То ли был, а то ли нет, тот человек, что занимался одним не замысловатым делом: слушая, многоголосную симфонию города за распахнутым окном да клеял коробку из картонных табличек. На каждой из них он писал по слову, они эхом отзывались из окна играя свою чёрную какафонию, симфонии жизни вопреки.

Человек надевает шляпу, облачается в плащ и, взяв в одну руку белую трость, а в другую склеянную коробку, хромая покидает свой родной порог.

Во дворе ветхих домов на грязной скамье сидит то ли молодой, то ли старый муж, что-то стёрло в нём привычную грань времён. Вот уж третью бутылку он опракинул и в забвении наземь повалился. И ту последнюю бутыль вскоре человек с белой тростью подобрал, и в свою коробку её отправив, он одно слово зачеркнул: "безмерность".

Бросив взгляд холодный на лежащего в забвенеии мужа человек с белой тростью, хромая, и от боли стоная отправился дальше.

Не долеко от ветхого двора у церкви бездомный милостыню просил. И ноги его уставшие подкосились вдруг. Упал бедолага, добытые копейки растеряв. Но собрав их он поднялся и поковылял куда то за хлебом своим. А одну монетку не заметил бродяга, её человек с белой тростью нашёл и в свою коробку положил. Слово "нищета", он зачеркнул. Чуть скривившись от боли в ноге человек с белой тростью идёт дальше неспеша.

Многое повидал он. Горой, разные предметы, как павшие знамёна в его коробки лежат. Где то человек знатный выбросил купюру ненужную. Где то младой парень из рук шприц выранил, когда в вену яд себе пустил. Кто-то украденную шапку потерял, где то рыдающая женщина пропитанный слезами платок на краю моста оставила...

И все, кроме одного слова человек с белой тростью зачеркнул.

Впечатывая гримассу боли в каждый шаг, он вышел на пустырь, поставил полную коробку на безжизненный песок, полил её бензином, взглянул на свою белую трость, с которой не расстовался уж много лет и последнее слово зачеркнул: "безвольность".

Яростно вспыхнул огонёк на спички, будто предвкушая знатный пир. Бросил человек свою белую трость, а за ней и зажжёную спичку. Жадно вспыхнуло пламя, поедая картонную коропку и предметы, что были в ней.

Вдохнул полной грудью человек, расставшийся со своим подспорьем - верной белой тростью. И он взглянул на мир глазами того, кто после долгого и лютого заточения обрёл свободу. Лик человека засиял улыбкой. Но глянул он на разгорающееся пламя, и одна мысль быстро затянула глаза туманом печали.

И с губ сорвались слова:

- Если бы в этом мире всё было так просто...

На том он и покинул пустырь, оставив позади исчезающую в пламени коробку.

То ли был этот человек, а то ли нет, но кто-то ушёл тогда с пустыря свободным, как ветер шагом, совсем не хромая.

РАССКАЗ 1.

Дети солнца.

Маленькая девочка Рита сидела на подоконнике. Сквозь грязное стекло она смотрела на улицу, провожая не по- детски усталым взглядом прохожих, торопливо идущих по своим делам. Одни с полными сумками ковыляли до своих подъездов, другие волочили пышные ёлки. На многих лицах была печать предвкушения праздника.

Взгляд Риты перекочевал на детскую площадку. Она была полона детворы. Дети играли в снежки, с заливистым смехом бегая друг за другом. Всё вокруг дышало весельем.

На дворе был конец декабря, и новый год готовился начать свой путь. Он уже стоял за спиной у нынешнего, устало заканчивающего своё шествие и готового уступить своё место полному сил собрату.

Рита очень устала. Учёба в третьем классе давалась ей гораздо труднее, чем в предыдущем. Во многом из- за её родителей, которые даже не удосужились купить ей учебники, не говоря уже об остальном.

Но сейчас ей не хотелось об этом думать. Настала та пора, когда все её мечты оживали с новой силой вместе с грядущим годом.

Всё чаще и чаще перед её мысленным взором возникало одно видение. Она видела, как солнечные лучи, пронизывая тело, озаряли собой то, что было скрыто в нём.

Эти видения начинались с тем, что Рита называла солнечным дождём. Свет, струившийся с неба, становился на столько ясным, что казалось, будто всё вокруг находится во власти неведомой стихии. Стихии, открывшей Рите нечто запретное, недоступное другим.

Эти видения за частую были очень ужасными. Люди вокруг превращались в нечто: одни порастали мхом, другие разлагались прямо на глазах, на третьих появлялись глубокие раны. Люди кричали и корчились от боли.

Но среди вопящей толпы были и другие, те, которых Рита называла детьми солнца. Они испускали такой яркий свет, что ей приходилось зажмуриваться. Эти люди были по истине прекрасны. " Вот бы все так сияли"- мечтала она.

В глаза Рите ударил яркий свет. С небес на землю рванули миллионы золотых лучей, озаряя всё вокруг. "Начался солнечный дождь" - подумала Рита и улыбнулась, любуясь красотой солнечной феерии. Она не спешила переводить свой взгляд на людей, стремясь как можно дольше насладиться видом "солнечного дождя".

Из сладостного забытья её вырвал грубый голос отца:

- Чё это ты тут расселась.

Рита обернулась. Перед ней стоял, обезображенный гниением, человек. Пронизанный волшебными лучами, он был похож на труп, что мёртв уже несколько месяцев. Кожа на лице и руках в некоторых местах разошлась, обнажая островки гниющей плоти.

Пошатываясь, отец шагнул в сторону, зацепил ногой пустую бутылку. Та со звоном покатилась под кровать и, ударившись об несколько таких же, замерла там.

- Ты не благодарная маленькая...

Отец запнулся, не в состоянии даже выругаться. Его брань была словно задушена в гортани. Наконец он, икнув и махнув рукой, процедил:

- Пошли. Мамку поможешь уложить, а то она не может...

Едва договорив, он с грохотом упал на голый дощатый пол. И пробормотав ещё что-то не внятное, засопел.

Рита смотрела на пьяного отца. Он умирал, так же как и мать. Но видела это только она. И ей было невыносимо больно. Больно и страшно.

По щеке девочки покатилась слеза.

И вдруг, в комнате раздался чей- то нежный тонкий голосок:

- Почему ты плачешь?

Рита вздрогнула и обернулась. Ни кого не было. Солнечный дождь прошёл. Спящий на полу, отец принял свой естественный, менее пугающий вид.

- Папа?

Почему то спросила Рита, хотя знала, что этот голосок уж ни как не может принадлежать её отцу.

- Нет, это не папа. Это я, один из светочей. Меня создало солнце. Я тот, кто должен согревать людей. Скажи, ты могла бы полюбить меня, Рита?

Девочка немного опешила от подобного вопроса. Но не зримое обаяние, которое исходило от человечка, успокаивало, принося лёгкость и умиротворение. В этот ласкающий голос нельзя было не влюбиться.

- Да, - вырвалось у Риты. - Да, я смогла бы тебя полюбить.

- Спасибо. Ты только что продлила мне жизнь. У нас у светочей такая судьба. Питаться чувствами людей, чтобы выжить. Те, что постарше меня могут светиться как солнце, - человечек грустно вздохнул. - Я тоже хочу быть как они. Хочу научиться дарить жизнь и оберегать её. И ещё. Хочу, чтобы мне больше не были страшны темноруки.

- Темноруки, кто это?

- Это те, которые питаются ночью. Питаются тёмным небом, те, что едят всё, что не защищено светом. Они так же могут есть ауру людей, если те не защищёны светочами.

Так Рита приобрела нового друга, которого полюбила беззаветно. Так как могут любить только дети, лишённые родительской любви и ласки.

