Апрель сменился маем. Все распустилось и расцвело. Снег давно растаял. Лед с Волги ушел. Все чаще яркое солнце не просто светило, а согревало мир вокруг. Курсанты все чаще и чаще выходили в город в самоволку.
Как-то раз мы собрались на набережной, недалеко от училища. Нас было человек десять. Серега Швецов, мой земляк, что учился в параллельной группе, откуда-то раздобыл гитару. И пел, тихо наигрывая песню на стихи Есенина:
"И грусть нахлынет как цунами,
С плечь поднимая красную зoлу,
Золу, что полыхала между нами
И копья пламени, что резали нам грудь.
Она пришла, как белый голубь
Среди притворных и испачканных грачей.
Свою улыбку, радость и свободу
Она дарила для его очей.
Но вдруг так неожиданно, как словно камень
Сорвался со скалы и полетел
Моток Любови, улыбки, состраданья
Вниз... В пустоту он улетел.
Ни глаз, ни смеха, и ни ласки
Не чувствует тот голубь с давних пор.
Лишь пустота, и непонятность.
Вокруг облезлый, серый бор"...
- Серый, что-то ты так грустно поешь? - Спросил его Вовка Крутов.
- А чему особо радоваться? Задолбала эта бурса, сил нет. Ни сна, ни отдыха. Пашешь как проклятый. Конца-края не видно.
- Ничего. Уже май. Скоро июнь. Экзамены. Потом отпуск. И второй курс. А там уже полегче будет. - Успокоил всех Клепа.
- Да, уж. - Сказал Серега. - Только эти два месяца еще нужно прожить. Тут каждый день как на минном поле. Не знаешь чего ожидать. Старшекурсники еще забодали. У них тоже экзамены. И чертишь им, и переписываешь дипломные и курсовые работы, как будто ты на третьем и четвертом курсе, а не они.
- Серый, смирись. - Произнес я. - Ну что мы можем сделать. Только терпеть.
- Спой еще что-нибудь, - попросил Валерка Тихонов.
И мой земляк заиграл на гитаре, перебирая струны, и запел:
"Какую песню спеть тебе, родная,
Спи, ночь в июле только шесть часов.
Тебя, когда ты дремлешь, засыпая
Я, словно колыбель, качать готов,
Я, словно колыбель, качать готов,
Спи, ночь в июле только шесть часов.
Спокойной ночи, говорю я снова,
И верую, что не настанет дня,
Когда тебе два этих тихих слова
Промолвит кто-нибудь поздней меня,
Промолвит кто-нибудь поздней меня,
Спи, ночь в июле только шесть часов.
Пусть, милая, тебе спокойно спится,
А я пока долину осмотрю.
Скажу, чтоб вовремя запели птицы,
Задую звезды и зажгу зарю,
Задую звезды и зажгу зарю,
Спи, ночь в июле только шесть часов".
- Хорошая песня. - Похвалил Клепа. - Я её как-то по радио слышал.
- Что там наши милые девушки дома без нас делают, пока мы тут учимся? - Задал риторический вопрос Валерка.
- Трахаются, поди. Что им еще делать? - Зло ответил Крутов.
И все резко замолчали. Каждый думал о чем-то своем. Я вспомнил свой поход к Ларисе. Её побитого жениха. Зачем я его бил? Что это могло изменить? Мне было стыдно и неприятно об этом вспоминать.
- Ладно, народ, почапали в общагу. Скоро ужин. - Произнес Клепа, вставая.
- Пошли. Отдохнули. И будет. - Согласился я.
Мы встали, и пошли в училище. После ужина нас почти всех запахали на различные работы старшекурсники.
В воскресенье, когда всех, кто учился без двоек, отпустили в увольнение.
Я вышел в город. Была прекрасная погода. Светило солнце. Было тепло. Свежая листва распустилась уже на всех деревьях и кустарниках, и радовала глаз. Цвела сирень и черемуха.
На душе было приподнято и радостно. Ни о чем плохом думать не хотелось. Город сверкал чистотой. Свобода пьянила, и манила совершать дурацкие поступки и глупости.
Я дошел пешком до Кремля. И тут вспомнил про девушку по имени Аля.
"Надо найти её. Вместе погуляем. Погода шикарная. Чего одному по городу блукать?"
