или Жизнеописание Константина Багрова в новом переплете
Действующие лица
Константин Багров, в прошлом - ученый, в будущем - сам подопытный
Бетти, его проводница
Финнеган, отшельник
Комендант космодрома
Также незримо присутствует и иногда высказывается все население будущего мира
Место действия - отдаленное будущее.
Действие первое
Посреди комнаты, напоминающей то ли лабораторию то ли больничную палату, на койке полулежит Константин. Он читает крупного формата книгу. Если присмотреться, можно увидеть заглавие: К. Хауспоппер "Открытое акционерное общество и его враги".
Входит Бетти.
Бетти. Ну что, больной, как самочувствие?
Константин. Ох, Бетти, столько всего произошло за это время! Я только начал читать, мне трудно поверить, что все, о чем мы так долго говорили... крах Бреттон-Вудстокской системы, поломка долларно-акцепторного механизма... все это действительно произошло!
Бетти. Ну а самочувствие-то как?
Константин. Чувствую себя немного не в своей тарелке, я бы даже сказал, летающей тарелке (кладет книгу мимо тумбочки, которая в последний момент смещается и оказывается на нужном месте) Вот. К этим вещам сложно пока привыкнуть. Хотя, я ожидал, что за сотни лет могло бы все и куда больше измениться.
Бетти.Так бы и было, если бы развитие шло непрерывно.
Константин. Да, я знаю, после нас был потоп... Все чего-то подобного действительно ожидали, но никак не в таких масштабах.
Бетти. Да, потом было новое Средневековье. Но так всегда случается. Средневековье - просто период между прошлым и будущим, время ожидания будущего. Вот оно здесь, а прошлое просто было необходимой жертвой, человечество теперь поднялось на новый уровень. Добро пожаловать.
Константин. Благодарю. Может, ты мне уже объяснишь, что тут происходит? И как я сюда попал? И да, я чувствую, что мне уже по силам встать.
(Садится на кровати, действуя в основном руками. Ноги его почти не слушаются.Потом пытается встать, но теряет равновесие и опирается обеими руками на заботливо подъехавшую тумбочку.)
Видя это, Бетти наклоняется, принимая такое же положение как и он. На секунду замерев, начинает распрямляться. Константин выравнивается синхронно с ней.
Бетти. Запоминай ощущения. Не волнуйся, ты быстро научишься. Я отпускаю.
Константин (стоит ровно, но пошатывается). Мое положение в обществе сейчас получше, конечно, но вообще у вас тут как-то неустойчиво.
Бетти. Устойчивость мы предаем друг другу. Итак, маленький шаг для человека.
Шагает, Константин повторяет за ней. Весь дальнейший разговорон под наблюдением Бетти медленно шагает по комнате.
Константин. Как ты это делаешь?
Бетти. У каждого в теле находятся нанороботы, они же наны, которые контролируют состояние здоровья. Они же могут и транслировать мои движения тебе. Сейчас положение твоего тела контролируется мной. Когда ты запомнишь ощущения при движении, я отключусь.
Константин. Хорошенькие дела. То есть ты вот так запросто можешь контролировать людей?
Бетти. Только тебя. Это нужно, чтобы научить тебя управляться со своим телом. Обычно наны только передают информацию для контроля за здоровьем. Так что у остальных людей я могу просматривать информацию, а команды им отдает только лечащий врач.
Константин. А просматривать ты можешь потому, что ты медик?
Бетти. Нет, при чем тут это?
Константин. А почему ты тогда ее видишь?
Бетти. Потому, что она есть. Таково наше общество, нейросоц, - полная свобода знаний и отсутствие жесткой иерархии. Привыкай, вся информация теперь общедоступна.
Константин. И о состоянии здоровья тоже?!
Бетти. Да. А зачем ее прятать? Она никому не интересна.
Константин. А зачем ее показывать, если неинтересна?
