсем незначительные суммы, даже для студентов, живших на стипендию. Такова была политика государства.
- Вы же все экономисты и понимаете, что стоимость проезда в трамвае не окупает затрат, не говоря о дорогостоящем метро. Мы все платим такие мизерные суммы исключительно с целью укрепления внутригражданской дисциплины, не допущения бесплатного проезда, "зайцами"... - объяснял существующие тарифы доцент Маевский.
Позже пошли разговоры о том, что бесплатный хлеб закончился в связи с неурожайным годом. Другие говорили, что причина - начало войны в Афганистане.
Реально смотрящий на жизнь студент Насонов так отозвался о происшедшем:
- Это было начало коммунизма! Где, в какой стране государство бесплатно кормит население? Я не сторонник Советов, но то, что они делают, очень одобряю! Жаль, что все так быстро закончилось...
БРОСОК НА МОСКВУ
В общежитии пили третьи сутки. Очаг пьянства находился в комнате, где проживали Игорь Волошко (далее будем называть его Егор), Анатолий Топов и два студента-вьетнамца. Иностранцы исчезли после первого дня загула, перебрались к друзьям в другие комнаты. Веселье шло, не прекращаясь. Посетители менялись, кто-то напивался и уходил в свою комнату, его место занимал другой. На занятия перестали ходить. Была какая-то бесшабашная веселость, музыка звучала не прерываясь. Все знали, что рано или поздно все происходящее станет известно декану и тогда наказания не миновать. Но был тот редкий момент, когда наступило полное безразличие и притупилась опасность последующих карательных действий со стороны администрации. В душе было только веселье, радость от бытия; думать о последствиях не хотелось, да никто и не думал. "Сегодня гуляем, а завтра будь что будет!" - такой был лозунг на повестке дня.
Спиртное каждый приносил с собой. Пили московскую водку "Кристалл", харьковскую сорокоградусную, вливали в себя "Лимонную" настойку, когда все заканчивалось, бежали в магазин, покупали еще, если было напряжение с деньгами, брали несколько бутылок дешевого плодово-ягодного вина. Борблик был на Центральном рынке и привез оттуда черный египетский бальзам. Выпили его. Харьковчанин Шалимов, узнав о беспрерывной пьянке (местные неведомыми путями моментально узнавали о веселье в общаге и всегда старались поучаствовать), пришел с вьетнамской настойкой со змеей в средине. Некоторые побрезговали пить такой коктейль, вся остальная бригада продегустировала и отметила, что было бы неплохо змеей закусить. Но никто не отважился. Так и лежала свернутая мертвая змея посреди стола, пока кто-то не сбросил ее на пол.
- Знаете, почему мы пьем "Кристалловскую" водку, московскую? Хорошую! Качественную! - Пересичный рассматривал наклейку на бутылке. - Да только по одной причине - видимо, в процессе производства был нарушен технологический режим и по каким-то стандартам она не прошла на экспорт, вот ее вернули назад, в Союз, для внутреннего пользования... А иначе мы бы ее никогда не увидели!
Охмелевшая студентка Тараторкина что-то рассматривала в своем записном блокноте.
- Смотри, здесь записаны все мои симпатии... - негромко на ухо она шептала Шалимову.
- Тебе уже нужно заводить не дневник, а картотеку! - смеялся студент, изучая список поклонников.
Егор Волошко пьяными глазами осматривал помещение. Нетрезвый Топов наблюдал, как вдребезги пьяный Мартынов подносит в губам зажженную спичку, забыв вставить в рот сигарету. Через мгновение Мартынов с криками и воплями обожжет губы и выскочит из комнаты.
Незаметно подкрался вечер. Дневное активное похмелье прошло, многие находились в полудреме. Егор громко рассказывал Алику Евтушенко о том, что в данный момент в Москве проводится чемпионат мира по хоккею и наши советские ребята "под ноль" разобьют заокеанских хоккеистов.
- Спорим на бутылку водки, что счет будет 3:0 в нашу пользу? - Алик махал руками. - Вот бы побывать на турнире, посмотреть...
- А что нас сдерживает, в конце концов! Можем мы решиться на такой шаг или нет! Поехали немедленно в Москву, на чемпионат! Кто со мной?
- Какой чемпионат, какая Москва... Посмотрите на свои помятые рожи... Ложитесь лучше спать! - Удодов уходил из комнаты.
- Завтра Чугай прознает про нашу пьянку, он всем даст! Пойду я тоже спать! - Борблик вслед за Удодовым покинул комнату.
Волошко приподнялся на кровати, постоял, раздумывая, и пошел за пальто.
- Последний раз предлагаю желающим ехать со мной в Москву! Кто решительный?
- Я! Я! Едем вместе! - Евтушенко вскочил на ноги и пошел в свою комнату за верхней одеждой.
- Я, пожалуй, тоже рискну с вами отправиться! - хмельной Топов внимательно смотрел на Волошко.
- Секунда тебе на сборы, а я пока схожу, предупрежу Ирину, чтобы знали, куда мы делись, а то искать начнут!
Егор отправился на женский этаж, поставить в известность любимую девушку Иру Клещукову.
Через пять минут троица вышагивала от общежития, по грязному снегу, в сторону остановки троллейбуса. Была поздняя осень, довольно холодно. На Волошко был тулуп, у Топова и Евтушенко - пальто. Родители Топова были из Сибири, у них там оставались родственники-охотники на диких зверей, поэтому воротник и нагрудные лацканы его пальто были украшены мехами. Так в Харькове и в институте уже не ходили - мода прошла - но Топов еще носил меховые накладки.
Навстречу шел сокурсник Липатов.
