Аннотация: Шестнадцатая глава для читающих с телефона. Большая просьба комментировать в общем файле.
Глава 16. Шаг вперед
Автобус остановился за поворотом дороги у футуристической конструкции отдаленно напоминающей остановочный павильон. Ника буквально вывалилась из душного нутра салона, нацепила чехол с гитарой на манер рюкзака и потянулась было к Артему за своей сумкой. Тот сердито на нее зыркнул и пробурчал, что-то вроде: "Уйди с дороги и не мешай выгружаться". Вот так обычно и происходит - хочешь сделать как лучше, а получается как всегда... Впрочем, Дина, вылезшая вслед за Черновым тоже оказалась не у дел - ее багаж тащил на себе Саня. Славка и Максим навьючились продуктами. У Фокса приятного дополнения в виде баса за плечами не было, зато ему спихнули удочки и ведро, и из-за этого ведра он ныл и возмущался всю дорогу. Правда, когда Ника попыталась сию посудину у него изъять, Славик начал активно сопротивлялся, так что все его вопли оказались игрой на публику.
Перегруппировавшись и спустившись с насыпи, они двинулись по грунтовке в сторону базы отдыха. Метров пятьсот через луг, еще километра полтора по лесу и вот оно счастье. Шагая по укатанной дороге с "лужицами" песка в колеях, наслаждаясь прохладой и густым запахом хвои, Ника удивлялась сама себе - как это она с утра не хотела ехать. Ну подумаешь, у Сашкиного отца не вовремя машина изломалась и кучу барахла пришлось тащить на себе - это ведь только до автовокзала, а дальше Артем проявил джентльменство (и Славка, и Максим, просто Артем ближе стоял). Ну и что, что в автобусе сроду ни о каком кондиционере не слыхали, в салон набилось слишком много народу, а какая-то бабулька, выбираясь из транспорта, потопталась девушке по ногам. Наплевать, что футболка липла к спине, и всю дорогу грезился прохладный душ. Зато сейчас дышалось полной грудью, и даже голодные комары не слишком портили настроение. Для полного счастья не хватало лишь умиротворенной тишины, но в компании мальчишек, в частности Фокса, это было невыполнимым пожеланием.
Славка, которому шило в известном месте не давало покоя, в конечном итоге сбагрил Нике удочки, крест накрест обвешался сумками и каким-то немыслимым образом пристроил разнесчастное ведро, освободив обе руки, чтобы, естественно, тут же достать палочки. Окрестности огласились ритмичными ударами и нарочито немузыкальным: "Дети разных народов, мы мечтою о мире живем...". Славкина бабушка всегда умилялась, слушая эту песню, и ее старались не разочаровывать ненужными подробностями о том, что "песню дружбы" молодежь знает главным образом благодаря каверу "Тараканов".
И все же, не смотря на радостные воспоминания и ассоциации, приятная лесная прохлада не располагала к выслушиванию вокальных экспромтов Лисицына. Ника немного отстала, пропуская вперед сначала целеустремленно топающего Артема, выступающего сегодня в роли провожатого, а потом и разоряющегося Фокса, и Сашку с Диной, тоже державшихся в некотором отдалении от нынешних первопроходцев. Максима пропустить не получилось. Он подстроился под неспешный Никин шаг и невозмутимо держался рядом, смущая и раздражая своим присутствием. Вообще, после памятной репетиции тет-а-тет полторы недели назад, девушка окончательно запуталась в своих чувствах и эмоциях. Устала от самокопаний, от периодических желаний удариться в крайности: повторить тот вечер в среду или, напротив, пореже попадаться Павлову на глаза. А Максим, как назло, не добавлял спокойствия, напротив, тепло улыбался, неизменно провожал до маршрутки, беседовал на отвлеченные темы, да еще к Никиному ужасу, частенько встречался с ней взглядами на репетициях. Девушке явно требовалась передышка. Поездка группой на базу отдыха таковой вряд ли являлась, но отказываться при такой массе поводов для праздника было не логично. У Ники, Славки и Артема закончилась сессия, Макс со вторника уходил в отпуск, и самое главное - Сашка защитил диплом, и позавчера состоялось торжественное вручение. Ну а вчера немного помятый от затянувшегося на полночи празднования Медведев пришел на репетицию, совмещенную с "закрытием сезона", а также итоговым обсуждением "политики партии" на ближайшие пару месяцев, и принес с собой выстраданные синие корочки. Славка смотрел на них с завистью, Артем - довольно равнодушно, Максим и вовсе смотреть не стал, просто хлопнул Сашку по плечу, мол, молодец. А Нике вдруг стало немного грустно. И еще какое-то удивление прорезалось - остался один год в универе, а потом все изменится. Не сказать, чтобы ее пугали дальнейшие перспективы, просто в отличие от многих "чудесными" годами девушка считала именно студенческую пору. Как-то все сложилось так, что в школе, особенно последние