"Клац!" - спуск затвора фотоаппарата в тишине квартиры казался непривычно громким. Олег прошел во вторую комнату. "Клац!" Он сделал кадр от входа, подошел к затянутому тяжелыми шторами окну и повернулся. "Клац! Клац!" - два раза щелкнул фотоаппарат, в один кадр комната не помещалась.
Возможно, Олег просто отвык от тишины, с улицы сюда не проникало ни единого звука. Странно, за полгода с прошлого его визита не было ни единого дня, когда бы он не представлял, как придет сюда. Да и жил он тут много лет. Но вот какие-то простые вещи, вроде этой тишины, все равно забываются.
"Хм, может, тишина накапливается, если ее никто не слышит?" - мелькнула у него нелепая мысль.
Он обошел всю квартиру, методично фотографируя со всех ракурсов. Когда последний, двадцать четвертый, кадр был отснят, Олег почувствовал облегчение от того, что не надо больше возмущать покой этого места резкими звуками.
Темный октябрьский вечер уже вступил в свои права и в квартире, почти все шторы в которой были задернуты, стало совсем темно. Но свет включать не хотелось. Это слишком сильно напомнило бы ему о прошлой жизни. Марина очень любила яркий свет, она всегда включала массивную, под старину, люстру на полную мощность. Вместе с высокими потолками сталинской архитектуры и мебелью в классическом стиле комната начинала напоминать зал если уж не перед балом, то перед каким-то светским приемом точно.
При включенном свете Олегу было бы тяжело избавиться от чувства, что сейчас в комнату войдет она. И еще тяжелей от знания, что она не войдет.
Для того, что он сейчас собирался делать, свет был и не нужен. В ванной комнате его дожидались реактивы, кюветы, секундомер, прищепки - все, что нужно для проявки и последующей печати фотографий. Отдавать пленки с такими кадрами посторонним людям ему казалось чем-то кощунственным. Да и пришлось бы ждать минимум до завтра - вы шутите? У Олега уже немного дрожали руки. То ли от нетерпения, то ли от боязни, что на снимках ничего не будет и в этот день. Сегодняшняя печальная годовщина была его последней надеждой.
После трагических событий двухлетней давности Олег почти сразу съехал с этой квартиры. Она так и стояла пустой целый год, когда вдруг его охватила тоска по старому дому. Ровно год назад в такой же пасмурный октябрьский день, он пришел сюда. Почему-то ему казалось необходимым иметь повод и он решил, что едет сделать фотографии квартиры для продажи. Пускать сюда временных жильцов казалось ему чем-то невозможным.
Тогда он пробыл в квартире не более получаса. Посидел на своем месте за обеденным столом, ненадолго отдался воспоминаниям, потом резко встал, щелкнул по нескольку раз каждую комнату на цифровик и уехал домой.
Трогать аппарат долго не хотелось, но когда через пару недель он все-таки скинул фотографии на компьютер, его изумлению не было предела. На снимках большой комнаты, которая с открытыми шторами глядела ложей Большого театра, был запечатлен силует Марины. Она стояла, как на авансцене, на фоне окна во всю стену, лишь немного приглушая свет первых вечерних огней города у нее за спиной. Тонкая фигурка в коротком платье с распущенными густыми волосами до плеч... Сомнения быть не могло - это была она, Олег узнал бы этот силуэт будь он пьяным, одурманенным, после выхода из комы, да хоть бы и после впадения в нее.
Контуры были хорошо различимы на всех трех снимках из комнаты. Снятые последовательно они передавали движение, Марина на фото как будто пыталась указать ему на что-то слева у него за спиной.
Олег, не в силах сидеть на месте, захлопнул ноутбук, сунул в карман фотоаппарат и не думая ни о своем затрапезном виде, ни о позднем часе, вскочил в машину и помчался на старую квартиру.
Ошибки быть не могло, думал он. На кадрах из других комнат ничего необычного не было. Дело не в сбое фотоаппарата и не в случайной игре света и тени. На снимках была Марина.
Он ворвался в квартиру, не раздеваясь и не запирая дверь прошел в комнату и достал фотоаппарат.
Чертова мыльница после двух кадров жалобно захныкала и втянула хобот. Олег схватил аппарат поперек, но сдержался и даже ничего не сказал, только с силой выдохнул сквозь зубы. Выковыряв карту памяти, он вставил ее в ноут и открыл фотографии.
Никого. Только пустая до боли знакомая комната.
Минуты, пока аппарат заряжался от ноутбука, тянулись невыносимо долго. Олег ходил по комнате и ругал себя последними словами за забытый дома телефон. Для того, чтобы хоть чем-то заняться, он начал считать. После тысячи он отсоединил фотик и сделал еще несколько снимков во всех комнатах.
