БОЛЕРО - называлось лесное кафе. На вывеске две последние буквы отлетели, а средняя планка у "Е" соскочила и перевернулась, так что она стала похожа на мягкий знак. Рядом остановился микроавтобус цвета свернувшейся крови. Захар, одетый в грязные джинсы и клетчатую рубаху, выбрался наружу и хлопнул дверцей. Морща низкий лоб, он закурил. Впалые щеки его покрывала щетина, темные круги залегли под глазами.
Он глянул по сторонам - хвойный лес, черное звездное небо над ним. Возле кафе лежал ствол сломанного дерева (недавно в этом районе прошла сильная буря). Холодные, изумрудно-вишневые сполохи рекламы над входом озаряли пространство перед Болеро. Ветер, посвистывая, гнал по автостоянке обрывки бумаги и мусор из перевернутого бака. Захар бросил сигарету и каблуком вдавил ее в усеянную сухой хвоей землю.
Сквозь неплотно закрытые двери доносились голоса и музыка. На ходу расстегивая верхние пуговицы рубахи, он пересек короткий коридор - и из естественного мира холодных звезд, холодных огней и холодного ветра попал в мир искусственный, стерилизованный: лазерные звезды блистали на пятиугольных гранях стробоскопа, огни жили в стекле, пластике и зеркалах, а ветер, сухой и теплый, дул от широких лопастей вентилятора под потолком. Две здоровенные черные колонки по бокам от монументального бастиона стойки наполняли зал грохотом децибелов. Между столиками плясало несколько парней и девиц.
Усатый бармен с добродушным полным лицом и наколкой на левой щеке вежливо спросил:
- Что?
Захар ткнул пальцев в батарею пивных бутылок на стойке. Бармен рассмотрел посетителя, прикидывая, как к нему обращаться, и решил, что на "ты" будет в самый раз.
- Присядешь?
Захар мотнул головой и уставился на татуировку. Она изображала широко раскрытый глаз с овальным зрачком.
Бармен открыл бутылку. Захар, просунув под ворот рубашки худое волосатое запястье, почесал грудь и стал разглядывать зал. Девчонки и пацаны дергались под примитивный ритм, бухали и лапали друг друга. Огни стробоскопа метались по стенам, покрытым разноцветными граффити: "Motherfucking!!!", "Не дрочи!", "Go to ass, вitch!", "Убей Центр Американского Английского!", "SCHEISSE". За столиком в углу одиноко сидел высокий, очень тощий человек с вытянутым бледным лицом, одетый во все зеленое. Захар окинул его взглядом, скривил тонкие бледные губы и, отпив пива из горлышка, повернулся спиной к залу.
И увидел, как бармен моргнул, глядя на что-то за его спиной. Захар вздрогнул, ощутив холодное металлическое прикосновение к шее чуть выше воротника.
- Стоять! - хрипло гаркнули над ухом. - Не шевелись!
Бармен сделал шаг назад, подальше от возможных неприятностей. Захар махнул рукой, выплескивая пиво в лицо тому, кто стоял позади него, присел, поворачиваясь и пытаясь перехватить руку с пистолетом.
И тут же носок сапога врезался ему в висок.
- Сука, бля, не двигайся!!! - Ему съездили рукоятью пистолета по лбу и вывернули руку за спину.
- Милиция! Помогите мне!
Захар дергался, шипел и плевался, но бармен уже пришел на подмогу капитану в форме дорожного патруля.
- У меня сейчас наручников нет. Держите его... а, вот!
Руки чем-то стянули за спиной.
- Допрыгался, псих пархатый?! - И сапогом по копчику. - Он сейчас приехал?
- Сейчас, сейчас. - Голос бармена.
Захар лежал, громко постанывая и стуча лбом о пол. Он видел - или ему казалось, что видел - клубящееся облачко растерянности вокруг головы бармена, серебристо-стальную ауру того, кто его связал, болезненные, мутные ауры танцоров.
Бармен наконец смог рассмотреть человека в милицейской форме, раскрасневшегося, но довольного.
- Капитан? - определил он.
- Дорожная милиция. Вас как звать?
- Э... Бучински.
- Бучински? Что за имя тако... а, ладно. Кто хозяин?
- Я хозяин.
- Телефон здесь есть?
- Сегодня вырубился. Буря была, знаете? Какая-то авария...
- Черт, а у меня рация не работает! И в мотоцикле коляска сломалась, я этого урода с собой взять не смогу.
- А кто он?