Я сел на троллейбус. И менее чем через час я нашел её. Она все просто и доступно объяснила при нашей прошлой встрече, где её найти.
Я нашел общагу трикотажной фабрики быстро. Пришел на вахту общежития, и вызвал девушку. У меня зачем-то взяли курсантскую книжку, и записали меня в журнал.
- Привет. - Сказал я, увидев Алю. - Это я, Владимир. Помнишь меня?
- Привет. Да помню. - Ответила девушка, смущаясь, и опуская глаза.
- Может, пойдем вместе в город погуляем? - Предложил я, тоже непонятно чему смущаясь. - Погода хорошая. Солнечно и тепло. Сирень цветет. Птицы поют. Весна!
- Хорошо. Пойдем. Подожди меня на улице. Я оденусь. И пойдем.
Я стал ждать, пока она оденется. Жила Алевтина в старом пятиэтажном общежитии без балконов. Здание было кирпичное, без малейших следов штукатурки и побелки в духе соцреализма.
Мимо меня сновали молоденькие девушки. И я каждую рассматривал от нечего делать, и провожал глазами.
Наконец Аля вышла. На ней была надета красная куртка, поверх которой был повязан красный шарф, черная короткая мини-юбка, и туфли на шпильке.
Я невольно загляделся на её стройные, длинные красивые ноги.
- Ну что пойдем? - Спросила меня девушка. - И хватит так нагло пялиться на мои ноги. Я сейчас переодеваться уйду.
- Я не пялюсь, а смотрю на изящные ноги и твою юбку, которая тебе очень идет. И, на мой взгляд, было бы преступлением снимать такую модную юбку, и прятать под тканью такие прелестные ножки. - Поправил я Алю, рассыпаясь, как мне казалось в комплиментах.
- Хам. - Коротко произнесла девушка, подойдя ко мне и взяв меня под руку.
- Спорный вопрос. - Не согласился я.
- Ну, веди меня гулять, кавалер.
И мы пошли гулять. Сели на троллейбус. Доехали до Кремля. Погуляли по центру города. Зашли в Кремль.
Было что-то для меня особо завораживающее в астраханском Кремле. Там все пахло историей, и манило неразгаданными тайнами. Я знал немало, про Астрахань, про Золотую Орду, столица которой была недалеко от Астрахани. Про Астраханское ханство.
И мне казалась, что история так и дышит из каждого камня Кремля. Что каждый камень только и ждет, чтобы рассказать о былом могуществе Астрахани.
Потом мы пошли в кинотеатр "Октябрь", перекусили там, в кафе пирожными с чаем. И пошли смотреть какой-то мутный советский фильм о буднях таможни.
Я держал руку девушки в своей руки, и гладил её по руке, наслаждаясь мягкой кожей и нежной девичьей рукой. Гормоны бурлили в голове. Весна брала свое. Девушка мне нравилась все больше, и больше. Я вконец осмелел, видя, что мои поглаживания по руке не ведут к открытому сопротивлению, и нежно погладил девушку по ногам.
Аля словно окаменела. Она поймала мою руку своей рукой. Положила мою руку на мое колено, повернулась, и шепотом произнесла:
- Больше не смей так делать, или я сейчас уйду.
- Извини меня, пожалуйста, красивенная, я больше не буду. - Искренне извинился я. - Просто не удержался. Уж слишком красивые у тебя ноги.
- Это не повод, чтобы их гладить в общественном месте. - Произнесла девушка строго. - Маньяк.
- Я приношу свои глубочайшие извинения. Этого больше не повторится.
Тут на нас зашикали сзади, и мы замолчали.
Мы посмотрели до конца фильм. На улице уже темнело. Мне было пора в бурсу. Я проводил девушку.
Так хотелось обнять её, поцеловать, но я, после её выговора не рискнул этого сделать.
Я успел на вечернюю проверку еле-еле. Нас проверили, и объявили отбой.
После отбоя ребята рассказывали о своих любовных похождениях. В молодых курсантах весна разбудила гормоны, и желание любить и быть любимыми, и кровь у всех, судя по рассказам жутко бурлила.
Я просто молчал.
Наконец, наговорившись, мы уснули.