- Что, за спиртным отправились? Поворачивайте назад, я несу три бутылки водяры. Хватит всем, если сильно глотать не будете...
- Да нет, Витек, едем на чемпионат мира по хоккею, в столицу нашей Родины, город-герой Москву!
- Хм... Посмотрите на себя, вы же все пьяные. Вас первый патруль сразу загребет... Что, и билеты у вас на руках? Я сам из Рязани, езжу домой, так свободных билетов на Москву никогда не бывает!.. Ах, поедете зайцами... Ну-ну... Что, и он с вами? Как примкнувший? - Липатов пальцем показывал на Топова.
Еще один раз внимательно осмотрев всех троих, Липатов махнул рукой и пошел в сторону общаги.
- Правильно ли мы все делаем? - Евтушенко нерешительно шагал вперед.
- Слушай! Делаем то, что задумали. И не тошни! - Волошко уверенно двинулся вперед.
Известно, что Бог помогает дуракам и пьяным. Дуракам нужна помощь, чтобы они выжили среди умных, не сгинули. Здесь все понятно. А вот почему беду отводит от пьяных, не совсем ясно.
На троллейбусе приехала тройка нетрезвых студентов-горняков до метро "Советская", далее проехали до Южного вокзала без всяких приключений. Образовался организатор и ведущий в лице Егора. На привокзальной площади он потребовал посетить продовольственный магазин с целью закупки в дорогу спиртного. Каждый взял по бутылке крепленого вина. Одну, общую, сразу же распили за углом. Отправились в зал билетных касс; как прогнозировал Липатов, билетов не было и не предвиделось. Стояли и слушали объявления на приходящие поезда московского направления. Составов было много, движение очень напряженным. В те времена все поезда с Кавказа и Юга СССР шли только через Харьков. Пьяными болтались по зданию вокзала, видели милицейские патрули, но никто ни разу не остановил и не сделал замечания. Услышав о прибытии ближайшего поезда, отправились встречать состав на перрон. Глотнув свежего воздуха, Волошко открыл очередную бутылку вина. Выпили по очереди из горла без закуски - ее забыли купить.
- Сейчас разбегаемся каждый к вагону, просим проводников взять до Москвы зайцами все троих... У кого получится! Действуем! - Волошко был максимально собран.
Началось невезение. Первый поезд был фирменным и проводники наотрез отказались брать безбилетников. Второй поезд шел из Махачкалы, каквказец-проводник соглашался доставить студентов по назначению, но запрашиваемая сумма была неподъемной - более 10 рублей с человека выложить "зайцы" не могли. Повезло только с третьим поездом - миловидная женщина средних лет согласилась на предлагаемые условия при обещании, что студенты будут "тише воды, ниже травы" и сразу лягут спать. Если бы она знала, что произойдет дальше!
В темном, неосвещенном месте, отбежав от вагона, на перроне студенты выпили еще одну бутылку; чтобы отбить запах спиртного, непрерывно курили сигареты "Прима". Еды не было никакой. Во внутреннем кармане Топова оставалась одна, последняя, зеленоватая бутылка "Портвейна" емкостью 0,7 л. От тела она стала теплой и приятно будоражила мозг.
Дернулся состав, гудок электровоза разорвал ночную тишину, Харьков остался сзади и путешествие началось. Проводница распределила места. Волошко и Евтушенко залезли на третьи полки, предварительно убрав с них постельное белье и матрацы, Топову досталось место на второй полке служебного купе. Тишина длилась недолго. Студенты не собирались спать, как было уговорено.
- Скажите, а вагон-ресторан в поезде есть? - Егор засунул в купе к проводнице свою голову.
- Какой ресторан! В нашем поезде Феодосия-Москва не бывает ресторанов! Вы обещали сразу лечь спать, так что выполняйте наш договор! Чтобы я вас не видела и не слышала! - женщина взяла швабру и пошла вдоль вагона.
- Хорошо, хорошо, мы только покурим и заляжем дрыхнуть! - Волошко подмигивал Топову, намекая на оставшуюся бутылку.
Через пару минут трое туристов собрались в тамбуре. Топов вышел в пальто, скрывая в нем бутылку портвейна. Пили по очереди, после каждого глотка жадно втягивая в себя дым. Трехсуточная пьянка давала о себе знать. Чувства обострялись, из желудка по всему организму шли теплые хмельные волны. Табачный дым и привкус сигареты во рту притупляли голод. Сознание выключалось и ко всему становилось равнодушным.
- Ладно. Мне хватит. Пойду спать! - Топов отдал бутылку с остатками вина Алику и ушел в свое купе.
В полудреме, лежа на полке, Топов ждал прохода друзей к своим местам. Время шло, но они не появлялись. В купе зашла проводница, спросила, не холодно и нужно ли дополнительное одеяло. Полусонный Топов отвечал отрицательно. Проводница внимательно посмотрела ему в лицо и вышла из купе.
Минуты шли за минутами, но из тамбура Волошко и Евтушенко не появлялись. Топов начал ощущать некоторое беспокойство. "Что они там могут делать? Пойду, посмотрю, может, не допили, так глотну еще немного!"
Быстро соскочив с полки, Топов открыл дверь в тамбур и замер от неожиданности. Лица Егора Волошко и Алика Евтушенко были багровыми, ладони сжаты в кулаки, глаза налились кровью. Они с ненавистью смотрели друг на друга и скандалили между собой. У Евтушенко под носом был кровоподтек. Рубашка на груди была разорвана, отсутствовали верхние пуговицы. У Волошко на щеке виднелась ссадина. Кроме них, в тамбуре никого не было. Стояли два сокурсника лицом друг к другу, остервенело кричали в лицо и замахивались кулаками. Пустая стеклянная бутылка из-под "Портвейна", противно дребезжа, каталась по полу.