Из двери позади стойки появилась дородная женщина, очень похожая на бармена. Без усов, конечно, но с таким же оплывшим, добродушным лицом - наверное, они были близнецами. Следом вышла худосочная девчонка в переднике поверх короткого грязного халатика, с леденцовым петушком во рту и ворохом огненно-рыжих косичек на голове. Голые ноги под халатом были тощие и кривоватые.
- Бучински-2, - представил бармен, пальцем ткнув в грудь женщины. - А она - Маргаритка. Посудомойка. Так кто это?
- Что за имена у вас! Здесь психушка неподалеку, вы знаете? Он оттуда сбежал вчера. Он... маньяк какой-то, что ли? Знаменитый такой, его звать Захар Астархан. Ну, помните - который думал, что он экстрасенс? Проводил опыты, а потом у него в доме нашли трупы на чердаке? Садист-сатанист. Он как-то сумел вскрыть замок, зарезал сторожа скальпелем, задушил водителя, который медикаменты привозил, переоделся в его одежду и смылся на машине.
- Да, я по радио позавчера слышал, - сказал бармен Бучински.
- Да уж. Его ловили совсем в другой стороне. Непонятно, почему он сюда поехал? Он именно в этом направлении рвался, понимаете? Сбил двух человек на дороге. А зачем сюда зашел? Эй, псих, ты чего сюда приперся? Молчишь, тварь? Значит так... Мне его надо у вас оставить на время.
- Да что вы! - Бучински аж рот разинул от возмущения. - Не нужен он мне здесь! Не хватало еще...
- Не спорте! Я на мотоцикле, без коляски. Как я его возьму? За собой посажу? Сколько всего вас тут в заведении?
- Трое. Люди здесь редко появляются. А вы мне всех клиентов распугали!
Капитан обернулся, позевывая от нервного напряжения. Не каждый день обычному менту удается поймать знатного маньяка-садиста-сатаниста. Зал опустел, лишь тощий мужик безучастно сидел за столиком в углу.
Захар Астархан лежал, стонал и слушал.
- А если он сбежит?
- Я ему проводом руки замотал. И сам провод толстый, и еще изоляция на нем - не порвет. Вниз его надо, вниз.
- Как вниз? - отчего-то заволновался Бучински. - Почему вниз?
- Не спорте, говорю! Не хотите содействовать милиции? У меня сват в налоговой, звякну ему, вашу шарашку завтра же и прикроют.
Астархана схватили за руки и поволокли куда-то.
- Мне придется ехать в город. Это значит - вернусь с подкреплением только к утру. Или, может, по дороге патрульную машину встречу, тогда сразу его заберем.
Захар висел мордой вниз и видел только грязные ступеньки лестницы, по которой спускались те, кто тащил его.
Стало темно, потом включился свет. Голос капитана:
- Ниже, давайте запрем его в подвале где-нибудь. Чтоб точно не сбежал.
- Да нет там ничего ниже.
- Как нет? А вон дверь за ящиками?
Захару казалось - или он действительно видел - как аура Бучински темнеет, наливается фиолетовым, словно бармену очень не нравится происходящее.
Очередную дверь распахнули его головой. В поле зрения возник картонный ящик, потом нога, которая откинула его в сторону. Опять темно, опять свет - совсем тусклый.
- Что тут за коморка?
Бросили на пол.
- Подвал это, ниже уже точно ничего.
- Какой же "подвал" - вон электрочайник у вас, вон розетка, кофеварка...
- Не работают они, рухлядь. Сюда кладем. - Аура Бучински стала совсем коричневой, и наконец Астархан понял, что бармен не просто озабочен происходящим, он боится. Страх всегда давал темный цвет, это Захар определил давно.
- Ладно, пусть лежит. Слышь, псих? Лежи, не рыпайся!
Удаляющиеся шаги, дыхание, скрип двери. Холод и тусклый свет заброшенного подвала... тишина.
Продлилась недолго. Скрипя зубами, Захар Астархан перевернулся на бок. Бетонный пол холодил щеку. Помещение с низким потолком освещала тусклая, засранная мухами лампочка. Захар лежал под стеной в одной стороне подвала, а противоположную заполняли развороченные электроприборы, картонные коробки, доски, ржавая рухлядь. Захар выгнулся, глядя себе за спину, пытаясь рассмотреть стянутые руки. Разглядел два толстых конца покрытого синей изоляцией провода.
Он уперся в пол лбом и, кряхтя, встал на колени. И увидел - почувствовал, или увидел, или ему просто показалось - пелену, состоящую из розоватых комочков слизи, что, проникая сквозь бетон, висели, тихо пузырились над полом. В помещении было холодно, но под распахнутым воротом рубахи на груди Захара выступили капельки пота.
