Нина осторожно поднималась по лестнице на платформу, стараясь справиться с нарастающей паникой. А вдруг она опять упадет и получит новую травму? Справилась. Подошла к продавцам с электрички. Они сидели возле своих объемных сумок. Одна из женщин вскочила, обняла ее.
- Как же я рада тебя видеть! Наконец-то родное лицо!
Улыбка скрыла легкое чувство неловкости. Она не помнила ее имени. Осмотревшись, поняла, - общество на электричке изменилось. Искала, с кем подружиться. Нет, не с этой приветливой женщиной. Может быть, с Лилькой, с новенькой?
Лилька, яркая и эффектная, сразу привлекла к себе всеобщее внимание. Особенно хороши были ее серо-голубые глаза. Глаза актрисы - очень выразительные, они могли передать любую эмоцию. Густые светлые волосы уложены тщательно, словно для похода в театр. Немного провинциально, но, бесспорно, она выглядела королевой среди своих приятельниц.
Приехала она с мужем и сыном. Муж - крепкий мужчина с коротко подстриженными усиками. Когда он в электричке говорил свое "Предлахается", сразу становилось ясно, откуда он родом.
Лилька шествовала по электричке в стильных узких брючках, говорила через микрофончик. Это было дерзкое нововведение, до нее никто в вагонах микрофоном не пользовался. Продавала чудо-вешалку, - пластмассовую хреновину, с помощью которой в маленьком шкафу можно было разместить много одежды. Демонстрировала устройство на примере четырех своих прелестных шелковых блузок. Переносила блузки с крючочка на крючок, ловко вертясь в вагоне, что было удивительно при ее полноте.
Нина выменяла вешалку на набор фломастеров, опробовала дома, - дерьмо, абсолютно неудобная, ненужная вещь. Она и одной такой не смогла бы продать, а Лилька в каждом вагоне продавала по несколько штук.
Нина вошла в вагон, а там - Лилька со своими вешалками. Будет торчать в вагоне минут пять, не меньше.
Решила подождать. И тут услышала грубый мужской голос .
- Осточертела ты уже! Каждый день долдонишь одно и то же. Пошла вон отсюда!
Лилька сделала вид, что не слышит грубияна. Продолжала говорить в своей спокойной, невозмутимой манере. Мужик поднялся, огромный, грозный.
- Я тебе сказал, пошла вон!
Лилька подхватила коробку с вешалками и без спешки, с достоинством удалилась, перешла в другой вагон.
- Вот как. А я хотела ей подражать, - пронеслось в голове у Нины.
Спустя три месяца Лилька ненадолго уехала в родной Стаханов. Вернулась не одна. Привезла целую ораву своих земляков.
Стаханов вымирал, квартиры в городе в тот год продавались всего за 100 долларов. Никто не покупал, жить там было невозможно. Работы нет, отопления нет, квартплата высокая. Вот Лилька и пригласила земляков в Россию. Каждого внимательно выслушивала, вникала в ситуацию, сочувствовала. Помогала с жильем, давала деньги в долг. Стахановцы селились по пять человек в комнате, к условиям были нетребовательны. Работали в основном на Лильку. Россиян с первого дня начинали люто ненавидеть. Вы же, сволочи, нормальную работу можете иметь. Какого черта вас принесло на электричку!?
Часть ее земляков работала в районе Курского вокзала, там тоже была торговля в электричках. Лилька встречалась с ними, интересовалась, спрашивала, - как там, на Курской дуге?
Нина, увидев Лильку, тоже спросила, - Ну как там у вас, на Курской дуге?
Лилька с минуту молчала, пристально буравя Нину своими надменными серыми глазами. Потом сказала:
- Курская дуга - великий символ борьбы нашего народа с фашистами. Это святое, на Курской дуге люди погибали. А ты превратила все в забавную шутку. Тебе не стыдно?
Нина на мгновение потеряла дар речи, даже не сразу нашлась, что сказать. Запомнила, - Лилька - манипулятор, она любую фразу может перевернуть, исказить, использовать против собеседника. От нее лучше держаться подальше. Лилька, в свою очередь, обладала тончайшей способностью определять, кому она мила, а кому - нет. Неприязнь Нины она мгновенно почувствовала и теперь ее попросту игнорировала.
Но большинство из тех, кто имел дело с Лилькой, испытывали к ней чувство благодарности.
Лилька повезла своих стахановцев в паломническую поездку в монастырь в Дивеево. Одна паломница ссорилась с мужем перед поездкой. Стояли рядом с автобусом, взбешенные, разгоряченные, готовые вцепиться друг другу в глотку. Лилька встала между ними, как скала, нашла нужные слова, успокоила. А потом уже подействовала благодать монастыря. На обратном пути паломница сидела умиротворенная, любовалась проплывающими за окном бескрайними полями. Говорила, - у меня не было друга лучше и надежнее Лильки.
