Несмотря на то, что Лаки подозревал Гессо в излишней набожности и частенько дразнил, он редко посещал храмы. Разве что навещал служительниц милосердной Реции, покровительницы воинов, после ежегодного посещения консультантского кладбища, но это Лаки не мог поставить ему в вину, поскольку сам добровольно помогал служительницам обихаживать ветеранов войн. И, конечно, Гессо не бывал в Храми Пяти и не встречался с Жрицей по своей инициативе. Кроме первого случая, когда она сама заявилась в Госпиталь к полумертвой Илие, и последнего - когда Пантаклю необходимо было проведение обряда. Но об этом Гессо вспоминать решительно не хотел и был даже рад, что не впитал все подробности ритуального действа.
И сейчас он пытался понять, чем Жрица так привлекла Илию. Да, она была миловидной, но яркости, присущей объектам любопытства совенка, Гессо в ней не заметил.
Как он не силился, память все-таки подсунула ему картинку с бледной, еле живой Илией, обнаженной и распятой в Кругу. И Гессо не без труда закопал это дикое зрелище обратно в помойку памяти.
'А вчера еще Нэмури постарался, - вспомнил он и поджал губы. - Добавил девочке шрамов... Недоумок'.
Но ерзающая от нетерпения Илия не дала ему разозлиться окончательно.
- Лаки, а зачем тебе?.. - она подергала золотую прядь.
Тот, мрачнеющий с каждой минутой, недовольно поморщился:
- Интересно мне.
Илия вздохнула и оставила его в покое:
- Всё с тобой ясно. Ревнуешь.
Лис хмыкнул, и Лаки рассердился:
- Было бы к кому, а то к... - и осекся под прищуром Илии.
Окончательно надулся и отвернулся к окну.
Илия подползла к Гессо, и на лбу у нее проявился тот же вопрос.
'А ты нам на что?..', - перевел он и спросил:
- Лис, а я-то зачем вам нужен?
Лис глянул на него в зеркало заднего вида и сказал непонятное:
- Для полноты картины.
Пояснять однако не стал и сделал вид, что сосредоточен на вождении.
Они неслись с такой скоростью, что Гессо слегка замутило. Однако остальные чувствовали себя очень даже неплохо. Илия замерла, глядя на Троскаба через зеркало. Тот, между прочим, также не сводил с нее глаз. И это так походило на безмолвное, сигнальное общение с непонятными для Гессо знаками, что он неожиданно для себя почувствовал желание присоединиться к Лаки в его демонстративной ревности.
'Что этот охотник в совенке понимает? - думал он, сердясь на себя за такие глупости. - Он не из слышащих, иначе бы я уже знал. Это что-то другое. Даже с Лисом они так друг на друга не таращатся. Не говоря уже про Нэмури... Гм. Нэмури. И кто Илие скажет, что он возвращается на Каменскую?.. Сам Нэмури уже такое сказал, что лучше бы ему вовсе промолчать... И предупредить ее на случай новой словесной атаки необходимо... Лис - хоть и 'безумный', но не дурной, чтобы сообщать любимой, чья благосклонность столь переменчива, неприятные новости. Пилигрим помешался на генетических изысканиях. А Лаки очень занят - он, видите ли, ревнует... Придется мне'.
Она повернулась к нему и серьезно, без улыбки заглянула в глаза:
- Что, Гессо?.. Я же слышу...
- Илия, Нэмури придется вернуться на Каменскую... - без предисловий начал он, но она даже не моргнула, явно ожидая продолжения. - Понимаешь... Ему стало опасно находиться рядом с нами. И то, что произошло вчера... Этот его новый фокус... Только начало...
Илия прищурилась и сказала:
- Не умеешь врать - не берись.
Гессо опешил: 'Почему?..'.
Лаки тоже ошарашено рассматривал их, забыв о своей мнимой ревности.
Лис озвучил вопрос Гессо:
- Деточка, почему ты решила, что Гессо лжет тебе? Ты же знаешь, что и мне в свое время пришлось оставить Нэмури и не показываться на людях, пока я не научился владеть собой... более или менее...
Ветер Илии затянул такую тоскливую песню, что у Гессо сдавило сердце, и он оборвал их связь - не хотел слышать, как она мучается.
- Это ведь только часть правды, Лис, - сказала она, и уголки ее губ обреченно повернулись вниз. - Я ему просто стала не нужна...
Гессо набрал в легкие воздух, чтобы сказать ей что-нибудь ободряющее, да и Лаки, похоже, собирался сделать то же самое.
- У него - другая, - сказала Илия Лису.
'Вот так. И что теперь?..', - смотрел Гессо на Лаки и читал тот же вопрос.
- ...А мое происхождение... Нет, то, что я - не человек, всего лишь предлог, чтобы бросить меня, - продолжила она.
На ее лице появилась чужая задумчивая улыбка.
- Перестань, - сказал Лис. - Он любит тебя.
- Ты сам-то в это веришь? - спросила она.
Лис отвел взгляд.
Лаки попробовал:
- С чего ты взяла, художница?..
- Не надо, - попросила она. - Не ври мне.
И Лаки замолчал.
За окном проносились кривосплетения арадийских улочек - тошнотворное зрелище, но Гессо оно помогало отвлечься от происходящего в машине.
'Знаешь, Нэмури, - думал он, - сейчас бы я с удовольствием начистил тебе физию. Ты, наверное, не поверишь, но сил для этого у меня теперь хватит... Только за то, что не тебе приходится отвечать на ее вопросы и оправдывать тебя в попытке уберечь от еще большей боли. Ты будешь сидеть в клети, а мы - клеить те трещины, что ты ей оставил. Взял на себя ответственность, так будь добр, неси до конца срока'.
- Он с ней счастлив? - спросила Илия.
Гессо обернулся на ее голос, но совенок вновь держала с Троскабом ту непонятную зрительную связь:
- Да.
Илия вздохнула, будто сбросила тяжелую ношу:
- Хорошо. Тогда я не стану ее убивать.
Гессо похолодел. Он переглянулся с Лаки, снял с нее данные, но совенок была серьезна.
'Я не помню, чтобы кто-то из моих близких говорил так прямо, - думал Гессо. - Тем более, Илия'.
- Зачем ты собиралась это сделать? - спросил Лис.