Сквозь пол подвала снизу проникала боль. Астархан мотнул головой, а плечом надавил на узкую железную дверь в стене. Когда выяснилось, что дверь надежно заперта, он на коленях стал пересекать помещение. Дверь позади заскрипела. Захар повалился на пол лицом вниз.
Раздались тихие шаги, кто-то засопел над ним. Астархан лежал, не шевелясь. Его легко ткнули в икру. Он лежал молча. Вставший над ним человек вздохнул. Ягодицы Захара напряглись, когда он ощутил прикосновение к спине. Тот, кто спустился в подвал, вытянул его рубаху из джинсов и просунул под ремень руку. Рука была тонкая и холодная. Пальцы пролезли под трусы и ухватились за мошонку, дыхание раздалось над самым ухом - напряженное, прерывистое. Пальцы начала поглаживать его, потом сжались, все сильнее и сильнее. Астархан вскрикнул, повернулся и увидел присевшую на корточки посудомойку Маргаритку.
Они посмотрели друг на друга. Губы Маргаритки были приоткрыты, кепочка съехала на затылок. Она покачивала головой и рыжие косички тоже качались, ритмично, как клубок медитирующих змей.
Маргаритка широко развела худые острые колени и резко подалась вперед, протягивая растопыренные пальцы с ярко-красными длинными ногтями к ширинке Захара. Пальцы вцепились в клапан ширинки и рванули, с мясом выдирая "молнию". Зарычав, Астархан согнул в коленях ноги и пятками ударил посудомойку в грудь. Косички взметнулись, Маргаритка отлетела назад и въехала головой в кучу коробок и негодных электроприборов. Куча с лязгом просела.
Захар перекатился и опять встал на колени, спиной к стене. Он выгнул шею, скосив глаза так, чтобы видеть большую розетку старой конструкции. Круглые отверстия для вилки были разбиты, между ними протянулась широкая трещина, в которой видны были металлические контакты. Маргарита встала, тряся головой и облизываясь. Заурчав, она вытянула руки к Захару.
Спустя несколько секунд в Болеро погас свет.
И включился, когда Бучински перекинул рубильник на распределителе.
Замкнув все двери, Бучински и Бучински-2, вооруженная большим хлебным ножом, ворвались в подвал. Разбросанный мусор и ржавая рухлядь были щедро залиты кровью Маргаритки. Ее нижняя челюсть лежала на ключице, удерживаемая лишь натянувшейся кожей. Бело-розовая подкова зубов, вырванная вместе с десной, валялась под стеной.
Там, скрытый раньше грудой мусора, зиял проём распахнутой двери.
- Как он ее открыл? - Бучински подскочил к Маргаритке и, схватив ее за косички, стал дергать так, что голова замоталась из стороны в сторону. - Что тут происходит?
- Я что, не вижу? Но как он открыл? - татуированная щека Бучински налилась багрянцем, хотя другая оставалась бледной. Он схватил нижнюю челюсть Маргаритки, дернул, оторвал ее от черепа и с размаху швырнул в стену.
- Подожди... - Бучински-2 вдруг уставилась на бармена. - Пересыльщик! Да у тебя...
Бучински и сам уже понял - подняв руку, он прикоснулся пальцем к щеке, где зрачок в татуированном глазу пожелтел.
За его спиной из двери шагнул высокий тощий человек в зеленой одежде. Услышав шаги, Пересыльщик повернулся. Гость уставился на щеку Бучински и произнес, подвывая:
- Готоуво?
- Готово! - передразнил Бучински. - Нет, еще не готово!
Зеленый взглянул на труп Маргаритки и перевел взгляд на Бучински-2. В его лице была трудноуловимая несообразность, только очень внимательно присмотревшись, можно было заметить, что ресницы, длинные и густые, росли лишь на нижних веках.
- У ваус проублемы? - произнося слова, человек в зеленом ненатурально артикулировал и широко разевал рот, полный маленьких острых зубов.
- Мы решим их. Пойдем первые, вы за нами. Мы все подготовим очень быстро. Только чуть обождите.
Бучински со злостью пнул голову Маргаритки и шагнул в дверь, Бучински-2 последовала за ним, в наклонный коридор с бетонными стенами.
По которому шел Захар Астархан. Коридор вел вниз, и чем ниже, тем более плотная розовая масса боли наполняла его. Физически она не ощущались никак, но на ментальном уровне Астархан чувствовал ее в виде розовых комочков жирной слизи, которая просачивалась сквозь череп, впитывалась в мозг и наполняла его отголосками предсмертных воплей. Может, ему все это мерещилось, но Захар кривился, скалил зубы и тряс головой.