три года, когда уехала Настя, была только учеба. Ника всегда была ответственной, и на нее навешивали непременное участие в олимпиадах, дополнительные "творческие" работы, которыми учителя хвастались во время проверок из ГорОНО. От творчества там оставались лишь потуги вытащить из избитой, изученной вдоль и поперек темы что-то новое, в общем, не творчество, а одно благозвучное название. Одиннадцатый класс и вовсе помнился бесконечной чередой подготовок к ЕГЭ. К Никиному окончанию школы учителя уже поняли, что это за страшный зверь, и с чем его едят, и учебный процесс свелся к натаскиванию на типовые задания. Натаскать хорошо не больно-то и удалось, и девушка пережила несколько неприятных дней, гадая, хватит ли ей набранных баллов... В универе все было иначе - сдала сессию, и ты свободна как ветер. Никто не капает тебе на мозги, что в законные каникулы ты должна, к примеру, посетить Станцию юных техников и выступить там с никому не интересным докладом, не заваливает домашними заданиями, так что отдых становится чем-то эфемерным. И это только с одной стороны. С другой - именно в студенческие годы в Никиной жизни окончательно и бесповоротно обосновалась группа, оттягивая на себя огромное количество времени, но даря взамен массу положительных эмоций. Преимущественно положительных. В следующем году дипломы защищают Ника и Артем, еще через год Славка - последний попавший под набор специалистов. Нужно будет стыковать графики работы, свободного времени станет значительно меньше...
- О чем задумалась?
Ника аж вздрогнула. Она действительно ушла в себя и даже перестала обращать внимание на идущего рядом Максима. А вот он, как видно, не перестал. Шел рядом, периодически не нее поглядывал... Делать ему больше нечего. Спрашивает еще всякую ерунду.
- Да так... - пожала девушка плечами. Делиться своими не слишком веселыми соображениями не хотелось. - Мы уже почти пришли... - она немного неуклюже попыталась сменить тему.
Максим улыбнулся краешком губ и посмотрел вперед. Дорога делала поворот, а дальше буквально в паре десятков метров виднелось условное ограждение базы отдыха. Условное, потому что состояло из крохотной будки охранника, шлагбаума и пары-тройки секций решетчатого железного забора с каждой стороны дороги. В принципе пешком на базу можно было свободно попасть с любой стороны, а забор со шлагбаумом служили цели сбора дополнительной денежки с автомобилистов.
Слева от дороги между соснами виднелись несколько бревенчатых двухэтажных финских домиков, справа - главный корпус со столовой на первом этаже и комнатами на втором. Был еще старый корпус, бильярдная, кухонька, качели - старые советские лодочки, пара беседок и микроскопическая лодочная станция на узеньком притоке, но с дороги этого загородного великолепия естественно было не разглядеть.
Артем и Славка уже стояли у шлагбаума, и Ника ускорила шаг, Павлов тоже.
- Еле ползете, блин, - сердито проворчал Чернов, когда компания, наконец, подтянулась к входу. - Пошлите быстрее, нам еще заселяться.
С дороги они свернули на право, прошли несколько метров по шуршащей рыжей хвое, и остановились у главного корпуса. Вещи пока сгрузили на крыльце, и Сашка отправился на поиски заведующего.
- Жалко, свободных домиков не было, - досадливо протянул Артем, поглядывая по сторонам.
Ника, которая ни разу не была на базе с ночевкой, а все больше наездами на несколько часов - искупаться и покататься на катамаране, только плечами пожала: главный корпус был тоже ничего. В конце концов, сюда они ехали не для того, чтобы сидеть в четырех стенах, а Чернов просто как всегда бухтит почем зря.
Вернулся Сашка с кипой постельного белья и ключами. Кипу перехватила Ника, Дину же отправили вперед открывать навьюченным товарищам двери. Весь второй этаж опоясывала терраса, на которую выходили двери комнат. Никогда не бывавшая на базе клавишница немного растерялась, от лестницы свернула не направо, а налево и весь честной народ вместе с баулами навернул почти полный круг. Претензий по этому поводу никто не высказал, даже Чернов, хотя недовольство было прямо-таки написано у него на лбу. Не привыкшая к его выкрутасам Дина как всегда стушевалась и неосознанно норовила спрятаться за широкой Саниной спиной, ну или, на худой конец, прибиться к Нике из женской солидарности. Нике, правда, казалось, что Динкин брат да и остальные парни из "Книги Варуха" производят куда более сильное и иногда даже устрашающее впечатление, чем мечущий громы и молнии Артем. Но тут, наверное, кому как, к тому же у себя в группе клавишницу холят, лелеют и всячески опекают от потрясений. Сашка, конечно, тоже опекает, но это не мешает Дине переживать из-за малейших огрехов...