Рита дала своему новому приятелю имя: Тимоша. Оно очень понравилось светочу, от чего девочка была ещё больше счастлива. Своей крепнущей любовью она не только продляла Тимоши жизнь, но и помогла спрятаться ему от темноруков. Она пока не могла видеть Тимошу. В нём ещё не было достаточно света, что бы давало возможность девочке видеть его, но Рита уже начинала чувствовать его присутствие.

Однажды светоч попросил её протянуть руку. Рита так и сделала. И через мгновение почувствовала кончиками пальцев тепло. " Скоро я смогу излучать свет и мне больше не нужно будет прятаться от темноруков. Ещё немножко твоей любви и ты узнаешь, на что я способен". Эти слова вселили надежду в сердце девочки. Но ей не было суждено сбыться. Её мечты разлетелись подобно осколкам стеклянной мозаики в ночь, когда уснувшей Рите пригрезился кошмарное сновидение.

Девочка увидела во сне бутылку. Медленно, словно в замедленной съёмке, она падала вниз. Её падение было столь долгим, что казалось, будто время застыло. Возможно, это и было так, ведь во сне стираются все грани бытия существующие в мире реальности.

Бутылка падала вниз, а её содержимым было нечто. Нечто похожее на кромешную темноту. Тьму, которая была живой и голодной. Она шевелилась подобно клубку змей, тянувшихся к горлышку с явным желанием выбраться наружу.

Всё внимание Риты было приковано к бутылке, что была ярким пятном на фоне размытых очертаний мебели и обрывков громкой брани. Рита знала, что это их кухня, а ругаются её пьяные родители. Но это сейчас не имело значение. Бутылка с чёрной, движущейся массой внутри - вот центр того, что происходило вокруг.

Рите стало страшно. Она понимала, что если бутылка упадёт и разобьётся, то голодная чернота вырвется наружу. Но весь ужас состоял в том, что она не могла пошевелить рукой, чтобы поймать бутылку. Не в состоянии даже закричать, предупредить своих родителей об опасности.

Всё, что могла Рита - это смотреть как падает стеклянный сосуд с живой тьмой внутри.

Но вот это бесконечно- долгое падение закончилось. Коснувшись пола, стекло пошло трещинами, сквозь которые подобно тысячам тонких пальцев стали пролезать щупальца тьмы. А потом бутылка взорвалась, и осколки со смертоносной тварью стали разлетаться по всей кухне.

Как и прежде всё происходило медленно, словно бегущее вокруг время было лишено здесь власти. Рита, не сводила глаз с бутылки, девочка попыталась удержать ещё не разлетевшиеся далеко друга от друга осколки, стремясь удержать тьму. Но её тело словно окаменело. Она не могла пошевелиться. Девочка с ужасом смотрела на то, как чёрное нечто подобно змее ползёт по воздуху вверх. Рита закричала и проснулась.

Она услышала голос Тимоша:

- Темноруки в доме. Они крадут из твоих родителей свет. Рита скорее, они здесь!

Девочка вскочила. Она спрыгнула с постели и побежала в комнату, где спали её мать и отец. Открыв дверь, она заглянула внутрь спальни. Жёлтый свет от уличного фонаря, проникая в комнату через незанавешенное окно, позволял рассмотреть в полумраке скудную обстановку в комнате. Но над кроватью клубилась непроглядная тьма. Открыв рот в немом крике, Рита в ужасе замерла на пороге спальни. Чёрный сгусток мрака лениво сползал вниз к её родителям. Все мысли в голове Риты в этот миг застыли, как реки от ледяной стужи. Жива была только одна мысль: это оно, это то, неведомое чёрное существо, что вырвалось из разбитой бутылки в её сне. И теперь эта живая тьма стремилась поглотить родителей, растворить их в своей ненасытной утробе.

Страх за жизнь отца и матери толкнул Риту вперёд. Девочка с криком бросилась на помочь.

- Темнорукие здесь!!! - кричала она родителям. - Уходите, уходите скорее.

Отец открыл глаза. Он тупо уставился на дочь. Вначале в его бессмысленном взоре не было ни капли жизни, но вскоре он наполнился дикой злобой пьяного угара. Приподнявшись, он встретил дочь ударом кулака.

Рита упала на пол. Из её рассечённой губы стекала кровь.

- Пошла вон! Мерзавка! Башку откручу!

Девочка от ужаса не могла подняться на ноги. Она на коленях уползла из комнаты. В коридоре, держась за стену, Рита поднялась и, плача от бессилия, пошла к себе. Войдя внутрь, она ощутила, как леденящий холод лизнул её тело. Оглядевшись, девочка увидела распахнутую настежь форточку. За окном бушевала метель. Зимний ветер, врываясь в комнату, переворачивал страницы книги на её столе.

- Тимоша.

Тихо позвала она своего незримого друга. Но в ответ была лишь тишина да пронзительный вой ветра за окном. Буря усиливалась, поднимая всё больше и больше снега, она яростно врезалась ледяными иглами во всё, что попадалось ей на пути.

- Тимоша!!! - крикнула Рита.

Её голос дрожал не от холода, что нещадно вгрызался в тело, а от страха.

- Тимоша!

А в ответ тишина. И в этот миг ей стало так страшно и горько, как не было ни когда. Страшно от мысли, какие муки придётся испытать Тимоши от темноруких; и горько от осознания того, что она, как и в своём кошмарном сне, не может ничего поделать.

Всё, что до этого происходило вокруг, было уже не важно. Ни яростный холод метели, ни её умирающие родители, ни темноруки, что пожирали их. Теперь все её былые переживания слились в одну скорбь по другу.

Рита подбежала к окну. Она продолжала звать Тимошу. У неё ещё теплилась надежда, что он просто ушёл, испугался темноруков и убежал. Но в глубине души она знала, что это не так. Здесь, в её комнате, было последнее пристанище Тимоши. Единственное место, в котором он мог защитить себя.

Девочка перестала звать его. Она тихо плакала. Её слёзы смывали с разбитой губы кровь и алыми каплями падали на потёртый палас.

-Я его найду,- тихо прошептала она.

Рита метнулась в прихожую. Натягивая на ходу куртку, и изрядно поношенные сапоги, она, открыв дверь, выскочила на лестничную площадку. Все её мысли сейчас были только об одном, об исчезновении Тимоши. Она не помнила, как сбежала по лестнице и очутилась на улице. Как бежала через метель, выкрикивая имя своего друга. Как споткнулась и упала в сугроб. Как леденящий холод торжествующе вцепился в её маленькое тело и стал забирать тепло.

Но, на её счастье, метель, подобно дрессированному тигру, усмирилась по чьей- то команде свыше. Рита подняла голову. Вокруг стояла тишина, с неба падали крупные хлопья снега. Неподалёку от неё раздался хруст снега и из мрака ночи показался чей- то силуэт. Кто-то медленно шёл к ней.

Поднявшись на ноги, девочка спросила:

- А вы не видели моего друга? Его зовут Тимоша.

В свете уличных фонарей Рита увидела старую женщину. Та, улыбнувшись, ласково ответила:

- Нет, внученька, твоего друга я не видела. Но что ты делаешь на улице ночью? Маленьким девочкам в это время нужно быть в тёплой постели и видеть сладкие сны, а не купаться в холодном снегу.

- Бабушка не могу я сейчас спать. Моего друга Тимошу забрали темноруки и теперь я его больше не увижу, - всхлипнув, Рита опустила глаза.

- Охо хох... - вздохнула бабушка, - как же мне милая тебе помочь то, - старая женщина, немного помолчав, продолжила - Знаешь, у каждого человека, что хранит домашний очаг, есть тот, кто, согреваясь от него, живёт рядом. Это существо с непростым характером, но если с ним подружиться, то он в благодарность может сделать много добрых дел.

