Несколько дней подряд я ходил и звонил домой Наталье. Но мать её неизменно говорила:
- Вы меня извините, но дочери нет дома.
Неожиданно, за три дня до нового года, начальство объявило, что отпускает всех желающих встретить новый год дома. Денег на дорогу у меня не было. Встречи с девушкой подорвали мой, и без того призрачный, бюджет. Денег не было даже на веревку, если бы я решил вдруг повеситься.
Опять ехать домой по времени сутки. Сутки туда, сутки оттуда - это два дня. Отпуск нам давали лишь на три дня. Денег в долг никто не давал. Из дома деньги пришли бы дней через десять.
Все это вместе взятое, плюс призрачная надежда увидеться и помириться со своей девушкой, привело меня к решению остаться на Новый год в училище.
Накануне нового года бурса опустела и обезлюдела совершенно. Большинство курсантов разъехалось по домам.
Развод по нарядам, и назначение курсантов в наряды, у нас в училище происходил ежедневно, независимо от праздников в восемнадцать ноль-ноль.
Так было и 31 декабря 1981 года.
Курсанов в роте осталось человек десять. Я в наряд на новый год не попал. Список, кто идет в наряд оставлял Максад. Но Максад был моим другом, и, видимо, поэтому в наряд меня не поставил.
Я надел шинель, и быстро, бегом смылся в город в самоволку, к проклятому телефону-автомату.
- Наташи нет дома. - Привычно отозвался автомат.
- Совсем? - Задал я дурацкий вопрос.
- Ага, абсолютно. - Ответила трубка.
- А когда она будет?
- Боюсь, что для вас ближайшее время никогда, молодой человек. - Саркастично сказал железный монстр.
- А почему она мне это сама не скажет?
- Я не знаю. Ну, наверно, потому, что её на самом деле нет дома. - Монстр в лице телефона продолжал издеваться надо мной.
- Ну и напоследок, если можно, уже совершенно дебильный вопрос с вашего позволения. А где Наташа сейчас?
- Со своим молодым человеком она встречает Новый год! - Сказала трубка. И я услышал короткие гудки отбоя.
- Вот, бабушка, тебе и Юрьев день. - Сказал я разговорчивой трубке, и повесил её на рычаг.
Внутри было пасмурно и паршиво. Я поплелся в бурсу. Девушки, они странные создания. Встречаются с тобой. Одновременно встречаются еще неизвестно с какими проходимцами и подонками. И этих мужланов может быть целая орда. И вместо того, чтобы выбрать тебя, единственного и неповторимого, выбирают каких-то уродов, с которыми потом мучаются, ругаются и разводятся. Жуткая несправедливость.
С другой стороны, все, что не делается - к лучшему. Выбирая одну, ты отказываешься от всех остальных. Много женщин, всегда лучше, чем одна. По крайней мере до тех пор, пока ты не найдешь свою единственную и неповторимую половинку, без которой ты ни быть, ни есть, ни жить не сможешь.
Когда я пришел в общагу, было девять часов вечера. Надвигался Новый год неистовый и неотвратимый.
Ко мне подошел Андрей Жемчугов.
- Володь, ты не можешь меня выручить?
- В чем дело?
- Да понимаешь, я дневальный по роте. И моя смена с 22.00 до 2 утра. А я договорился с девушкой новый год вместе встретить. Не мог бы ты постоять вместо меня на тумбочке. А в два часа тебя сменят.
- Да, в принципе, смогу. Без вопросов.
- Ты же в общаге все равно остаешься? У тебя же нет девушки? - Спросил Андрей.
- Да, я буду в общаге. И девушки у меня нет. Я тебя выручу.
- Ну что я пошел?
- Ну, конечно, иди, я отстою за тебя на посту, не сомневайся.
- Спасибо тебе большое! Ты меня здорово выручил! - Сказал Жемчугов, и крепко пожал мне руку.
В десять вечера я подошел ко входу в роту, где стояла тумбочка, около которой дежурили, стоя у входа в роту дневальные курсанты. Одел повязку дневального на руку, и принял пост.
Те, кто остался отмечать в роте Новый год, закрылись в Красном уголке. Было курсантов со мной вместе человек семь.
Минут через пять по мне подошел Мансур с полным стаканом шампанского в руке.
- На, друг, выпей за нас и за наступающий новый год!