Наконец комнаты были найдены, двери открыты, а вещи сгружены в проходе между кроватями в "апартаментах" на четверых.
- Все бросаем и на пляж! - провозгласил Славка.
Кто знает, может, если бы мальчишки были одни, они бы так и сделали, но здравый смысл в лице женской части компании победил. Вещи решили разобрать хотя бы предварительно, то есть скоропортящиеся продукты загрузить в истерически тарахтящий холодильник в комнате девчонок. Из-за него, а также из-за того, что кроватей было две, а не четыре и не пять, комната считалась особо комфортной, хотя обстановка от мальчишеского варианта не отличалась - такие же бежевые обои, покрывала и легкие шторы, окно почти во всю торцевую стену... В общем, разглядывать особо нечего, да и некогда. За дверью переговаривались мальчишки, своим присутствием придавая ускорение. Впрочем, не так уж и много времени надо, чтобы одеть купальник, достать полотенце и заслуженное одеяло, налепить бутербродов и загрузить в самопальный холодильный ящик (творение Макса из фанеры, фольги и пенопласта с маленьким отделением для продуктов и большим для льда) минералку. Быстро? Кому как. Артему и Славке так, похоже, не показалось. Зато, когда через полтора часа оголодавшие "водоплавающие" парни выползли на берег, от перекуса никто не отказался. А потом был катамаран, брызги воды от лопастей, кажущиеся холодными на разогретой коже... Фигуры из песка - целая крепость, созданная стараниями Сашки, Дины и Ники, и русалка с пышным бюстом и тощим селедочным хвостом - результат полета фантазии Фокса... Несколько плотвичек чуть больше ладошки - совместный улов Максима и Тёмы, и сетования Чернова, что червей накопали мало, а на хлеб ничего приличного не клюет... Мангалы, зазывно пахнущие шашлыком... Визг Динки, углядевшей гадюку на пеньке недалеко от кухни... Гора мяса, которое все еще хочется съесть, но уже не лезет, и Славкины замечания в духе "сейчас лопну и все обрызгаю"... И как это Ника не хотела ехать?.. Ведь в итоге все-таки получилось отвлечься. От всего. Ну почти.
Почти получилось не приклеиваться к Максиму взглядом, а те два досадных прокола не в счет. Первый раз Макс поймал ее на разглядывании на пляже. Внутри тогда все меленько задрожало, но у Ники получилось взять себя в руки и с дозированным интересом заметить, указывая на Максову татуировку: "Красивая...". Макс покосился на свое плечо, улыбнулся и ничего не сказал. Второй раз случился уже вечером, когда сытые и довольные ребята оккупировали беседку и достали инструменты. И снова удалось отговориться тем, что ее привлекает не Павлов, а старенький акустический бас.
- Я таких еще не видела, - сказала тогда Ника, а Максим снова улыбнулся:
- За ремонт телевизора одна бабулька расплатилась. Деньги с нее стыдно брать было, а этот антиквариат она все равно выбрасывать собралась. Думала, сломана - у нормальных гитар ведь явно больше четырех струн. Вид, конечно, убогий, но звук хорош...
Звук действительно был хорош, а сами посиделки в беседке чем-то напомнили день рождения Павлова. Приятная компания, любимые песни. Потом еще и слушатели подтянусь, привлеченные внеплановым концертом. Здорово было, даже не смотря на внутренний разлад.
Строго говоря, не выдать себя с потрохами у Ники получилось главным образом благодаря Фоксу, у которого шило в пятой точке вынуждало вытворять всякие непотребства. В частности, Славик на пляже, не долго думая, подкрался к разомлевшей на песочке Нике и выжал ей на спину свою мокрую футболку. Девушке показалось, что ее ледяной водой окатили. Она аж подскочила из положения лежа, а потом еще какое-то время гонялась за этим паразитом с целью начистить ему физиономию. Догнать так и не удалось, но и всякое желание рефлексировать пропало. Фантазия на шкоды у Лисицына была поистине неистощима, а объектом выступала преимущественно Ника, ибо остальные не так бурно реагировали, хотя и им кое-что перепало. Впрочем, Ника не обижалась, а когда, после посиделок в беседке, народ перебазировался к бильярдному столу и Фокс переключился на ухлестывания за некой симпатичной девицей из отдыхающих, она даже немножко расстроилась - с ним было проще. Ухлестывания, правда, долго не продлились, и Славка вернулся в общество Ники.