***
Лилькин сын, стройный и загорелый, в клубной куртке, с сумкой через плечо, разгуливал по платформе, пожимал руки продавцам, своим землякам и бывшим коллегам. Заработав деньги, он перешел на рынок продавать обувь. Звал с собой мать. Но Лилька не захотела уходить с электрички. Она пребывала в эйфории, закрутив роман с тридцатилетним парнем по прозвищу Циркач.
Безусловно, выглядел он мужественно. Жесткий взгляд, стальные мускулы, двусмысленная усмешка. Продавал газеты, самые дешевые. Гибкие проворные руки раздавали газеты и с виртуозной скоростью возвращали сдачу. Он словно жонглировал своими газетами. Приятно было смотреть, как он работает. Все уже знали, что парень действительно бывший жонглер. Цирк оказался еще одной жертвой Перестройки. Оставшиеся без работы сотрудники из сострадания разобрали по домам отощавших, изголодавшихся цирковых животных. У Циркача поселился ручной енот.
В перерыв торговцы пили кофе. Лилька и Циркач устроились на парапете. Циркач сидел, положив нога на ногу. Лилька сидела у него на коленях, лицом к нему, положив руки на плечи. Наглые глаза его смотрели на Лильку с вожделением.
Он ритмично покачивал ногой, подбрасывая обнимавшую его Лильку. Голова ее была запрокинута, глаза полузакрыты, выражение лица сделалось сладострастным и томным. Все изумленно смотрели и не могли оторваться. Боже, да это же самый настоящий половой акт! При всем честном народе! И Лилька вот-вот испытает оргазм. Да вот же, - она дернулась, руки судорожно впились в его плечи, с губ вырвался слабый стон.
Перерыв закончился, все направились на перрон. На Лильку и Циркача старались не глядеть, не встречаться с ними глазами, - было неловко.
Но Лилькиному мужу кто-то все рассказал. Не удержался от соблазна увидеть его реакцию.
Вечером Лилька опять сидела на парапете, уже одна. Муж подошел и со всего размаха ударил ее в лицо. Лилька коротко вскрикнула, а он резко развернулся и почти бегом бросился к электричке.
Ночевать не пришел, уехал на Украину. Он был страшно напуган собственной смелостью. Что он без Лильки? Их переезд в Россию, всю коммерческую деятельность организовала она. Без нее в Стаханове, в умирающем опустевшем городе он станет нищим. Но он все равно уехал.
***
На электричке появилась еще одна яркая женщина, звезда первой величины, - Светка. Ей было тоже за сорок, как и Лильке. Приехала из Днепропетровска с сыном и дочерью.
У Светки были голубые глаза, волосы, осветленные белой хной, и шикарная фигура с тонкой талией. Когда она шла своей упругой гордой походкой, покачивая крутыми бедрами, мужчины невольно оборачивались, любуясь ею.
В вагонах уже образовывались очереди из продавцов. Первым идти было выгоднее. Стахановцы совершенно обнаглели, выходили на работу кучей и совершенно задавили россиян. Россияне плелись в хвосте. Но впереди всех, опережая даже стахановцев, всегда шла Светка. Она продавала занавески. Влетала в электричку, как метеор. Мощным взмахом вскидывала вверх руки, поднимая занавеску высоко над головами пассажиров. Ее мощный голос звенел набатом, перекрывая шум в вагоне. Если кто-то пытался ее обойти, она только взглянет грозно, в прозрачных глазах полыхнет голубой огонь, и нарушитель заведенного порядка стушуется, почувствует страх. Даже Лилька остерегалась вступать с ней в конфликт.
Светка ревниво следила за успехами Лильки. Пробовала тоже брать продавцов, но ей не понравилось. Она никому не доверяла. Выбрала другой путь - продажа дорогого товара, всегда связанная с риском, плюс хорошая реклама.
В перерыв вокруг Светки собирались приятельницы, привлеченные ее рассказами, ее необычайно сильной энергетикой. Говорила она ярко и живо и казалась открытой, искренней.
- Я сейчас на мели, - рассказывала Светка. - Богатой я уже была. Мой первый муж, армянин, был богатым. Я ни в кого не влюблялась. Просто выбрала лучшего и вышла за него. Он был таким же обаятельным, как Кирилл.
Нина метнула на нее взгляд, полный сомнения. Так ли уж обаятелен ее сын Кирилл? Да, высокий, большие карие глаза, вьющиеся темные волосы. Держится свободно, раскованно. Пожалуй, действительно обаятельный. Но Нине он не нравился. Уж слишком поверхностный, легкомысленный.