С огромным удивлением смотрел Топов на эту картину. Никогда он не думал, что окажется в подобной ситуации - наблюдателем при разборке. Он никак не мог понять причины ссоры. Оба дерущихся всегда были мирными и спокойными людьми, никогда не замечены в физических разборках. Евтушенко вообще никогда в драках не участвовал. Волошко однажды вступил в кулачный бой с Бригидой, но тогда правда была на его стороне. Дело в том, что Егор на подготовительных курсах познакомился с красавицей Ириной Клещуковой; они полюбили друг друга и бережно хранили свое чувство. Ирину без сомнения можно назвать первой красавицей факультета. Со временем учебы ее привлекательность только росла и она хорошела. Естественно, внешний вид Клещуковой привлекал внимание многих юношей. Они пытались претендовать на нее, на ее сердце и чувства. Она всех отклоняла. Но случались разные события. Одним из таких конфликтов стала драка между Егором и Бригидой. Произошло это в общежитии, вечером, после довольно умеренного принятия спиртных напитков. Все уже расходились по своим комнатам, когда неожиданно раздались громкие крики и в коридор выскочили двое сцепившихся мужчин. Это были Егор и Валера. Оказалось, что пьяный Бригида начал приставать к Ирине, заявив: "Хочу женщину и ты будешь принадлежать мне... Сейчас... Немедленно!" Естественно, Волошко встал на защиту возлюбленной. Бригида пытался ударить его несколько раз кулаком в лицо, но Егор своевременно отклонялся, а затем нанес резкий удар в солнечное сплетение. Бригида рухнул на пол, но буквально через минуту поднялся и навалился всем своим огромным телом на Волошко. Егор тоже был высокий, но оказался полусогнутым под напором. Через мгновение набежали студенты, находившиеся в курилке, и разняли дерущихся. При обсуждении этого происшествия общественное мнение полностью одобряло действия Егора. Надо сказать, что в дальнейшем Бригида никаких намерений в отношении Ирины не предпринимал. Поведение Бригиды было признано неправильным и все сошлись во мнении, что его действия объясняются большим количеством выпитого вина. Между тем, в дальнейшем Бригида и в трезвом виде позволял себе распускать руки. В стройотряде, в Западной Сибири, он не только словесно поссорился с Насоновым, но стал применять кулаки. И вновь получил сдачу! Небольшой, но крепкий Насонов словно танцевал вокруг Бригиды, нанося ему удары кулаками со всех сторон. Мы тогда шли по железнодорожной колее, возвращались с работ, все были невероятно уставшие, и драку никто не разнимал. Первым битву закончил окровавленный Бригида.
Вот Топов стоит в тамбуре, наблюдает за размахивающими кулаками студентами, ничего не может понять, и не в состоянии прекратить ссору. Обращается то к одному студенту, то к другому, но его не видят и не слышат. У обоих остекленевшие глаза, на губах слюна. Безотрывно смотрят друг на друга. Создается патовая ситуация - скандал нарастает, остановить невозможно, двое взрослых мужчин ничего не видят и не слышат, кроме противника. Звучат в адрес друг друга самые оскорбительные слова, нецензурные выражения слетают с их губ. Поезд летит, вагон раскачивается, матерные крики и дребезжание пустой бутылки - все это заполняет пространство тамбура.
- Да ты вообще козел гребаный! - орет Евтушенко.
Внезапно произошла перемена. Волошко меняется в лице, из пунцового оно становится багровым, он немного приседает, сосредотачивается и целенаправленным ударом кулаком бьет противника в лицо. Евтушенко отлетает к противоположной стороне тамбура, изо рта его течет красная слюна. Безумными ошалевшими глазами он смотрит на противника, затем бессмысленно поворачивает голову и обводит взглядом тамбур. Взгляд его останавливается на стоп-кране. Евтушенко хватает ручку и срывает ее. Пломба повисает на витой тонкой проволоке. Завизжали тормозные колодки, залязгали буфера, состав сжался, поезд остановился посреди поля. Топов от резкого толчка прильнул к окну и увидел белую, покрытую снегом, российскую степь.
В тамбуре наступила полная тишина. Всем троим стало ясно: произошло необычное, что может коренным образом изменить их жизнь. Моментально воинственные настроения исчезли. Враги опустили вниз кулаки. Молча, в полной тишине, стояли студенты и смотрели друг на друга и на сорванный стоп-кран. Ничего изменить было нельзя. Неожиданное событие произошло, и расплата медленно приближалась. Хмель мгновенно выскочил из голов, все стали вдруг трезвыми. Бутылка уже не дребезжала, в тамбуре было так тихо, что стал слышен вой ветра за окном.
Раздался топот ног - по коридору кто-то бежал. Открылась дверь и влетела взволнованная проводница.
- Господи, что вы сделали! Вас же посадят! За срыв стоп-крана и остановку поезда уголовное наказание - от 2-х до 4-х лет тюрьмы! Да это же еще и московское направление... Еще и политику припишут! Да вы никогда из лагерей не выйдете!.. Там и сгниете! О Боже! Срыв графика движения поездов на таком напряженном направлении!.. Кто это сделал?
Топов и Волошко посмотрели на Алика Евтушенко. Проводница тревожные глаза переводила со студента на стоп-кран.
- Боже, зачем я вас взяла в поезд? Меня же выгонят с работы! А вас... Вас посадят! Жизнь ваша молодая будет поломана... Навсегда. Вы понимаете это?