Никаких бокалов в общаге не было. Даже стаканы в роте запрещалось держать. Стаканы, потихоньку, видимо, взяли из столовой, что была на первом этаже.
Граненый стакан с желтым, живым шампанским играл в руке у замстаршины нашей группы. Я выпил залпом эти двести грамм искрящегося вина, и почти сразу захмелел. Шампанское ударило в голову мгновенно.
- Володь, если придет кто из начальства в роту, ты ори, что есть дури: "Рота смирно!"
- Мансур, ты совсем охренел? Какая: "Рота смирно!" после отбоя? Ты что устава не знаешь? После отбоя "Рота смирно!" не орут.
- Ну, какие мы умные! Знаю я тот устав. Я на хую тот устав вертел. Когда ты заорешь: "Рота смирно!", мы будем знать, что пришел кто-то из начальства. И спиртное уберем, свет выключим в Красном уголке, и зашухаримся, словно мышки. А ты не говори, где мы. Понял?
- Понял. - Сказал я. - Что тут не понятного. Не сумлевайся. Как кто-то придет, буду орать, как резаный.
- Ага, ну давай, стой на посту. Мы на тебя рассчитываем! - Отозвался Мансур. - Сейчас я тебе фрукты-мрукты принесу закусить.
И замстаршины ушел в Красный уголок. Вернулся он оттуда со стаканом водки минут через пять, и грушей.
- На, грушу, кушай! Вкусная! Дагестанская груша. Мед и мед! Ты такую в жизни никогда не кушал!
- Спасибо! - сказал я, кусая грушу.
- На, Вов, выпей, чтобы мы все закончили КМУ.
И Мансур дал мне стакан, полный водки. До этого дня я ни разу в жизни не пил спиртного вообще.
Потому, как подействует водка, да еще целый стакан на голодного и худого курсанта, я не знал.
Но водку залпом выпил. Грушей закусил.
И понял, что жизнь, в общем-то, штука очень даже неплохая. Если не сказать больше. Жизнь - хороша.
- Так, товарищ курсант, - дурачась, сказал замстаршины, - ты как хочешь, но ты нам должен помочь.
- А что такое? - Осведомился я пьяным голосом. Стакан шампанского и стакан водки с закусью в виде одной груши опьянили меня. И я уже нетвердо стоял на ногах.
- Дело в том, что, по слухам, утром придет в общагу начальник училища вместе с Сердюковым и будут искать спиртное. Если найдут. Будут неприятности. Потому ВСЁ спиртное мы должны уничтожить. То есть выпить. Ну не выбрасывать же ценный продукт. Тем более что мы за ним ездили в Махачкалу!
- Значит, будем пить. - Ответил я заплетающимся языком.
Ситуация в роте со спиртным была парадоксальная. В роте было сто с лишним человек. Каждый сдал по десять рублей. В пересчете на спиртное это было сто бутылок водки и сто бутылок шампанского. А нас было семь человек. И все вот это спиртное мы должны были выпить до утра.
Мансуров как челнок сновал между Красным уголком и постом дневального. Принося раз за разом стаканами то водку, то шампанского.
Я уже не мог вертикально стоять на посту. Поэтому я прислонился к стене и постарался лечь на стену, чтобы заснуть. И мне это почти удалось. Спать в вертикальном положении было страшно неудобно. Стенка, о которую я опирался, и на которую пытался лечь, вела себя, как строптивая девственница. Все время ускользала от меня. И при первой же возможности пыталась скинуть меня с себя.
Я съезжал со стены. Терял приличествующее дневальному вертикальное положение. Вестибулярный аппарат настойчиво влек принять мое тело горизонтальное положение. Но сознание, подстегиваемое уставом, боролось с телом, стеной, вестибулярным аппаратом, и побуждало тело стоять вертикально. Что почему-то получалось с трудом.
И через довольно короткое время я так накачался спиртным, что вызвал второго дневального на пост, а сам летящей походкой направился в туалет.
В туалете желудок расстался с ненавистным содержимым. Я отлил лишнюю жидкость из организма. Зашел в умывальник, умылся, попил воды.
И вот тут я ощутил, что я пьяный в хлам. Более того, я неудержимо хочу спать.