- Она нарушила равновесие Нэмури. Он поддался искушению. И теперь винит во всем себя и ненавидит меня за то, что я связана с ним.
'Вот что случилось с тобой, Нэмури, - Гессо даже поморщился. - Ну какая же дурость, друг мой! Недоумок ты'.
И по побелевшим пальцам Лаки понял, что тот думает то же самое.
- Она - не объект, - заметил Лис.
Илия мрачно улыбнулась:
- А я - не консультант. И не человек. И я говорю открыто: если она продолжит разрушать связи Пантакля, я уничтожу ее.
- Не из-за Нэмури, - пробормотал Лаки и спохватился, но поздно - Илия уже смотрела на него, горько улыбаясь:
- Конечно, нет. Кто я такая, чтобы вмешиваться в личное Наставника? Но я - луч Пантакля. И если нечто будет угрожать Пантаклю, мне придется это разбить. И останавливать меня - не рекомендую.
Она посмотрела на Троскаба, и тот мягко улыбнулся. Гессо почувствовал себя неуютно, да и наверняка не только он. Похоже, даже Лис насторожился.
'Прямая угроза, и Троскаб получил приказ. Зря я закрылся. Теперь не узнаем какой... Минуточку, а почему я решил, что это не улыбка одобрения и не попытка смягчить Илию?.. Не знаю. Но я уверен - приказ был. И другие это тоже почувстовали... Но теперь ясно, что не Нэмури твой хозяин, Илия. Пантакль. И я даже не знаю, стоит ли этому радоваться... Но почему?.. - Гессо поймал случайный взгляд Лиса и замер. - Что-то ты не выглядишь удивленным, Наставник Лис. И ты явно многое нам недорассказал'.
Лис подмигнул ему и спросил:
- Илия, что для тебя Пантакль? - в голосе слышалась улыбка.
Она улыбнулась легко и открыто:
- Будущее.
- У меня от свежих данных скоро несварение будет, - выдавил Лаки.
Илия и Лис расхохотались. А вот Гессо чувствовал себя примерно так же и прекрасно осознавал, что это только начало.
В Храме Пяти было по-прежнему темно и холодно. Не успели они войти, как дверь с лязгом захлопнулась за ними. Послышался веселый голос Жрицы:
- Я на втором, поднимайтесь сюда!
- Кажется, она в настроении, - пробормотал Лаки.
Свечи загорелись ярче, и они увидели, как Илия бесшумно, вприпрыжку несется к винтовой лестнице, и Троскаб уверенно идет за ней.
Лаки добавил ходу:
- Они что - в темноте видят даже ограниченными?
- След взяла, - усмехнулся Лис и ушел в скачок.
Гессо не стал отставать, и Лаки очень удивился, увидев его рядом с собой. Потом он хлопнул себя по лбу:
- Тьфу, совсем закопал, что ты тоже запредельный.
Гессо засмеялся, просто ничего не мог с собой поделать: 'И не могу сказать, что недоволен произведенным эффектом'.
На втором этаже освещения хватало всем. Жрица полулежала на кушетке, но, завидев Илию, отложила какие-то бумаги, закинула очки за спину и спешно поднялась ей навстречу, сказала едва ли не растерянно:
- Ведьмочка, ты ли это?
Илия, забыв про скачки, бежала к ней навстречу, и Жрица распахнула руки, приняла вес ее тельца, обняла бережно и погладила по голове.
Лаки запыхтел, как рассерженный еж, и Гессо снова чуть не засмеялся, тем не менее, недоумевая: 'Когда совенок успела настолько с ней сблизиться?'.
Троскаб стоял к ним спиной, и данные читать было сложно, но Жрица подняла голову и ухмыльнулась ему:
- Ну наконец-то. Первым явился. Не чаяла и дождаться... - и посмотрела на них: - И что встали? Хватит пол протаптывать. Вопросов у вас много накопилось, так что устраивайте свои организмы на ближайших горизонтальных поверхностях.
Такой поверхностью для Гессо оказался темно-зеленый пуфик, Лаки умостился на цыплячье-желтом, а Лис пристроился на пурпурный.
Илия, наконец, отпустила Жрицу и посмотрела на нее снизу вверх.
- Оё-ёй! - завопила Жрица. - Опять бардак в голове развела. И когда ты с ним справляться научишься? Будто я к тебе в уборщицы записалась.
Она подернула длинные рукава одеяния и положила Илие руку на лоб.
Троскаб неожиданно пошел за предел.
- Ти-ихо, безликий, - сказала Жрица. - Ничего с твоей скарада не случится.
'Кто безликий - ясно, - подумал Гессо. - Что такое скарада? Вечная проблема: чем больше узнаешь - тем больше появляется вопросов'.
- Всё хорошо, Троскаб, - мурлыкнула Илия, и даже Лаки стало понятно, что ей на самом деле 'хорошо'.
Поэтому, когда Троскаб успокоился, Лаки опять вцепился зубами в ногти.
- Это - не твое, - говорила Жрица, поддерживая затылок Илии второй рукой, - а это - не мое. Вот кретин, - нахмурилась она, и Гессо понимал, что кандидат в эти самые 'кретины' только один.
- Не, чушь, выкини, - продолжала бормотать Жрица. - Та-ак, эту птичку в полет... Этого червячка следом за ней... А вот эту стену не я воздвигала, не мне и ломать... Да и другим не советую.
Гессо обжег ее строгий взгляд: 'Блок. И не собирался'.
Жрица еле заметно кивнула и вернулась к Илие.
'Молодец, - услышал Гессо ее голос и чуть не подпрыгнул. - Быстро соображаешь. И любишь ее молча так, как другие не кричат о том... Похвально. Но я тебе открою секрет... Один на двоих, - хихикнула Жрица. - Она тоже любит тебя'.
'Знаю', - мягко улыбнулся Гессо.
'Зна-аешь? - недоверчиво протянула она. - Ла-адно. Пусть будет так. Скажи, чуткий, почему ты тогда стыдишься тех воспоминаний?'.
Перед глазами замелькали картинки данных обряда, и Гессо с трудом очистил сознание: 'Потому что она не желала. И не помнит'.
'А сказать?', - хитро улыбнулась Жрица.
'Только всё усложнит'.
'Думаешь, проще значит лучше, чуткий?', - серьезно спросила Жрица.
На это Гессо было нечего ответить.