К этому времени туристы понимали уже все. Они находились в пассажирском поезде без билетов, без уважительной причины покинули учебные занятия в институте, сорвали утвержденный советским правительством график движения поездов по железнодорожным магистралям СССР. Физическое состояние было - нетрезвое. Огромна была их вина!
Моментально похолодели наши тела от предчувствия неминуемого наказания, мозг метался в поисках выхода и не находил его. Хмель покинул головы, но трехдневное непрерывное пьянство отчетливо было отпечатано на лицах и присутствовало в дыхании перегаром.
Молча, опустив руки, стояли мы в тамбуре, боясь шелохнуться и не веря в беду, которая неожиданно пришла в наши судьбы. Никто не знал, что делать.
- Каждый поезд сопровождает два милиционера. Сейчас они придут и будут выяснять причину остановки. Вы пока идите по своим местам, ложитесь, словно спите, и ни в коем случае не высовывайтесь и не бродите по проходу, - проводница горестными глазами смотрела на нас, переводя взгляд с одного на другого.
Постояв несколько минут, пассажирский состав тронулся с места. Мы разбежались по своим местам. Была ночь. Проводница открыла дверь и выбросила пустую бутылку.
Через 10 минут в купе пришел милиционер. Топов лежал, отвернувшись к стене.
- Что у вас здесь произошло? Случайность или кто-то специально сорвал стоп-кран? Преступление? Нужно составлять акт...
- Дима, Димочка! Пошла я мыть пол в тамбур, вагон качнуло, я не удержалась, схватилась за стоп-кран и случайно его сорвала, - просительными интонациями проводница заговорила с милиционером. - Пусть уж меня накажут, премии лишат, или там выговор, но я виновата...
- Что-то на тебя непохоже, никогда такого раньше не наблюдалось... Подозрительно мне все это! - строгий блюститель порядка стоял и внимательно осматривал купе.
- Димусик, приедем в Москву, с меня поход в пивной ресторан "Жигуль", там рыбка, раки, ну и все остальное... Давай оформим эту остановку как случайность! - проводница брала всю вину на себя и защищала студентов-горняков.
Здесь Топов решил поучаствовать в разговоре. Он повернулся лицом к стоящему милиционеру, улыбнулся и сказал:
- Товарищ сержант! Какие проблемы, я свидетель, что стоп-кран был сорван случайно...
Милиционер не ответил на улыбку, только очень внимательно и изучающе начал смотреть на Топова.
- А это еще кто такой? - у сотрудника милиции брови взметнулись вверх. - Может, он и сорвал кран? Подожди-подожди, да он еще и пьяный!
Строгими глазами сержант смотрел на Топова. Студент похолодел вторично - опасность была велика.
- Идиот! Закрой рот, отвернись и спи! - проводница толкнула кулаком Топова в бок. - Племянник мой, учится в институте, в Харькове, захотел Москву посмотреть, вот взяла его с собой! - начала рассказывать сержанту.
- Вот ты мне сейчас обещаешь ресторан, рыбу и все прочее, что я могу сам купить... Ты мне дай то, что для меня недоступно! Чего у меня нет и никогда не будет!.. Тоненькая ты и стройная, фигурка у тебя потрясающая, на лицо красива, со всех сторон мила мне...
- Дима! Ну я же замужем!
- А ты знаешь, что таксист - это не муж, а проводница - это не жена... Ты мне уже один раз обещала, но обманула!.. Нет, здесь нужно проводить расследование. Не верю, что ты сорвала стоп-кран. Ты кого-то прикрываешь. Может, вот этого пьяного студента, который с наглой рожей лезет в чужие разговоры. Сейчас высажу его в Орле, там в линейном отделе милиции быстро всю правду выложит!
Омертвевший телом Топов лежал с открытыми глазами, смотрел в стенку. Опасность была крайне велика. Хотя не Топов срывал стоп-кран, но в таких случаях суд не стал бы разбираться. Были все сообща, действовали совместно, в тюрьму тоже отправились бы всей компанией.
Наступил критический момент разговора. Если проводница промолчит, вторично не станет утверждать о своей личной вине - студенты поплатятся за остановку поезда свободой.
- Дима! Мы все люди! Честное слово, кран - это моих рук дело. Так получилось, случайно, сильно вагон качнуло на повороте! Не нужно лишних проблем. Я тебя отблагодарю - сам увидишь, когда и чем... Будешь доволен!
- Смотри мне! Но все равно, нарушен график движения, нужно написать объяснительную бумагу. Я подготовлю, придешь утром, подпишешь, что факт непреднамеренный, случайный, всю вину возьмешь на себя!
- Хорошо, Дим, все сделаю, как надо! - проводница не скрывала удовлетворения.
Сержант милиции ушел. Проводница некоторое время сидела на скамье в купе, о чем-то думала, потом поднялась и пошла в вагон.
Топов лежал, осмысливал ситуацию. Сна не было, нервы были напряжены. Стало ясно, что находились на волосок от жизненной катастрофы. Топов думал о женщине, принявшей за них удар на себя, и не мог понять мотивы ее поступка. Неужели только по доброте своего характера? Она не могла не знать, что у студентов ничего нет - денег, ценностей, вещей. Нет ничего, чем они могли бы отблагодарить ее. Она сознательно подставила себя под удар, прекрасно представляя, что будет наказана по административной линии по приезду в место базирования. Вместе с тем она знала еще одно - ее наказание несопоставимо с уголовной карой, которую применят к студентам. Это разные величины. Хотя студенты были ей никто, тем не менее она мужественно взяла всю вину на себя, выгораживая их и выводя из сети уголовного преследования.