- Правда? - воскликнула Рита. - А кто это, бабушка, расскажи мне. Как с ним подружиться?

- Он самый добрый и самый чистый житель, что поселился рядом с людьми. Положи ему в новогоднюю ночь на блюдце что нибудь из съестного обязательно белого цвета, и он будет доволен.

Добрая старушка полезла в карман и достала зефир. Она протянула его Рите.

- Держи. Это тебе мой маленький подарок к новому году.

- Спасибо бабушка, - улыбнулась Рита.

Взяв зефир и держа его перед собой как некую драгоценность, она побежала домой. Малышка была счастлива. Ещё бы. Ей редко перепадали лакомства. А самое главное, у неё появилась надежда помочь Тимоше.

Рита вбежала в квартиру, сбросила с себя одежду и осторожно прошла на кухню. По пути она заглянула в комнату к родителям, Живы ли они? В спальне стоял настоявшийся перегарный смрад, который был особо противен после чистого морозного воздуха. Отец и мать спали, храпя на разные лады. Облегчёно вздохнув, Рита пошла дальше.

На кухне был привычный кавардак. Она шагнула к столу. Её правую ступню обожгла боль. Посмотрев вниз, она увидела на полу осколки бутылки. Риту кольнула мысль: "Это её я видела во сне". Девочке стало страшно, она испуганно огляделась. Не затаилась ли в грязных углах кухни страшная тьма? Но ей на глаза попадались лишь рыжие тараканы, нахально- неспешно поедающие остатки пищи. Успокоившись, Рита допрыгала на одной ноге до стула и опустилась на его сидение. Девочка взглянула на пораненную ногу. Увидев торчавший осколок, она вытащила его. На пол закапала кровь. Рита оглядела кухню в поиске того чем можно завязать ногу. На глаза попался клочок грязного полотенца. Его она и использовала в качестве бинта.

Встав со стула, Рита осторожно наступила на пораненную ногу. Ничего, можно потерпеть. Главное сейчас, найти во что можно положить угощенье.

Подтащив стул к навесным шкафам, она вскарабкалась на него и стала открывать дверцы одну за другой в поисках подходящей посуды. Вскоре девочка нашла, что искала. Рядом с металлическими мисками стояла целая стопка маленьких тарелочек от старого сервиза. А вот что-то сладкое в доме было не так просто сыскать.

Взяв одну из тарелочек, Рита спрыгнула со стула и подскочила к столу. Заглянула в сахарницу, но та, как и в последние несколько недель, пустовала. Глаза Риты опустились, она посмотрела на зефир, который ей дала бабушка. Он выглядел очень аппетитным. Однажды Рите доводилось есть зефир. Но это было очень давно. Как то в школе учительница в день её рождения подарила целый кулёк сладостей. Там был и зефир. Рита вспомнила, как она, прибежав домой, разделила сладости на маленькие кучки и потом целых десять дней лакомилась конфетами.

Рита поднесла зефир к лицу, ощутила его приятный сладкий запах. Ах, как ей хотелось снова ощутить его неземной вкус. Но нельзя. Надо спасти Тимошу. Положив зефир на блюдечко, девочка направилась в свою комнату.

Поставив тарелочку на подоконник Рита взяв стул, села рядом. Долгие часы девочка просидела не смыкая глаз с надеждой на появление того существа, о котором говорила бабушка. Но её ожидания не увенчались успехом, вскоре веки Риты потяжелели и она, положив голову на сложенные на подоконнике руки, уснула.

Ей приснился солнечный дождь. Только вокруг больше не было обезображенных людей, была только она одна. Девочка парила в воздухе, и тепло солнечного дождя нежно ласкало её. Вокруг неё был только чистый свет. И вот чудо, она услышала до боли знакомый голос: "Рита я так рад снова тебя видеть, я так счастлив Рита, ты не поверишь". Это был Тимоша, он парил где то среди чистого света. На девочку сошла небесная благодать. Ей стало так хорошо, что она заплакала. А потом она стала падать и проснулась.

Рита медленно открыла глаза. Вся её комната была залита ярким свечением, которое исходило от множества лучей, что пронизывали собой на- сквозь всё что попадалось им на пути.

Этим ясным утром тридцать первого декабря снова шёл солнечный дождь.

- Рита, - снова прозвучал голос Тимоши только теперь не во сне, а наяву.

- Тимоша! - воскликнула Рита.

- Я здесь.

Рита обернулась, рядом с ней стоял Тимоша. Только теперь девочка могла его видеть: внешне он был похож на человека, но в его облике нельзя было разобрать отдельные черты лица и тела, только очертание. Ведь Тимоша состоял не из материи, а из света. Яркого тёплого света, такого же, что излучало солнце.

- Тимоша!!! - снова воскликнула Рита и спрыгнула со стула.

Ей хотелось обнять своего друга, но почему- то она не решилась сделать это. То ли из-за того что боялась испортить столь чистый свет из которого он состоял, то ли не знала, сможет ли его обнять.

- Спасибо тебе, Рита, - сказал Тимоша и развёл руками - посмотри на меня. Ты только посмотри, сколько во мне света. И всё это благодаря тебе. Ты так сильно любила меня, что даже когда темноруки унесли далеко от тебя, свет твоей любви достал меня и там. Он дал мне силы, чтобы победить их. Они мне больше не страшны. Теперь моя мечта исполнится и я стану маленьким солнышком таким же как и моя мать. Но и тебя мне хотелось бы отблагодарить...

Речь Тимоши оборвал появившийся отец. Он, распахнув дверь, вошёл в комнату.

- С кем ты тут разговариваешь? - грубо спросил он. - Спать не даёшь.

Позади него, показалась мама.

- Альберт смотри, - она указала на пол.

В сторону комнаты Риты тянулся кровавый след. Мать подскочила к девочке и присела рядом. Она с испугом смотрела на перевязанную ступню Риты.

- Что стряслось милая? Ты поранилась? Да? А почему ты нам не сказала?

- Ох, прости, Маша. Это я виноват, - почесав затылок, сказал отец, - забыл убрать те осколки на кухне.

- Ну так иди и убери. Да и...больше не покупай ты эту дрянь.

- Да ладно тебе я и так знаю, - уходя, пробурчал отец.

Мать взяла Риту за руку:

- Пойдём. Тебе нужно поскорее обработать рану.

Рита не могла произнести ни слова. Такими своих родителей она не то что бы не видела, а даже не знала. Что-то изменилось за эту ночь, что-то произошло. Что-то такое чего девочка объяснить не могла.

Вроде бы в комнате была та же обшарпанная мебель, протёртый до дыр палас на полу, старые обои. Но всё вокруг неё изменилось, будто стало светлее, чище. Рита посмотрела в окно. Свет, что пробивался сквозь мутные стёкла, был на столько ярким, что слепил глаза. Но солнечного дождя не было, был только свет, который мог видеть каждый человек. Алкогольный смрад, что царил в квартире, начал исчезать. Он словно растворялся вместе с той темнотой, которую нещадно убивал, пробивающийся сквозь окно, свет.

Рита словно попала в совсем иной мир. Ей не верилось что вокруг неё реальность.

Уходя из комнаты, она обернулась. Тимоши не было, он ушёл, вероятно, навсегда. Взгляд девочки упал на подоконник, на блюдце, что стояло там. По спине Риты пробежал холодок. На матовой поверхности тарелочки лежала только половинка зефира.

РАССКАЗ 2.

Орешник.

- А ты знаешь, чем отличается клубника от ореха? - с улыбкой спросил отец сына, что сидел напротив него за кухонным столом.

- Нет, папа, - ответил тот, глядя на будто наполненную сияющим красным светом вазу со спелыми ягодами.