Бетти. Потому что мы не прячем ничего.
Константин. Но у вас же есть секреты? Ведь тайны, военные или государственные, легко могут узнать в других странах.
Бетти. Нет других стран. Верней, вообще нет стран, есть просто люди.
Константин. Хм. А деньги? Ведь должны быть коды, пароли для доступа к счетам. Как иначе обезопасить деньги?
Бетти. Какие деньги?
Константин. Ясно...
Бетти. Ну что, мы можем выйти в сад.
Константин. Я не уверен, что смогу идти далеко...
Одна из стен поднимается, открывая выход в сад.
Константин. Ага. (выходят)
Так, а дети? Ведь если информация общедоступна, они могут излишне фокусироваться на неподобающих вещах, в результате вряд ли вырастут здоровыми личностями.
Бетти. Конечно. Информация свободна для полноправных членов общества. Чтобы им стать нужно сдать экзамен на зрелость. Экзамен призван выявить, достаточно ли стабильна психика человека, чтобы воспринять информацию о мире в ее полноте, а не начать фокусироваться на каких-то отдельных сторонах. При успешной сдаче экзамена человек считается совершеннолетним и вместе с доступом к инфосети получает все права. Дети же имеют доступ к информации, которая нужна им на данном этапе для формирования полноценного члена общества.
Константин. А кто решает, какая это информация? И кто контролирует? Хотя нет, это понятно - все всё знают.
Бетти. Решает совет экспертов в каждой области. Все решения принимаются так.
Константин. А если родители не согласны с решением?
Бетти. А какое им до этого дело?
Константин. То есть как? Им ведь детей воспитывать...
Бетти. Нет. Мы давно ушли от этого. И это был первый и главный шаг к новому свободному обществу. (Константинв замешательстве слушает ее рассказ) Этот очевидный шаг назрел еще в ваше время. Но, увы, инерция мышления была слишком сильна. При этом ни у кого не возникало сомнения, что лечить и учить детей должны профессионалы. Но по отношению к воспитанию - нет, никому и в голову не приходило применять эти соображения к воспитанию. Почему-то вы считали, что хорошо воспитать человека может любой. Вот, я вижу, что и ты так думаешь.
Между тем, воспитание - функция куда как более важная, чем, допустим, обучение. Что человек делает гораздо важнее того, что он знает. По сути, преступность и войны просто следствия плохого воспитания.
Константин. Это в природе людей.
Бетти. Конечно, в природе. Но люди - не звери. И они не должны быть в плену у своей биологической сущности. Мы воспитываем людей так, чтобы они вели себя по-человечески. Природа сделала людей эгоистами, мы удаляем эти устаревшие повадки и учим думать об общем благе. Я ведь неплохо разбираюсь в вашем времени. Согласись, вы думали, что свобода, она в том, чтобы человек был таким, каким он вырастает сам по себе, с весьма слабым влиянием общества на его формирование. В итоге, за свободу первых несознательных лет жизни люди расплачивались потом всю оставшуюся жизнь. Запреты, наказания, штрафы... Вся жизнь проходила под этим гнетом. Сейчас - до совершеннолетия дети не пользуются правами, они учатся быть людьми. Причем не думай, что для них это нечто неприятное. Никакого нудного чтения моралей, ничего подобного. Просто в точно рассчитанные моменты с ними происходят нужные события, иногда это совсем мелкие эпизоды. Но все они рассчитаны так, чтобы мировоззрение будущих людей было построено на справедливости и человеколюбии.
Зато все взрослые люди свободны. Хорошего человека не надо контролировать, не надо ему ничего предписывать. Он сам по своей свободной воле поступит правильным образом. Вырасти человека хорошим и дай ему свободу - на этом построено наше общество.
Константин. Прекрасный новый мир... Все точно по классикам.
