Аккуратней с желаниями, Вселенная их слышит, но у нее оригинальное, порой жестокое, чувство юмора. Если вовсю кричать, как ты жаждешь вырваться из собственной скучной и тухлой реальности, тебя оттуда вырвут. Заодно вырвут что-нибудь из тебя. Особенно если ты - полярная сирена с редким цветом чешуи.
(ЧЕРНОВИК! Пока заморожено) (Не имеет отношения к "Байкам Черной Дыры")
Ей нравилось наблюдать рождение айсбергов. Как отсоединяются от материнского тела, отламываются и медленно, осторожно уходят вдаль сыновья великой Аэнисс, Матери Льда. Ее эмиссары и разведчики отважно плывут в чужие жаркие моря, растворяясь в вязких от кипящей жизни водах. Они никогда не возвращаются. Только шлют вести на родину, до самого конца, до последней капли истаивая, передают с криком чаек истории о дальних землях.
Сеан тоже хотелось уплыть. В далекие светлые воды, не укрытые вечным льдом. Но рассказы о тех, кто пытался, с детства вселяли ужас и долго снились в кошмарах. Как полярные сирены, самые отчаянно храбрые, отправлялись повидать мир. Как вода на их пути становилась все теплее. Как они надеялись привыкнуть и продвинуться еще хоть немного, туда, к цветным кораллам и радужным рыбам. Увидеть их своими глазами. Увидеть мир, где есть не только серый, черный и белый цвета. Но невозможно было притерпеться к жаркой воде. Кровь закипала и разрывала тела изнутри. И только рыбы-вестники приносили в дома погибших памятные чешуйки.
Сеан старалась не верить этим древним россказням. Она знала, что на глубине не так уж велика разница температур даже между полюсом и экватором, не то что где-нибудь в средних широтах. Но страх оставался. И в мечты о путешествиях пробиралось предательское "а вдруг". Вдруг все именно как в легендах. Она представляла, как попадает в теплое течение. Раскаленная вода смыкается вокруг, захватывает, закручивает. А она, не в силах выбраться, вдыхает вездесущий жар и мечется, с каждой секундой теряя разум от боли. И последнее, что она чувствует, - огненная пустота на месте только что лопнувшего сердца.
Она встряхивалась, отгоняла видение собственной смерти и плыла к пингвиньим ловушкам. Нужно работать. Нужно думать о простом и насущном. Хорошо тем, кто может так все время. У них нет ни мечтаний, ни кошмаров. Лучше вообще не думать. Просто сосредоточиться на деле.
Но как? Невозможно же постоянно думать о пингвиньих ловушках! О сетях, прикорме, доставке и разделке птичьих тушек. Да, конечно, это семейный промысел. Так живут все на окраинах шельфа. Но до чего же скучно. Черно-белые пингвины прыгают с белого льда в черную воду. Затемняющая маска на лицо - специальная, для выходов к границе с Верхним миром, чтоб не ослепнуть - делает все черно-серым. Мрак и скука. Может, оно и неплохо - свариться заживо в горячем течении? Зато перед этим хоть что-то увидишь не по видеотранслятору.
Как только люди изобрели телевещание, сирены научились ловить сигналы из Верхнего мира, переводить человеческие фильмы и программы на свой язык. И теперь видеотранслятор служил единственным развлечением в свободное от работы время. У тепловодных сирен были даже собственные кинематограф и телевидение, но здесь, в ледяной глуши, не было ничего. Нудная работа и нудные правила. Сеан не понимала, как так может жить целый народ. Веками. Тысячелетиями. А ведь несколько десятилетий назад и телевидения-то не было. Нигде.
"Полярные сирены не ходят дальше тридцати лиг от шельфа.
Полярные сирены не выходят в Верхний мир.
Полярные сирены не переселяются в Верхний мир.
Полярные сирены не контактируют с людьми.
Полярные сирены не поддерживают контактов с тепловодными сиренами, за исключением торговых".
Пять главных "не". И еще миллион неглавных.
- Сеантеаниан!
Оклик выдернул ее в реальность. Мать с брезгливой досадой указывала на разделочный стол.
- О чем ты опять думаешь, бестолковое ты дитя?! Снова грудку испортила.
- Прости, мам, я буду следить... Ну, а это... Колбаса же тоже...
- Колбаса! На колбасе далеко не уедешь! Внимательнее давай.
