--
Как же вы мне надоели... - Иван в изнеможении опустился на красную землю, выронив из рук меч. Лезвие с чмоканьем вдавилось в почву, и по металлу поползли слизистые волны. - Как же вы меня...
Он устало посмотрел на то, что осталось от очередного почтовика. Уже пятого за сегодняшний день. Разрубленное мохнатое тело сочилось зеленой слизью, сквозь рваные раны белело постепенно исчезающее письмо. Защитной ауры уже не было. От нее остались лишь белесые буквы идентификации, но и они уже растворялись в плотном воздухе. Иван уже несчетное количество раз видел, как размывается, превращаясь в дым, эта фраза: "Центр Американского Английского Языка".
--
Когда же вы кончитесь-то? - вслух спросил он.
Мертвый почтовик не ответил.
Скорее всего, это был очередной мусор из их коллекции, простая рекламная записка, из тех, что миллионами рассылались по Сети в надежде пробить чужую оборону. Америкосы очень любили подобную разведку боем. По крайней мере на настоящий вирус эта жалкая куча волосатой плоти была похожа мало.
Некоторое время Иван смотрел на затянутую красной дымкой долину. В темном небе пробегали электрические сполохи, а растянувшаяся до самого горизонта слизистая оболочка влажно сверкала, взрываясь разноцветными бликами. В моменты самых ярких вспышек из далекой темноты проступали паутинные переплетения Великой Сети.
Потом Иван встал, отряхнулся и поднял меч. Брезгливо вытер его о край плаща. Еще раз глянул на остатки почтовика. Подумал, что навряд ли в ближайшие пару часов появятся новые гости.
Он сунул меч в ножны и обернулся. Над ним нависала огромная влажная громада Родного. Кое где на его рыхлой туше были видны темные пятна и ямы - следы успешных вражеских нападений, но в целом Родной был здоров, силен и девственно чист. Иван подошел к нему ближе, подождал, когда раскроются створки прохода, и вошел внутрь.
Маленький человечек в Центре Родного как всегда бегал по комнате кругами, не находя себе места. Он подскочил к Ивану, вытирая потные ладони о длиннополый сюртук. Черный старомодный цилиндр на его голове съехал на бок. Из-под него выбивались курчавые волосы.
--
Ну?! Ну что там?
--
Как всегда, Великий. Ничего интересного. Простой почтовый раб. Я на него потратил меньше минуты.
Человечек облегченно вздохнул и вернулся к письменному столу, стоящему в центре комнаты.
--
Слава Богу! А я уж было думал...
--
Но этот раб - пятый за сегодня. Американский Центр постоянно увеличивает нагрузку. Я не знаю, чего ждать от них завтра... Я могу не выдержать, Великий... Это всего-навсего почтовики, но если они пришлют настоящий вирус...
Великий снова подбежал к Ивану, быстро семеня ножками и преданно вглядываясь в его глаза.
--
Вы справитесь, Ваня. Обязательно справитесь. Ни у одного Центра нет такого защитника как вы.
Иван молчал, задумчиво поглаживая рукоять меча. Он не знал с чего начать. Но начать было необходимо. Именно сейчас. Он чувствовал, что враги не появятся еще несколько часов, а значит, у него было время. Собственные предчувствия его никогда не обманывали. Наконец он решил сказать прямо.
--
Я хочу сделать это сегодня, Великий.
Человечек отшатнулся. В живых черных глазках промелькнул страх.
--
Ты хочешь бросить меня одного?
--
Это ненадолго, Великий. Туда и обратно. Врагов пока не будет. Я знаю. И вернусь быстро.
Человечек молчал, бессмысленно теребя в руках старое гусиное перо.
--
Это наш единственный шанс. Иначе мы проиграем. Они задавят нас числом. Вспомните - все уже проиграли. Французы, итальянцы, немцы.... Даже Китайский Центр напоминает сейчас розовые развалины. Вы же знаете... Они все сидели на месте и ждали, надеясь что все образуется само собой. Не образуется, Великий. Это война. А на войне надо действовать.