Все следующие дни мы работали, как трактора, не останавливаясь. Приближались экзамены не только у нас, но и у всего училища. Старшекурсникам нужно было чертить, что-то писать, убирать за них их роты, кубрики. По весне они стали все чаще и чаще посылать нас в город то за одним, то за другим.
Все это жутко напрягало и выматывало. Скрыться уже в училище где-то было просто невозможно, и мы, чтобы отдохнуть, все чаще и чаще уходили в город подальше, и просто отсиживались там, где нас никто не мог увидеть и найти.
Как-то раз мы с парнями попали на причал, где стояли рыболовецкие суда. Было нас человек восемь.
Мы просто отдыхали, и ничего не делали. Болтали обо всем и ни о чем.
Неожиданно дверь каюты, ближайшего от нас рыболовецкого траулера открылась, и оттуда вышел курсант-второкурсник, которого мы знали. Курсант был в трусах и в тельняшке.
Глаза его были туманны, и его пошатывало, словно пьяного.
- Курсанты! - Изрек парень, почесывая грудь. - Славная история КМУ никогда не будет написана. Ваше величие в том, что, шагая по колено в крови, вы, несмотря на это, сохранили чистоту души. Вы понимали, что ваша работа первокурсников нужна бурсе.
- К чему такой пафос? - Спросил Серега Слепых.
- Ни к чему. Просто весна на дворе.
- И?
- Кто-нибудь хочет из вас бабу?
- В смысле? - Тупо спросил я.
- У меня в кубрике есть блядь, с которой мы весь день трахались. Вот её и предлагаю вам для общественного пользования. - И второкурсник улыбнулся. - Вы как?
- Я пас. - Быстро сказал Серега Швецов.
- Я тоже воздержусь. - Произнес Леха Горбунов.
- Ну и я как-то брезгую. - Громко заявил я.
- Ну как хотите. - Произнес второкурсник, уходя на судно.
- Небось, страхуевина какая-нибудь. - Произнес Серега Слепых, имея в виду девушку курсанта.
- Ага. Точно. Еще подцепишь от неё какую-нибудь венерическую дрянь. Лечись потом. - Сказал я.
Через какое-то время он вышел вместе с одетой девушкой. Девушка оказалась внешне симпатичной.
И мы, вполголоса обсуждая её достоинства, начали сожалеть, что не воспользовались предложение второкурсника.
Но забор уже уплыл. Было поздно говорить, что мы передумали.
Второкурсник, выпроводил даму вон с корабля, и предложил нам макароны по-флотски. Мы с радостью приняли его предложение, и с удовольствием поели.
- Народ. Пора в общагу чапать. Скоро ужин. - Сказал Слепых.
- Серый, ты не наелся? - удивился я.
- Хрен его знает. Сейчас вроде бы наелся. - Ответил Слепых. - А что будет через час или два, одному богу известно. А ночью мне есть точно захочется. Так что вы как хотите, а я пойду в бурсу и поужинаю.
- Ну, пошли вместе, чего тут сидеть. Может, повезет, никто не запашет, попадем на самоподготовку, да уроки успеем сделать. - Произнес Леха, закуривая сигарету.
- Пошли. - Вставая сказал я.
И мы двинули в КМУ.
На ужин мы успели. После ужин был большой сбор. Потом уборка роты, и вечерняя проверка. Мне не повезло, и меня запахали мыть роту третьего курса. Потом стирка чужого белья. Спать я лег в третьем часу ночи.
Во время увольнений мы регулярно виделись с Алей. Гуляли. После её замечания в кинотеатре, я вообще ни на что не отваживался. Но нам было просто хорошо вместе. Мы гуляли, ненароком касаясь друг друга. О чем-то говорили, общались. Мне было просто, легко и хорошо. Иногда после учебы, я сбегал в самоволку часа на три, мы с ней украдкой виделись.
Так прошел май. И наступил июнь. Стало тепло. Днем даже жарко. Появились комары, здоровые как самолеты, и наглые как танки. Комары сбивались в стаи, и с наступлением темноты атаковали тебя с таким остервенением, словно намеревались съесть живьем.
Наступила пора зачетной недели. И тут выяснилось, что по одному предмету - по трудовой подготовке мне лично зачет ну никак не светит.