Вот что Сеан по-настоящему ненавидела, так это разделку пингвиньих тушек. Липкие мелкие перья, пух, внутренности. И неистребимая вонь. Запах пингвиньих мертвых кишок и их содержимого, которым, казалось, была пропитана не только длинная разделочная комната, но и вся жизнь Сеан. Если бы руки могли неограниченно вытягиваться, нож и полувыпотрошенная птица оказались бы на том конце разделочной комнаты. Но руки оставались обычными руками, с забившимся под ногти жирным пухом. Сеан вздыхала, кривилась, хлюпала носом и делала новый надрез.
По видеотранслятору крутили какой-то старый мюзикл. Бодрые саксофонные мелодии неровным эхом заполняли вытянутое помещение разделочной. Низкий потолок словно придавливал собой звуки, и они оседали на пол. На них наверное тоже налипали пингвиньи перья. Эти перья, они просто везде. Сеан мельком поглядывала на черно-белые кадры. Надо сказать, люди довольно забавно танцуют на своих подпорках.
- Ты опять? Посмотри, что натворила! - мать отобрала у Сеан нож. - Нужны нормально обработанные тушки. Иди лучше мальков корми. И приманки на завтра заряжай.
Никто не любил заряжать приманки: ловить кормовых рыбешек в небольшие мешочки-шары из мелкой-мелкой сетки и вязать эти шары на длинную веревку особым образом, так, чтоб движением веревки можно было развязать любой из них и выпустить порцию рыбок. "Гирлянда" и такая же длинная огромная сеть брались с собой, к границе, и растягивались вдоль берега у ближайшей обнаруженной колонии пингвинов. Дальше все было несложно.
Подниматься тоже никто не любил, там ловцы иногда бесследно пропадали. Редко, но все же. Последней исчезла Ингир из соседнего клана, полтора года назад. Пропавших не искали. Скорбно опускали головы и говорили, так нужно. Это Аэнисс приняла дань. Сеан считала, что просто надо быть внимательной и осторожной. У края Великих Льдов ей нравилось. Там отправлялись в свой единственный путь айсберги.
Сегодняшний рейд ничем не отличался от остальных. Ловушки установили как обычно, вдвоем с Кинном. Сеан выбросила на лед пригоршню рыбок. Пингвины заметят, подбегут, а там и нырять начнут. Несколько минут Сеан и Кинн прислушивались к звукам с поверхности. Знакомое поскрипывание снега под птичьими лапами и клекот пингвинов, нашедших добычу, означали, что пора выпускать прикорм в воду. Теперь оставалось лишь понемногу сбрасывать прикорм и посекционно заворачивать наполняющуюся сеть. С этим старший братец отлично справлялся сам. Двое нужны только для установки и снятия всей этой конструкции.
- Кинн, я осмотрюсь?
Под закрывающей все лицо маской не было видно его усмешки, но Сеан ее хорошо представляла.
- Иди-иди, мечтательница, - фыркнул брат. - Не засни там где-нибудь! К берегу примерзнешь.
- Не примерзну!
Сеан махнула ему рукой и скользнула вдоль берега, аккуратно обходя сеть, туда, дальше, чтоб не мешать. Да и что увиливать, ей хотелось остаться одной. Как всегда.
Она пристроилась в тени ледяного отрога и вынырнула по самые плечи. Сейчас, летом, было не слишком холодно. Вода не застывала мгновенной коркой на коже и меховом жилете, а ветер не пытался выжечь легкие в первую же секунду. Сеан сделала осторожный вдох. Воздух резанул ноздри, горло, кольнул мириадами сухих игл внутри. Она медленно выдохнула, стараясь сдержать кашель, и снова втянула иссушающий холод в себя. Ей нравилось думать, что больше никто из ее клана так не может. Все, кто ходит ставить ловушки, выныривая, задерживают дыхание. А она почти научилась быть здесь по-настоящему.
Сеан расстегнула один из ремешков на затылке и сдвинула маску наверх, придерживая ее как козырек. Вот. В тени можно почти не щуриться. Глаза все равно слезились от воздуха, и Сеан, смаргивая мутную пленку, пыталась разглядеть давно запримеченный ею дальний выступ, выглядящий как потенциальный айсберг.
Нет, так она в буквальном смысле проморгает его рождение. Сеан опустила маску. Только бы не раскашляться. Если кашлянуть хоть раз, остановиться уже не выйдет. Гарантированы непроизвольные резкие вдохи, а это и вовсе больно. Однажды у Сеан даже кровь носом пошла.
Ох, нет, нет же. Последний вдох обжег глотку так, что дольше терпеть Сеан не могла. Она ушла в спасительную воду, такую нежную по сравнению с кошмарной субстанцией наверху. И как люди этим дышат вообще? Невыносимо. И незачем обманывать себя. Она никогда не научится, никогда не сможет находиться в Верхнем мире дольше пары минут.