Время шло. Бессонный Топов лежал и думал. Ему представлялось, что ситуация может мгновенно измениться в худшую сторону. Думалось, что вот сейчас милиционер возвратится и начнут расследовать это событие. В голову приходили разные варианты: немедленно всем троим выйти из поезда на ближайшей станции, перейти в другой вагон, последний в поезде, каким-то образом скрыться, затаиться.
В сторону поехала дверь купе и в проеме показалась голова Волошко.
- Что, Топа, пронесло? Пойдем покурим!
Непонимающими глазами Топов смотрел на сокурсника. Постепенно приходило осознание, что Егор не слышал разговора и не знает, какой опасности все подвергались и до сих пор продолжают висеть на волоске.
- Ты знаешь, конь с педалями, какие здесь разговоры разворачиваются! - в гневе Топов заорал на Волошко.
- Какие? - рядом появился Евтушенко.
- Нет, ну вы точно оба конченые! Пошли в тамбур, расскажу, что с вами завтра будет!
Тамбурный разговор продолжался недолго - как только Волошко и Евтушенко услышали о происшедшем разговоре милиционера и проводницы, им мгновенно перехотелось курить и, что очень странно, неостановимо пришло желание побыстрей пойти на свое место и лечь спать. Так все и поступили. Заядлые курцы, ни один из троих за всю ночь не встал на перекур.
Плохой сон был в ту ночь у Топова. Несмотря на убаюкивающий стук колес и поскрипывание вагона, Топова посещали разные кошмары. Снилось ему, что всех троих осудили, декан Чугаенко произносит речь перед судом с просьбой взять на поруки, но народные заседатели отклоняют эту просьбу. Другой сон был о том, что надевают наручники и Топов прощается со всеми - длинный срок, 4 года сидеть, за это время все изменится. Третий сон своим страхом вообще разбудил его. Прокурор выступал и доказал, что следом за пассажирским поездом двигался воинский эшелон с секретной техникой; неожиданную остановку военные приняли за попытку нападения на эшелон, по тревоге были подняты вооруженные воинские подразделения, по всему Московскому военному округу была обьявлена боевая тревога, ракетные войска получили приказ о готовности N1, был разбужен Главнокомандующий Вооруженными Силами СССР для осведомления с ситуацией и принятия оперативного решения. "Одним словом, товарищи судьи, налицо попытка подорвать обороноспособность нашей социалистической Родины! - в сильнейшем гневе орал на весь зал прокурор. - Это не прощается никому, я требую примерно наказать всех троих. Четвертовать их! Всем отрубить головы!" И вот уже тянут троих студентов на эшафот, у них подгибаются ноги, они упали на колени, но конвой немилосерден - он кричит: "Вставай! Вставай!" и толкает их кулаком в бок...
- Нет! Нет! - заорал Топов.
- Что "нет"? Вставай, скоро Москва! Иди, буди своих дружков! - женщина дергает Топова за свитер.
Весь мокрый от ночных страхов, Топов непонимающе смотрел на проводницу. Затем постепенно осознает, где он находится. Слава Богу, все это сон. В реальности ничего страшного нет.
При подъезде к столице сидела троица харьковских туристов в купе в полном молчании. Каждый думал о своем.
Наконец, московский перрон. Студенты вышли из вагона, буркнули проводнице "Спасибо..." и пошли в сторону здания Курского вокзала. Пройдя десяток шагов, Топов обернулся назад. Проводница стояла и молча смотрела им вслед. Топов нерешительно постоял, затем рывком повернулся и побежал назад, к вагону.
- Спасибо вам огромное за все, что сделали... Дай Вам Бог всего, чего хотите! - Топов улыбался и заглядывал ей в глаза. Затем обнял и поцеловал в щеку.
- Ладно уж, идите, смотрите город... Хорошо, что так все закончилось! - довольная проводница улыбалась в ответ.
Волошко и Евтушенко входили в здание вокзала. Топов присоединился к ним.
- Что ты перед ней раскланивался?.. Мы ей все заплатили, как договаривались, и больше ничего не должны! - Евтушенко хмуро выговаривал Топову.
- Смотрю я, ты не проникся исключительностью ситуации и нашим положением! - Топов начинал нервничать.
- Ладно, хватит вам... Закончилось благополучно, так, по-видимому, и должно быть! - Волошко останавливал спор. - Где здесь бытовая вокзальная комната? Надо погладиться, почиститься, может, удастся побриться...
Помятые, плохо выспавшиеся студенты пошли по вокзалу.
Проводницу они никогда больше в жизни не видели. Вот сейчас, по прошествии десятилетий, огромный и низкий поклон тебе, неизвестная нам даже по имени женщина. В пояс кланяемся тебе и желаем всяческих человеческих благ за то, что не столкнула в тюремную камеру, не поломала наши судьбы на взлете, взяла всю вину на себя, прикрыв нас.
Путешествует тройка экскурсантов по Курскому вокзалу. Возникла необходимость купить билеты на обратный путь в Харьков. К удивлению, возле билетных касс в такое раннее время народу было мало и проездные билеты были в наличии. Здесь же, внутри вокзала висела рекламная афиша, призывающая посетить хоккейный матч СССР-Канада с точным указанием начала матча.
Нашли бытовую комнату и единственный из всех щеголь Волошко начал приводить себя в порядок. Довольно долго он гладил брюки, черным кремом покрывал сапоги, затем бархаткой начищал их, всячески прихорашивался. Топов пересчитал деньги, определил, что их крайне мало и расходы на приведение себя в порядок не впишутся в бюджет. Евтушенко также отказался арендовать утюг, буркнув: "Мне это не надо".