'Ну ничего, - смягчилась она. - В следующие дни у тебя будет много возможностей вспомнить наш разговор и поразмышлять над ним... Береги ее'.
Гессо физически ощутил, как она убралась из его головы, разрывая безмолвную связь. Он осторожно огляделся: и Лис, и Лаки были заворожены Жрицей и Илией.
Вдруг ноги у Илии начали подгибаться, и Гессо даже успел испугаться, как Троскаб ушел в скачок и появился на коленях перед Жрицей, протягивая руки.
- Отдай, - сказал он тихо. - Не твое, Хранитель.
- Но и не твое, безликий, - жестко усмехнулась Жрица. - Знай свое место, церквул, - и мягко сказала обеспокоенным близким: - Все в порядке. Уснула. Устала и заснула...
Жрица легко и не по-женски подхватила Илию на руки, та и впрямь размеренно сопела, улыбаясь во сне.
Она почему-то посмотрела на Лиса, покачав совенка на руках:
- Отдашь, продашь, забудешь, предашь? - и вновь жестко улыбнулась.
Наверное, для Лиса эти слова что-то значили, потому что он сменился в лице.
'Нет гарантии, что она и с ним не говорила', - подумал Гессо.
- Ну смотри, - немного погодя сказала Жрица и непринужденно, словно не чувствуя веса, опустила безмятежную Илию в руки встревоженному Троскабу.
Тот обнял ее, сгорбился, закрывая от взглядов, прошептал:
- Не упущу.
Жрица вздохнула:
- Отнеси свою скарада на кушетку, пускай отдохнет.
Он в одно мгновение оказался в указанном месте и бережно положил Илию, отвернулся, сел рядом, прямо на пол, привалившись спинок к кушетке и настороженно глядя на Жрицу.
Всё это было так странно и чуждо, что Гессо не мог расслабиться ни на секунду, ощущая, как по позвоночнику скользят нити инстинктивного страха: 'Но остается только ждать. А потом я хочу увезти Илию отсюда домой. В отделение. Хочу вернуть ее назад'.
'Извини, чуткий, - вдруг шепнула ему Жрица. - Не уверена, что получится сделать ее прежней. Но это и не от меня зависит. По-твоему, по-консультантски, брешь ей сделали. Сможешь починить - дело твое. Но берегись: раненный зверь кусает своего спасителя первым'.
'Она - не зверь', - сказал Гессо.
'Как знаешь...', - удивленно протянула Жрица.
- Ну что, господа консультанты, - сказала она вслух, - задолбали вы меня в последнее время... Особенно тот мягкоголовый из Совета. Вы хоть понимаете, что свет на Ордене клином не сошелся - и то удовольствие... Итак. Ага, - она вдруг рассмеялась. - Как приятно, что ничего заново объяснять не нужно. Так и быть. Расскажу вкратце. Те, что стояли охраной у Генриха Черного были всего лишь внешним кругом защиты. Рабы. Церквул. Их называли жнецами или безликими. В служение они попадали по происхождению... Уже знаете их генетический код... Но служат полюбовно. Привязываются к одному хозяину на весь срок. Их хозяева - не люди. Это - внутренний круг. Их называли Стражами, и зовут так по сей день. Другое имя вам не нужно.
Гессо почувстовал, что его вновь, как в машине начинает мутить: 'Либо мы сошли с ума всем скопом, либо эти чудеса действительно жили все века рядом с нами и творили свои фокусы...'.
- Чему удивляешься, чуткий? - усмехнулась Жрица.
Гессо почувствовал на себе взгляд Лаки, Лис же, не отрываясь, смотрел на Троскаба и Илию.
- Думаешь, только консультанты такие хитрые, придумали секретность и проворачивают свои делишки среди нормальных? Не-а, чуткий, я тебя еще сейчас удивлю: чужеродная людям ветвь Стражами и безликими не ограничивается. Но это уже их дела, не ваши. Вам бы со своим Орденом разобраться... О чем я?.. А. Стражи, значит, - и снова скривила губы в усмешке. - А ведь арадийцы их подгорными демонами кличут. Смешно... Да, спасибо, что подсказал. Скарада - их продолжательница рода. Так что рано или поздно вам придется с ведьмочкой расстаться. За ней придут. Не привязывайтесь, - и поморщилась. - Ой, избавьте меня от этого скулежа. Себя не способны счастливыми сделать и других своими мигренями облагодетельствовать хотите?.. А я вообще тут не при чем. Я всего лишь... наблюдатель по-вашему... Чего безликий испугался?.. - Жрица посмотрела на Илию, вздохнула: -- Что я Стражам сообщу... Да, могу. Надо? Вот и я думаю, что пока не готова... А, не беспокойся, безликий ей расскажет, когда она проснется. Слышишь, церквул? Скажи ей, как почувствует, что время, пусть возвращается... Не плачь. Она тебя не оставит... Что делаю, что делаю... За балансом слежу я. Чтобы никто из вас друг друга не пожрал. Расплодились, понимаешь ли... Почему ведьмочка здесь, а не со своими? А это уже не твоего ума дело. Радуйся ярким мгновениям, молчи и будь благодарен, а то бы и этого не получил... Да, сделай задуманное. Ей пригодится и получишь желаемое... А ты оставь. Иди, куда сердце тянет. А она и не такое вынесет. Или забудь. Потому что сокровенного не выйдет...
'А ты почему молчишь и ничего не спрашиваешь, чуткий?', - раздалось в ушах вкрадчивое.
Гессо переваривал, пережевывал бессмысленное и тоскливое.
'Что, придавило? - совсем сочувственно. - И так бывает. Но ты не переживай. Стражи, когда еще прознают о ней, да и она сама может не захотеть уйти с ними. Выберет себе замену да и останется'.
'Почему ты говоришь это мне? - спросил Гессо. - Почему не скажешь другим?'.
'Это просто, чуткий, - сказала Жрица. - Если б ты так не загрустил, то сам понял. Для других есть слово 'мы', они думают о 'нас', а для тебя - только 'она'. Так что от тебя зависит, захочет она остаться или нет. Кроме тебя - больше некому'.
'Я - не ее хозяин', - заметил Гессо.
'Догадался? - изумилась Жрица. - Верно думаешь, Пантакль. Но тебе и не надо быть ее хозяином. Всего лишь люби и заботься, как прежде'.