Его рот приоткрылся в нетерпении вкусить этой спелой, сладостной клубники. Парень был уже весь в предвкушении её вкуса, приятный аромат так и манил отправить красные ягоды в рот.

Отец взял одну клубничку и протянул сыну.

- Съешь её, Алёша,- сказал он всё с той же улыбкой.

Взгляд мужчины источал нежность. Он всегда был заботлив и терпелив к сыну. Для него не было ни чего важнее, чем смотреть на то, как тот растёт и учится. И хотя последнее давалось сыну с трудом из-за болезни, и тяжба её присутствия перечёркивала все надежды и мечты отца увидеть своего Алёшу мальчика похожего на других ребят, тех кто сейчас заканчивает школу. Но отец старался не поддаваться гневу на невыносимо болезненный удар судьбы, понимая, что этим может усугубить и без того тяжёлое состояние мальчика. Поэтому отец всегда улыбался своему сыну пряча за этой улыбкой будто за скалой неутихающую бурю мук.

Алёша взял ягодку и, забросив её в рот, довольно зажмурился. Он ел с удовольствием, не замечая, что с уголка его губ струйкой стекает слюна, смешанная с клубничным соком. Его лицо, с детства отмеченное клеймом слабоумия, жило со своим хозяином, будто на разных берегах. Во взгляде серых глаз читался ум, застрявший, где то в пятилетнем возрасте, тогда как телу было уже за шестнадцать.

- Ну, как вкусно? - спросил отец улыбаясь.

Алёша кивнул.

- А теперь попробуй это, - отец положил на стол рядом с вазой клубники грецкий орех.

- Что это? - в изумлении спросил сын, увидев сморщенный коричневый плод.

- Попробуй, - отец пододвинул орех ближе к Алёши.

Тот с опаской смотрел на незнакомый ему предмет. Но доверие к отцу пересилило страх перед неизведанным и он, взяв орех, положил его в рот. Но тут- же выплюнул. Лицо мальчика исказила гримаса обиды:

- Плохой...

Отец, запрокинув голову, рассмеялся:

- Ну и дурачок же ты у меня.

Мужчина поднял с пола орех и сдавил его своими мощными руками, тот треснул под их натиском. Разжав ладонь, отец продемонстрировал своему сыну ядро, что крылось под твёрдой оболочкой:

- Теперь попробуй.

Он протянул мальчику золотистое ядрышко ореха.

- Не каждый плод даётся так просто насладиться своей сладостью. Порой, чтобы отведать его вкус, нужно очень постараться, сын. Очень постараться. Да.

***

- На..да...па...па... стараться, - снова и снова, заикаясь, как молитву повторял Алёша, стоя перед орешником.

На мощном стволе дерева, у самого его основания, виднелась небольшая вмятина. Эта едва зарубцевавшаяся рана от пули на теле дерева, будила в Алёше горестные воспоминания:

- На.. да..па...па..стараться, - с каждым произнесённым вновь и вновь словом, он всё сильнее и сильнее сжимал в руках букет полевых цветов.

Их он собрал недалеко от заросшей теперь сорняком, а некогда сияющей красными ягодами, грядки.

Прошло десять лет с тех пор, как Алёша говорил со своим отцом. Время было не властно над этим великовозрастным ребёнком. Не смотря на здоровье и могучие мышцы тела, его разум по-прежнему спал. Узкий лоб, мешки под глазами, широкие приплюснутые ноздри, безвольные мягкие губы- всё это выдавало человека недалёкого, обделённого матушкой природой разумом. Но если посмотреть внимательно в глаза этого полоумного парня, то в них можно увидеть такую глубокую печаль, какую не дано испытывать многим более умным, чем он.

Алёша смотрел на орешник и ему виделся отец, такой же каким он его видел в последний раз, лежащего здесь под этим деревом, на груди которого яркой ягодой проступала кровь.

Но долго печалиться он не умел. Алёша вспомнил, куда он собирался пойти. И его губы тронула улыбка. Она зажглась и словно лампочка озарила всё его лицо. Неказистое, но как солнышко оно стало излучать не поддельную радость, свойственную только маленьким детям.

Алёша был по- своему счастлив. Счастлив от того, что ему было куда и для чего идти. И он просто радовался жизни. Его детский ум оставался чист, как только что выпавший снег: ни чёрных мыслей, ни грязных помыслов...

***

Высокие двери института распахнулись и на улицу под монотонный гул разговоров высыпали студенты. Их масса была далеко не однородна. На лицах одних читалось волнение от мыслей о предстоящих экзаменах, на других полное безразличие. Последние относились к категории студентов, живущих по правилу - за всё заплачено.

Среди гомонящей толпы выделялась одна девушка. Не смотря ни на кого она молча шествовала вниз по ступенькам. Многие парни заворожено провожали её взглядом. Те, что по смелей пытались выказать своё внимание, придерживали перед ней двери, дарили полные любви взгляды, приветливо здоровались, некоторые даже пытались выведать у неё номер телефона. Но всё тщетно. Эту "снежную королеву" звали Марией.

Когда она окидывала взглядом своих серо-зелёными глаз с пышными ресницами наиболее назойливых, то казалось что они окаменеют и Мария пройдёт меж ними как через галерею восковых фигур. Её белокурое лицо, еле тронутое макияжем, сияло чистотой. Ветер, развивая светло русые волосы, в которых подобно флагу реяла розовая ленточка, окутывал окружающих ароматом её духов.

Среди сонма поклонников выделялся один, стоящий в стороне с букетом простых полевых цветов. Как одинокий остров посреди бурлящего моря, он был совсем чужеродным этому молодому беспечному потоку студентов. Не ухоженные растрёпанные кудрявые волосы, лицо с застывшим на нём полоумием, одежда хоть и выглядела чистой, но никогда не знала утюга.

- Подотри слюну дурачок, - сказал один из студентов, проходивший мимо, - а то Марию от твоего вида вывернет.

- Спа...спа...сибо...- заикаясь ответил тот.

- Да без проблем чувак, - парень хлопнул полоумного по плечу и взорвался диким гоготом, который подобно волне прокатился по толпе ребят.

Мария, увидев уже знакомого ей нежеланного ухажёра, опустила голову вниз и ускорила шаг. "Только бы не заметил, только бы не заметил" - думала она.

- Маша! - крикнул кто-то из толпы.

Но девушка, не оборачиваясь, продолжила свой путь. Приподняв голову, она посмотрела в сторону остановки, до неё оставалось чуть меньше сотни метров. Автобус с нужным ей маршрутом лениво подъезжал к ней. "Повезло!" - блеснуло в голове, и она побежала вперёд.

Возле девушки тормознул чёрный мерседес.

- Маша, ты что меня не слышишь? - спросил сидящий за рулём парень.

Его лицо осветилось улыбкой:

- Ты так бежишь, что я едва догнал тебя на машине.

Мария остановилась. Обратившийся к ней парень сначала, почему то показался ей незнакомым, и она несколько секунд озадачено смотрела на него:

- Виктор! - наконец восторженно воскликнула Мария, - это ты. Где ты всё это время пропадал? Скоро защита дипломной работы, а тебя всё нет и нет.

Парень вышел из машины всё с той же радушной улыбкой:

- У меня было масса дел знаешь и я...- Виктор говорил неуверенно, - я не мог быть в институте...из-за, - на мгновение он отвёл глаза в сторону, - я помогал своему отцу, подменял одного директора заправки, которого он уволил.

- Ты такой молодец, Виктор, - Мария одарила парня одобряющей улыбкой, - учишься на биолога, а помогаешь в управленческой сфере.

- Ну...биолог это моё второе я, - Виктор чуть приподнял брови.