Бетти. Не совсем. Мы не ограничиваем и не уничтожаем информацию. Наоборот, абсолютно вся информация доступна всем и пребудет таковой вечно. Это еще одна причина, почему сейчас практически отсутствует преступность. Преступление почти всегда требует тайны. Поскольку же тайн не существует, то нет и разумных оснований совершать преступления.
Константин. Не существует никакой личной информации?
Бетти. Вовсе.
Константин. И как вы до этого дошли? Я дочитал только до прихода к власти национал-географической партии и ничего не предвещало такого поворота.
Бетти. Это случилось вскоре. Несмотря на общий упадок, кое-где наука развивалась по инерции. И однажды было сделано неожиданное, но хорошо подготовленное открытие, - спастическая память. Неограниченная по объему, доступная к чтению отовсюду, требующая для записи в нее устройство из нескольких молекул. На чтении и записи в память основана и наша н-связь - основа инфосети.
Это изобретение составило пару уже давно существовавшим на тот момент нанокамерам. Так же они и используются вместе до сих пор. Все вокруг на усеяно такими комбинированными устройствами в пару десятков молекул. Каждая из них снимает и записывает все в своем маленьком поле зрения, но из них собирается целостное изображение, да еще и со всех возможных ракурсов! Любой может просмотреть все, что происходит сейчас или раньше в каждом месте земной суши и многих местах океана.
Константин. Это странно. Как может существовать память неограниченного объема?
Бетти. По правде сказать, мы до сих пор не очень хорошо понимаем принцип ее действия. Как можно в ней хранить запись всего, что происходило со времен ее изобретения, непонятно. Но это именно то, с чем мы имеем дело. Возможно, где-то создается копия нашего мира...
Но вернемся к истории. Лидер национал-географической партии, в распоряжении которого попало это изобретение, быстро объединил под своей властью практически все население. Дальше лет сто длилась классическая антиутопия с всеведущим тираном и спонтанными всенародными восстаниями, вожди которых быстро становились тиранами под стать свергнутому.
Пусть и не сразу, но некоторые истины становятся понятны всем. На волне очередного переворота был принят Декрет о делократии, по которому все решения принимаются голосованием экспертов в данной области. Разумеется, добровольным и неравным. Количество голосов каждого определяется заслугами в данной области. "Хватит "демо" давай дело!" - лозунг тех времен.
Вторым был принят Декрет о свободе информации, которым обеспечивался всеобщий доступ ко всей информации, что исключало возможность свержения нового строя.
Константин. А эти самые эксперты - они законодательная или исполнительная власть?
Бетти. Какая разница? Процедура следующая. Возникает вопрос, вопрос любой природы, сразу же происходит общественное обсуждение через инфосеть, потом через нее же голосование. Так что про разделение властей можешь забыть. Теперь ни к чему эти древние догматы о троице.
Константин. Ну а законы у вас откуда? Тоже по каждому референдум устраиваете?
Бетти. Какие законы, зачем? Если повторяется прошлая ситуация и предыдущее решение было удачным, то все действуют согласно с ним. Если оно перестает устраивать - инициируется новое обсуждение. Законы нужны застывшим обществам, которым кажется, что можно нечто продумать раз и навсегда или хотя бы надолго. Отсюда и распространение в ваши времена культа правового общества. Так вот, у нас тут не правовое, у нас нравовое общество, если хочешь каламбур. У нас настроениями живущих, а не покойных, определяется, что правильно, а что нет.
Но - для этого люди должны быть хороши. И потому воспитание - наша наиважнейшая задача. Чтобы быть свободным нужно сначала стать ответственным.
Константин. Знакомо звучит... Это все может и правильно, но подобные системы всегда запинались на первой стадии, до второй дело как-то не доходило.
Бетти. Наши методы воспитания достаточно эффективны. Современные средства психологии и педагогики вместе с изредка необходимым аппаратным внушением дают практически сто процентов успеха...