"Я жутко хочу спать. Просто как медведь бороться. Дневальный должен находиться на посту. - Мелькнула мысль в моем затуманенном сознании. - Но в уставе ничего не сказано, что дневальный не должен находиться на посту с подушкой. А спать на стене без подушки крайне жестко и неудобно. Голова все время бьется о стену. Значит, нужна подушка. Коль я дневальный, я буду стоять на посту. Поскольку я безумно хочу спать, я буду чуть-чуть спать на посту стоя. А чтобы было помягче, и не ударяться о стену головой, я буду стоять на посту с подушкой".
Мысль была, как мне показалось очень здравая, и правильная.
Я пошел в кубрик, благо он был рядом с умывальником. Взял первую попавшуюся подушку. Поскольку почему-то в кубрике выключателя не оказалось на привычном месте. И ориентироваться в знакомом кубрике оказалось непривычно трудно. И пошел на пост.
Палуба под ногами в роте качалась как сумасшедшая.
"Шторм, видать, начался. - Проскрипела мысль в мозгу. - Надо держаться за стены. Иначе смоет на фиг за борт".
Я, шел по вздымавшейся палубе, с большим трудом преодолевая качку. Время на это у меня заняло, видимо, несколько больше обычного.
Потому, что пока я дошел, дневального, что заменял меня, пока я ходил в туалет и след простыл. А повязка дневального по роте лежала на тумбочке. Я взял повязку. Положил на тумбочку подушку. Надел повязку на руку. И стал стоять на посту.
Тут появился из красного уголка Чингиз, неся в одной руке стакан с шампанским, другая рука его держала гроздь винограда.
Я взял подушку, приложил её к стене. И приложил к подушке голову. Шторм усиливался.
Видимо, это чувствовал и Эркин. Его бросало от одной стены к другой, но он упорно шел вперед. Пока он добрел до меня стакан был наполовину пуст.
- С новым годом! Иккк... - Сказал мне старшина группы.
И протянул мне стакан и виноград. Я оторвал голову от подушки. До этого мне казалось, что я лежу на стене горизонтально на подушке. Но я, видимо, ошибался. Подушка сползла вниз. При этом шторм оказал и на подушку свое тлетворное влияние. Подушка ползла по стене медленно и какими-то зигзагами.
- Штормит. Погода гадкая. - Сказал я, беря стакан из рук Кушчубекова.
- Ага. Икк... - Подтвердил он, наклоняясь и поднимая подушку. - Пей. А то там до фига еще осталось.
Я взял стакан и выпил. При этом испытал странное ощущение, что как будто хмель уходит из моей головы. При этом штормить стало еще сильнее.
- Держи. - Сказал Чингиз, протягивая мне виноград и подушку.
- Спасибо, друг. - Ответил я, беря все в руки. - Друг, дай, я тебя поцелую...
- Еще чего, друг! - Отшутился киргиз. - Ты не женщина, друг, чтобы с тобой целоваться. Стой смирно на посту. Я пошел. Скоро еще раз приду.
- Ага. Жду.
Я положил подушку на стену. Прижал её головой, чтобы не сползала от шторма вниз. Потом съел виноград, и уснул, стоя на посту.
Снилось мне, что я катаюсь на качелях. Катался я на двойных качелях, вдвоем с Наташей. Вверх - вниз двигались качели, и я вместе с ними.
Её длинные волосы развевались, и она задорно смеялась. Вверх - вниз.
Когда ветер и движение качелей поднимали подол её платья, были видны её стройные ноги и трусики. Вверх - вниз.
Голубые глаза девушки смотрели на меня. И её губы тянулись к моим... Вверх - вниз...
- Новым годом!!! - Заорали пьяные курсанты в красном уголке. - Ура!!!
И я проснулся. Качели исчезли. Я стоял на посту. Подушка лежала на полу. Всю роту, и палубу здорово качал шторм. Меня мутило.
"Качка, твою мать". - Подумал я.
Все курсанты, что были в красном уголке, вышли ко мне со стаканами полным шампанским. Мне тоже дали полный стакан шампанского.
- Новым годом!!! - Заорали пьяные курсанты. - Ура!!!
Мы чокнулись стаканами, и выпили шампанское.
- Товарищи курсанты! - Торжественно сказал Гасан. - Поздравляю всех вас с Наступившим новым годом!
- Ага. - Только и смог я сказать.