- Гламурная она больно, - пояснил он девушке. - Серьезно с ней разговаривать не возможно, аж зубы сводит, а юмора не понимает...
Ника ему даже посочувствовала и сдуру согласилась покататься на лодочках. На качелях, то бишь. И буквально через пару минут округу огласили ее вопли, но как-то было плевать, что подумают друзья и тем более какие-то незнакомые люди - удержаться бы и не улететь, когда провернуться "солнышком" только крепления не дают, а в высшей точке ноги явственно отрываются от сидений и приходится изо всех сил сжимать ладони на поручнях... На землю она спускалась с дрожащими коленями, на всю жизнь зарекаясь ввязываться в подобные Фоксовы безобразия.
Время пролетело стремительным и теплым летним вихрем, рассыпалось искрами в каплях речной воды, оставив приятную усталость и желание улыбаться пустячным и незначительным воспоминаниям. Как же все-таки невероятно здорово иногда отпускать ситуацию, ну или пытаться это сделать, не стесняться дурачиться и впадать в детство, перестать оглядываться на мнение других людей, растерять, пусть на несколько часов, серьезность и взрослость - привычную маску повседневности, которая прочно приросла и в глазах окружающих стала лицом...
Правда после полуночи как-то сразу и окончательно у нее кончился завод. Ника еще полчаса сидела в бильярдной, не следя за игрой, больше слушая, как шары ударяются друг о друга с приятным костяным стуком. Глаза слипались, и она, в конце концов, сказала, что пойдет спать. Ее мальчишки нестройно загудели, предлагая посидеть еще немножко, но Ника покачала головой - Бобик сдох, в смысле зевота одолела. Еще бы, насыщенный день, свежий воздух...
Добравшись до комнаты девушка кое-как запалила спиральку от комаров, переоделась в длинную футболку, легла и почти сразу отключилась.
Ника лежала на кровати и смотрела в потолок. В комнате было темно, душновато и до сих пор пахло воскуренным фумигантом, но окно отрывать Ника даже не пыталась - иначе, воскуряй не воскуряй, комары загрызут. Где-то поблизости компания изрядно принявших на грудь дам уже в летах громко и немузыкально распевала "Напилася я пьяна". Ника пошарила по тумбочке и нашла мобильник - часы показывали полвторого, поспать получилось каких-то сорок минут, потом разбудили эти бабьи вопли. Прислушиваться к ним не возникало никакого желания, но слышимость была такая, что складывалось ощущение, что мадамы завывают прямо под дверью. После незначительного и вряд ли запланированного изменения в тексте: "Если он при дороге, накажи его, Боже, если с Любушкой на постелюшке, помоги ему, Боже", девушка фыркнула и сдалась - сна, который сморил ее совсем недавно, больше не было ни в одном глазу. Ника натянула джинсы, накинула флиску, захватила телефон и наушники и вышла на террасу. На улице было свежо, приятно... и в разы лучше слышно. Впрочем, последняя досадная мелочь была легко устранима. Покопавшись в плейлистах, девушка выбрала "Scorpions" и с наслаждением облокотилась на широкие перила. Можно было спуститься вниз, к своим - наверняка они все еще гоняют шары в бильярдной, но ей хотелось какого-то уединения после яркого и насыщенного дня.
Мысли текли лениво и неспешно, временами перемежаясь какими-то фантастическими образами, навеянными приятной музыкой и тенями сосновых лап. Ника простояла так, наверное, минут двадцать, и, похоже, уже начала дремать с открытыми глазами, потому что осторожное прикосновение к плечу явилось полной неожиданностью и заставило вздрогнуть и обернуться, сдергивая наушники.
- Прости, не хотел пугать, - покаялся Максим.
- Я не испугалась, - почти не соврала Ника. Во всяком случае, заорать подобно Дине, узревшей змею, ей не хотелось, а хотелось треснуть по лбу одного наглого рыжего товарища, доставшего сегодня своими дурацкими подколками. Вот только вместо Фокса за спиной оказался басист, и, оправившись от удивления, девушка порадовалась, что не успела замахнуться, а то и наградить Павлова оплеухой. Вот был бы номер.
- Не спится? - спросил меж тем Максим, не подозревая о Никиных членовредительских порывах.
- Уже нет, - несколько смущенно проговорила девушка. Все же было бы проще, если бы это был Славка. - Какие-то тетки своими воплями разбудили.