Оставаясь под тоненьким слоем воды, она отлично видела выступ. Сеан наблюдала за ним почти две недели и надеялась застать его превращение. Трещины потихоньку освобождали будущее тело айсберга от материнской плоти, и Сеан боялась, что новый покоритель Огненных далей начнет свой Путь без нее. Она умоляла Аэнисс позволить ей посмотреть на рождение сына. Либо сейчас, вот прямо сейчас, пока она, Сеан, здесь. Либо через два дня, когда Сеан снова понадобится край Верхнего мира. Или еще через два дня. И так до конца лета. Но Великая Аэнисс ждала ей одной известного срока.
Тихий щелчок где-то совсем рядом заставил Сеан вздрогнуть.
- Кинн?..
Она огляделась. Брата видно не было.
- Кинн, это ты? Все шуточки шутишь? Не смешно! Выходи давай!
Брат не отзывался. Да и с чего бы. Наверное, просто маленький кусочек льда упал в воду сверху. Вот трусиха. Чуть что, сразу сердце мельтешит, как рыбкин хвост. Сеан опустилась немного глубже и сосредоточилась на ломаных линиях будущего айсберга, пытаясь вернуть умиротворение.
Щелчок. За ним еще и еще один. Она где-то слышала похожий звук, но не могла вспомнить, где.
- К-кто здесь?
Она прижалась спиной к бугристой ледяной стене берега. В воде напротив Сеан, в рое пузырьков, возникло нечто черное на длинной палке, уходящей вверх.
- Ки-и-инн!!!
Сеан метнулась в сторону ловушек со всей скоростью, на какую только была способна. Макушка сразу же уперлась в сеть. Маска сбилась вниз, закрыв обзор налобным щитком. Сеан вцепилась пальцами в тонкие крепкие шнуры, попробовала увернуться, сбросить. Откуда здесь это?! Кто-то еще ловит пингвинов на их участке? Но огромная, частая сеть совсем не походила на пингвинью. Она резала руки и неумолимо тянула вверх.
Кожу обдало холодом. Сеан задержала дыхание. Быстрее, быстрее поправить маску. Сеть, стянутую узлом сверху, волокло по воздуху на мощном металлическом крюке. Ее подняло над водой и льдом и теперь тащило куда-то в сторону. Три тяжелых двуногих силуэта топтались внизу, поворачивая головы вслед за сетью.
Нет, нет... Это не может быть по-настоящему. Пустите... Внутри все скрутилось в один тошнотворный вязкий узел и ухнуло куда-то вниз, в хвост. Руки обмякли, тело ощущалось холодной чужой оболочкой, в которой Сеан не могла даже рвануться как следует. Она всхлипнула от ужаса, воздух сотней когтей вцепился в глотку изнутри. Хриплый короткий крик вырвался сам. На большее Сеан не хватило. Кашель мгновенно обжег легкие новой порцией воздуха, невыносимо жесткого, дерущего, как колючая проволока.
Сеан сорвала с лица бесполезную маску. Слезы от кашля и режущего ветра и так застили глаза. Она кашляла и кашляла, чувствуя, как горло буквально трескается и рвется на кровавые лоскутки. Легкие сводило судорогами, в носу горело. По верхней губе потекло липкое, Сеан непроизвольно слизнула. Кровь.
Сеть тряхнуло, переворачивая, и Сеан сбросило в воду. Первый же вдох показал, что назвать эту гадость водой можно с большой натяжкой. Отвратительно теплая и какая-то... использованная, жидкость будто вся состояла из слюны или еще чего похуже. Захотелось вынырнуть обратно и умереть от кашля, чтоб только не касаться этой дряни. Но через секунду выныривать стало некуда. Прозрачная тяжелая пластина легла сверху, и Сеан поняла, что она в коробе, таком же прозрачном и гладком, как крышка.
- Шикарный улов, Лексеич! Чутье у тебя на них, - с завистью сплюнул Паша, в очередной раз поправляя шапку. От шерстяной подкладки жутко чесалась голова, надо было брать с флисом, но тут уже не снимешь. Антарктика, мать ее...
- Ты глянь, цвет какой редкий, - Лексеич довольно хлопнул рукавицей по стенке бокса. - "Синий пепел", не хухры-мухры. Такой только Гренкину года четыре назад попадался, и то один раз. Во бабла подымем!
- Ты-то подымешь, как командир бригады, а нам так, отчепного...
- Не зуди, я ж проставлюсь, все по-честному, - отмахнулся Лексеич и снова вгляделся внутрь бокса. - Хрюн, кати!
Молчаливый Хрюн шмыгнул носом, прицепил к углам бокса по крюку и протопал в кабину перевозчика.