'Не хочу вторгаться в твое личное, но мне нужно знать: тебе было хорошо с тем Стражем?', - решился Гессо.
Жрица долго молчала, и он испугался, что обидел ее бестактностью, но она все-таки сказала:
'Он не был Стражем. Он был церквулом-рабом. Как и тот ребенок, что охраняет сон своей еще более юной хозяйки. И да. Мне с ним было хорошо. И знай, чуткий, я ненавижу Стражей. С их существованием меня мирит лишь сохранение равновесия... и трогательные юные скарада. Они убили его, и я им ничем не обязана. Ничем. И если ты любишь ее, решайся и сражайся за нее. Не стой в стороне, чуткий, не позволяй ей биться одной... как это сделала я'.
Гессо, потрясенный откровенностью Жрицы, спросил:
'Как мне расплатиться за такое доверие?'.
'Сделай ее счастливой, - сказала она. - И будь счастлив сам. Постой... Слышу занятный вопрос. Тебе тоже будет интересно. Но он - последний'.
'Спасибо тебе за всё'.
'Не за что', - усмехнулась Жрица и вслух сказала:
- Так, пока вам время дорого, и ваши сроки еще не вышли, я отвечу только на один вопрос. Цитирую: 'почему Илия и Троскаб только недавно узнали друг друга и вспомнили себя?'...
'Впервые назвала их по именам, - удивился Гессо. - Только делает вид, что не знает и не помнит... Верно. С таким долгим сроком - лучше без памяти'.
- ...Проще, чем ранку расковырять, - ехидно улыбалась Жрица. - Безликий почуял ее зов, когда она вошла в силу. А почему этого не произошло раньше... - Жрица перестала улыбаться и завопила: - Да потому что Нэмури ваш - идиот! Кретин безмозглый! Сам ни тли не понимает! Ни в себе! Ни в ней! И еще лапы сует, куда не след! Кто позволил ему на скараду привязь накидывать?! А?! Шкурку нежную девчонке попортил и по бабам потащился, лось похотливый!
Илия даже не вздрогнула, хотя, казалось, что от криков вся башня Храма осыпется им на головы. Лаки же открыто веселился.
'В кои-то веке в блуде обвиняют не его', - перевел Гессо.
Жрица же вовсе распалилась и перешла на совсем уж ругательное.
Гессо прищурился и впитал еще несколько затейливых оборотов: 'Для пилигримовой коллекции пригодится'.
Жрица, наконец, иссякла, отдышалась и усмехнулась:
- Ну ничего, он сам себя этой связью накажет. А теперь всё, валите отсюда.
Она махнула рукой и свет померк.
Проморгались они уже на улице возле песочной 'Катрин'.
Гессо обернулся - Илия, спавшая на руках у Троскаба, попыталась повернуться на бок (ничего, конечно, у нее не вышло). Она сердито причмокнула и снова засопела. Троскаб улыбался, глядя на ее выверты, потом поднял настороженный взгляд на Гессо и неожиданно понимающе улыбнулся.
- Лаки, что? - донесся вдруг голос Лиса.
Гессо обернулся - Лаки держался за желудок и выглядел так, будто его сейчас должно было стошнить.
'Физическое несварение от перегрузки данными?', - пронеслось в голове глупое.
- Извините... Прости, Лис, - выдавил серый Лаки, - не могу больше... держать...
- Недоумок! - заорал вдруг тот. - Ты - связной Нэмури?! Его сдерживающий? Тогда какого дерна здесь делаешь?! В машину, щенок! И молись, чтоб силенок хватило на поединок... - процедил Лис, запихивая Лаки на пассажирское 'Катрин'.
Золотые волосы начали стремительно темнеть.
- Троскаб, эти двое на тебе.
- Выполняю, - ответил тот, но Лис уже дал по газам.
Гессо тревожно посмотрел вслед машине, удаляющейся на бешеной скорости, и поежился - в Храме было холодно, и апрельский ночной воздух не располагал к моциону.
'Сколько же мы у нее пробыли по арадийскому нормальному? - задумался Гессо, посмотрел на Троскаба: - Где-то такое я уже видел...'.
Тот смотрел на Илию так, будто решал сложнейшую задачу, потом бросил взгляд на асфальт и поморщился.
Гессо засмеялся, вспомнив, как заработавшийся Нэмури не мог снять сапоги, не выпустив спящую Илию из рук.
- Давай подержу, - предложил он Троскабу.
Тот посмотрел на него и смущенно улыбнулся:
- Извини.
Так спящая королевна перекочевала в руки Гессо. Он с изумлением наблюдал, как Троскаб вытянул вверх руку и, видимо, подал какой-то сигнал, потому что тут же подъехала бронированная темно-синяя 'Грация'.
Троскаб ушел в скачок, открыл дверь водителя и тихо сказал:
- Вылезай.
- Но у меня приказ... - послышалось жалобное.
- Чей?
- Старшего Джампа.
- С Джампом сам разберусь.
Никто не появлялся.
- На улице позвонишь, - сказал Троскаб.
Из машины неохотно вылез совсем молодой парнишка, сжимая телефон в руке.
Троскаб исчез и появился перед Гессо, открывая заднюю дверь:
- Забирайся.
Он прижал хвостатую макушку Илии к себе и аккуратно нырнул на сиденье скачком. Илия только вздохнула, а Гессо удостоился одобрительного взгляда.
Гессо осторожно расстегнул свой плащ, устраивая совенка под ним.
'Заморозила нас с тобой Жрица', - улыбнулся он, закутывая ее вместе с собой.
Троскаб почему-то стоял возле машины. Парнишка заметно трясся перед ним.
Он навострил уши, но различил только:
- ...с такой скоростью выполнять приказы старших, будешь умирать так же медленно...
'Суровый, - вздохнул Гессо. - Илия, твой безликий ужасно серьезный охотник. А ты катаешься на нем, таскаешь его за уши, лазаешь ему в клыкастую пасть, как ребенок, играющий с домашней собакой... Что же мне делать?..'.
Троскаб закончил отсчитывать младшего, скачком переместился в машину, включил обогреватель.
- Сейчас согреетесь, - пообещал он с добродушной улыбкой.
'И очень заботливый', - сообщил Гессо спящей Илие.
- Куда едем?