Константин. Ага! Чего-то подобного я и ожидал. То есть вы таки зомбируете детей? В наши времена такое называли фашизмом!
Бетти. В ваши времена все что угодно называли фашизмом. Где разница между воспитанием и так называемым зомбированием? Вы ведь воспитывали детей. Воспитывали, чтобы они не нарушали законов и норм морали, были честным и добрыми. Словом, чтобы они выросли достойными членами общества. Мы делаем то же самое. И в чем же разница? Только в том, что ваши методы были гораздо менее эффективны.
Константин. Мы не использовали "аппаратного внушения". Одно дело своим поведением давать хороший пример, другое - подавлять свободу воли.
Бетти. На деле всегда допускалась только свобода доброй воли. Как только выяснялось, что человек ей не обладает, его свободу сразу же ограничивали.
Константин. Это свобода действий.
Бетти. Безусловно. Но средств ограничить свободу воли вы просто не имели. Если бы в ваши дни существовала возможность подавить в человеке волю ко злу - ей бы не воспользовались?
Константин. Не знаю.
Бетти. Вот видишь.
Константин. Но это не то же самое. Одно дело, когда человек совершил преступление принять меры к коррекции его поведения. Совсем другое - ограничивать свободу всех с малолетства.
Бетти. То есть каждому нужно позволить совершить по преступлению? И только потом с чистой совестью браться за его наставление?
Константин. Не каждый будет преступления совершать. Большинство людей были не так уж плохи и при наших методах воспитания. И то, что люди насильно сделаны "хорошими", это, в конце концов, лишает их заслуги. Они становятся хороши не сами по себе, а потому, что у них нет выбора.
Бетти. А не кажется ли тебе, что в ваши времена, когда прежде чем начать корректировку, ожидали преступления, это преступление оказывалось и на совести ожидающих? И целого общества, оправдывающую такую систему?
Многие ли твои современники согласились бы с тобой, что эта свобода выбора быть плохим или хорошим стоит наличия преступности в мире?
Константин. Вероятно, немногие.
Бетти. Ну вот. С самого начала проекта "Воскрешение" нам было ясно, что твой склад ума сродни таковому у древних вождей и тиранов, которые может и хотели народу добра, но такого, каким они его себе представляли. Сам народ при этом часто был другого мнения, но вождь знал лучше.
Сейчас таких людей практически нет. С тобой интересно работать.
Константин. "Воскрешение"?
Бетти. Проекта по воссозданию. Тебя.
Константин. Так. А ну давай-ка об этом подробнее.
Бетти. Подробностей не так много. Достаточное количество людей проголосовало за воссоздание человека времен первого освоения космоса. Ты оказался самой удобной кандидатурой. Из-за книги.
Константин. Какой книги?
Бетти. Неужели не помнишь?
Константин. Ой... Елки... Из-за этой книги обо мне?
Бетти. Да. Это наиболее подробное описание человека вашей эпохи, которым мы располагаем. Практически ежедневные записи в течение более чем тридцати лет, воспроизводящие все - события, слова, жесты. Имея такой слепок, личность легко воспроизвести с большой достоверностью. Эта книга - настоящий шедевр...
Константин. Да как сказать!
Бетти. Не с литературной точки зрения, конечно. Но этот тридцатитомник оказался исчерпывающим источником данных о твоей личности. Такую колоссальную работу, которую проделал твой друг...
Константин. Он мне не друг.
Бетти. Да, я знаю, как тебе было неприятно. Конечно, это потрясение, узнать такое о человеке, с которым дружил с самого детства, учился, работал... А он записывал каждый твой шаг с тех пор, как только научился писать. Да еще к тому же увидеть это все опубликованным... Я понимаю, как это тяжело должно быть для человека вашей эпохи. И сейчас, по правде сказать, это выглядит неправильно. Одно дело, когда всем доступна информация про каждого, и совсем другое, когда про тебя все знают, а сами они прикрыты тайной своей так называемой личной жизни. Ведь это, по сути, противоположные вещи: с одной стороны когда все у всех на виду, а с другой - когда есть хоть кто-то, хоть один человек с доступом ко всей информацией, но сам остающийся в тени. Этот один человек переворачивает всю систему.