На его лице читалось самодовольство:

- Моё первое я- это...- парень шагнул к девушке поближе, - бизнес и всё такое в общем я...короче это не важно мне хотелось бы чтобы ты...

Виктор снова стал говорить не уверенно, с трудом подбирая слова. Впрочем долго мучатся ему не пришлось. Его излияниям помешал, приблизившийся к ним, высокий парень с чуть приоткрытым ртом и уже увядающим букетом полевых цветов в руке.

- Ма...маа..ш..ша, - заговорил он, выдавливая из себя каждый слог, - на..наконец то ты...

- Это опять ты, - грубо прервал его Виктор и, разведя руки в стороны шагнул тому на встречу, - ты наверное хочешь проблем, да?

- Виктор нет! - вмешалась Мария.

Подойдя к парню с цветами, она сказала:

- Алёша, здравствуй.

Виктор в изумлении повернулся к Маше:

- Что? Ты...

- Это т...те..бе...,- бросив на Виктора не довольный взгляд, Алёша протянул Марии букет увядших полевых цветов.

Девушка, приняв букет, одарила Алёшу ясной улыбкой. По телу парня пробежала дрожь и он, приоткрыв рот, хотел что-то сказать, но Маша его тут- же перебила:

- Алёша ты, наверное, снова хочешь пригласить меня погулять, но...- Мария опустила вниз глаза, - ты же знаешь, как много мне сейчас приходится заниматься.

- Зна...зна...ю...- Алёша покосился на Виктора.

Тот ответил ему лёгкой ухмылкой, его забавляло смотреть на всё происходящее.

- Но... но может потом мы...

- Да может потом мы с тобой и увидимся. Хорошо?

- Х...хоро...шо, - продолжая косится на ухмыляющегося Виктора, ответил Алёша, - он...он тебя...оби...би..жает? Он...

- Нет, нет что ты. Виктор меня не обижает. Наоборот, Виктор помогает мне заниматься.

- А мо...может, и я по...могу...- с энтузиазмом в глазах заявил Алёша.

В этот миг в его взгляде даже проблеснула искорка ума.

- Нет, спасибо Алёша. Очень мило с твоей стороны, но мы справимся сами. - Мария взяла Виктора за руку, - ну...нам пора.

- Да, пора, - кивнул Виктор, - идём учиться.

Он едва удержался от того чтобы не засмеяться.

- Пока Алёша, - Мария, не дожидаясь ответа своего заикающегося воздыхателя, развернулась и, потянув за собой Виктора, торопливо зашагала прочь.

- п...пока...- сказал ей в след Алёша.

Виктор, сев за руль, залился смехом.

- Чего смешного? - Усаживаясь на соседнее сидение, спросила Мария.

- Да ни чего, просто думаю, не стоило такого как он так разводить. Послала бы его подальше и всё. Мол, иди ты друг на...- Виктор жестом показал вперёд.

- Виктор! - Одёрнула его Мария, её глаза сверкнули недовольством, - не надо так говорить про него. А если честно, - Мария, вздохнув, покачала головой, - я пробовала избавиться от него подобным образом, но...он такой настырный. С другой стороны его можно понять, - Мария посмотрела в окно в след уходящего Алёши.

Тот переходил дорогу, не обращая внимания на едущий по ней тягач. Раздался визг тормозов, и многотонная машина едва успела остановиться в метре от Алёши. Из кабины показалась голова водителя, с его уст сорвалась нецензурная брань. Алёша, застыв в ступоре, с побледневшим лицом смотрел на появившийся, казалось не откуда тягач. Прошла целая минута, пока он смог перевести свой взгляд на ругающегося водителя. Но понять, что от него хочет этот человек с покрасневшим от гнева лицом, было выше его умственных способностей. Он так и стоял посредине улицы, пока водитель, плюнув на мостовую , объезжал его по широкой дуге.

- Посмотри на него, Маша. Он не способен жить как нормальный человек.

- Возможно. Но я единственная, кто с ним хотя бы о чём- то разговаривает...

Виктор, усмехнувшись, покачал головой.

- И то, что он пережил, дано пережить далеко не каждому.

- Да слышал я эту историю про фермеров, которые в девяностых ходили под братвой из...

- Они не "братва", Виктор, - возмутилась Мария, - для них лучше подойдёт слово "убийцы". Убийцы, которые пришли в деревню, чтобы забирать чужое.

- Ладно, ладно тебе, - Виктор успокаивающе улыбнулся, - понимаю, жалко паренька. Остался один. Но ты- то здесь причём? Так и будешь терпеть его жалкое ухаживание? Значит так, слушай, - Виктор задумчиво окинул Марию взглядом. - Я сделаю так, чтобы он больше не доставал тебя. Ты всё равно скоро переезжаешь на другой конец города ...

- Виктор не надо, - Мария с беспокойством посмотрела на него.

- Да не волнуйся ты, я сделаю это предельно деликатно. Просто к таким людям как он. Ну...к умалишённым, нужен свой подход.

Мария, отведя от него взгляд, уставилась на дорогу.

- Такие люди могут быть очень опасными, - продолжал Виктор, - и тем более...

- Ты не сделаешь ему ничего плохого?

- Ничего. Ты не беспокойся. Я немного разбираюсь в психологии, таких как он. Я же биолог.

На лице Виктора блеснула самодовольная улыбка и он, повернув ключ зажигания, завёл двигатель автомобиля.

***

Маленький Алёша, которому было всего шесть лет, выглядывал из-за приоткрытой двери своей комнаты. Его разбудил шум от громких голосов. Это с кем - то спорил его отец . Он был чем- то встревожен и их беседа была похожа на ругань. Каждое произнесённое слово подобно молотку било Алёшу изнутри по голове. Ему стало страшно. Волнение ледяной волной накатило на него и обдало страхом его с ног до головы. Так бывало всегда, когда мальчик слышал, что кто-то ругается.

- Да ты просто идиот, Иван! - Кричал отцу невысокий коренастый мужчина с покрытой бейсболкой головой.

Алёша его узнал. Это был лучший друг отца, Сергей . Он ни раз приходил к ним в дом. Был всегда весел и приветлив к мальчику. Алёша так- же знал, что отец вместе с ним работает в поле. Между ними всегда было взаимопонимание. И то, как отец сейчас говорил со своим лучшим другом, встревожило Алёшу ещё больше.

- Нет, Серёга, это ты идиот, - грубо отвечал отец, - нет, даже не идиот, а жалкий трус, испугавшийся какую- то шпану.

- Шпану? Да эта шпана подмяла под себя всё: и милицию, и городское начальство, и прокуратуру . Подумай, ты только подумай, Иван. Прошу тебя, - голос Сергея сорвался на шепот, - прошу тебя. Своими принципами ты только погубишь и себя, и Алёшу. Ты можешь потерять всё, что имеешь.

- Заглохни!

Иван толкнул Сергея в плечо и, отойдя в сторону, сел на стул. Уронив голову на грудь, он обхватил её руками, взъерошив волосы:

- Пошёл вон от сюда. Я думал ты то меня поддержишь. А ты. Тебе всё равно, что пропадают люди , что их скорее всего зарыли в землю где то в лесу, всё равно, что у тебя будут каждый раз отбирать деньги...

- Иван сейчас не то время когда, можно показывать свою гордость, пойми. Сергей, вздохнув, снял бейсболку и утёр запястьем вспотевший лоб:

- Я бы тоже встал против Альберта, против его шайки, если бы не моя семья. Я не могу рисковать ими, не могу. Понимаешь?

Отняв руки от головы, отец выпрямился и с презрением посмотрел на Сергея. Посмотрел, так как смотрит гладиатор на своего побеждённого валяющегося в пыли оппонента.

- Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, Сергей.