Коридор изогнулся, под ногами захлюпала вода. У Захара болела голова и дрожали руки, а на запястье ныл ожог от перегоревшего провода. Пальцы на правой руке были прокусаны зубами Маргаритки.
Слизистых комков становилось все больше.
После очередного поворота Захар остановился. Коридор перегораживала железная дверь, массивная, как ворота ангара, без видимых замков или засовов. Астархан нажал на нее, дверь со скрипом приоткрылась, он шагнул внутрь и, вскрикнув, повалился на пол.
Посреди освещенной прожектором пещеры была черная яма, рядом валялась деревянная лестница. Над ямой, расползаясь от нее по всей пещере, как мягкая тестовая закваска, вспучивалась и лопалась гнойными пузырями алая масса боли. Она нахлынула, облепила Захара, потом ленивой волной откатилась обратно.
Глаза Захара лихорадочно заблестели. Он клацнул зубами и пополз к отверстию. Возле его края слизистые волны боли захлестнули мозг, кипя и пузырясь. Цвет изменился, красный смешался с коричневым - с цветом страха. Захар глянул вниз.
Яма была не слишком глубокой, но с отвесными стенами, так что те, кто находился внизу, выбраться не могли. Тихий плач, стоны, шепот... Когда пленники ямы увидели появившуюся над краем голову, закваску прорвало, как чирей, и волна страха накрыла Захара.
Астархан попятился и встал, оглядываясь. Он только сейчас обратил внимание на то, что пещера не каменная - пол был рыхлым, с потолка свисали лохматые лианы. Растение неведомой породы росли позади ямы - стволы, или мясистые стебли, переплетшиеся ветви с большими бутонами. Невозможно было определить, что это, карликовые деревья или гигантские цветы.
Астархан обошел яму и, уже достигнув зарослей, увидел, что железные двери, через которые он попал в пещеру, открываются.
Огромные цветы с ярко фосфоресцирующими пестиками источали резкий аромат, от которого кружилась голова. Астархан продрался сквозь мохнатые лианы, свисающие почти до земли, и вышел к краю круглой площадки. Белый фосфоресцирующий свет озарял ровное зеркальное покрытие изумрудного, как у навозной мухи, цвета. Вокруг площадки стволы и лианы переплелись и образовали сплошную стену от пола до невидимого потолка. Захар вскрикнул, увидев то, что возвышалось в центре площадки.
Окруженное диковинными зарослями, накрытое колпаком мертвенного света, круглое зеркало было напитано энергией боли. В воздухе ничего не было видно, но в изумруде отражались сущности сотен людей, которых убили здесь. Их беззвучные стоны плескались над зеркальным кругом, вязли в мохнатых лианах и тихо колыхали разноцветные лепестки цветов. Провалы ртов и пустых глазниц зияли в мертвенном горячечном кошмаре, что окутывал изумрудную площадку. Эхо чужой боли забилось в голове Астархана. Захрипев, он рванул воротник, вцепился в густые волосы на своей груди, глубоко царапая ногтями кожу.
Когда спазм прошел, он оббежал площадку по самому краю и быстро нырнул в заросли - сзади донесся шелест.
Шелестели мясистые стебли, когда Бучински и Бучински-2 продирались сквозь них. На короткой веревке они волокли за собой одноногого мужчину и женщину без обеих рук. Жертвы, проведшие в яме уже больше недели, почти не сопротивлялись, но еще понимали, что происходит вокруг. Это было обязательное условие, а иначе вся затея теряла смысл.
- Если мы сейчас же не начнем!.. - ревел Пересыльщика, гримасничая. На его щеке раскаленными линиями пылал татуированный глаз вызова, а овальный зрачок в нем налился густым золотым цветом и пульсировал, причиняя ноющую боль.
- Уже близко.
- Он требует пропустить его, давно пора начать...
Они выскочили на зеркальную площадку, посреди которой стояла машина из камня, металла и пластика. Ее покрывал барельеф, повторяющий то, что Захар увидел в изумрудном зеркале: искаженные мукой лица и провалы разинутых ртов.
- А где же этот человек? - спросила Бучински-2.
- Прячется где-нибудь в дебрях. Потом найдем его. Приступай.
Пересыльщик дернул веревку, подтягивая к себе одноногого мужчину. Женщина, которую Бучински-2 схватила за волосы, начала что-то говорить почти не слышным голосом. Бучински-2 развернула ее лицом к машине, куда Пересыльщик поволок одноногого, и заставила опуститься на колени.