Константин. Мне так не кажется, но неважно. Я вовсе не хочу об этом говорить.
Ты мне вот что лучше скажи. Меня, выходит, не перенесли сюда? Я - не тот же я, что жил тогда?
Бетти. Конечно, нет. Твоя личность воссоздана со слепка, данного в книге. Ну а тело - понятно. Ты робот.
Константинопускает взгляд, как бы ожидая рассмотреть в себе нечто ранее незамеченное. Слегка ударяет себя в грудь. Раздается звук удара в пустую цистерну.
Бетти, смеясь: Извини за такую шутку, не удержалась. Ты настолько явно что-то подобное ожидал услышать... Твое тело искусственное, но не металлическое, ясное дело. (Константин ударяет в грудь еще раз - звука нет). Использовать наши биоматериалы куда как практичней, чем металл. Ты ведь на вид и на ощупь мало отличаешься от обычного человека.
Ладно, тебе нужно время, чтобы свыкнуться с новой информацией, но, думаю, тебе интересно узнать, в каком мире ты теперь живешь. Так что мы сейчас отправимся на экскурсию, если ты не против.
Константин кивает
Бетти. Я скоро приду.
Константин, один. Некоторое время ходит туда-сюда, потом садится.
Константин. Итак. Подведем итоги. Я в будущем. Будущее населено фашистами. Эти фашисты непонятно зачем меня воскресили по моей непрошенной биографии...
Константин. Что ж, поедем на экскурсию! Куда мы, кстати?
Выходят в сад, где их ждет флаер.
Бетти. Тебе понравится. В космический городок. Осмотреть ракету мы не успеем, но зато мы сможем увидеть старт. Вид должен быть отличный.
Константин. Неплохо. Кстати, мы где, что здесь за страна была в мое время? Как называется городок?
Бетти. Аркаим-16.
Константин. Мне следовало ожидать чего-то в этом роде... А как ты догадалась, что мне там будет интересно?
Бетти. Видишь ли, о твоей жизни до опубликования книги известно практически все, а вот о том, что ты делал после - крайне мало.
Садятся во флаер.
Константин. А почему он открытый, нас не сдует?
Бетти. Силовое поле.
Взлетают.
Бетти.Так вот, последняя дополнительная глава рассказывает о том, как ты узнал о публикации, избил автора, уволился с работы в университете и все. Про то, что ты делал дальше, ходили только слухи. Как будто бы ты сменил имя и отправился добровольцем в одну из первых экспедиций на Марс. Это выглядит вполне достоверно для твоего типа личности. Ты очень интересен тем, что хорошо отражаешь свое время. Понять тебя значит и понять твое время. Ваша первая попытка освоения космоса была, увы, неудачной и нам хотелось бы избежать таких же ошибок.
Еще в сети ходила приписываемая тебе цитата:
"Я стою над обрывом и смотрю вдаль. Впереди пустошь, на которой каждый будет открыт взору всего мира. Это наше будущее. Я смотрю на него и оно мне не нравится. Но нас пригонит туда ветер истории, я почти чувствую его на моем лице. Нам придется научиться быть людьми и в этой открытой всем пустыне."
Мы не знаем точно, говорил ли ты это и если да, то в какой ситуации. Вероятно, ты это сказал после выхода книги. Ты всегда был склонен к произведению эффектов.
Константин,усмехается: Конечно. Я ведь эксперт по связям с общественностью.
Бетти. Собственно, слухи о полете на Марс это последнее, что о тебе известно. После этого твои следы теряются.