- Что ты тянешь кота за хвост! Давай быстрей поворачивайся! - Топов начинал терять терпение. - Такое впечатление, что ты собираешься встретить здесь прекрасную москвичку, так перышки чистишь... Нужен ты ей триста лет! Вот приедем в Харьков, я Ирине Клещуковой, твоей невесте, расскажу, что ты нацелился здесь на другую...
- Топстон, ты чего-то в жизни не понимаешь... Жизнь - это игра, случай, и к нему всегда нужно быть готовым... А случаи, между прочем, бывают не только женские... Ну все, я готов! Пошли!
Тройка небритых горняков отправилась осматривать достопримечательности Москвы. Одно - и двухэтажные здания, отсутствие яркой архитектуры в центре города никакого впечатления на студентов не произвели. Тогда они решили поехать в самое сердце столицы - на Красную площадь.
В метро Топов начал спрашивать о причине взаимной драки.
- Отстань! Пока эта рана еще жива и кровоточит, не хочу говорить... Вот пройдет время, тогда все узнаешь! - Волошко отмахнулся от Топова.
Тогда Топов с тем же вопросом обратился к Евтушенко.
- Сам не могу понять, как это все произошло... Словно головы не было на плечах, - односложно отвечал студент. Был он хмур и задумчив весь день. В разговорах практически не участвовал.
Так ничего не поняв, Топов решил позлить драчунов.
- Хорошие вы товарищи... Даже ответить на вопрос не в состоянии! Значит так, козлы, больше ничего не пьем, до самого возвращения в Харьков. А то от вас всего можно ожидать!
Красная площадь была безлюдна. Снег убрали, только где-то вдали ездили автомобили-уборщики. Одиночные туристы в ярких одеждах, видимо, иностранцы, разгуливали по брусчатке.
- Вот она, Краснуха! Вон тот флаг, что по телевизору показывают! - Волошко указывал ладонью на Кремль, не скрывая восхищения, что находится на главной площади страны.
- О, какая она маленькая... А по телевизору смотришь, вроде большая... А на самом деле, площадь совсем крошечная... - Евтушенко не скрывал удивления.
- Да уж не площадь Дзержинского в Харькове, которая самая огромная в Европе и вторая по величине в мире, после пекинской Тяньаньмэнь...
Некоторое время гуляли горняки по Красной площади. Мавзолей был закрыт.
- Давайте сфотографируемся на память! Смотрите, сколь много здесь фотографов! - предложение Топова было принято. Сообща скинулись на снимки, оставили адрес для пересылки фотографий в Харьков.
Время шло и начиналась вторая половина дня. Хотелось есть. Утром студенты на Курском вокзале выпили по бутылке кефира и съели по пирожку. Для молодых, здоровых организмов такого количества пищи было недостаточно. Пошли по улице, примыкающей к Красной площади, в поисках столовой. Пройдя с полкилометра, ничего не увидев, решили поехать в Лужники, на чемпионат мира по хоккею - там точно будет что покушать.
После приобретения билета на хоккейный матч у Топова осталось совсем мало денег, несмотря на то, что билеты купили самые дешевые. Студенты расположились на самом верху ледовой арены, перед ними был еще один ряд, а сразу за ним виднелся один из многочисленных выходов из зала.
Лужники были полны народом. Желающие посмотреть матч стояли даже в проходах. Было много иностранцев в ярких спортивных куртках и разноцветных шерстяных шапках.
Матч начался и зал заревел от восторга. Люди подскакивали на своих местах, махали руками, неистово кричали, беспрерывно делились своими впечатлениями. При удачных атаках советских хоккеистов зал вообще неистовствовал. Когда успеха добивались канадцы, в разных частях зала вскакивали иностранцы. Болельщики "болели" по-настоящему.
Топов был немного разочарован. Когда ранее он смотрел хоккейные баталии по телевизору, там намного ярче и выпукло были видны все эпизоды спортивной борьбы; кроме того, показ забитых мячей повторялся. Здесь, в зале, если не заметишь момент влета шайбы в ворота, повтора не будет.
Но здесь, в Лужниках было другое, чего нельзя ощутить по телевизору. Единство зала, спортивный азарт, игра эмоций переполняли каждого присутствующего.
Объявили перерыв. Посетители поднялись и начали выходить из зала. На лед вышла уборщица со шваброй и тряпкой и начала сметать мелкий лед, накрошенный коньками в процессе игры. Это был единственный раз, когда Топов видел ручную подготовку льда. Впоследствии по телевизору начали показывать механическую уборку ледовой арены и полирование льда к следующим таймам - ездила специальная машина.
Голодные студенты помчались в буфет. К их удивлению, никаких разносолов не продавалось. Было много бутербродов, в основном с черной и красной икрой. Стоили они дорого - по 2,40 руб. Студентам очень хотелось их попробовать, но цена была недоступна. Также не хватало денег на другой деликатес - рыбу семгу. Так горняки не попробовали на хоккее в Лужниках бутербродов с икрой и рыбой. Пришлось довольствоваться небольшими ломтиками хлеба и колбасы - такие продукты стоили гораздо дешевле. На прилавке стояло много кисломолочных товаров в индивидуальной упаковке. Горняки купили по несколько штук и в прикуску с колбасными бутербродами утолили голод.