Теток больше не было слышно, но Павлов понимающе кивнул - видно те горланили от души, и звуковой волной всю базу накрыло.
Для поддержания беседы Ника едва не ляпнула: "А вам тоже не спится?", но вовремя спохватилась, что кроме нее на боковую никто не собирался, и вопрос будет звучать несколько глупо. Посему в разговоре вышла небольшая заминка.
- Что слушаешь? - вновь проявил инициативу Максим. Пристроился рядом, и, не дожидаясь ответа, подцепил одно болтающееся "ухо". - Можно? - Ника несколько заторможено кивнула - ну не скажешь же, что нельзя, и целиком телефон не отдашь: басист уже оприходовал одну бусину наушников, облокотился на перила рядом и удовлетворенно кивнул: - Хорошая песня. Я ее в дремучем и радостном детстве в лагере играл на закрытие смены... Компромиссный вариант, так сказать...
Девушка немного постояла, а потом надела оставшийся бесхозным наушник и тоже откинулась на перила, только если Максим разглядывал сосновые ветки, Ника смотрела в противоположную сторону - на сумрачную террасу со смутно белеющими дверями и темными, маслянисто поблескивающими глазами окон.
- Почему компромиссный? - поинтересовалась она, чтобы не молчать. Молчать с Павловым тоже было хорошо, но как-то слишком интимно, что ли.
- О, ну в том возрасте же хотелось играть "Сектор Газа" ну или на крайний случай "Арию", а заставляли играть всякую попсу за честь отряда и мешок конфет в перспективе. - живо откликнулся басист. - Так что, если отвертеться не получалось, приходилось искать компромиссы вроде "Скорпов" или "Машины времени".
Под очередную песню Максим рассказал, что в принципе не любил эту лагерную систему и ехать туда не хотел, но родители как-то летом затеяли ремонт, разбомбили полквартиры и сбагрили его на "отдых" чтобы "в строительной пыли не чах". Сам Макс такому повороту событий не обрадовался, ибо какой это отдых, когда за территорию уходить нельзя, в столовую ходят строем, а купаются исключительно в огороженном лягушатнике, да еще и концерты-конкурсы чуть не каждый день, и в этой развлекательной программе приходится участвовать, потому что другого человека с гитарой в отряде нет, а "соцсоревнование" хочется выиграть... Это сейчас, с высоты возраста и небольшого педагогического опыта, Павлов рассуждал, что организация была логичной и правильной, а будучи подростком довольно остро воспринимал ограничения своей личной свободы, так что жизнь в лагере к радостным воспоминаниям не относилась. Ника его, в общем-то, понимала, но ее собственные впечатления от подобного летнего отдыха были совсем иными, и делиться ими оказалось неожиданно легко. На ум приходило преимущественно приятное или веселое: как придумывали отрядную песню, как ходили за земляникой на затон, как на день Нептуна народ из первого отряда решил вырядиться чертями и поэтому вымазался в кочегарке угольной пылью, а праздник отменили из-за дождя и купание в речке не состоялось... Как всю смену каждый отряд собирал конфетные фантики и нанизывал их на нитку - делал "колбасу". На закрытии отряду с самой длинной "колбасой" вручали приз, а в лагере всю смену было относительно чисто... Немного нестройно, но хором пели песни - "Вальс в ритме дождя", "Разговоры еле слышны...", "Свечи"...
Павлов внимательно слушал.
- Ты так рассказываешь, что мне кажется, что мне попался бракованный лагерь, - улыбнулся он, когда Ника замолчала. - Хотела бы съездить туда еще?
Девушка задумалась:
- Вряд ли... Не знаю...Даже если можно было бы, сейчас все будет не так. Вернуться в детство ведь не получится. - Она немного помолчала, а потом неожиданно для себя спросила. - А вам никогда не хочется вернуться назад?
- Бывает, но пока мне хорошо здесь и сейчас.
Ника оглянулась, пытаясь по глазам понять, что именно басист имел ввиду этой неоднозначной фразой, к чему относилось это его "здесь и сейчас" - к периоду жизни в котором универ, группа, отпуск или все же к ночной террасе и... Лицо Максима оказалось неожиданно близко - бледное в неверном свете далекого фонаря, с внимательными глазами и тенью от ресниц, лежащей на щеках, с колышущимися от ветра кончиками волос, острым подбородком и тонкими губами. На губы смотреть не стоило, а в глаза - страшно. И пока Ника вспоминала, куда на "Психологии и педагогике" рекомендовали смотреть, чтобы показать уверенность в себе и дружеское расположение, Максим наклонился и коснулся губами губ.