Никого. Все те же подобранные Мариной интерьеры, но нигде ее самой.
Он снимал еще и фото и видео. Не только в тот день, во многие последующие. Приезжал после работы, пробовал разные режимы, снимал на все устройства, в которых только были камеры.
Все без результата.
Олег начал читать про фотографирование ушедших (он называл это так, от слов "призрак", "дух" и тем более "привидение" его тошнило). Выяснил, что пленочная техника дает лучшие результаты и перешел на пленку. Мыльница "Коника" приказала долго жить еще во время оно, так что из закромов был извлечен старый "Зенит".
И тут же перед Олегом встал вопрос - а где вообще нынче берут фотопленку? Когда он ей еще пользовался, ее можно было купить на каждом углу, однако те времена давно прошли. С непривычным для себя чувством смущения, сам не понимая, кем он больше не хотел бы выглядеть, деревенщиной или хипстером, Олег зашел в двухэтажный фотомагазин в центре. К его удивлению, в ответ на вопрос продавец равнодушно указал ему на нужный отдел. Второй раз Олегу пришлось удивляться уже в самом отделе - настолько банальной оказалась его необходимость. Скучающий продавец только услышав про пленку, сразу оживленно предположил "Тип 120?" и потащил Олега к витрине, украшенной длиннорылым аппаратом "Москва", своей гармошкой напоминающем о девятнадцатом веке. Откуда-то из глубин памяти Олег извлек, что нужная ему обычная пленка - это 135-й тип. Услышав о такой неоригинальной надобности продавец утратил энтузиазм и подвел клиента к соседнему шкафу. Получив желаемое, Олег задержался на минуту перед витринами с листовой пленкой, жидкими эмульсиями для нанесения на стеклянную фотопластинку и другими материалами, милыми сердцу истинного эстета. Покинул магазин он внутренне радуясь, что нигде не прочитал, что для его целей лучше всего применять процесс Дагера, а то пришлось бы ему сейчас добывать бидон ртути.
Увы, пленочный фотоаппарат ничем не помог. После того, как Олег разобрался с капризным "Зенитом", тот перестал показывать на снимках "призраков" и начал выдавать вполне пристойного качества изображения. На которых кроме комнаты и вида из окна на город не было ничего.
Олег экспериментировал с выдержкой, диафрагмой, фильтрами - все безрезультатно. Он бы поверил в то, что все ему привиделось, но три фотографии упрямо сохраняли образ Марины. Постепенно он уверился в том, что дело было не в методе съемки, дело было в моменте. Последний раз он был в этой квартире в мае, а после этого появился только на днях, готовясь к скорбной дате.
Олег зашел в ванную и захлопнул дверь. Оказавшись в кромешной тьме, он закрыл глаза, потом открыл - и не заметил никакой разницы. Сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Все должно было решиться сейчас. Связь появления Марины с датой оставалось его последней версией. И если она не подтвердится... он не знал, что ему делать тогда.
Надо было начинать, а то от полной темноты он уже немного галлюцинировал - ему мерещились, как это часто бывает, какие-то движения во тьме. Он открыл фотоаппарат и извлек пленку, нашарил на столике бачок и стал прилаживать конец пленки к спирали. Многократно проделанная операция в этот раз как-то не шла. Он даже поднес бачок ближе к глазам, как будто сейчас это имело смысл.
Вдруг боковым зрением он заметил из темноты какое-то движение в свою сторону. Инстинктивно отшатнувшись, он столкнул локтем со столика бутылку с проявителем. Раздался плеск и за ним равномерное булькание выливающейся жидкости. Олег потянулся на звук, чтобы спасти остаток реактива - больше проявителя у него с собой не было. Но пальцы нашли не бутылку, а лужу раствора - и их обожгло. Чертыхнувшись, Олег левой рукой привычным за многие годы движением включил свет, поднял бутылку... и замер, глядя на брошенную на столик пленку. Темную. Только что им засвеченную.
Секунды шли, а он стоял и силился вспомнить, есть ли у него запасная пленка. Он знал, что это важно, что это бесконечно важно, но не мог вспомнить.
Его отвлекло движение. Он поднял глаза и все, что было важным, стало ничем.
Прямо перед ним в воздухе проступал силуэт Марины. Сперва еле заметный, контур становился все отчетливей, дополнялся новыми чертами.
Он поднял было руку, но сразу опустил.
- Милый мой. - чуть слышно сказала она и сама протянула руку, почти коснувшись его лица.
Они молчали.
- Марина, я... - наконец начал он.
- Я знаю. - спокойным и таким знакомым голосом она остановила его. - Не надо тосковать. Тебе надо жить дальше.