- Смотри, милая, ведь это ждет и тебя. Ты понимаешь?
Из машины торчал короткий рычаг в виде человеческой руки со сломанными в суставах пальцами. Пересыльщик, татуированный глаз которого уже пылал золотым огнем, нажал на рычаг. Машина включилась.
Закрутились шестерни с острыми гранями, архимедов винт начал вращаться, все быстрее и быстрее. В передней части машины был короткий гибкий шланг с форсункой на конце, покрытый оболочкой из узких железных колец. Одноногий глухо замычал, когда Пересыльщик потянул его за руку и вставил запястье в раструб на боку машины. Руку одноногого по самое плечо затянуло внутрь, мычание превратилось в вопль и смолкло. Шестерни вращались с шипением и лязгом, жужжал винт.
- Тебя ждет тоже самое, - наклонившись, прошептала Бучински-2 в ухо женщины.
Та громко закричала, и черный ужас пополз от нее во все стороны. Он смешивался с болью одноногого мужчины и все это напоминало пожар: красные всполохи боли сквозь дымные клубы ужаса. От их насыщенности притаившийся в зарослях Захар Астархан ощутил рвотный позыв и согнулся, схватившись за живот. Тело одноногого, булькая и хрустя, исчезало в машине. Винт зажужжал громче, когда внутрь втянуло голову, потом низко загудел. Пересыльщик вскрикнул, от его щеки пошел дымок - овальный зрачок в центре татуировки горел.
Узкие металлические кольца на гибком шланге звякнули, и шланг медленно распрямился.
- Ну, давай же! - глядя на него, крикнул Пересыльщик в исступлении.
Боль и ужас над зеркальным кругом достигли апогея. Бучински-2 перерезала хлебным ножом горло женщины и толкнула ее. Тело повалилось на землю. Что-то щелкнуло в машине. Из форсунки ударил красный фонтан. С шипением он поднялся над землей и расплылся облаком крови и мельчайших частиц плоти.
В зарослях Захар Астархан смотрел расширенными, блестящими глазами на красный гриб, который медленно расползался над площадкой. В его центре, там, где в предельной концентрации страх и боль жертв смешались с красной взвесью плоти, напитанный их энергией, возник дромос. Человек в зеленой одежде вышел из зарослей по другую сторону зеркального круга.
Он шагнул в круг и спросил:
- Готоуво?
Отражаясь в зеркальной поверхности, фрактальный дромос - скопище кружащихся в разные стороны овалов - потемнел и налился красками, черным, красным и зеленым. Татуировка погасла, и Пересыльщик с облегчением сказал:
- Всё, теперь готово.
Человек в черном что-то протянул ему, Пересыльщик взял это, рассмотрел, буркнул: "Достаточно" и сунул в карман. С бульканьем из форсунки вылетели последние капли кровавого фонтана, зазвенели металлические кольца, и шланг опустился. Но дромос не исчез. Дрожа и переливаясь красками, овалы кружились над площадкой. Зеленый человек двинулся к ним, а с другой стороны с хриплым криком на зеркальный круг выскочил Астархан. Бучински-2 с силой метнула нож.
Изумрудная поверхность оказалась очень скользкой, ноги Захара разъехались. Он упал на четвереньки, тут же вскочил и увидел, что широкий хлебный нож торчит и щеки Пересыльщика, той, на которой была татуировка.
- Стоуй! - зеленый человек преградил ему дорогу, занося сжатую в кулак руку, на запястье которой проступили толстые изумрудные вены. Захар зубами вцепился в его колено, потом боднул головой в живот и вскочил. Пересыльщик выл, пытаясь вытащить нож из щеки. От татуировки летели искры, вокруг головы Пересыльщика по воздуху расплывались горящие золотые круги.
- Ты всеу сломауешь, - произнес зеленый человек, и Захар с размаху всадил длинный скальпель, тот, которым зарезал сторожа больницы, в его рот.
- Я искаул это много лет, - произнес он, широко раскрывая полный маленьких острых зубов рот. - Перепроубывал всеу, но не мог добиться такой силы боули.
- Сломауешь... - пузырящаяся изумрудная жижа пошла горлом, и зеленый человек упал. Астархан бросил взгляд на Бучински-2, которая рыдала, присев возле лежащего навзничь Пересыльщика с торчащим из щеки ножом. Широко расставил руки и, выкрикнув что-то, он шагнул в дромос. По изумрудной поверхности площадки разошлись концентрические круги, дромос вздулся, еще мгновение фигура на фоне зыбкого, неописуемо странного пространства Фантазма была видна в нем, а потом пропала.