- В Армении жизнь семьи походила на праздник. Гости, вино, веселье, смех. Мне полагалась роль покорной восточной жены. А я властная, независимая. Покорной быть не умею. Родственники мужа запретили мне красить волосы в светлый цвет. В тех краях всех блондинок считали проститутками. Тогда я взяла и выкрасила волосы в красный. Нет, не в рыжий. Буквально, - в красный.
- Здорово! - вскричала Нина, - достойный протест!
- Протесты ничего не меняли. Там свои устоявшиеся нравы. Муж мог ходить в гости, развлекаться. А я дома с ребенком, помогаю свекрови готовить обед. И вдруг узнаю, - он мне изменяет! Такого я стерпеть не смогла. Ворвалась в дом, устроила скандал. И муж поднял на меня руку. В первый и последний раз. Я подхватила ребенка в охапку и уехала.
- К матери?
- Нет, на БАМ.
Все продавцы одновременно ахнули.
- На БАМ? С ребенком?
- Я понимала, - ехать к матери в Днепропетровск нельзя. Там муж меня найдет. Приедет со своими друзьями, выкрадет ребенка, увезет в Армению. Вот я и приехала на БАМ, в Тынду. Первым делом пришла в милицию. Сказала, - Муж будет меня преследовать. Адрес мой не давайте никому, даже матери.
В Тынде меня сразу заметил начальник района. Предложил руководящую работу. Отвечать за снабжение города водой. А я молодая совсем. Испугалась, - вдруг не справлюсь? Он говорит, - как ты можешь не справиться? Ты знаешь, что такое вода? Вода - это жизнь. Это власть. И я справилась. Командовала взрослыми мужчинами. Они подчинялись мне, слушались меня, как малые дети.
Условия жизни в Тынде были спартанские. Отопление не работало. Я разрезала батарею, наливала туда воды, опускала большой кипятильник. Так и грелись.
- Опасно. Пожар мог случиться.
- Все опасно. Я каждый день рисковала, так и выжила. В Тынде в меня парень влюбился, на семь лет моложе меня. Стали жить вместе. Кирилл повсюду бегал за мной, яслей никаких не было. Но я не побоялась и второго ребенка родить. Оксану.
- Здорово жить с молодым мужем?
- Не так уж и здорово. Я с детьми, а муж всю ночь на дискотеке. Но, конечно, страсть, в постели шикарно. А потом все закончилось в один день.
Он попал в дурную компанию. Парня они в драке убили. Его судили, пятнадцать лет дали. Я любила его. Но тут сказала себе, - все, кончено. Выбросила его из головы. Думать себе о нем запретила.
- Может, они за дело его убили.
- Может, и за дело. А мне что до этого? Семью он разрушил.
- И передачи в тюрьму не носила?
- Еще чего! Никаких передач. После его ареста я уехала из Тынды. Вернулась с детьми в Днепропетровск.
Светка неохотно говорила только об одном, - о руке Кирилла. Левая рука его болталась в рукаве, совершенно безжизненная. Сначала он был поваром, готовил прекрасно. Мог бы работать в хорошем ресторане, мог бы даже открыть собственное кафе, но вот, - рука.
Светка сказала, что в гараже на руку Кирилла упала тяжелая плита. Но все уже знали ее манеру говорить, знали когда что-то скрывает или не договаривает. Случай в гараже, это - не вся правда. Должна быть другая причина.
Забавно было слушать, как она рассказывала о своей семье. Для скучающих продавцов члены ее семьи уже были как родные, так ярко она их описывала.
- Мать моя - жгучая брюнетка. Огненная, сильная женщина. Отец начал ей изменять. Она еще не знала про измену, а мне добрые люди рассказали, - отец для своей любовницы новый дом строит. И адресок дали. Разбирайся, если хватит духу.
Я села в машину отца, в нашу черную ауди. Поставила в багажник газовый баллон. Приехала по указанному адресу. Отец и его любовница выскочили навстречу. Я из машины вышла, подняла высоко над головой баллон с газом, крикнула:
- Если не вернешься в семью, если еще хоть раз здесь появишься, я ваш этот дом спалю! И вас обоих сожгу живьем к чертовой матери!
И отец вернулся. Больше не ездил к той женщине.
- Молодец! - восхищалась Нина. Но другие продавцы отнеслись к рассказу Светки с недоверием.
- Врет она все. Какая ауди? Москвич, может, старый.
- Пусть даже и Москвич. Рассказ этот соответствует ее характеру, ее темпераменту. Да и подержанные иномарки появились на Украине раньше, чем в России.
Дочь Светки Оксана поступила в институт. На Светку смотрели с завистью и удивлением.
