Если бы я был человеком - я бы попросту замёрз. А что ещё может произойти с человеческим телом, находящимся на крыше пятиэтажного здания в тридцатиградусный мороз, тем более, если на этом самом теле из одежды одни лишь семейные трусы? Серые трусы с нарисованными морковками. У него ещё есть точно такие же, но с огурчиками. Огород для идиота.
Да, я бы, скорее всего, замёрз. Если бы меня не успел снять подоспевший расчёт пожарной команды. Они могли бы подогнать к дому машину с лестницей, и под весёлое улюлюканье собравшейся посмотреть на редкое шоу толпы, стащить меня с крыши. А потом я бы оказался либо в психушке, либо, в лучшем случае, в медвытрезвителе. Для пьяного человека, сидящего в одних трусах, в тридцатиградусный мороз на крыше пятиэтажки, украшенной яркой вывеской "Детский Мир", самое место в медвытрезвителе.
Но я не человек. Я - ангел-хранитель. Я не замёрзну, и меня не заберут в психушку. Сейчас мне просто холодно, у меня болит голова и меня тошнит.
Моему подопечному, а точнее подопечной, одиннадцать лет. Её зовут Соня. И сейчас она с мамой покупает новый пуховик в магазине для детей, расположенном подо мной. Соне очень хочется пуховик с капюшоном. Мода на вязаные шапочки у всех подружек в её классе давно прошла - все ходят в школу с непокрытой головой либо набрасывают капюшон, но это в редких случаях, в такой мороз, как сегодня. Кокетки мелкие. Мама купит ей такой пуховик через семнадцать минут, продавщица срежет этикетки - моей девочке очень хочется одеть его уже сейчас. Соня накинет капюшон, радостно выбежит из магазина и не заметит двигающийся слева на нее автомобиль. Водитель, конечно же, затормозит, но будет уже поздно. "Ой, мама...". Такими будут последние слова моей подопечной.
Я не должен этого допустить. Я, ангел-хранитель одиннадцатилетней девочки, сидящий лютой зимой в одних трусах на крыше. И я больше чем уверен, что у меня это не получится. И всё это из-за него...
Кто-то считает нас, ангелов, посланниками, несущих предписание Божье. Кто-то воинством, ведущим непрестанную битву с сынами Тьмы. Некоторые считают нас душами умерших, поднявшихся выше еще на одну ступень духовного развития. На самом деле всё не так. Мы - отражение людей. Живых людей. А лично я - отражение сорокатрехлетнего продавца автозапчастей, отца двух детей, неудачника и алкоголика. В настоящий момент он сидит в одних серых, в морковках, семейных трусах, на полу у балконной двери в своей квартире и пытается вспомнить детали вчерашнего вечера. Ему холодно, у него болит голова и его тошнит. Как и меня. Он там, а я здесь. Он думает о том, что пора завязывать со своей глупой, никчемной жизнью, а я думаю о том, как мне сохранить другую, детскую и наивную.
Мой предыдущий подопечный, мальчик, прожил всего две недели. Он замёрз, выброшенный матерью-наркоманкой, в помойном баке на улице, среди картофельных очистков, использованной туалетной бумаги и рваных пакетов. А я наблюдал за этим, не в силах предпринять что-либо, пока моё отражение спало в луже собственной блевотины. Мы, ангелы-хранители, бессильны, когда наши отражения безвольны. Вот поэтому я не уверен, у меня получится спасти мою девочку. Я не уверен в нём, в человеке с грязными, всклоченными волосами, бледном и похмельном, что сидит на полу у балкона. Не захочет он - не смогу и я.
Ну вот, собственно, и всё. Семнадцать минут позади. Она надевает пуховик, накидывает капюшон, выбегает на улицу.
- Соня, осторожно! Там машина! - Она не слышит меня.
Человек в трусах обхватил свою голову и заскулил.
- Соня! - я закрываю глаза, не в силах сдержать слёз. Ваши дети будут умирать, пока вы не захотите остановить это.
- Ой, мама...
Нет. Это не жизнь. Так нельзя. Хватит.
- СОНЯ!!!
- Ой, мама! Смотри, какой смешной дядя на крыше! В одних трусах! Ему же холодно...