Константин. Кому как не мне знать, что связей с общественностью, кроме тех, что ты создал специально, лучше не иметь вовсе. Когда общественность оказывается в курсе твоих дел, надо сматывать удочки.
Бетти. У тебя получилось. Дальше о твоей жизни ничего не известно - до момента твоего воссоздания. Твоя личностью восстановлена вплоть до последнего описанного в книге момента, как ты сам должен знать. С этой точки начинается твоя жизнь здесь.
Константин. Вот ты какая, загробная жизнь! Такая же, как и земная. Все так же к моей скромной личности приковано всеобщее внимание. О, вот. Треть населения наблюдает сейчас за мной в прямом эфире. Не так-то просто порвать связи с этой самой общественностью. Она тебя с того света достанет...
Бетти. Скорбь по поводу всеобщего внимания у тебя как-то не выходит изобразить. Я рада, что ты стал получать удовольствие от нашего мира.
Смотри, испытания ракеты начинаются!
Раздается взрыв, флаер теряет управление и заваливается набок. Приземление, впрочем, оказывается не таким уж жестким.
Константин выбирается из флаера и помогает Бетти.
Константин. Что случилось?
Бетти. Что-то очень плохое...
Константин. Да ладно, мы целы.
Бетти. Неважно. Я не слышу людей. Где они все?
Действие второе
Константин сидит на крыле флаера, Бетти ходит из стороны в сторону.
Константин. Связи все нет?
Бетти. Нет!
Константин. И каков план действий? Дело к ночи идет, холодно уже. У вас спасатели за сколько обычно добираются?
Бетти. Пару минут.
Константин. Плохи дела. Что-то серьезно пошло не так, раз им не до нас. Это если с ними самими ничего не случилось.
Бетти. С ними все в порядке. Мы ближе к космодрому, чем Аркаим. Судя по всему, связь нарушена тестированием ракеты "Теорида". Там используется новый фаэтонный двигатель. Они просто ждут.
Константин. Ждут чего?
Бетти. Пока связь будет налажена.
Константин. А так они что, не знают, где мы?
Бетти. Знают, конечно. У них есть данные о нашем передвижении вплоть до момента обрыва связи. Но никто, ясное дело, сюда не полетит пока эта местность не под наблюдением, чтобы не увеличивать количество подозреваемых.
Константин. Кого?!
Бетти. Подозреваемых. Как мы с тобой. Здесь же нет наблюдения. Кто знает, чем мы тут занимаемся?
Константин. Мерзнем!
Бетти. Это-то понятно. Но ты, видимо, забыл, что наше общество, вся наша жизнь стоит на том, что никто не может ускользнуть от присмотра. Это исключает возможность совершения чего-либо преступного. Даже обсуждение преступных замыслов невозможно. Так что мы сейчас, оказавшись, как я предполагаю, вне наблюдения, становимся подозреваемыми.
Константин. В чем?
Бетти. Вообще. Во всем, если хочешь.
Не смотри так на меня, это не паранойя. Ведь всякий, окажись он на время невидимым, теоретически может перепрограммировать наносистему так, чтобы она за ним не следила в нужные моменты, а показывала в это время его, занимающегося чем-то безобидным. Способность спрятаться от наблюдения по желанию открывает дорогу ко всем возможным преступлениям, ко всем грехам прошлого, вплоть до захвата власти.
Потому мы сейчас под подозрением. Вероятно, мы видны со спутника, но ведь уже темно, да и днем спутник не сильно помогает узнать, о чем мы тут говорим.
Константин. Отлично. Получается, что в обычной ситуации у вас все заняты тем, что следят друг за другом. Иначе как еще все могут быть под присмотром?
Бетти. Разумеется, все не так. Следит электроника, нынешние алгоритмы неплохо понимают, чем именно занимается человек. Система подсказывает пользователю все, что по ее мнению ему будет интересно. Это касается и угроз безопасности. В случае надобности, она привлекает внимание людей к подозрительным действиям. Например, если некто хочет узнать, смотрит ли за ним кто-то в данный момент. Наша система работает надежно. Пока есть связь.