Отец покосился на стену, на которой висело ружьё. Увидев это, Сергей побледнел:

- Ваня не надо, ты ведь...

- Знаешь, мой прадед, уходя на войну в начале сорок первого, сказал так же - "лучше умереть стоя, чем..."

Иван, шагнув к Сергею, положил руку ему на плечо:

- Мы сейчас тоже на войне мой друг. И мы не победили бы, если рассуждали также как и ты. Что бы побеждать нужно постараться, просто постараться.

- Иван, - Сергей опустил глаза, в его голосе звучало отчаянье. - Ты выжил из ума. Ты совсем выжил из ума.

Отец усмехнулся:

- Может быть и так, но...

Сергей поднял глаза и встретился с уверенным взглядом друга.

- По крайней мере, я готов защищать то что имею, - продолжил отец. - Нужно только постараться Сергей всего лишь...

Дверь содрогнулась от мощного удара. Иван и Сергей как один обернулись.

- Хозяин выходи, разговор к тебе!

В дверь колотили уже нещадно.

- Хозяин!!! Ты там что уснул?!

Отец повернулся к Сергею.

- Это они. Я так понимаю.

- Да... - с дрожью в голосе ответил тот, его глаза забегали из стороны в сторону.

Он приоткрыл рот и хотел что-то сказать, но из-за страха так и не смог подобрать ни единого слова. Сергей будто утратил способность говорить. Из его рта вырывалось лишь хрип участившегося дыхания.

Отец шагнул к весящему на стене ружью...

***

- Эй, хозяин открывай!

Раздалось в покрытом вечерним мраком доме:

- Алёша! Открой!

Алёша, вскрикнув, вскочил с постели. Его грудная клетка будто дребезжала от частых ударов сердца. Сны, которые полоумный парень видел вот уже в тысячный раз, не переставали приносить с собою ужас.

- Алёша ты там что уснул?!

Алёша хоть и проснулся, но ощущения сна остались. Подогнув под себя ноги и поплотнее закутавшись в одеяло, Алёша забился в угол кровати. Обхватив дрожащими руками колени, он так и застыл, стараясь дышать как можно тише. "Алёша не пустит их, не пустит", - говорил он себе мысленно, - "они заставили лежать папу на земле и он больше не дышал. Они пришли, чтобы и у меня украсть дыхание. Они пришли".

Приговаривал про себя Алёша, глядя в открытый дверной проём своей комнаты на входную дверь, которая подрагивала от стука.

Наконец всё стихло. Человек, стоявший на улице, замолчал. Дом окутала тишина. Алёша поднял глаза и посмотрел на стену, в которую был вбит длинный и толстый гвоздь, когда то державший ружьё.

Миг и сознание Алёши перенеслось в прошлое ...

***

...Отец схватил ружьё и отошёл в угол.

- Сергей, уйди в сторону!

Дверь содрогалась от мощных ударов ног и вот-вот должна была слететь с петель. Алёша застыл на месте, ужас окутал его.

Раздался крик Сергея:

- Иван не смей!

Подлетев к своему другу, он схватился за дуло ружья и потянул вверх:

- Не делай этого!

- Да отвали ты!

Отец ударил друга прикладом в челюсть и тот рухнул на пол.

Ещё мощный удар и дверь слетела с петель, рухнула на пол, подняв облачко пыли. Отец вскинул ружьё и нажал на спусковой крючок...

***

Тишина в комнате Алёши взорвалась очередной серией стуков, раздался звон дребезжащего стекла. А парню казалось, что этот пронзительный звук у него в голове, что это выстрелило ружьё отца. Алёши испугался, что ему снова придётся пережить сцену, в которой его единственный родной человек упадёт на землю, и больше не будет дышать. Полоумный парень зажал уши руками и зажмурился.

Мотая головой из стороны в сторону, он громко закричал. Так громко, что заглушил звенящий стук.

Замолчав, Алёша услышал знакомый голос:

- Ты что голосишь там?! Это же я, Виктор!

Алёша, широко открыв глаза, огляделся. Первым делом его взгляд упал на ржавый гвоздь в соседней комнате, он был пуст. После парень посмотрел на дверь, та стояла на своём месте, а значит, кошмар снова покинул его, уйдя в далёкие пещеры больного сознания.

Взгляд Алёши перешёл на мутное, не знающее ухода вот уже несколько лет, окно. За ним маячил силуэт Виктора.

- Ви...Виктор...- воодушевлённо крикнул Алёша.

Почему то ему захотелось верить, что Мария сейчас с ним. Ведь она всегда была рядом с Виктором, который по её словам помогал с учёбой.

- МА...Ма...рия тута...- Алёша сбросил одеяло и подскочил к окну. - Ма...ма..ри...

Виктор указал в сторону двери:

- Открой дверь, у меня для тебя новость.

- От...открою. Конечно, Алёша от..откроет...Ви...ви...виктор при...шёл. Не плохие...лю....люди... Ви...виктор...и Ма...Маша с...с ним...

Алёша повернул деревянный засов и открыл дверь. На пороге стоял Виктор. Его глаза были отведены в сторону, на лице читалась печаль. Вздохнув, он залез рукой во внутренний карман своей кожаной куртки. Мотнув головой, он словно пытаясь отогнать какие- то мысли.

- А...а...где Ма...Ма...ша? - Алёша оглядел заросший сорняком двор, - она...пря...прячется? Она....опя...пять с...стесняется?

- Нету больше Маши, - сказал Виктор, не вынимая руки из внутреннего кармана. - Она, не хотела тебе говорить о том что, её жизнь очень коротка. Она...- Виктор глубоко вздохнул, пытаясь подобрать слова, - дело в том, что она особенная. Она большую часть своей жизни проводит в теле орешника.

- Про...про...водит....в орешнике? - переспросил Алёша.

Он пытался осмыслить сказанные Виктором слова. Лицо полоумного застыло в напряжении, рот приоткрылся, глаза уставились в одну точку.

- Ма...Ма...ша умерла?...

- Нет, нет она жива, но понимаешь, чтобы ей снова стать такой какой она была, ей нужно вырасти из лозы орешника. Одна старая женщина сделала ей очень плохо, и теперь каждые десять лет Маша покидает свой облик, превращаясь вот в это, - Виктор достал из внутреннего кармана ветку орешника, перевязанную шёлковой лентой.

Алёша тут же узнал ленточку. Именно её Маша носила в своих роскошных волосах. Глядя на алую, узкую полоску шёлка Алёша на миг представил прекрасный образ девушки, как единственный светлый лучик в его покрытом мраком уме.

- Ма...МА...ша тут? - ужаснулся Алёша и отшагнул назад.

Приподняв руку, он медленно потянулся к веточке:

- Ма...Маша...

- Да, она здесь, - кивнул Виктор, - знаешь мне тоже очень нравится Маша и я хотел посадить веточку сам, а потом ждать когда она вырастит в огромное дерево, из которого выйдет Маша, но...- вздохнул Виктор, - Маша перед своим уходом просила отдать веточку тебе, чтобы ты вырастил это дерево.

- Я? - губы Алёши стали медленно растягиваться в улыбку.

- Да, ты Алёша. Только тебе нужно постараться, очень постараться, чтобы вырастить большо-ое, - Виктор вскинул глаза к верху, как бы показывая высоту, - очень большое дерево.

- Да...да...конечно.

Алёша осторожно взял ветку из рук Виктора. Когда его пальцы коснулись шероховатой кожицы, он испытал приятную дрожь. Ему показалось, что он прикоснулся к настоящей Марии.

- Береги её, - хлопнул его по плечу Виктор, - и будьте счастливы.

Парень повернулся и стал спускаться к своей машине. Он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться.