'С Нэмури и Лаки - Лис. Он их без помощи не оставит', - подумал Гессо и вздохнул:
- В отделение, там нас ждет куча работы.
Троскаб завел двигатель и осторожно снял 'Грацию' с места, плавно набирая скорость.
Гессо пригляделся к его странно синим волосам и развеселился - там затерялась тоненькая косичка, перевязанная заколкой Илии: 'Кое-кто практиковался в парикмахерских делах. То-то Лаки порадуется, когда вернется'.
У охотника зажужжал телефон. Гессо не успел моргнуть, как тот уже отвечал, зажимая компактник между плечом и ухом, поглядывая на Илию: 'И реакция у него замечательная, и скорость... Мне до такой еще тренироваться и тренироваться...'.
Он с опаской вернул связь и с удивлением услышал серую пелену неба.
'Как такое возможно? - поразился Гессо. - Она же запредель... Стоп. Консультантские мерки для нее не подходят... Может, это нормальное состояние Илии, а всё остальное - отражение ее чувств? Этакая визуализация эмоционального спектра... - покопался в памяти и вздохнул. - Теперь у меня почти нет о тебе данных... Ничего, новые накопим...'.
- Слушай, Джамп... - вдруг сказал охотник, и Гессо отвлекся. - Нет, не бил я твоего щенка. Хочешь сказать, я хватку потерял?.. Да, разбил бы одним подзатыльником. Не веришь?.. Нет... Нет, Лис с Нэмури. Он вскрылся, наконец... Связной? Лаки... Да, думаю, сдержит, он хорош...
'Ого, - поразился Гессо. - Какого мнения господин охотник о нашем Золотом Попрыгуне. Может, мне с ним спарринг устроить, как в старые добрые?..'.
Троскаб прекрасно понимал, что Гессо не может его не слышать, тем не менее продолжал говорить открыто.
'Что это - способ показать мою незначительность? - задумался он и тут же одернул себя. - Глупость. Это доверие. Даже не демонстрация оного, а натуральное доверие. Редкость... Если бы ни во что не ставил, Илию я не получил бы на руки... Надое же, какое странное ощущение: малознакомый тип может запретить мне прикасаться к моей же воспитаннице. Интересно, это ли чувствуют отцы, выдающие взрослых дочерей замуж?.. - Гессо вспомнил о словах Жрицы, и радужного настроение - как не было: - Боги, прошу вас... Я не хочу ничего ей рассказывать. Не хочу причинять боль. Не могу позволить себе связаться с Илией любовной и ухудшить тем ситуацию. И как всё исправить - не знаю. Как убедить в том, что она нужна здесь?.. Мне... А не где-то еще... Я не Лаки и не Нэмури. У меня плохо с доверием, и это - моя брешь...'.
Гессо вычистил сознание, отвлекаясь на тиканье Илии, безмятежную жемчужно-серую пелену неба и тихий голос Троскаба:
- ...Тебе уже доложили?.. А, и Алиенту привет. Извини, но слова Жрицы слить не могу. С этим - к Лису... Как другу?.. Скажем, теперь стало ясно, почему я второго предела не мог достигнуть... Нет. Я другой. Иной породы... Думаешь, я не в шоке? - засмеялся Троскаб.
'И твой жнец, Илия, тоже переживает, - доложил Гессо. - И у него есть близкие, которым придется поменять всю систему мировоззрения в короткие часы. Но я сомневаюсь, чтобы кто-то из них отвернулся от него, прикрываясь таким тошнотворным предлогом...'.
Троскаб продолжал:
- ...Чувствую?.. - он надолго задумался, а затем сказал: - Знаешь, будто я всю жизнь пробыл в коме, только что очнулся и увидел свой путь... - громко хмыкнул: - Нет, Джамп, я не забудусь, не переживай. Это я давно впитал.
Он посмотрел на Гессо через зеркало и сказал:
- Я знаю, где мое место.
И Гессо, даже не пытаясь прислушаться к нему, понял, о чем говорил Джамп, и его продрал озноб, несмотря на теплую машину и не менее теплую Илию: 'Предупреждал насчет Илии и Лиса. Боги, клубным старшим всё известно и им плевать. Они видят в Илие только душу Лиса... Признаться, я снова не понимаю, радоваться мне лисовой настырности или огорчаться... Да и слова Жрицы в его адрес прозвучали не слишком благодушно... Недоумок я. Стоило попытаться выяснить... Ничего, совенок, ты через всё пройдешь. Я всегда буду рядом и не важно в каком качестве'.
- Передавай привет своей госпоже и мои комплименты ее умениям... - Троскаб поморщился, посмеиваясь. - Да, я опять попался... И перестань кормить щенков сладким, они от этого наглеют.
Он положил трубку и сказал:
- Странная ситуация сложилась, да? Ты знаешь обо мне больше, чем все мои друзья, несмотря на то, что мы познакомились на днях.
- Согласен, - улыбнулся Гессо и не удержался: - Зато теперь мы в расчете.
Троскаб уловил посыл о полных клубных данных на Пантакль и фыркнул:
- Верно.
Помолчал и внезапно спросил:
- Что скажешь?
'О чем? - не понял Гессо. - Я много, что могу сказать...'.
Троскаб уловил недоумение и удивился:
- Говорят, ты очень сильный слышащий...
- Вне работы в личное без разрешения не лезу, - улыбнулся Гессо: ''Очень сильный'? Поразительно, сколько новых данных можно накопать за столь короткое время'.
- Правда? - Троскаб выглядел обрадованным до забавного.
- Правда, - улыбнулся Гессо. - Но должен предупредить: Илия тоже может слышать. Немного, но может. И порой не обращает внимание на границы личного.
- У меня этой информации не было, - вздохнул Троскаб и более осторожно продолжил: - Я хотел узнать твое мнение об... этой истории...
- Об Илии и тебе, - мягко поправил его Гессо и успокоил: - Это не умение. С Илией этот этап мы уже прошли.
Троскаб выжидающе поглядывал на него, и Гессо продолжил:
- Мне всё равно, кем были родители Илии, она мне по-прежнему дорога. И я верю, что ты сможешь позаботиться о ней и защитить в случае опасности. И почему я должен быть о тебе худого мнения? У тебя есть на меня данные... - Гессо споткнулся, но все-таки заставил себя продолжить: - Мои родители состояли в ковене. Мне ли, потомку ведьм, копаться в происхождении других?..