Константин. То есть помощи нам сейчас ждать не стоит. А далеко до ближайшего города? Или лучше идти до космодрома?
Бетти. Лучше остаться тут. Чем больше деятельности мы разовьем пока нас не видно, тем больше будет подозрений.
Константин. Ну что ж, будем ночевать тут. А аккумуляторы у вас еще в ходу?
Бетти. Конечно.
Константин достает из флаера аккумулятор и начинает разводить костер.
Константин. В замечательное место меня занесло. Люди ночью в чистом поле замерзают, всем об этом известно, но они не шевелятся, чтобы о них никто плохого не подумал...
Бетти. Ты можешь и не мерзнуть, просто смени настройки восприятия температуры.
Костер разгорается, садятся рядом.
Константин. Нет уж, пусть мне будет холодно. А то если так пойдет, то мне и здравый смысл скоро отключить придется. Пока что он больше с окружающим миром не в ладах, чем тело. Кстати, про здравый смысл. Ты мне рассказывала, как меня воскресили, теперь расскажи, зачем?
Бетти. О, на то есть не одна причина.
Константин. Например?
Бетти. Например - нам нужна помощь. Перед человечеством сейчас стоят те же задачи, что и в твое время. И у нас так же велик риск так же с ними не справиться. Я говорю об освоении космоса. Сейчас, как и в твое время, большинство людей задает вопрос: "А зачем нам это нужно?" Я принадлежу к тому меньшинству, которое считает, что это не космос нам нужен, это мы, люди, и нужны для освоения космоса. И ты, как человек из эпохи, в которую, несмотря на противодействие большинства, полеты все же совершались, ты можешь нам многое дать. Понимая лучше людей прошлого, мы лучше поймем себя. Ведь ты, скорей всего, таки участвовал в полете на Марс. Так что вероятно ты поможешь нам найти новые аргументы за космос, поможешь склонить большинство на нашу сторону.
Константин. И, дай я угадаю, вы проголосовали и решили, что воссоздать меня здесь будет вполне уместно, так?
Бетти. Да. Ресурсов тех, кто был за, вполне хватило на этот проект.
Константин. Понятно. У нас как раз подходящая ситуация для страшных историй. То есть никаких вопросов о моральной допустимости такого "воскрешения" у вас не возникало?
Бетти. А как что-то может быть морально или нет по отношению к кому-то, кого не существует? Допустимо ли нечто по отношению к людям несуществующим определяется нравами ныне живущих и их желанием или нежеланием, чтобы с ними поступили так же после их смерти. В данном случае большинство ничего плохого в таком воскрешении не усмотрело.
Теперь же, когда ты уже здесь, ты признан зрелым человеком и имеешь те же права, что и любой другой. Так что нет никаких оснований говорить об аморальности нашего эксперимента.
Константин. А если я не захочу участвовать в вашем эксперименте и консультировать вас?
Бетти. Имеешь полное право. Только ведь эксперимент состоит и в наблюдении за твоими оценками и действиями. Твой отказ будет тоже результатом, который даст данные для анализа особенностей мышления вашей эпохи. И пусть даже подашься в отшельники, мы все равно будем видеть тебя через внешние камеры, как мы видим всех их.
Константин. Так, а кто такие эти отшельники?
Бетти. Это люди, вышедшие из нейросоца. Они отказываются передавать обществу информацию о себе, многие даже не имеют автономных медицинских нанов в теле. Это их добровольное решение, общество лишь отказывается в ответ предоставлять им свою информацию, поэтому они не имеют выхода в сеть. В остальном они вольны делать, что хотят.
Константин. Ага, значит диссиденты есть и у вас! И что, их действительно ни в чем не ущемляют?