- Образование платное. Пять лет надо платить. Неужто потянешь?
- Естественно. Она хочет учиться. Неужели я ее в этом не поддержу?
Никто из приезжих не заглядывал в будущее так далеко, никто не был в себе так уверен.
***
Из Украины приехала Ира, маленькая, крепкая и складная женщина, фигуркой похожая на статуэтку Майоля. Разведенная, приехала со своим семилетним сыном. Кирилл начал за ней ухаживать. Он со своей непринужденностью, приветливой и шутливой манерой общения выглядел ярче и интереснее. своей избранницы. К тому же Ира была старше его на пять лет. Все думали, Светка будет против такой невестки. Но она опять всех удивила. Сказала, - Кирилл ее любит, значит, и я буду ее любить.
Ира стала жить в их съемной квартире. Она оказалась превосходной хозяйкой, они со Светкой по очереди готовили ароматные борщи.
Ира уже была беременна. Кирилл рассказал о беременности матери. Ждал, что скажет мать. Светка ни секунды не колебалась. Сразу заявила, - пусть рожает. Это тоже было вызовом. Приезжие делали аборты. Как рожать? Ни жилья своего, ни постоянной работы. Страшно. Светка не испугалась. Сказала Ире, - выбирай любой роддом, самый дорогой. Я все оплачу.
Светка с Кириллом остановились под окнами выбранного ею роддома. Ира выглянула в окно.
- Ну как ты?
- Родила!
- Уже? Врешь! Не может быть!
Ира легко вскочила на подоконник, закружилась на нем, демонстрируя свою уже тонкую талию. Светка радостно замахала руками, в улыбке ее отразилась смесь восхищения и зависти к молодости невестки. А Кирилл восторженно повторял, - Сына родила! Сына!
Мальчика назвали Павликом. Здоровье у него было богатырское. Светка хвасталась, - чудо, а не ребенок! С Павликом по очереди. нянчились все члены семьи, и больше всего - Оксана. Она рано возвращалась из института, малыш приветствовал ее появление радостным воплем.
Ира вскоре вышла на работу, но не на электричку. Она устроилась продавцом в местное СЕЛЬПО и ушла таким образом от постоянного Светкиного контроля, который ее угнетал. Продавцы следили за успехами их семьи. Ревниво и не вполне доброжелательно.
Нине уже нравилась ее работа на электричке. В теплые летние дни они со Светкой уезжали на перерыв в Привалово. Зависали на полтора часа на чудном безлюдном полустанке. Вокруг луга, яркое разнотравье. Чистейший воздух, запахи мяты, полыни, сена. Устраивались прямо на лестнице, отдыхали, подставляя солнечным лучам лица и обнаженные руки. Блаженство!
Витька, продающий мороженое, кормил продавцов лакомкой и эскимо. С Витькой женщины никогда не кокетничали, относились к нему, как к доброму папаше. Могли сказать, - Витька, посмотри, никого нет поблизости? Садились писать. Самого Витьку не стеснялись совершенно.
Витька торговал в белом халате. Считал, что именно так должен выглядеть работник сферы питания. Халат уже давно был не чисто белым.
Однажды на платформе женщине стало плохо. Вызвали скорую. И тут Витька подошел, в своем грязно- белом халате, солидный, раздобревший, с огромным своим баулом.
- А вот и доктор пришел! - обрадовалась старушка. Продавцы расхохотались.
Разрешение на торговлю Витька не брал. Подружился с ментами, угощал их мороженым.
Когда менты шли по вагону, торговцы проявляли солидарность. Спешили предупредить тех, кто не успел купить разрешение, передавали друг другу, - Менты в вагоне!
Мент подошел к Нине.
- Ваше разрешение?
Она показала пластиковую карточку.
- Работайте! Нет вопросов.
Он уже вел по вагону арестованных, тех, у кого разрешения не оказалось. Они шли цепочкой, расстроенные и злые. Остановились в тамбуре, ждали. Витька вошел в вагон, продал два эскимо, уселся возле своей огромной сумки. Сидел, спокойный и безмятежный, уже даже задремал. И тут в вагон вошла Светка. Окинула всех острым пронзительным взглядом, вскинула руку и резким движением указала на Витьку.
- Вот этого арестуйте! У него нет разрешения!
Мент с любопытством взглянул на Светку. Ну и стерва! Подошел к Витьке, велел ему перейти в тамбур к задержанным.
На следующий день продавцы возмущенно рассказывали друг другу о происшествии. Светка сдала коллегу ментам. Хоть бы Рустема, он такая тварь, все бы только порадовались. Так ведь нет, Витьку!
- Напрасно ты так, с Витькой.