Троскаб печально посмотрел на него, но Гессо чувствовал, что он расслабился.
- Но ученик Лиса другого мнения, - заметил Троскаб.
- Нэмури... 'Недоумок и лось похотливый', - чуть не сказал Гессо, но вовремя прикусил язык.
'Да что такое? - огорчился он. - Один раз поговорил напрямую и заразился', - и закончил иначе:
- Нэмури сейчас под влиянием пограничного. Охотнику ли не знать, что это такое?
Троскаб неожиданно смутился:
- В общем-то, не знаю. То есть и видеть, и связным быть приходилось, но на своих шкурах не испытывал.
Гессо треснул себя по лбу:
- Закопал, представляешь? Но это очень ценные данные. Мы думали, Илия - безымянная, не знали, когда...
- Да, - кивнул Троскаб. - Я видел, как сдерживают Лиса. Самому помомгать приходилось. Так что один плюс, как минимум, мы уже для нашей с Илией нечеловечности нашли.
- Два, - улыбнулся в ответ Гессо. - Второй предел.
- Точно, - обрадовался Троскаб. - Лис сказал, что у нее он пока есть, но ведь мы можем развиться...
- Я в этом даже не сомневаюсь, - кивнул он. - А в тренировочном она могла просто устать... Больше на это походило.
- Да, возможно... Внешних различий практически нет, пока окончательно за него не заступают... - Троскаб помолчал, а потом спросил: - Гессо, у тебя связной есть?
- Пока нет, - улыбнулся он. - Как-то не приходилось задумываться.
- Плохо. Скоро придется.
Гессо снова зазнобило:
- Можешь оценить на глаз?
- Достаточный опыт, - сказал он. - Так... Судя по всему, кандидатов твоего отрыва от границ у тебя нет. Могу помочь. В моем случае тебе не придется волноваться о равновесии.
- Спасибо, буду рад, - не задумываясь, согласился Гессо.
Железная лапа перестала сжимать его легкие, и он смог вздохнуть спокойно:
- Надо дом переоборудовать.
- Ты про клеть? Это легко. Потом покажу.
Гессо благодарно улыбнулся, посмотрел на дрыхнущего совенка: 'Неизвестно, где я вскроюсь, и сможешь ли ты защититься, не навредив себе...'.
Он сказал:
- Слушай, если хочешь, можешь присматривать за Илией не только на работе.
Троскаб быстро поглядел на него, но Гессо успел снять проявляющиеся признаки эмоции 'счастье'.
'Самое натуральное', - едва не покачал головой Гессо и продолжил:
- Дом моего Наставника всё равно слишком велик даже для четверых...
- Троих, - вдруг сказала Илия, и Гессо подпрыгнул.
- Нечего радоваться, - заявила она. - Не только вкалывать, как проклятым, но и Лаки вещи опять собирать.
- Ты не спала? - осторожно спросил Троскаб.
Илия выползла из-под плаща Гессо, потянулась, зевнула и сказала:
- Жрица меня выключила... Только как-то странно. Я и спала, и не спала... Я всё слышала. Так что, Троскаб, тебе не надо воспроизводить мне эту историю в лицах и живописать в красках... И, да, я тоже буду рада, если ты останешься с нами...
Троскаб склонился к рулю, и Гессо понял, что он пытается скрыть эмоции.
Илия сползла с колен на сиденье и повернула лицо Гессо к себе:
- Ты не понял. Я слышала всё. Внутренние разговоры каждого с Жрицей... Хотя она, демон меня... - осеклась и сморщилась: - Вот пакость какая... Теперь даже и не выругаешься, как следует...
Троскаб тихо рассмеялся, а Гессо радовался тому, что он не безымянный: 'Застрелюсь. Определенно'.
Илия вздохнула:
- Вот Троскаб хихикает, а ты перекапываешь непонятно что...
'Неужели она так легко меня читает?', - огорчился Гессо.
- ...А я, между прочим, опять получила брешь на любовном фронте.
- Когда успела? - растерялся Гессо.
Она снова вздохнула и потерла переносицу:
- Даже не знаю, как сказать... Сплошное расстройство...
Гессо умилялся, любуясь копией своего жеста.
- Моя Жрица - не Жрица вовсе, - выпалила Илия.
- Ну да, Хранитель или что-то в этом духе, - подтвердил Гессо.
- То, что мы видим - это кукла, - пояснила она, хмурясь от нетерпения. - А кукловод - не женщина... Гессо, перестань на меня так смотреть, она мне на самом деле понравилась... И я даже не знаю, человек ли... - осеклась и махнула рукой: - А, теперь уже и не важно.
'В каком смысле - 'не важно'? - пытался переварить Гессо. - 'Не важно' человек ли кукловод, или ты потеряла интерес к... женщинам?.. Это что - проделки и пакостное влияние Золотого паршивца?'.
- А-а-а, - скорбно протянула она. - Не голова у меня, а дуршлаг серенький... - подумала и добавила: - Стальной.
Гессо не выдержал и рассмеялся: 'Оригинальное применение новой части имени... Вот, что я закопал: как Нэмури выйдет из запределья и будет в состоянии перемещаться нормально, нужно заставить его подать заявку в Совет на дополнение базы и переделку документов. И мне плевать, хочет он того или нет. В Ордене не я Наставником указан. Пускай отдувается'.
Илия с любопытством сняла с него данные:
- Не нужно так сердиться. Ну закопала я про свой интерес к женщинам... Зато про первый опыт я тебе в подробностях расскажу.
В зеркале отражались ошалевшие глаза Троскаба, и Гессо не был уверен, что не копирует его физию:
- К-какой опыт?
- Я в бордель ходила, - сообщила довольная Илия. - К девочкам... Троскаб, у нас на пути вырос столб.
Тот спешно вернулся к созерцанию дороги.
- Илия, я поседею раньше срока, - сознался Гессо. - И когда такое произошло?
- Не поседеешь, - усмехнулась она. - У тебя не будет заметно... Когда путешествовала, конечно же.
- Лаки, парш-шивец, - стиснул зубы Гессо.
