Человек пришел к племени. Молча он стоял на пригорке и смотрел на поселок, пока играющие у плетня дети не заметили его и не стали указывать на него пальцами. Тогда он поднял правую руку и начал спускаться по пологому склону. На нем была хорошая зеленая рубаха, черные штаны и высокие кожаные сапоги.
Несколько широкоплечих мужчин, сидевших за большим столом посреди поселка, встали и подняли лежавшие поодаль свои копья. Они давно заметили незнакомца, но не подавали вида -- как и подобает мужчинам.
Человек спустился с холма, пересек поля, стараясь не наступать на растущие злаки, и подошел к воротам.
-- Кто ты? -- окликнули его с другой стороны забора. Незнакомец задрал голову, пытаясь разглядеть спрашивающего. В узких щелях плетня нельзя было разглядеть ничего конкретного.
-- Странник, -- ответил он наконец. -- Человек без племени.
-- Мы могли бы убить тебя, -- другой голос, уверенные интонации. Чувство своей силы, знание силы противника. Пауза. -- Ты ищешь дом?
-- Я ищу дом, -- согласился человек.
Вновь молчание, затянувшееся до тех пор, пока набежавшее облако не скрыло солнце на несколько минут.
-- Откуда ты?
-- С равнин, -- одежда незнакомца была похожа на ту, что делают на равнинах. На широком кожаном поясе с медными бляхами в петле висел топорик -- единственное оружие человека.
-- Откуда ты родом, пришелец? -- пояснил свой вопрос тот же голос. -- Почему у тебя нет племени?
-- У меня с рождения не было племени. У моего отца с рождения не было племени. И у моей матери тоже. Почему так, я не знаю. Было ли племя у предков моих предков, мне тоже не известно.
Шепот за плетнем. Внимательные глаза. Мысли о пришельце. До времени сумерек оставалось еще немного, и тогда звери покинут свои логова в чащобах и выйдут на охоту. Незнакомцу негде будет укрыться от их свирепости, у него нет племени, способного его защитить. Хижины, где можно запереть дверь. Плетня, который не пропустит зверей в деревню. Он будет убит, растерзан когтями, разодран зубами и проглочен жадными пастями пришедших из леса ночных охотников за добычей.
-- Так не может быть, пришелец.
Незнакомец пожал плечами и отвел взгляд в сторону. Он не спорил, не лгал, не ушел.
-- Что ты умеешь, пришелец?
-- Я могу охотиться с вами, ходить за женщинами к чужому племени, защищать вместе с вами деревню от соседей.
За плетнем хохот. Над ним появилась голова мужчины с густой копной светлых волос. Он широко улыбнулся и оглядел незнакомца. Но его улыбка и его смех предназначались не для пришельца. Нельзя отдавать свои чувства чужому.
-- И что с того? -- мужчина ткнул пальцем куда-то за плетень. -- Вот он один выходит на ночного волка с ножом и убивает его. Вон тот пережил встречу с Диким Охотником. А те на пару убили пятерых колдунов-чужеземцев, вздумавших проклясть наших коров и женщин. Что ты можешь еще, пришелец?
-- Я могу превращаться в единорога.
Мужчина опять улыбнулся, указывая на кого-то еще рядом с собой.
-- Он оборачивается ночным волком и уводит их стаю прочь от деревни, под видом одного из их братьев. Другой становится серым стервятником и указывает нам где искать добычу, чтобы прокормить свои семьи. Третий может превратится в каменного червя и передавить своим огромным телом врагов. Четвертый превращается в водяного моллюска и своим свистом созывает рыб к нашему берегу ручья. Что еще, пришелец?
-- Я могу быть мужчиной одной из ваших девушек и отцом будущих воинов.
Теперь засмеялись все. Утирая слезы, мужчина на плетне спросил незнакомца.
-- Как тебя зовут, пришелец?
-- До того, как отец объяснил мне что такое жизнь, мать называла меня "ребенком", после этого -- "сын". Когда они умерли и я покинул пустой дом, меня повсюду называли "пришельцем".
Мужчина смотрел на человека без племени, другого он и не ожидал. Незнакомец не попался на удочку, не назвал свое имя. Знание имени -- удел близких. Знание имени -- знание силы. Знание имени -- знание рабства.
-- Что ты можешь еще, пришелец?
-- Я могу делать оружие с вашими стариками, изготовлять наконечники для стрел и копий, шлифовать ножи.
-- У нас есть кому делать оружие, кто знает, как делать его правильно, научившись у предков. Нам не нужен бесполезный человек в племени: у нас нет лишнего мяса и лепешек.
-- Я могу работать на полях вместе с вашими женщинами, собирать зерно, потом молоть его и готовить еду.
Тишина, неуверенное молчание.
-- Позовите Верховную Матерь, -- предложил невидимый кто-то. -- Такое решить может только она.
Тут же гомон за плетнем, множество голосов, говорящих одновременно. Грубые взрослые и детские, решительные и недоумевающие, разозленные и усталые.
-- Я здесь, -- полный уверенности в себе голос, женский. -- Что происходит с моими детьми? Почему я слышу нерешительность в их голосе?
-- Верховная Матерь, -- с глубочайшим почтением ответил голос мужчины на плетне. -- Случилось невозможное, пришелец берется выполнять работу женщины.
Незнакомец разглядел в щели забора белую ткань платья, прежде чем лицо женщины показалось над плетнем. Рядом с ней тут же по пояс высунулись несколько мужчин, с луками, копьями, метательными топорами в руках -- защитники Верховной Матери.