- Нечего мне указывать! Я и впредь буду так поступать. Законы для всех должны быть одни.
Нина осторожно предупредила, - Тебя все осуждают.
- А мне на всех плевать. Для меня важна только моя семья!
Прямо так и сказала, - Мне на всех плевать!
Вот оно что. Вот почему Светку не любили.
Витька продолжал работать и по- прежнему угощал всех мороженым. Однажды Нина принесла на электричку тоненькую. книжку Венедикта Ерофеева " Москва- Петушки". Поэма! Но тоже про электричку. Собиралась дать почитать Витьке. Знала, - ему понравится.
Но Витька уже вторую неделю не появлялся. Пришлось покупать мороженое у шоколадников. А они все жадные, заплатила втридорога. Потом услышала, - Витьки больше нет. Умер скоропостижно, от инфаркта.
- Доконали его тяжелые сумки.
- Ну, нормально же. На 52 году жизни. Чего ужасаться-то?
Глава 2. Без медицинской страховки.
У Светки появился любовник. Крепкий, высокого роста сорокалетний мужик с синими глазами. На электричке он получил прозвище Чапай.
Крупные мужчины обычно нравятся женщинам, но Чапай был огромный, он буквально пугал своими размерами. Глаза у Чапая были яркие, необыкновенные, но в целом красивым его назвать было нельзя. Грубые черты лица, нос искривлен, поломан в драках. Жена от него ушла, он оставил квартиру детям, а сам уехал в Подмосковье. Что ж, благородный поступок.
Светку он обожал. Она завороженно слушала его, верила его обещаниям.
- Приобретем землю, я построю дом. Я все могу, все умею.
Переехав к Светке, сразу купил огромный телевизор. Светка его расхваливала, удивлялась, как от такого мужчины могла уйти жена.
Это была последняя попытка Светки завести полноценную семью. Увы, неудачная, как и все ее предыдущие попытки. Вместе они прожили месяцев шесть, не больше.
Оба были горячие, вспыльчивые, темпераментные. Вспыхивали ссоры, бурные и безобразные. Светка орала:
- Убирайся к чертовой матери! Мне ничего от тебя не нужно! Забирай свой поганый телевизор!
Чапай поднял телевизор своими огромными ручищами и выбросил прямо через окно на улицу, пробив им стекло. И всю ночь бродил вокруг Светкиного дома, терзаемый стыдом и раскаянием. Утром вернулся, просил прощение. Светка его впустила.
Кирилл, миротворец, пытался сгладить все углы, старался угодить и матери, и новоиспеченному отчиму. Оксана его боялась. Ира, скрытная и уравновешенная, наблюдала молча, скрывая свои эмоции. В глубине души она была уверена, что роман ее свекрови вскоре закончится сам собой, без постороннего вмешательства.
Чапай тащил огромную Светкину сумку. На горизонте уже показалась электричка. Светка ускорила шаг, начала креститься, - Господи, помоги нам успеть на поезд!
- Нельзя упоминать имя Бога всуе!
- Можно. Чем чаще вспоминаешь о Боге, тем лучше.
У нее на все было собственное мнение.
На бегу она продолжала говорить. Черт его знает, что там она ляпнула, почему слова ее так взбесили Чапая. Он вдруг заорал.
- Света! Света! Он твою сумку бросил! - кричали продавцы.
Светка, не оглядываясь, продолжала решительным быстрым шагом идти к электричке. Вскочила в поезд и уехала домой. Продавцы приволокли ее сумку в билетную кассу. Попросили, - пусть у вас постоит. Она придет, возьмёт.
На следующий день Чапай забрал ее сумку. Пришел к Светке, опять умолял его простить . Светка встала на пороге комнаты, ее трясло, она часто дышала, крепкая грудь вздымалась под тканью тонкой блузки. В глазах Чапая отразились вожделение, обожание. Казалось, - вот - вот уже помирятся. Но одно неосторожное слово, и снова крики, ярость, ненависть. Чапай ребром ладони ударил по дверному косяку. Мебель в комнате затряслась, со шкафа слетела хозяйская ваза, со звоном упала на пол. Светка швырнула в него стакан с недопитым кофе. Чапай увернулся. Стакан влетел в стену, разбился на мелкие осколки. Остатки кофе потекли по обоям.
В соседней комнате закрылась, дрожа от страха, Оксана. Прижимает к себе испуганного Павлика. Боится, что Чапай ворвется в. комнату, сорвав крючок. Боится его огромных кулаков. Боится, что произойдет убийство.
Чапай выскочил за дверь. Светка кричит вдогонку, - Убирайся, сволочь! Глаза ее сухие, никаких слез, одна только ненависть. Сама себе твердит:
- Все! Больше никогда! Никогда!