- Народ! Надо бутылки пустые убрать с территории роты. А то завтра будет проверка. - Высказал здравую мысль Мансур. - Предлагаю пойти и все толпой побросать пустые бутылки в окно за забор.
И мы шустро покидали все пустые бутылки за забор. Часть бутылок, не перелетела забор, и осталась на территории мореходки... Часть бутылок разбилась о забор.
- Ничего, завтра пойдем и перекидаем их за забор. - Сказал Чингиз.
- А ты чего, дневальный, не на посту? - Спросил меня Гусейнов, тыча пальцем в повязку на моей руке.
- Я на посту. Просто бутылки помогал вам кидать.
- Сейчас же иди на пост, герой-панфиловец, кидающий метко бутылки. - Приказал мне Мансур. - А то начальство нас всех спалит с потрохами.
- Уже иду. - Ответил я. И двинулся ко входу в роту нетвердой походкой.
Шторм все усиливался, и мне временами приходилось идти, держась за стену, чтобы не упасть.
Я поднял подушку. Положил её на стену. Лег на неё головой, и уснул.
Снились мне качели, и девушка Наташа....
- Эй, курсант, не спи, замерзнешь. - Услышал я сквозь сон голос Гасана. - На вот, выпей, водочки, новый год все-таки.
- А давай. - Сказал я, еле ворочая языком.
И выпил стакан водки.
Сознание мое вмиг померкло. И я вернулся на качели с Наташей.
Сколько я спал, лежа на стене, не знаю. Однако проснулся я оттого, что подушка сползла и лежала на полу. Я посмотрел на часы. Было двадцать минут третьего.
В два часа меня должен был сменить другой дневальный. Мне жутко хотелось спать. Но я должен был сдать пост, и я пошел искать дневального, что должен был сменить меня на посту.
Я зашел в один кубрик, второй, третий. Обошел всю роту. Роту здорово шатало, и приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы не упасть. Но никого не было из личного состава. Я был один одиношенек во всей роте.
"Твою мать, я ж дневальный. Значит, я отвечаю за личный состав роты. - Мелькнула в голове здравая мысль. - Нужно идти и искать личный состав!"
С этой мыслью я вышел из экипажа на улицу. На улице штормило меньше. И это радовало. Личного состава, марширующего на плацу, не наблюдалось.
"Где же они?" - Свербила мысль череп.
И я стал внимательнее рассматривать территорию училища, двигаясь по направлению к учебному корпусу. Неожиданно я увидел фонарный столб, который качался из стороны в сторону. Еще чуть и столб бы неминуемо упал бы.
"Я ж дневальный. - Сказал мозг, независимо от меня. - Если столб упадет, меня заставят поднимать его и ставить на место. Потому, что я дневальный, и отвечаю за столб".
Я подошел к столбу, и, ухватившись за него двумя руками, стал его поддерживать. Не давая столбу упасть. Столб качался как проклятый.
"Во шторм разыгрался. Аж столбы шатает" - Произнес самодостаточный мозг.
Я стоял и держал столб. Столб все шатался. Жутко хотелось спать. И я рассудил, что не мешало бы поспать. Не переставая держать при этом столб.
Сколько я спал, держа столб судить сложно. Однако был январь. Зима все-таки. Ночь. С Волги дул пронизывающий ветер. И я хоть и был одет в парадную форму, но был без шапки и без шинели. И я здорово замерз. Столб еще был холодный как покойник в холодильнике.
И я проснулся от холода. Столб стоял уже более-менее прямо. Хотя его по-прежнему пошатывало, но у меня сложилось впечатление, что он не должен упасть. Для верности, я притащил к столбу кирпич, и, положив к столбу кирпич, я привязал столб к ближайшему дереву какой-то бечевкой, которая валялась тут же неподалеку.
"Ну и где же личный состав? Твою мать, я ж дневальный. Значит, я отвечаю за личный состав роты. - Мелькнула в голове здравая мысль. - Нужно идти и искать личный состав! Если их нет на территории мореходки, значит, они находятся за территорией. Пойду, найду их".
Я вышел за территорию училища, и пошел прямо, куда глаза глядят. Долго ли я шел, коротко ли, но недалеко от входа в судоремонтный завод, я встретил курсанта нашей группы Гелецкого. Тот бесцельно бродил меж деревьев. Направление его движения хаотически менялось. При этом он двигался туда-сюда на небольшом пятачке. Он доходил до дерева, поворачивал. Потом шел к другому дереву, еще раз поворачивал, а поскольку деревьев было четыре, то он двигался по кругу, сам, видимо, о том не подозревая.