--
Sheat! - выругался Великий и тут же в страхе закрыл узкой ладошкой рот. Воздух внутри Центра вдруг покрылся рябью. По влажным стенам прошла дрожь. Иван почувствовал, как приостановилось на мгновение сердце, и пьяно закружилась голова.
Отдышавшись, он закрыл глаза. Великий виновато молчал. Стояла звенящая тишина, и Иван, как и всегда в подобных случаях, с тоской подумал о проигранных битвах и упущенных вирусах. Их было много, больше сотни, всех этих злобных тварей, которые оставили следы на теле Родного и в голове Великого. Он помнил их всех, помнил каждого, как они выглядели, как дрались и как пробивались сквозь его защиту, жадно вгрызаясь в огромную розовую тушу. Перед его глазами снова закружился "sheat" - черный зубастый шар с миллионом ядовитых отростков. Потом ракетообразный вонючий "fuck", непонятный и похожий на туман "manager", "iloveyou", напоминающая белую вуаль... Все они сидели сейчас в мозге Великого, постепенно разрушая его изнутри. "I love you"... Самый обидный проигрыш. Он поверил ей тогда. "Во мне нет ничего плохого, Иван, - сказала она, медленно свивая вокруг него сверкающие протуберанцы. - Во мне есть только любовь и радость." Она была похожа на рассыпанную в воздухе алмазную пыль. Он поверил ей. А потом, скорчившись, лежал на земле и слушал, как глухо сотрясается тело Родного и воет ветер в черной пробоине.
Он с остервенением дернул перевязь меча, запахнул плащ и решительно направился к выходу.
- Ваня... - начал было Великий, но створки прохода уже с чмоканьем закрылись за спиной защитника.
Сеть сверкала и переливалась. Мириады тонких нитей переплетались между собой, уходя все дальше и дальше, то и дело образуя туманные серверные пятна.
Иван несся по самой широкой дороге, которую смог найти. Под ним был плотный сгусток информации, который время от времени принимал различные формы. Чаще всего он превращался в какое-то серое волосатое животное, летящее по трассе безумными прыжками, и тогда Ивану приходилось цепляться за длинную вонючую шерсть, чтобы не слететь.
Громада Родного уже давно скрылась за горизонтом и теперь все чаще попадались почтовики, иногда пустые, иногда с огромными контейнерами приаттаченных файлов. Пару раз Иван замечал полосатую расцветку американцев, меч вылетал на волю и рассекал их на ходу, разбрызгивая по дороге слизь и остатки писем, а в голове была одна мысль: "Убить... убить".
Наступила ночь, когда трасса кончилась. Иван стоял перед громадой американского Центра, пытаясь понять, откуда надо ждать нападения здешнего защитника. Потом он осторожно двинулся дальше, немного пригибаясь и держа меч обеими руками.
Защитник лежал у самого входа в Центр. Это был огромный двухметровый киборг, запакованный в черную кожу. Рядом с ним валялся массивный шестиствольный пулемет. Кожа на правой половине головы лопнула и разъехалась в разные стороны, обнажив металлический череп. Киборг был отключен, причем очень давно.
Иван выпрямился. Здесь явно не ждали гостей. Он ткнул мечом в проход, и плоть Центра лопнула, пропуская его внутрь.
Он шел по длинному коридору, думая о том существе, которое встретит в конце пути. У каждого Центра был свой Великий. У японцев - самурай, у китайцев - древний философ, у французов - средневековый придворный в камзоле, ботфортах и со шпагой. Все они сейчас сидели в своих разрушенных центрах, ругались по-американски и на любой вопрос отвечали "О-кей!". Страшная тварь, сидящая в этом Центре, еще не знала поражений.
Он вошел в комнату.