Чапай, снова бездомный, слоняется под дождем по улице, мечется между домами. Вспоминает Светкину фигуру, ее тонкую талию, ее дивные льняные волосы. Хватается, как безумный, за голову. Не могу без тебя! Не могу! Не могу!
Но шансов вернуть Светку у него уже нет. Благополучие и покой детей для нее несравненно дороже, чем страсть. К тому же ей пришлось сделать аборт. Зачем ей эти проблемы?
Катька Протасова, та самая Катька, с которой у Нины была драка, - пригласила всех на день рождения своего мужа Жени, на шашлыки.
Вошли в квартиру, взяли приготовленные Катей сумки и направились к лесу. Шли по деревенской улице. Вдоль домов сплошным ковром сверкали на солнце яркие соцветия одуванчиков. Устроились на поляне, окруженной молодыми елочками. На мягкой шелковистой траве расстелили пледы. Мужчины стали разжигать костер.
Катя, кроме мяса для шашлыка, приготовила еще кучу разных закусок. Очень старалась. Муж ее болел, у него обнаружили опухоль. Никто об этом еще не знал. Катя боялась, что этот день рождения будет последним для ее мужа. Пусть же будет веселым, незабываемым.
Прозвучали первые тосты. Чапай все поглядывал на тропинку, ведущую к поселку. Ждал появления Светки. Светка еще работала на электричке, не могла упустить возможность торговать в отсутствие конкурентов. Но вот и Светка появилась. Расположилась на краю поляны.
Чапай хотел устроиться рядом, но она не позволила. Услышав ее грубое " Отвали!", сделался хмурым. Пил и все больше пьянел.
Гости уже были сыты. Стали петь. Катя спела романс " В лунном сиянии". У нее был приятный грудной голос. Отблески костра освещали ее миловидное лицо с нежным румянцем. Пряди густых каштановых волос в свете костра казались золотыми, совсем как на старинных иконах. Она была очень хороша в этот день. Но Чапай смотрел только на Светку.
Женька ухаживал за Ниной. Это была бравада на публику, ему хотелось выглядеть этаким крутым ловеласом. На самом деле он любил свою жену, ему никто, кроме Кати, не был нужен. Приставал к Нине, - Что же ты не поешь?
Нина начала подпевать, тихо и неуверенно. Женька махнул рукой.
- Вы, русские, петь не умеете.
А украинцы пели хорошо. Все они были музыкальны, имели мощные голоса, и слова песен знали до самого конца.
Опустился вечер. Угли потухающего костра вспыхивали в наступивших сумерках красными огнями. Пробовали танцевать. Светка и Катя танцевали вдвоем, кружась в центре поляны. Тела обеих женщин сплетались, ритмично двигаясь в такт музыке, льющейся из магнитофона. Поднятые вверх загорелые руки, сильные и нежные, покачивались в полутьме со змеиной грацией. Чапай наблюдал, весь дрожа от возбуждения. Он поднялся, направился к Светке. Растопырил ручищи, наступает на нее, разгоряченный и опасный.
Но не родился еще такой мужчина, который мог бы испугать Светку. Чапай попробовал схватить ее, обнять за талию. Она изогнулась и с неожиданной силой отшвырнула его, и он тяжело рухнул задом прямо на догорающие угли костра. От боли взвыл. Вскочил, взбешенный и яростный. Приплясывая, отряхивал пепел, приставший к прожженным брюкам. Его безумные синие глаза горели, изрыгая искры огня.
Наступившую тишину прорезал чей-то одинокий смелый смешок. Чапай схватил свою сумку и бросился прочь. Продавцы смотрели на его скрюченную фигуру, на разодранные дымящиеся брюки. Вот он исчез, скрылся в вечернем сумраке за деревьями.
С его уходом веселье вспыхнуло с новой силой. Слышны одобрительные возгласы в адрес Светки, - Молодец! Здорово его проучила! Женщины хохочут, слышен чувственный смех Лильки, она сидит, раскинув полные ноги, прижавшись к груди собственного мужа. Ссора их давно позабыта. Циркач уехал, открыл в провинции собственный цирк. Он теперь далеко, ездит по стране с гастролями.
Приехал на машине Лилькин сын, привез в подарок конверт с деньгами. Для него снова жарят шашлык. Водка льется рекой.
Наконец все собираются уходить. Укладывают в сумки пледы, собирают посуду. Направляются к станции. Все веселы и добры. Едва знакомая Нине девушка помогает ей донести сумку до электрички. Катька довольна. Отличный день, праздник вполне удался.
На следующий день. Чапай все же вышел на работу. Нина, пробираясь через переполненный вагон, в тамбуре с ним столкнулась. Нечаянно коснулась сумкой его обожженного зада. Чапай взвыл, закричал, - Не трогай меня!