"Гуляет. - Подумал я. Нашел место и время".
Гелецкий был в робе, без шапки, и без шинели.
- Равняйсь! Смирно! - Проорал я.
Гелецкий вытянулся на стойке смирно.
- Почему не в роте? Была же команда "отбой"!
- Чего орешь после отбоя? - спросил меня одногруппник.
- Ищу личный состав. Я дневальный. - Ответил я и показал на повязку.
- Ну и как нашел?
- Ага. Тебя.
- Я и не терялся. - Сказал Гелецкий.
- А что ты тут делаешь, почему не спишь в роте?
- Я? - Удивился Валерка Гелецкий. - Да хрен его знает, что я тут делаю. Я, похоже, заблудился. Иду в роту, и никак не могу найти вход в экипаж.
- Тяжело тебе.
- Ты не представляешь как.
Гелецкий попытался опереться о дерево. Но промахнулся мимо дерева. И упал. Прямо в грязь лицом.
- Иди, умойся, вон колонка стоит. - Сказал я.
Курсант подошел водопроводной колонке. Нажал рукой на рычаг, и сунул голову под струю. Стоял он так долго.
- Эй, не спи, замерзнешь, - крикнул я ему, оттаскивая его от колонки.
- Ага. Вовка, подержи голову под водой, протрезвеешь. Давай. А то мы оба пьяные-е-е-е.... Мне так сейчас здорово помогло.
Я подошел к колонке. Валерка нажал на рычаг. И я сунул голову под ледяную струю воды. Минут через пять и вправду у меня сильно прояснилось в голове. Шторм вокруг утих. Столбы не качались.
- Товарищ курсант, срочно направляйтесь в расположение роты. - Приказал я Валерке. - После отбоя положено уставом находиться в роте и спать.
- Есть, товарищ дневальный. А ты-то сам, что тут делаешь?
- Ищу отсутствующий личный состав. - Честно ответил я.
- Личный состав ночью может быть только в одном месте. - Самодовольно с видом знатока заявил Гелецкий. - В кабаке.
- Значит, так, ты иди в роту спать, а я пошел в кабак, искать личный состав.
- Ага. Пошел в роту спать. - Громко сказал одногруппник, и двинулся нетвердой походкой в сторону училища.
Я посмотрел, как Валерка зигзагообразно идет, и, повернувшись к курсанту спиной, пошел вперед, к семнадцатой пристани. Походив по городу, по пристани, я нашел ресторан.
На летней веранде вовсю танцевал народ. Все сплошь в гражданке. Но там, приглядевшись, я рассмотрел двоих курсантов. Одним из них, при ближайшем рассмотрении, оказался все тот же Гелецкий. Вторым был парень со второго курса.
"Личный состав!" - Проскрипела шальная мысль.
Я подошел к личному составу.
- Ты что тут делаешь? Я же тебя в роту отправил? - Спросил я Валерку.
- Ну, я и шел в роту. А пришел сюда.
- Рота же в другой стороне.
- Откуда ты знаешь?
Тут курсанту стало плохо. Он схватился двумя руками за рот и куда-то побежал.
Силы мои были на исходе. Шторм все продолжался и набирал силу. Меня шатало из стороны в сторону, и чтобы не упасть, я прислонился к стене, и оперся о перила летней веранды ресторана.
Пока я боролся со штормом, стеной, перилами, и взбунтовавшимся вестибулярным аппаратом, музыка перестала играть, и народ постепенно ушел внутрь ресторана.
Кроме меня на веранде осталась одна пара, что стояла в паре метров от меня.
Это была стройная женщина лет тридцати. Белокурые волосы были уложены в прическу, напоминающую стог сена. Она была одета в шикарное черное платье, почти полностью открывающее спину сзади. Спереди было глубокое декольте. Длина платья была чуть выше колен. На ногах были надеты шпильки сантиметров десять высотой.
К ней вплотную прижавшись, стоял мужчина. Мужчина обнимал её двумя руками. И пытался поцеловать.
Мужику было лет сорок-сорок пять. Он был в синем костюме и галстуке. По национальности он был, видимо грузин. На лице его красовались шикарные черные усы.