- Не-а, - помахала она рукой. - Общество мужчин, обремененных отсутствием женщин. А Лаки, кстати, можешь купить профитцевский бифштекс. Он мне эксперимент не дал довести до идеала, достал Нэмури так, что тот выдернул меня оттуда на несуществующую работу.
- Два бифштекса, - сказал Гессо и опомнился: - Хватит на мне золотые фокусы тестировать!.. Ты же слышала... все разговоры...
Илия горько улыбнулась, и у Гессо сжалось сердце: 'Это может быть копия... либо Нэмури, либо Лиса. И преемственности могло и не быть. И они оба понимают это'.
- Да, так и есть, - сказала Илия. - Сначала ты, Троскаб. Зря думаешь, что оскорбляешь меня. Я - Страж только по крови. И рожать им детей не собираюсь. Пусть ищут другой инкубатор. Не после того, что они делали. Жрица показала мне больше, но это уже мое. Не могу отдать, прости.
Она дотронулась до его волос, и он тяжело вздохнул, покачав головой.
- Я не хочу уходить к ним и не уйду. Как бы не развивались у меня отношения с Наставником, Нэмури - луч Пантакля. А я, в свою очередь, не стану разваливать Пантакль из-за того, что кому-то приспичило обзавестись потомством. Я буду защищать его, Троскаб. Как ты защищаешь меня. И ты понимаешь почему.
Он кивнул, печально улыбаясь.
Илия повернулась к Гессо, и он забыл, как дышать: 'Видела?.. Презрения - не переживу'.
Она кивула, будто подслушала его мысли, потянулась и поцеловала в уголок губ.
Гессо растерялся.
- Я видела то, что ты старался закопать, - сказала она. - Не нужно больше. Мне от этого плохо. Если хочешь, поговорим об этом потом, когда сможем как следует переварить всё случившееся с нами за последнее время. Ты мне тоже дорог, и я не хочу терять тебя из-за какой-то глупости.
Во рту было солоновато и болел прикушенный язык, но Гессо сказал:
- Это - не глупость.
- Гессо, давай потом поспорим всласть, - предложила она. - А то я так вымоталась, что еще чего доброго, уступлю тебе по невнимательности... Хе, - вдруг обрадовалась она. - Не будет Лаки моих малышей. Пусть своих в каждом прифронтовом городке нянчит.
Гессо засмеялся, чувствуя, как напряжение стекает с него мелкими бисеренками пота.
'Я не понимаю, - думал он. - Не понимаю, как можно тебя не любить?'.
Он посмотрел в зеркало и встретился с теплым взглядом Троскаба.
'Нас обоих простили, - перевел он. - Видишь, всё в порядке'.
И тут Гессо осознал:
- Илия, минуточку... Жрица не может быть мужчиной, потому что...
Он захлопнул рот, представив, что может ответить Илия, почувствовал, как кровь приливает к щекам, и пробормотал:
- Прав Лаки, в самом деле пора перестать быть таким наивным.
Илия булькнула смехом и с трудом выдавила:
- Может, ты и прав... Ну про любовь Хранителя к безликому. По крайней мере, эта версия Лаки точно бы понравилась. Особенно от тебя, - и упала на сиденье, хохоча во всё горло.
Троскаб смущенно улыбался.
- Лаки был бы в восторге, - пробормотал Гессо, потирая пылающие щеки.
Илия отсмеялась и сказала:
- Но я думаю, тут другое... Помнишь, Хранитель говорил, что среди безликих были женщины?..
- Думаешь, Хранитель, привыкший столько времени говорить от лица женщины, изменил возлюбленную на 'возлюбленного'?..
- Ну да. Например, для того, чтобы не вызывать восторга отдельных лучей Пантакля, - Илия подавила смешок и сказала: - Знаете, я тут сложила... У меня получилась такая история... Она чересчур вольно интерпретирована, но опирается на верные данные... Я попробую...
Гессо и Троскаб кивнули, и Илия начала:
- Во времена первого короля и беспощадного тирана жил Страж. Генрих Черный особо почитал его воинские заслуги и не сомневался ни в его умениях, ни в преданности, а потому Стражу, несмотря на иную от безликих внешность, было дозволено появляться при дворе. Хотя из-за этой безделицы в любую минуту могла быть раскрыта тайна двойного круга защиты... Там Страж и повстречал ее. Высокую и изящную голубоглазую блондинку со скверным характером, массой дурных привычек и обширным запасом ругательств. Безликую.
Гессо похолодел, не в силах отвести взгляд от печальной Илии. Троскаб свернул на обочину и заглушил мотор. Он тоже не мог смотреть на дорогу.
- Как все-таки случилось, что они обезумели от чувств, я не знаю. Не знаю и того, как стали встречаться украдкой и любить друг друга в темноте, опасаясь случайным шорохом выдать себя. Иногда им хватало и пустого времяпровождения в беззвездные ночи: он читал толстые книги при тусклом свете лучей, а она рисовала его и начала терять зрение. Оба мечтали о невозможном для них общем ребенке. И оба в эти ночи фантазировали, будто имеют право находится вместе. Словно могут быть любовниками и при свете дня. Но однажды их застали. Он убил их. Своих кровников, своих родичей, Стражей. А безликая запечатлела момент, как он, стремительный в движении, застыл, ожидая своих врагов... Но гибель соглядатаев не спасла их. Стражи приказали ему забыть о ней, безликой, обещая, что в таком случае накажут только ее. Он не покорился и пошел к единственному другу, что у него оставался. Генрих Черный опечалился и сказал: 'Прости, не в моей власти изменить их решение. У нас договор: я правлю людьми, а они - нежитью'... - Илия помолчала и добавила, сбивая плавный ритм: - Любой нежитью. В том числе, и ведьмами, и охотниками, и консультантами, и прочими, кто не подходил под определение 'нормальных'.
'Как много он показал тебе?', - подумал Гессо.
Но Илия продолжала:
- ...Он вернулся к ней. Уставший. В отчаянии. Тогда он еще мог любить их, своих близких, Стражей. Но и ее он не мог оставить... - и внезапно пробормотала: - Похоже, Лис из-за меня так же влопался.