- Ви...виктор... - окликнул его Алёша.

Тот, остановившись, провёл по лицу рукой как бы пытаясь стереть расползающуюся на нём улыбку.

- Ты что-то хотел?

- А...А....

Алёша хотел что-то сказать, но никак не мог подобрать слова. Его рот, открывшись, застыл. Слова будто застряли в нём. В покрытом пеленою мозгу Алёши едва укладывалось то, что рассказал ему Виктор. Но одно было ясно: "Чтобы Маша вернулась нужно постараться, мне нужно постараться, посадить орешник. Посадить и вырастить. И освободить Машу." Эти слова звенели в голове Алёши как колокольчики и пробуждали своим звоном надежду. "Я всегда знал, я знал, что орешник особенный - думал Алёша. - Мой папа всегда говорил что, чтобы насладится его плодами, нужно постараться". Наконец он выдавил из себя:

- А ско-о...лько м...мне нужно...ж...ждать?

- Лет десять, наверное, - вздохнул Виктор. - Да...только если ты будешь поливать орешник, то он возможно лет через десять начнёт расти и вырастет в большое дерево.

- Та-ак долг...го, - Алёша, в удивлении приподняв брови, посмотрел на ветку орешника в своих руках.

- Ты меня удивляешь Алёша, - в глазах Виктора блеснуло беспокойство.

В этот раз его чувства не были фальшивыми. Он испугался, что его блеф может провалиться:

- Я думал, ты любишь её, а ты...

- Да...да...я люблю, - сжав в руке ветку, поспешил заверить Алёша.

Его сердце затрепетало, по телу прокатилась дрожь. "Мария! Она сейчас слышит в орешнике всё,- подумал он. - А я признался ей в любви сейчас. Я сказал ей это, сказал..."

- Ладно, я пошёл, - махнул рукой Виктор. - Да и поторопись посадить орешник, иначе он скоро засохнет и Мария исчезнет навсегда.

Услышав это, Алёша спрыгнул с крыльца, прижимая к груди ветку орешника. Он стал её гладить, бережно и нежно, будто прикасаясь к прекрасному лицу Маши. Впрочем, в представление Алёши это и было так. Орешник стал для него ни чем иным как воплощение его любимой девушки.

- Ма...Маша...я по...помогу...сейча...с...я...по...по..могу.

Алёша стал осматриваться в поисках подходящего для орешника места. Но вокруг были лишь заросшее сорняком поле, да покосившиеся, гниющие под гнётом сырости деревянные заборы и теплицы. И только высокий орешник возвышался величественно и непоколебимо среди запустения заброшенной фермы. "Может когда нибудь из него выйдет и мой папа", - с воодушевлением подумал Алёша.- "наверняка он там". Парень ринулся к дереву и положил рядом ветку:

- По...посторожи...её п...пока папа.

Он ринулся поднимать сгнивший забор, отрывая доски из цепких когтей сорняков.

- Е..ещё н..немного...М...Маша.

С трудом отбросив забор, Алёша рухнул на колени и стал вырывать траву, что удавалось с трудом, земля была твёрдой и крепко удерживала корни.

Очистив небольшой участок от дёрна, он стал рыть руками ямку.

- Сей...сей...час...Ма...ма...ша....сейчас....я...я....по...постараюсь....по... постараюсь, - приговаривал Алёша, вгрызаясь пальцами в сухую твердь земли.

Он не замечал, что его пальцы уже окрасились алым цвет крови. Не обращая внимания на саднящую боль в руках, он рыл и рыл, пока не решил своим скудным умишком, что хватит. А затем посадил ветку и, присыпав её землёй, сел рядом:

- Расти Ма...Ма...ша расти, - приговаривал он, поглаживая посаженную ветвь.

Взгляд Алёши пал на высокий орешник:

- У...у...нас...такая...х...хорошая семья пра...правда папа?

Налетевший лёгкий ветерок качнул ветви дерева, и листья орешника зашумели, казалось, будто само дерево испустило глубокий выдох. Алёша улыбнулся

- Я знал...ч...что...о...на тебе по-онравится папа.

Взгляд парня опустился на основание дерева. И он вспомнил, как его отец сажал этот орешник. Это было через полгода после смерти матери Алёши. Отец ухаживал за деревом настолько бережно, что мальчику порой казалось, что это вовсе не орешник, а частичка его умершей мамы.

"Может тогда в орешнике не папа, а моя мама? - задался вопросом Алёша, - или они там все вместе".

В его глазах зажглась искорка счастья. Он стал смотреть на высокий орешник и на только что посаженную ветвь как на сокровище. На сокровище, которое нельзя получить за деньги, которое соразмерно лишь с самыми высокими человеческими чувствами.

- Мама, п...папа, Ма...маша...- сквозь слёзы говорил Алёша, - я т...так рад.

Ветерок принёс с собой запах влажной земли. Алёша вскочил: " Я не полил! Забыл! Какой же я глупый".

- Ма...Ма...ша... я...сей...час...

Сорвавшись с места, он стремительно пересёк поле и вбежал в дом. Стал спешно перебегать из комнаты в комнату в поисках подходящей ёмкости.

- Г...где...о...ни... - с дрожью в голосе скулил несчастный великовозрастный ребёнок.

Ему казалось, что орешник Маши вот-вот погибнет. А он никак не может найти подходящую посудину. Ведь Виктор не зря торопил его с посадкой. "Она умирает! От жажды! А я...я забыл полить! - Алёша был близок к обмороку. - Забыл, забыл, забыл". Он несколько раз шлёпнул себя в наказание ладонью по лбу.

Алёша подлетел к своему дивану и опрокинул его, но там кроме нескольких разбежавшихся в разные стороны тараканов, ни чего не было. Он ринулся в кладовку, та была заперта на шпингалет. Алёша, не замечая этого, со всей силой ударил в дверь. Та, не выдержав напора, с треском распахнулась. В нос ударил затхлый запах. Перед ним открылось кладбище ржавеющих от сырости инструментов: лопаты, грабли с разбухшими черенками, ящик с инструментами, из которого торчала пила, чьи покрытые карозией зубья были похожи на гнилые зубы старика. Но и здесь не было ведра.

В гневе топнув ногой, Алёша, громко хлопнув дверью, развернулся. Его взгляд остановился на окне, плотно заколоченное досками. "На улице есть ведро", - вспомнил он.

Выбежав наружу Алёша, наконец, нашёл то, что искал. Издав победный клич, парень припустил к колонке. Открыв кран, он в нетерпении пританцовывал на месте, пока ведро наполнялось водой.

- Ма...маша!!! - крикнул он в сторону - Я...я скоро!!!

Не закрывая крана, Алёша осторожно вытащил ведро, пролив при этом часть воды себе на ноги. Не обращая внимания на промокшие ступни, он ринулся к дереву. Но не успел сделать и нескольких шагов, как дно ведра вывалилось. Алёша застыл на месте, глядя на лужицу студеной воды.

Его лицо исказила гримаса гнева. Громко вскрикнув, он со всей силы швырнул ржавое ведро на землю и принялся топтать ненавистную посудину.

По щекам текли слёзы обиды. Немного успокоившись, Алёша вспомнил про кружку, что стояла в шкафу. Вбежав в дом и выхватив её с полки, он снова кинулся к колонке. Набрав воды и добежав до орешника, он выплеснул её в лунку. Иссушённая солнцем и корнями сорняков почва жадно вобрала в себя влагу.

- Я...я напою тебя Ма..Маша!

Алёша бросился за очередной порцией воды.

- Я ско...ро...Маша! Скоро!...

***

Весенний вечер. Небесный горизонт стремительно наполнялся целой армадой чёрных туч. Порывы холодного ветра возвещали о скором начале грозы. И вот вечерние небо полыхнуло заревом, и как бы догоняя молнии, по воздуху пронёсся раскат грома. Начиналась буря.