Женщина уворачивалась, и не давала поцеловать себя в губы.
- Нина, пойдем ко мне в номер. - Говорил грузин.
- Хорошо, пойдем, но ты сначала скажи, как тебя зовут, и как твоя фамилия.
Их диалог застопорило. И вся их бессвязная речь шла по кругу. Мужик звал Нину в номер, она пыталась выведать его анкетные данные. И поскольку усатый каждый раз давал ложные показания, разговор начинался сначала. Они так говорили минут десять. И меня это стало изрядно веселить.
И тут пара заметила меня.
- О, курсантик! - Сказала женщина, высвобождаясь от объятий своего кавалера. - Пойдем с нами за столом посидишь. Ты, наверно, голодный.
- Ага. - Коротко ответил я.
И почувствовал, что на самом деле сильно хочу есть. Желудок мой дважды полностью опорожнялся за текущие несколько часов от содержимого. И я был голодный, как волк, после переправы через реку Хуанхэ.
Они привели меня внутрь ресторана, и посадили меня за свой столик. Моё появление все встретили бурным восторгом.
Мне налили в бокал шампанского, поздравили с новым годом, и предложили закусывать не стесняясь.
Я и не стеснялся. Выпил, и начал закусывать. Ел я много, и со вкусом. Ресторанная еда была не в пример вкуснее того, что нам давали в столовой КМУ.
Более-менее насытившись, я поудобнее сел, откинулся на спинку стула и стал оглядывать зал ресторана. Личного состава нигде не было. Даже второкурсник куда-то пропал.
Неожиданно я увидел, что на меня внимательно и неотрывно смотрит темноволосая красивая женщина лет двадцати пяти.
Она сидела за столом через проход от меня. На ней было вечернее темно-зеленое платье, которое выгодно подчеркивало её тонкую талию и большую грудь.
Миндалевидные карие глаза смотрели с вызовом на меня. В руке дама держала бокал. И, глядя на меня, она подняла бокал, как бы чокаясь со мной.
Я посмотрел на свой стол, за которым сидел. Та пара, что усадила меня за стол, благополучно скрылась, пока я поглощал пищу. Я взял рюмку, бутылку водки. И налил себе из бутылки водки. Потом взял рюмку и встретился еще раз с глазами женщины, которая, похоже, ждала меня. Брюнетка подняла свой бокал, и еще раз сделала жест, как будто чокаясь со мной бокалом. Я повторил её жест, и мы выпили.
Неожиданно, я обнаружил, что в стакане была не водка. А какая-то минеральная вода. Впрочем, это не помешало мне обильно закусить минералку вкусной едой, ресторанного приготовления. Голодный курсант, как правило, мало стесняется, если вопрос касается поглощения любого количества пищи.
Я ел, и откровенно наслаждался процессом. Неожиданно, женщина, сидящая справа от меня, легонько толкнула меня локтем, и глазами показала на стол через проход.
Брюнетка напротив зазывно смотрела на меня, держа в руке полный бокал с шампанским.
Я тут же взял свою рюмку. Нашел бутылку с этикеткой "Водка столичная", и с минералкой внутри. Налил себе в рюмку прозрачное содержимое. Взял рюмку в руку.
Мы еще раз "чокнулись" через проход. И выпили.
Тут заиграла музыка. Женщина напротив сделала приглашающий жест, как будто подзывала меня к себе.
Я встал, отодвинул стул, на котором сидел. И строевым шагом двинулся к зеленому платью. Я наклонил голову и протянул даме руку. Та встала, прошла в проход. Я обнял её за талию, и мы начали танцевать.
- Красавица, как тебя зовут? - Начал я разговор.
- Галина. А тебя?
- А ты очень красивая, Галя. И с тобой очень приятно танцевать.
- Спасибо.
Мы танцевали, я все ближе и ближе прижимал брюнетку к себе, и мы кружились, двигаясь в такт музыке. О чем-то болтали. Я касался её тела, она гладила меня руками по спине. Было приятно, и кружилась голова то ли от количества, выпитого в роте спиртного, то ли от присутствия красивой женщины, то ли от её рук, что ласкали моё тело.
Мы протанцевали вместе несколько танцев. Музыканты заиграли танго. Никогда в жизни я до того танго не танцевал. Нет, ну я видел в кино, как кто-то это делал. Но сам я танго никогда не танцевал.