Бетти. Общество - нет. Они сами себя ущемляют, ведь они не могут делать ничего, что требует доступа в сеть. То есть практически ничего из того, чем занимаются современные люди. Они не могут делать не только ничего общественно полезного, но даже и просто получать пищу и пользоваться транспортом. Поэтому в городах их нет, они живут в небольших поселениях в провинции. Живут, как жили люди тысячу лет назад.
Константин. Но ты сказала, что хоть они и отказались делиться информацией о своей частной жизни, за ними все равно есть наблюдение?
Бетти. Как и за всеми людьми. Наны есть везде, поэтому даже если человек отказывается делиться информацией своих внутренних нанов или не имеет их вовсе, его действия все равно видных внешним нанокамерам. Это фундамент нашего общества и его безопасности. Никто не может быть в тени.
Константин. В таком случае их выбор не сильно разумен.
Бетти. Безусловно. Да и вообще их мало.
Молчат.
Константин. Так мы отвлеклись. Ты рассказывала, зачем я вам тут понадобился. К чему должен привести успех эксперимента со мной?
Бетти. К победе.
Константин. В чем, в соцсоревновании?
Бетти. В войне.
Константин. Ничего себе. Я думал, вы хоть от войн смогли избавиться.
Бетти. Войн в твоем понимании у нас больше нет. Раз ресурсов достаточно на всех, то и поднимать вопрос об их переделе, тем более путем вооруженной борьбы, никому не нужно.
Но, говоря о достаточности ресурсов, я имела в виду, что их достаточно для жизненных потребностей людей. Кое-кто утверждает, что никаких иных потребностей у людей и нет, что наше нынешнее существование вполне удовлетворительно. Якобы мы пришли к той цели, к которой цивилизация шла все время ее существования.
Константин,подначивая ее: Но так считают не все...
Бетти. Именно. Ресурсов может быть достаточно для людей, но их всегда не хватает для идей. И другая точка зрения заключается в том, что окончание борьбы за физическое выживание - это как раз начало настоящей истории человека, а никак не ее конец. И настоящие задачи человека никак не связаны с его биологической сущностью. Человек это личность, а не организм. Вот это и есть линия фронта на нашей войне. Гено-меметической войне. Она тихая, но влияние ее на будущее человечества куда сильней всех войн в истории.
Константин. Мемы это идеи?
Бетти. Грубо говоря, да. И твое воссоздание, помимо целей, о которых я говорила, это крупнейшая наша победа на этой войне. Ты, телом никак не человек, даже нашими противниками признан таковым.
И ты, как бы то ни было, наш союзник. Генов у тебя нет, только воспоминания о том, что они тебе говорили. Так что ты в любом случае на нашей, идейной, стороне.
Константин. А чего вы хотите, так сказать, в перспективе?
Бетти. Развития. Мы не хотим останавливаться здесь, на старте. Земля вырастила нас, но весь обозримый космос лишен жизни. Мы не можем остаться тут и сказать "Мы хорошо здесь живем, будем и дальше так же хорошо жить." Наши противники - слишком люди, они говорят, что наша задача здесь, на Земле. На деле это означает, что задач у них нет. Они лишь рабы заложенного в них. Это не их мысли, это их гены. Гены им говорят: устройся хорошо, когда устроился - помоги близким, вот и все твои задачи.
Константин. Люди и теперь делятся на тех, кто хочет устроиться в мире и тех, кто хочет устроить мир.
Бетти. Да. Мы не можем ждать миллиард лет, пока гены решат выйти в космос. Мы обустроили Землю, но это как раз значит, что нам надо идти дальше, а не останавливаться. Здесь дело сделано - мы должны направляться вперед и обустраивать космос докуда у нас хватит сил. Космос холоден, пуст и негостеприимен, нас там никто не ждет - говорят наши противники. "Да, соглашаемся мы, и наша задача это исправить." Увы, мы не можем просто позволить каждому оставаться при своем мнении.