Гессо и Троскаб подавились смехом, но Илия уже вернулась к легенде и вновь погрустнела:
- Она его нарисовала таким на последней ее картине... - она вдруг сморщилась и с отчаянием сказала: - Мне не понять, как он мог стоять и смотреть, как ее убивают. Мне не понять и молю судьбу, чтобы такого не случилось. Я уверена, что она не сдавалась до последнего, кричала ему уходить и не вмешиваться и костерила врагов так, что стены краснели не только от их крови... Белые-белые стены... - Илия замолчала, помотала головой, словно отгоняя что-то, и сказала: - Он всё равно оказался предателем. Со всех сторон. И в первую очередь он предал себя.
Илия посмотрела на Гессо, и он уловил эхо ее мысли: 'Как Нэмури'.
- И его наказали. Лишили возможности умереть. Сделали вечным и заперли где-то. Чтобы ему не было одиноко, ему вернули любимую. Мертвую, выпотрошенную. Пустую. Как куклу...
Илия подняла голову и с таким ужасом посмотрела на Гессо, что ему стало не по себе.
- Он управляет ей, - выдавила она. - Как марионеткой.
Гессо оцепенел, уловив ее посыл: 'Как Нэмури мной. И он тоже не может умереть'.
Несколько диких мгновений спустя она вздохнула с облегчением, вытирая вспотевший лоб:
- Всё хорошо, Троскаб... Надо же было такой бред сложить... Он - безымянный и у него безумие запределья...
Гессо с удивлением обнаружил, что и ему стало значительно легче дышать, но посмеяться над собой не смог.
Илия выправила их, поинтересовавшись:
- Троскаб, какая у тебя специализация?
Он усмехнулся:
- Холодное.
- Боги, какое счастье, - проборомотала она. - Окажись ты 'мастером паутин', как Нэмури, я бы тут же выскочила из машины.
Они дружно посмеялись.
'Слилась, - улыбнулся про себя Гессо. - Сама себя заговорила и вляпалась в собственный фокус, как Лаки. Троскаб тебе нравится, и он это понял'.
Илия потерла лоб, взлохматив челку:
- Надо закончить... Я не могла не влюбиться в нее, потому что она - его память. Наша негаснущая память Стражей... Жрица - жнец, отражение его любви. Не могла не узнать его на рисунках, потому что виделась с ним без свидетелей. И он понимал, что я сумею сложить историю, когда позволял Лису их сфотографировать... выборочно. То, что он из Стражей, ясно хотя бы из того, что ты, Троскаб, подчинился ему, сам того не осознавая. Будь он безликим, ты бы уничтожил его за такие фокусы... - Троскаб задумчиво кивнул. - ...В историях, рассказанных мне Лисом, Лаки и самим Хранителем была масса несостыковок... Вот и сложилось. И еще: он осторожничает. Либо за ним наблюдают, либо он подозревает слежку. И тут, скорее всего, возможно следущее: 'а', - сказала Илия.
Гессо вздрогнул: 'Эй, совенок, ты не можешь меня копировать, не влезая в мою голову. Способности Стражей проявляются?..', - и тут он сообразил:
- Хранитель учил тебя. На нас.
- Да, - кивнула Илия. - И хотя он завлек нас по другой причине, пускай это будет 'а'. Если тебе так хочется...
- Как далеко ты можешь заглянуть?
- Не знаю, - пожала она плечами. - А где ты прячешь эти 'а', 'бэ' и далее?..
- Не лазай в моей голове. Закрываться буду, - пригрозил Гессо.
- Извини, случайно вышло.
- Ладно, - смилостивился он. - С начинающими слышащими, например, такие оказии постоянно случаются... И что хотел наш Хранитель?
- Первое - предупредить об опасности. Второе - чтобы мы его спасли.
- Что? - вытаращился Гессо.
- Не знаю, - вздохнула Илия. - Он опять шарад мне накидал и только. Может, он хочет, чтобы его разбили... Если это вообще возможно... Может, желает прогуляться по улицам Арадии...
- Постой, спасать Стража будем после... Что за опасность?..
- Сам не торопи меня. Стражи с предложениями счастливого супружества - слишком очевидно... Он об этом в прямом эфире заявил...
Она рассеянно похлопала себя по карманам, достала 'Витришь' и закурила, глядя в темное окно.
Гессо вздохнул: 'Убью Лаки-паршивца. Трещин наделаю. Сплошные дурные привычки продемонстрировал и даже Нэмури заразил...'.
Илия резко повернула к нему совершенно белое лицо, серые глаза казались черными от расширившихся зрачков.
Проговорила, как сомнамбула:
- 'Он сам себя связью этой накажет...', - взгляд сосредоточился на Гессо: - Где живет любовница Нэмури?
- Илия, я не знаю... - растерялся он.
- Я знаю, - вдруг сказал Троскаб.
- Езжай немедленно и поторопись, - скомандовала Илия.
Она нервно затянулась, и Гессо заметил, что пальцы у нее подрагивают.
Машина, тяжелая на подъем из-за брони, летела по улицам с бешенной скоростью, и ее ощутимо заносило на поворотах.
'Мы точно разобьемся', - подумал Гессо, стараясь не закрыть глаза, потому что Илия трепала его, как неопытная гончая - дичь:
- Ты видел ее? Сможешь узнать? Гессо, да очнись же! - она, не глядя, затушила окурок в пепельнице, и встряхнула его обеими руками: - Гессо, отвечай!
- Смогу. Но зачем?..
И тут Гессо впервые увидел, как кто-то выходит за предел, так близко: как выцветают и серебрятся ее волосы и темнеют, наливаясь тяжестью, как ультрамариновая синь затягивает ее глаза...
- Это не я, Гессо. Его любовница. Его нынешняя любовница.
- Летиция, - машинально подсказал он.
- Да, Летиция! - крикнула Илия. - Она - 'жнец'. Она - жертва. Ее убьют или уже убили. Нэмури или чужие. Но в любом случае Нэмури будет наказан.
'Запредельный консультант, луч Пантакля, убивает свою нормальную любовницу. Не объект. Катастрофа. Если узнают - полная...', - переварил Гессо.
Троскаб прибавил скорости:
- Позвони Лису.
- Он знает, - отозвалась она. - Он уже знает. И он идет туда. Я слышу его, запредельного, даже здесь.
Гессо вжался в сиденье, слушая, как вдали бушует огненный шторм, как с обеих сторон трескаются границы, и изо всех сил пытался сдержать собственную, налетевшую песчаной бурей тьму.
Републиковано на сайте Ольги Топь
Часть 1
Часть 2
|