Это было такое же полукруглое помещение с гладкими розовыми стенами, как и в Родном. Только посередине вместо письменного стола стояла огромная низкая кровать. Среди разбросанных подушек и скомканного белья лежала обнаженная женщина и смотрела на него. Иван застыл у входа, сжимая меч в потной руке. Прошла вечность, наполненная звенящей тишиной, а потом женщина медленно встала. Роскошное тело светилось в темной мгле. Иван не мог оторвать взгляд от этих длинных ног, тяжелых грудей с набухшими сосками. Она подошла к нему, опустилась на колени и посмотрела на него снизу вверх. У нее были зеленые глаза девственной бляди Холеные пальцы не спеша распустили шнуровку на камзоле. Он словно в каком-то тумане видел ее полные красные губы, когда они втянули в себя его вздыбленный член.
--
Хорошая девочка, - прошептал он. - Умная. Ты сразу поняла, кто здесь главный... Бери, дорогая, глубже. Соси, сука. Ведь ты же всегда этого хотела?
Он намотал на руку длинные светлые волосы и ритмично стал насаживать ее голову на член, все быстрее и быстрее.
--
Сладкая девочка... Хорошая шлюха...
Она уже задыхалась. Огромный лиловый член разрывал ей рот, проникая до горла. В последний момент она вырвалась, сжимая рукой дрожащую головку. "Fuck me..." - тихо прошептали ее набухшие губы. "Fuck me..." - сказало ее ждущее тело. И тогда он бросил ее на кровать, наваливаясь сверху и резко раздвигая в стороны нежные ляжки. Он ворвался в жадно раскрытое влагалище, вдавливая под себя извивающееся стонущее тело. "Да... Да... Я имею тебя, сука. Вот так. Глубже, глубже. В кровь разрывая стенки матки. Я имею эту похотливую американскую шлюху... Она моя. Покорная маленькая сучка... Теперь я буду иметь тебя всегда. Я победил!"
--
Я победил! - вслух заорал он, выплескивая в нее сперму, и чувствуя, как волнами сокращается ее влагалище. - Я победил...
--
Да нет, Ваня. Ты - проиграл.
Он рывком отлетел от девки и обернулся, нащупывая у пояса меч.
--
Не ищи. Меч ты выронил, когда увидел эту развратную проблядь
У входа устало наклонив голову стоял Великий.
--
Ты проиграл, Иван. Это она выиграла. Они так выигрывают, Ваня. У таких дураков как ты. А ты на самом деле дурак. Иван- дурак. Каким был таким и остался. Быдло. А казалось бы так просто - убить Центр Американского Английского Языка... Так просто... А ты всего-навсего ее трахнул. Не устоял.
--
Non, Great. - сказал Иван. - I'am vic... - и осекся.
--
Вот видишь... - Великий с трудом поднял тяжелый шестиствольный пулемет. - А ведь это так просто... - шлюха с визгом отскочила к дальней стене. - ...убить.
Его узкое лицо озарилось красной вспышкой. Грохот и дым наполнили полукруглую комнату, и Иван увидел, как превращается в кровавое месиво роскошное девичье тело.
--
Так просто...
--
Non... - сказал Иван.
Великий перевел ствол на него и снова нажал на гашетку.
Когда все было кончено, Великий уронил на пол пулемет и устало подошел к бесформенной красной куче. Над ней висело расколотое в нескольких местах большое зеркало. Великий некоторое время смотрел на свое отражение. Изможденное смуглое лицо, пыльный сюртук, мятый черный цилиндр, выбивающиеся из-под него курчавые пряди. Вокруг стоял нарастающий низкий рокот. С потолка упало несколько ошметков разлагающейся на глазах плоти. Центр разрушался. Его стены оседали, плывя и деформируясь. Потом они исчезли. Их остатки растаяли как дым, и стало видно, как по окружающей долине уносятся вдаль, расплетаясь и исчезая, американские нити. На холме осталось только висящее в воздухе разбитое зеркало и стоящий перед ним человек. Человек пошевелился.
--
Ну вот вы и стали убийцей, Александр Сергеевич. - сказал он. - Действительно, так просто...