Пассажиры изумленно оборачиваются. Нина от стыда готова сквозь землю провалиться.
Светка так c Чапаем и не помирилась. Поняла, что он психопат, жить с ним невозможно. Светке назло он начал ухаживать за новенькой, за Зоей, но взаимности от нее не добился. Видя его измену, Светка окончательно его возненавидела.
Всю неделю шел дождь. Женщины на станции прятались под навес. Чапай тоже хотел спрятаться от дождя. Светка поставила свою огромную сумку так, чтобы для него не осталось места. Сказала сквозь зубы, - Вали отсюда! Он даже не огрызнулся. Отошел в сторону и так и стоял под дождем, угрюмый, униженный, с патлами мокрых волос, словно бездомная собака.
Подступало отчаяние. Водка ему не помогала, водку его организм не принимал. Он заболел, с болями в животе попал в больницу. Сделали операцию.
Выйдя на работу, он, смеясь, рассказывал:
- Из меня все кишки вынули, половину отрезали и выкинули. Остальные опять в меня засунули, зашили. Сказали, - тяжелое не поднимать. Две недели лежать, как пласт, не дергаться.
Катька взглянула на его сумку, доверху наполненную товаром.
- Так -то ты тяжелое не поднимаешь?
- А куда денешься? За операцию заплатил, теперь за квартиру надо платить. А то вообще за дверь выкинут.
- Взял бы в долг.
- Ага, в долг. Просил уже. Кто даст? Ты дашь?
- Я не дам. У Светки своей проси.
- Как же, даст она. Держи карман шире!
Чапай перестал смеяться, грубое лицо его исказила гримаса горечи. Оно было страшным, его лицо. Особенно пугающими выглядели запавшие синие глаза, обведенные темными кругами.
В электричке ему сделалось плохо. По рации передали на ближайшую станцию, - требуется скорая. В Михнево к электричке подошли санитары, погрузили его на носилки. Он скрипел зубами, чтобы не стонать, волновался за сумку с товаром, оставленную в электричке. В больнице выяснилось, - швы разошлись после операции. К вечеру следующего дня он умер.
Смерть его испугала приезжих. Такое с любым могло случиться. Ни у кого из них не было страхового полюса. Вот и Катьку муж ее с диагнозом " острый живот" едва успел довести до Украины. Уже перитонит начинался. Если бы одна была, без мужа, ее бы и не спасли.
Спрашивали у Светки, - жалко тебе Чапая?
- С чего мне его жалеть? Сдох и сдох. Туда ему и дорога.
Нина взглянула на нее изумленно, испуганно.
- Он же тебя любил!
- Как же, любил! Знаешь, как он моим детям нервы трепал? Как Оксана дрожала, пряталась в туалете? Как Кирилл, белый как мел, бросался на помощь, стараясь меня заслонить?
Зоя, узнав о его смерти, только равнодушно пожала плечами. Похорон никаких не было. Удалось дозвониться его бывшей жене, но она приехать не пожелала.
Глава 3. Жертвы героина.
Вскоре и у Оксаны появился жених. Приближался день торжественного бракосочетания. Светка работала до позднего вечера, ей хотелось устроить для дочери богатую, пышную свадьбу. Слишком возбужденная, она не чувствовала усталости.
Все думали, что и Кирилл будет работать больше. Ради любимой сестры, помогающей растить Павлика. Кирилл был достаточно ловок, несмотря на поврежденную левую руку. Торговля шла у него вполне успешно, он умел очаровывать пассажиров шутками и улыбками. Но он выходил на работу все реже. Выйдет на час, увидит своих друзей.
- Ну что, по коньячку? Давайте возьмём лучшего, пятизвездочного!
Продавцы наблюдали, делились впечатлениями.
- Слышала? По коньячку? Вот скотина!
- Друзьям старается понравиться.
- Крутым притворяется. В точности как Светка.
- Светку не трогай. Она трудяга. А этот сидит на шее у своих баб, да еще выпендривается.
Жаловались Светке. Ей не нравилось, что Кирилла осуждают.
- Он в пять утра выходит на работу, когда вы все еще спите. Уже заработал кучу денег, теперь отдыхает.
Над ней начали смеяться.
- Бог ты мой! Кирилл в пять утра выходит на работу! Перетрудился!
- Опять врет. Совсем уже завралась.
Кирилл хитрил, старался быть с матерью ласков, буквально обволакивал ее своей показной нежностью и вниманием.
Однажды появился в перерыв в Михнево. Светка должна была приехать следующей электричкой. В станционном кафе Кирилл суетился, спрашивал у продавцов, - Какие пирожные обычно берет моя мама? Какие - ее любимые?