Это было просто какое-то наваждение. Несколько раз, чуть не доходя до помещения, где был труд, меня перехватывали старшекурсники, и отправляли туда, куда Макар телят не гонял с идиотскими заданиями. Один раз вместо труда я попал в травм пункт с переломом носа.
Еще дважды, мучимый неведомой тоской по Але, я сматывался в город. И вместо труда гулял с девушкой по городу.
Если суммировать вышеизложенное, то за семестр на труде я ни разу не был, и это была просто жопа. Зачет мне было не получить.
Что было делать непонятно. Я шел с зачеткой на труд. Настроение было мрачное. И тут меня остановил четверокурсник.
- Стоять, курсант! - Произнес он. - Вот ты-то мне и нужен, добытчик тортов бискивитных-пребисквитных.
- Сори, сэр, я иду на занятия. У нас сегодня зачет, и я не могу не прийти. Я за весь семестр не был ни на одном занятии. И сегодня я не могу пропустить последнее занятие. Более того, ума не приложу, как мне получить, чертов зачет.
- Кто препод?
Я сказал.
- А! Нормальный мужик. Я тебя научу, как зачет получить. Берешь литр водки. Подходишь к нему. Отдаешь литр водки. Отдаешь зачетку. Просишь поставить зачет. И все. Считай, что зачет у тебя в зачетке.
- Все хорошо, только что я ему скажу? Я взяток в своей жизни ни разу не давал.
- Скажешь: "Вам просили передать".
- И все? - Усомнился я.
- Ага. Всё. Зачетку не забудь дать. Значит так, курсант, хватит лирики. Твоя задача будет отнести записку моей девушке, получить от неё ответ, и мухой принести его мне. На все про всё, даю три часа. Опоздаешь хоть на одну минуту, получишь пиздюлей. Все. Бегом марш, время пошло. Я время засек.
Я сходил в город, нашел нужное здание. Вызвал девушку. Отдал записку. Получил ответ, и через два часа с небольшим, был в бурсе.
Отдал ответ курсанту записку. И был свободен. Меня отпустили на все четыре стороны. Такое случалось редко.
Как только ты что-то исполнял, тут же, как правило, находились еще и другие поручения....
И так до ночи.
Идея, поданная старшекурсником, мне понравилась. Я занял денег. Послал матери и отцу телеграмму с просьбой прислать денег. Деньги, которые я занял рано или поздно нужно было отдавать, а я был в долгах как в шелках.
Сходил в магазин, и купил две бутылки водки. Потом подошел в помещение, где у нас шли труды. Дождался прихода преподавателя.
- Что ты хотел? - Спросил меня преподаватель.
Я молча вытащил две бутылки водки, и поставил на стол.
- Что это? - Изумился преподаватель.
- Это вам просили передать. - Сказал я, как учил старшекурсник.
Сам же я был тише травы, мертвее трупа. Я ожидал грома и молний. Отчисления себя из мореходки. И вообще жуткого скандала. Но все обошлось.
- Ставь сюда. - Сказал препод, открывая дверь шкафа.
Я взял водку и поставил в шкаф.
- Ты с какой группы? - Спросил преподаватель.
Я ответил. Он взял журнал посещаемости занятий нашей группой, и открыл его.
- Н-да. Сплошные "эн - бе". Ты почему не был, курсант на занятиях? - Услышал я провокационный вопрос.
- Так получилось. - Искренне сказал я. - Но я больше не буду пропускать занятия. Поставьте мне, пожалуйста, зачет.
- Ладно, бог с тобой, золотая рыбка, давай зачетку. Только больше занятия не пропускай. Ты сюда поступил, чтобы учиться, а не балду гонять.
Преподаватель взял зачетку, внимательно посмотрел на меня поверх очков, и расписался в зачетной книжке.
Все остальные зачеты я получил без проблем одним из первых.
Наступили экзамены, которые тоже прошли без осложнений. Учился я отлично, и экзамены сдал без проблем.
Закончился первый курс, полный тревог и проблем. Курс, изменивших навсегда всех тех, кто на нем учился.
Тех, кто сдал экзамены, отпустили домой до первого сентября.
Из тридцати пяти человек поступивших учиться в нашу группу закончило 1 курс лишь шестнадцать. Из всей роты в конце первого курса по списку было чуть более шестидесяти человек. Больше половины первокурсников ушло из КМУ, не выдержав унижений.