Этого, видимо, нельзя было сказать про мою партнершу. Танцующие пары разошлись за свои столики. И мы остались танцевать около сцены вдвоем.
Судя по реакции окружающих, танго у нас получалось.
Нам орали:
- Браво!
- Бис!
- Урежьте еще!
- С новым годом!
Мы танцевали, а народ вокруг, хлопал в ладоши, и поддерживал нас криками.
Наконец, музыка закончилась. И я провел свою партнершу до её столика.
- Присаживайся к нам. - Тихо шепнула мне Галя на ухо, целуя меня взасос в губы.
Я ответил ей на поцелуй. Целовались мы долго, страстно и со вкусом.
Народ вокруг странно на это реагировал. Кто-то считал секунды. Кто-то хлопал в ладоши, кто-то что-то орал.
- Браво!
- Бис!
- Урежьте еще!
Музыканты еще раз заиграли то же самое неаполитанское танго. Галина оторвалась от меня, и мы затанцевали.
Весь зал хлопал нам, и что-то кричал. Несколько раз я, делая поддержку, чуть не уронил женщину, с которой танцевал. Но никто этого, похоже, не заметил.
Музыка кончилась. Галя прошла за свой столик, и усадила меня на стул, рядом с собой.
Вместе с ней за столом сидели её подруги.
- Марина. Ирина. - Представила их брюнетка.
- Очень приятно. Владимир. - Представился я. И поймал себя на мысли, что раньше я не представился.
Мы выпили, закусили.
Со сцены донесся голос музыканта, усиленного динамиками:
- А сейчас, дорогие гости, мы заканчиваем встречу нового года. Ресторан закрывается. Всем спокойной ночи, счастья и удачи в новом году.
Через какое-то время мы встали из-за стола, и отправились к раздевалке, где я помог дамам одеться.
Галина подошла ко мне. Обняла меня и страстно поцеловала.
Мир перестал существовать вокруг. Остались лишь одни губы, которые целовали девушку.... И руки, которые гладили красивое тело.... Подозреваю, что целовались мы слишком долго.
К нам подошел метрдотель. И откашлявшись, тронул меня за плечо.
- Вы извините, меня, конечно, молодые люди. - Услышал я. - Но мы закрываемся. Не могли бы вы выйти на улицу.
Мы, с трудом оторвавшись друг от друга, в обнимку вышли на улицу. На улице шел легкий снежок. Я обнимал девушку, одетую в черную длинную шубу. Голова моя кружилась. Меня слегка пошатывало. Но мы неумолимо двигались вперед. Город я знал очень приблизительно, и через какое-то время совсем потерял ориентацию.
Наконец, мы оказались перед каким-то старым, деревянным, двухэтажным зданием. Все остановились. Галина повернулась ко мне лицом и поцеловала меня долго в губы. Мы целовались, и я гладил её грудь, талию, спину. Девушка стонала, и изгибалась под моими руками.
Сама она целовала меня, и её руки, гладившие мою спину, опускались все ниже и ниже....
Я целовал эту красивую женщину, и чувствовал все растущее возбуждение. Галя, не переставая целовать меня, расстегнула сбоку мои флотские штаны. Рука её опустилась еще ниже, опустилась и сжала мой восставший член.
Я продолжал её целовать еще сильнее, и попытался поднять её платье вверх. Платье было в облипку по фигуре, и подниматься вверх категорически не хотело. Рука брюнетки скользила взад и вперед по члену, возбуждая меня еще сильнее.
Неожиданно стали проявлять беспокойство подруги моей новой знакомой.
- Галя, Галя, пойдем домой. - Вдруг заговорили они разом, пытаясь нас отодрать друг от друга.
Платье не поддавалось. Черт его знает почему. Конструкция, видать такая. Или я просто был неопытный пацан, никогда в жизни, не раздевавших женщин.
Усилия подруг, наконец, увенчались успехом, и они отделили Галю от меня. И повели её домой.
- Давай завтра увидимся в шесть часов на этом месте. - Сказала она мне напоследок.
- Хорошо. Буду ждать. - Ответил я. Застегивая штаны.
Через час с небольшим, я был уже в роте. На месте дневального никого не было. Я снял повязку, которая все еще была на рукаве, и пошел спать к себе в кубрик.