Начался второй тайм. Градус хоккейной борьбы нарастал. При каждой атаке игроков СССР в зале стоял неумолчный гул (большинство болельщиков были советскими гражданами). Часто зал вставал на ноги. Чувствуя невероятную поддержку соотечественников, хоккеисты начали бомбардировать ворота канадцев со всех позиций и при каждом удобном моменте. Атаки шли за атаками, стали бить по воротам не только вблизи, но и со средней линии. Сильно размахиваясь клюшками, наклонившись над шайбой, изо всех сил советские хоккеисты били по ней. Иногда, в результате не совсем удачного удара, шайба улетала к зрителям. По существующим законам, болельщик, поймавший шайбу, только что бывшую на поле, в игре, считал ее личным сувениром. Судьи никогда не требовали возврата шайб на поле. Она становилась собственностью удачливого зрителя.
При очередной атаке произошел сбой и шайба улетела в сторону студентов. Топов заметил, что она на излете ударилась о верх выхода, подскочила и упала под ноги людей, сидящих в переднем ряду. Один из зрителей наклонился, быстро поднял ее и спрятал за пазуху. Все это произошло стремительно. Судья на ледовом поле вбросил новую шайбу и игра продолжилась. Зал продолжал реветь. Но, кроме Топова, неподалеку находился еще один наблюдательный человек. Ярко выраженной кавказской внешности, он протиснулся к счастливчику-обладателю шайбы и заговорил.
- Слюшай, дарагой, зачем тебе эта шайба? Отдай ее мне... У меня сын, большой любитель хоккея, он будет очень доволен, если я ему в Батум привезу этот сувенир... Подари, дарагой!
- Ты думаешь, у меня сына нет? Ему тоже подарок с хоккея нужен! - Кацо, что ты хочешь, чтобы я тебе сделал за шайбу?
- Она денег стоит! Давай четвертной! (25 руб. - примеч. авт.)
- Вах, вах! Всюду денги... На, дарагой, получи...
Счастливый владелец забрал деньги, достал из внутреннего кармана шайбу, вытянул нож и старается разрезать ее пополам.
- Что, что ты делаешь? Зачем половинишь? - вскричал кавказец.
- Как зачем? Половина тебе, половина - моему сыну! - орудуя ножом над неподатливой сухой резиной, владелец шайбы невозмутимо отвечал кавказцу.
- Кацо, дарагой, на тебе еще деньга, отдай ее весь мне, - уроженец гор был готов на все. Он протянул купюру.
- А, червонец (10 руб. - прим. авт.)... Подходит. Забирай! - шайба перешла в руки нового хозяина. Счастливый, он убегает по проходу.
Болельщик, еще мгновение назад обладавший заветной сувенирной шайбой с чемпионата мира, повернулся к соседу и говорит:
- Во мужик, бабки имеет, а не наблюдательный... Настоящая-то шайба вот она, а я ему отдал свою старую, которой во дворе играем в хоккей! - он вытянул из кармана мокрую, блестящую от воды шайбу.
Голодный Топов округлившимися глазами наблюдал за происходящей ситуацией. Для него было огромным удивлением, как за столь короткое время можно заработать половину месячной студенческой стипендии.
Уставшая и молчаливая возвращалась троица из московского путешествия. Разговоры велись, звучали отдельные реплики, воспоминания о хоккейном матче, но неожиданно студенты могли замолчать и о чем-то задуматься. Тоска каким-то крылом посещала их сердца - чем-то закончится их путешествие?
По прибытии в Харьков все втроем отправились на занятия. Каждый чувствовал, что велика вина, и не собирался усугублять ее тем, чтобы пойти и отсыпаться в общежитии.
В горной лаборатории шла лекция. Весь курс был в сборе. Поезд пришел поздно, студенты на начало лекции опоздали. Гуськом, в затылок один другому, немного опустив вниз головы, путешественники вошли в аудиторию. Стараясь не шуметь, они медленно пробирались на свободные места. Но оказалось, что все эти дни общежитие гудело, словно улей, от такой неслыханной дерзости - посреди учебного процесса три студента устроили себе самовольный отпуск. Это выходило из всех принятых рамок и было очень необычным.
- Смотрите! Смотрите! Москвичи прибыли! - громко, на всю аудиторию, закричала староста третьей группы Приходько Тамара, прерывая лектора. - Ничего себе, да от них апельсинами пахнет! (в те времена - годы тотального дефицита - тропические фрукты можно было купить только в Москве - прим. авт.)
Весь курс грохнул смехом. Каждый старался сквозь смех выдавить из себя какую-либо шутку.
- Их на заседание правительства приглашали!.. Без них не могут обойтись в Москве!.. Что вы там решали, будет война со Штатами или вы ее отменили?.. Как московские девочки?.. Слаще харьковских?.. Да нет, они на всемирный симпозиум ездили, там выступали!.. Их вызвали, чтобы посмотреть, кого из них министром горной промышленности назначить!..
После каждого выражения вспыхивал и с новой силой раздавался рев хохота. Минут десять лектор, ничего не понимая, не мог успокоить аудиторию.
В один момент трое путешественников стали героями дня. На перерыве, в окружении всех сокурсников, начались серьезные расспросы. Туристы отвечали о поездке неохотно, односложно, не вдаваясь в подробности. На насмешки и подтрунивания товарищей они обращали мало внимания, ожидая, когда заговорит тяжелая артиллерия - как на все происшедшее отреагирует декан Чугаенко. Это было основным и определяющим. Смешки товарищей по курсу были не более чем комариные укусы.
- Кому вы верите! Мне доподлинно известно, что эти две ночи они провели в рабочей общаге, у Маньки "Всегда доступной", а ни в какой-то Москве... Посмотрите на их опухшие рожи! Они у Маньки пили... А вам заливают про Москву! - недоверчивый Удодов громко рассказывал всем.