На вид пришелец дал бы ей пятнадцать лет, не больше. Но в таком возрасте девушки не могут быть такими уверенными в себе, уверенными в своей власти. Неспособны внушить почитание людям, заставить их уважать себя.
"Она значительно старше, чем выглядит. На много десятков, может быть сотен лет," -- первое впечатление незнакомца решало для него все.
-- Ты хочешь выполнять работу, которую делают женщины и дети? -- с легким оттенком изумления в кристально-ледяном голосе спросила она. -- Ты выглядишь как мужчина. У тебя в руках оружие. Разве это не так, пришелец?
-- Я готов делать что угодно, Верховная Матерь, -- незнакомец обратился к ней так, как ее называли мужчины деревни. -- Лишь бы стать одним из племени, одним из вас.
Морщины исказили лицо Верховной Матери. Стоящие рядом с ней мужчины отшатнулись -- незнакомец увидел боль и время в ее глазах. Она смотрела вперед, в будущее, а это всегда сопряжено с болью.
-- Иди прочь. Такой как ты нам не нужен, -- отчеканила она слова, которые били пощечинами незнакомца. -- За тобой следом идут сомнение и возмущение, недовольство и желание создавать. Я знаю, почему твоих родителей изгнали из их племени, пришелец. Убирайся!
-- Я умею петь и сочиняю песни! -- в отчаянии выкрикнул незнакомец.
Гомон за плетнем, на плетне, по всей деревне сменился напряженной тишиной. Время сумерек неотвратимо близилось -- за рекой раздался дикий вой стаи ночных волков. Тучи пеленали заходящее солнце в серый безликий туман, и тени, изредка отбрасываемые предметами и людьми, плясали по лугу, холму и реке. Холодало.
С режущим уши скрипом ворота, ведущие в деревню, распахнулись. Незнакомец, радостно улыбаясь, шагнул вперед. Он держал руки вытянутыми перед собой, чтобы окончательно убедить жителей деревни в том, что пришел с миром.
Первый камень пролетел над его головой, второй ударил в бедро, разодрав штаны. Орущая толпа жителей деревни, с одним на всех искаженным злобой лицом, бросилась к пришельцу, занося для удара копья, топоры, ножи, палицы и кулаки. С плетня кто-то выстрелил из лука -- промахнулся. Двое детей вновь раскручивали пращи.
Петляя, незнакомец бросился к опушке леса, надеясь, что жители деревни не будут преследовать его в приближающихся сумерках. Вой из-за реки донесся будто бы ближе, дюжина волчьих голосов сливались в один. Солнце наполовину исчезло за горизонтом, утопая в водах реки. Другую половину спешно пожирали тучи.
Надежды пришельца не оправдались -- племя продолжало гнать его всю ночь.
Наутро в деревню вернулись все участники преследования. Двоих из них несли на самодельных носилках из стволов молодых деревьев.
-- Наткнулись на стаю ночных волков, -- объяснил Верховной Матери охотник. Тот самый, что беседовал с пришельцем.
-- Нет, -- ответил он на ее невысказанный вопрос.
-- Вряд ли он больше вернется, -- пояснил он чуть позже.
Охотник ошибся -- пришелец вернулся. Через день он сидел на вершине холма и играл на свирели, встречая рассвет. Стрелы, даже выпущенные из лучших луков, до него не долетали. Незнакомец убрал свирель и поспешил скрыться в лесу, когда с полдюжины охотников попытались поймать его.
Он приходил еще несколько раз, играя на свирели. И всегда ускользал от погони, словно смеясь над преследователями. Для молодых воинов это превратилось в подобие игры -- на протяжении всей осени они ловили его, весело перекрикиваясь в залитом золотом и зеленью лесу. Они знали заранее каждый раз, когда он придет, готовились к этому, тренировались в искусстве найти и удержать след, во владении оружием -- особенно луком и пращей. Тщетно.
Но однажды, в самом конце весны, он пришел без песни. Пятеро молодых охотников, в этот раз была их очередь испытать свою удачу, отправились за ним и не вернулись. Ни тем вечером, ни утром следующего дня, ни вообще когда бы то ни было. Верховная Матерь запретила молодежи погоню за пришельцем. Тем не менее незнакомец продолжал приходить со свирелью на холм и один-два юноши исчезали каждую весну, прихватив с собой оружие и охотничьи принадлежности.
Верховная Матерь разговаривала с предками, смотрела в будущее, заклинала злых духов -- странник без племени все равно приходил. Вместе с новым вождем племени -- тот охотник, что разговаривал когда-то с пришельцем -- была организована облава по всему лесу. И как всегда безуспешно, была только найдена стоянка на дюжины две человек, брошенная, с давно затоптанным костром. Да вдалеке слышались издевающиеся тонкие переливы свирели.
Незнакомец продолжал приходить. Верховная Матерь иногда смотрела на него с плетня, вслушиваясь в мелодию. Черты ее напряженного лица разглаживались, а губы шептали не слова проклятья, а совсем другие слова. Пришелец замечал ее и начинал играть печальные песни, которым изредка подвывали стаи голодных ночных волков по ту сторону реки.
Потом он не пришел. Старики шептали друг другу, что это к лучшему, да и молодые охотники будут больше прислушиваться к советам предков, а не к звукам свирели. Спустя полторы недели умерла все такая же молодая Верховная Матерь, и обладающий теперь благородной сединой на висках вождь сделал так, чтобы новой Верховной Матерью избрали его дочь.
А за рекой по-прежнему изредка выли стаи ночных волков, собирающихся в сумерках на новую охоту.