Приехала Светка. Кирилл вертелся вокруг нее, угощал купленными пирожными. Продавцы наблюдали этот спектакль, посмеивались.
- Светка будет умиляться, - ах, какой у нее замечательный, любящий сын!
Поползли слухи, что он подсел на наркотики. Спрашивали у Иры, она отмалчивалась.
Работать он уже не мог. Вскоре его поймали с наркотой, арестовали.
В СИЗО валялся в ногах у ментов, умолял, чтобы его пощадили, отпустили.
- Это Элька во всем виновата. Она одна. Это она меня втянула.
Эльку сделала наркоманкой ее собственная мать, бывшая учительница математики из Тамбова, В Перестройку она начала продавать наркотики. Прятала героин в корзине под клубникой. Привлекла и Эльку к торговле. Сама на наркоту не подсела, а Элька соблазнилась, стала колоться.
Продавцы передавали друг другу ошеломившее всех известие, - Кирилл в СИЗО! Кирилла арестовали!
Уже не злорадствовали, сочувствовали.
Светка вошла в вагон, энергичным движением вскинула руки, подняла рекламируемый товар. Все, как всегда, - звонкий голос, работает быстро и ловко, ни одного лишнего движения. Продавцы бросились к ней.
- Света! Света! Почему ты здесь? Ты что, не знаешь? Кирилл в СИЗО!
Светка обернулась, высокомерная, грозная, метнула на доброжелателей короткий, как молния, взгляд.
- А где я должна быть? Дома сидеть, реветь? Мне на адвоката надо заработать!
На адвоката она заработала. Кирилла отпустили. Эльку посадили в тюрьму. Через полгода она вышла из тюрьмы совершенно больная, с гепатитом. Чувствовала себя скверно, но продолжала работать на электричке. Ей нужно было кормить двух маленьких детей. Муж исчез. Мать помогать отказалась, она возилась с внуками своей второй дочери. Верила, - из той может получиться что-то путное. Из Эльки уже ничего не получится.
В январе ударили морозы. Продавцы отсиживались по домам. На работу вышли только Светка, Нина и Элька. Трясясь от холода, Нина говорила:
- Если еще на пару градусов похолодает, я уже не смогу работать.
- Конечно. Тебе можно. У тебя жилье свое, не съемное.
- У меня руки в мороз не слушаются.
Она достала из меховой рукавицы свою посиневшую озябшую руку. Светка дотронулась до ее руки своей теплой ладонью.
- У меня кровообращение нарушено. Да еще и со сном проблемы. Все говорят, - нам бы только до подушки. А у меня вот бессонница.
Элька призналась, что тоже стала плохо спать.
- Только я из-за этого не заморачиваюсь. Встаю, включаю чайник. Чайку попью и опять ложусь.
Возле нее, уже тяжело больной, все еще вертелись кавалеры. Юноша, почти мальчик, нес в электричке ее тяжелую сумку. Споткнулся, товар рассыпался.
- Ну ты, обморок! - прикрикнула на него Элька. Мальчик бросился поднимать упавший товар. Увидев его испуг, Элька расхохоталась.
Она по- прежнему веселила окружающих шутками. Пока ждали электричку, рассказывала о своем маленьком сыне.
- Ну не может он не воровать. Ей богу, не может! Такой характер!
- Наследственность? - пошутила Нина.
- И это тоже. Вот иду я по рынку, он сидит верхом у меня на плечах. Смотрю, - у него в руках уже что-то есть. Сцапал апельсин или яблоко. А тут вообще дорогущие очки спер с прилавка.
В голосе ее звучало одобрение, восхищение.
- Отлупила бы его за воровство.
В глазах Эльки появились лукавые огоньки.
- Это еще зачем? Я его по японской системе воспитываю. В Японии детей до пяти лет не наказывают, все им
разрешают.
Нина Эльке симпатизировала. Ей нравился ее юмор, ее задорный цинизм. Никакой скуки, никакого занудства. И - никакой жалости к себе.
Внезапно Нина заметила, что белки глаз у Эльки пожелтели.
- Что у тебя с глазами? Взгляни, я сейчас зеркальце достану.
- Да знаю я. Желтуха это, - Элька небрежно махнула рукой. Передразнила Нину, - зеркальце!
Парень, который нес ее сумку, хихикнул.
Через неделю ее не стало. Умерла на тридцать первом году жизни. Матери ее пришлось забрать двух ее детей, сына четырех лет и дочь шести. Дети ходили в сад, и мать еще некоторое время работала на электричке. Наркотики она уже не продавала.
Накануне Родительской субботы Нина спросила у нее, пойдет ли она в церковь.