Манька, рабочая девушка, жила в общежитии одного из харьковских заводов на территории студенческого городка. Имя "Всегда доступная" она получила за безотказность - она всегда оказывала любовные услуги бесплатно или за символическую плату (полбуханки хлеба, сладкий сырок, два ореха - у кого что было) в любое время дня и ночи, если не была на работе. Зачастую к ней приходили не только за ласками, но просто поговорить - она умела слушать и давала свои нехитрые житейские советы. Ее комнатка была как отдушиной - всегда можно было утолить свои печали. Поэтому, в отличие от обычных легкодоступных девиц, к ней никто не испытывал отвращения.
- Не веришь? Может, тебе билеты показать? - Волошко вяло отвечал на претензии Удодова. Все его мысли были не здесь, в аудитории, а в кабинете декана - как он отреагирует на все происшедшее.
- Ха! Да они нас всех вообще за дураков считают... Билеты! Да я тебе сейчас нарисую авиабилет в Париж и обратно, с остановкой в задрипанной Зачепиловке!
Весь курс внимательно прислушивался к словесной перепалке.
- Что раскудахтались! - умная Снежко проницательными глазами смотрела на собрание студентов. - Что, зависть гложет? Они хотя в пьяном виде отважились на поступок, на бросок, а вы, кроме как заниматься говорильней, ни на что не способны, ни в пьяном, ни в трезвом виде!
Разговор переключился на тему ожидаемого наказания. При этом трое путешественников замолчали и внимательно выслушивали мнение каждого. Сошлись на том, что минимум - лишат стипендии, максимум - исключат из числа студентов.
Началась вторая половина пары и разговоры прекратились. Состояние трех студентов было подавленным. Общее мнение о том, что их ждет не легкий словесный выговор, а тяжелое наказание, привело к полному упадку духа. Они со страхом ожидали вызова к Чугаенко.
Однако декан не торопился. Тонкий психолог, по своим каналам он узнавал истинную правду о поездке. Кроме того, затяжка в применении наказания очень сильно психологически давила на провинившихся. Декан знал об этом и специально не торопился с вызовом "на ковер".
В общежитии после занятий основной темой были расспросы о Москве. Вечером, в течение дня, не дождавшись вызова к декану, студенты-экскурсанты отправились на очередную выпивку, там расслаблялись и начали в подробностях вспоминать поездку и приключения. Единственное, о чем они сразу мгновенно замолкали - вагонное происшествие с дракой. Это было тайной.
Дни шли за днями, путешественники расслабились, в открытую рассказывали о поездке, припоминая ее в мельчайших подробностях на пиве и во время гулянок. Страх наказания постепенно уходил прочь. Однажды Волошко спросил Топова: "Может, пронесло? Ничем кончится?"
- Не знаю, навряд ли! Чугай не тот человек, который такой факт мимо себя пропустит...
Топов был прав. У декана Чугаенко не сразу до всех доходили руки, но он ни о ком не забывал.
В начале следующей после возращения недели в аудитории появилась секретарь и объявила:
- Студенты Волошко, Топов и Евтушенко! Вас вызывает декан! Зайдите к нему после занятий!
Все находящиеся в аудитории студенты мгновенно посмотрели на побледневших путешественников. В их взглядах было сожаление - сейчас Чугаенко предъявит им обвинения, а он умеет формулировать свои мысли. Не исключено, что из класса аудиторного придется им отправиться в класс рабочий, а то может быть, в армию забреют. А это потерянные годы.
Перед кабинетом декана троица проводила совещание.
- Что будем делать? Надо какую-то общую версию соорудить, чтобы отвечать всем однообразно! - говорил Волошко.
- Что тут говорить! Наверно, он уже все прекрасно знает. Даже то, о чем мы молчали. Друзья-помощники ему донесли... А что, вы молчали всю эту прошедшую неделю? Мололи языком все подряд, все выболтали. С вами только свяжись, одни неприятности - то деретесь между собой, то пасть открываете на всю ивановскую! - Топов не скрывал раздражения. - Пошли, семь бед, один ответ...
Замерев, несмело входили в кабинет виноватые студенты.
- Прибыли, уважаемые любители хоккея! Присаживайтесь, расскажите всю правду, а лучше - истину... - Чугаенко очень холодно смотрел на вошедших. - Вопрос первый. Кто из вас организовал трехсуточную пьянку, что несовместимо с правилами проживания в общежитии? Вопрос второй. На основании чего вы отказались посещать занятия в период учебы? Вам же за эти пропущенные дни Советское государство платит стипендию? Вопрос третий. Кто конкретно из вас троих явился организатором поездки в столицу нашей Родины? Назовите фамилию. Это привело к чудовищному подрыву дисциплины на курсе. Остальные студенты подумали, что на горном факультете можно вытворять все, что захочется - якобы здесь полностью отсутствует элементарный порядок. После того, как ответите мне на эти первичные вопросы, я задам вам следующие...
Безмолвно слушали студенты декана. Все остальные находившиеся в кабинете затаились и стали ожидать ответов.
На столе декана зазвонил телефон. Чугаенко взял трубку, вполоборота отвернулся к окну, стал непрерывно смотреть в него, и долго, не прерывая, слушал собеседника. Потом сказал: "Хорошо, Николай Антонович!" Все поняли, что он разговаривал с руководителем института.
- Значит так! - декан повернулся лицом к студентам. - Меня срочно вызывает ректор. Вот вам бумага, пишите объяснительные, я приду, потом продолжим разговор...
Позже декан горного факультета Чугаенко Николай Иванович студентов-"москвичей" на собеседование не вызывал. Он прочел объяснительные, но никаких конкретных мер по наказанию виновных не предпринял.