Буря была и в душе девушки. Всегда спокойное лицо Марии, теперь выражало целую гамму чувств: и боль, и обиду, и гнев.

- Как могло такое случиться? Я столько времени потратила на дипломную работу и всё в пустую.

- Всё очень просто, милая, - Виктор криво усмехнулся. - Деньги и ещё раз деньги правят балом. Надо было заплатить и всё.

- Заплатить?! А что знания уже ничего не стоят?!

- Стоят, Маша, стоят. Но только после наличных. Да не волнуйся ты так. Переговорю с отцом, и всё будет в ажуре. Обещаю.

Парень прижал к себе девушку по- крепче. Пронизывающий порыв ветра налетел на молодую пару, бросив их тела в лёгкую дрожь. Парень поднял глаза к небу. Свинцовые набухшие тучи уже были готовы разрядиться ливнем. На лицо Виктора упало несколько капель. Он покосился на свою машину и, повернувшись к девушке, улыбнулся:

- Может, сменим обстановку? В тепле, да с приятной музыкой будет лучше?

- Да, наверное, - согласилась Маша.

Её голова всё ещё лежала на груди Виктора, девушка слышала, как участилось его сердцебиение.

- Тогда пойдём.

Виктор взял Машу за руку и потянул её к машине. Но девушка осталась стоять на месте. На её лице появилась тревога:

- Виктор, а что ты сделал с Алёшей? Надеюсь ни чего плохого?

Парень недовольно фыркнул:

- Маша к чему это?

- Виктор, - девушка шагнула к парню и требовательно посмотрела ему в глаза, - что ты сделал с Алёшей? Расскажи.

Виктор усмехнулся:

- Да что ты так печёшься об это полоумном. Ну, хорошо, хорошо, если тебе это так важно...

***

Алёша вскинул голову и посмотрел вдаль. По синему небу на него надвигалась мощная эскадра грозовых туч. Их порывистое дыхание налетало на паренька, принося запах мокрой травы и земли. Ветер развивал его грязную рубашку, залезая под неё своими холодными пальцами, впивался в тёплое тело. Оно тут же покрывалось мурашками то ли от холода, то ли от страха, который Алёша ощущался всё острее и острее с приближением грозовой армады. Тучи извергали вспышки, сопровождающиеся резким громом. Этот яркий свет, что в долю секунды вырывался из их тёмного нутра, заставлял Алёшу трепетать. Он помнил смертоносность подобных вспышек. Именно от одной из них когда то замертво упал его отец. Вспышка будто украла его дыхание...

Рука, сжимающая полную воды кружку, расслабилась и та упала на землю. Округа озарилась яркой вспышкой и Алёша, вскрикнув в сопровождении раската грома, забежал в дом. Дрожащими руками он запер дверь на засов.

Сквозь стекло окна в дом ворвался блеск очередной молнии. "Вспышки уже здесь, они здесь они, они снова пришли воровать дыхания" - Алёша, подбежав к кровати, нырнул под одеяло. Он закрыл уши руками, чтобы не слышать грома; зажмурил глаза, чтобы больше не видеть смертоносных вспышек.

- О...они с...снова т..тут...вспышки...о...они о...опять т...тут, - причитал Алёша.

По его телу пробежала дрожь. Зажмуриваясь всё сильнее, он погружался в тревожную темноту, с которой как всегда приходили видения прошлого. Он снова возвращался в тот вечер, когда убили его отца...

***

- Вот урод завалил одного нашего своим ружьём, - послышалось из дверного проёма. Алёша стоял на месте, он не осознавал того, что происходило вокруг. Его взгляд бегал из стороны в сторону, выхватывая то поваленную дверь, то сидящего на полу и держащегося за голову Сергея, то на дверной проём, в котором царила темнота. Отца нигде не было.

Алёша настолько оказался во власти страха, что застыл будто статуя. Но в то же время в его сознание грел слабый лучик надежды. Алёша в своей жизни ещё не сталкивался с жестокостью. Не знал он ни боли, ни смерти. Он верил, что его папа самый сильный и самый умный, и чтобы не происходило, он обязательно со всем справится. "Он обязательно вернётся, он придёт, скоро придёт", - Алёша с надеждой смотрел в покрытый тьмой дверной проём. С улицы до него донеслись голоса:

- Ну что мразь допрыгался?! Думаю Алберт будет доволен. Он и сам бы прикончил его.

- Иван ты сам напросился, ни чего личного. Прощай...

Раздался хлопок. Подобно неведомому зверю вырвалась из нутра темноты вспышка света и обожгла глаза Алёши. Он на короткое мгновение зажмурился, по его телу пробежалась дрожь.

Наступила тишина. Разгоревшееся внутри беспокойство, заставило мальчика сорваться с места и броситься вперёд. Но не успел он сделать и трёх шагов, как перед ним возник Сергей. Мужчина схватил дрожащей рукой плечо Алёши и торопливо оттащил его в сторону от двери.

- Где папа?

- Тихо Алёша, не волнуйся, - едва сдерживая дрожь в голосе, ответил Сергей. - Тебе сейчас нужно посидеть в одном месте.

Мужчина подошёл к кладовой и, открыв её, завёл туда Алёшу.

- Чтобы не произошло, сиди здесь тихо понял? Я потом за тобой вернусь.

- А папа? - взволновался Алёша и шагнул из кладовки.

Сергей осторожно толкнул его обратно.

- С ним всё будет хорошо. Помни, о чём я тебе только что сказал и не высовывайся.

Сергей плотно закрыл дверь. Его руки скользнули по шпингалету, но они на столько дрожали, что мужчина не мог запереть дверь. Услышав тяжёлую поступь, он, схватив стоящие у двери кладовки ведро, зашвырнул его в окно. Тишину рассёк звон стекла.

- Стой куда ты?! - прокричал Сергей в разбитое окно, - стой я тебе говорю!

Сердце Алёши забилось так сильно, что казалось, его стук слышен за версту. Мальчику стало страшно как никогда. Вокруг была та же темнота, в которую недавно шагнул его отец и исчез. А яркая вспышка будто растворила в себе целый мир, пожрав даже звуки. Алёша стоял, боясь пошевелиться, тело пронизывала дрожь, изо рта вырывалось частное дыхание. Ему очень хотелось как можно скорее покинуть тёмную кладовку, но он боялся вспышки. Боялся, что она украдёт его голос, а может даже и дыхание.

В доме послышалась речь одного из мужчин, что недавно был снаружи. Алёша понял что вспышка не украла их голоса. И мальчику стало ещё страшнее.

- Что ты здесь делаешь Сергей?

- Я хотел остановить его сына, но этот полоумный всё- таки сбежал.

- Так значит, этому вшивому безмозглому щенку хватило ума сбежать!

- Да похоже на то, я видел как он...

- Впрочем, он нам не нужен. Кому будет интересно слушать байки полоумного. Ты бы лучше шёл домой Серёга, а то, - пауза, - мало ли что может случиться. Вдруг сошедший с ума Иван убил и своего друга. Ведь в его ружье остался ещё один патрон.

- Хорошо, хорошо я ухожу. Вот только сотру тряпочкой свои отпечатки с ружья можно? А то не хочется лишний раз связываться с милицией.

- Ладно, проваливай уже от сюда.

Алёша услышал отдаляющийся стук шагов. Он продолжал стоять на месте. По его вспотевшей спине пробежал холодок. Мальчику казалось, что окутавшая его тьма живая, и она подкрадывается сзади, чтобы схватить его своими ледяными пальцами.

Мальчик не выдержал напора леденящего страха и, распахнув двери кладовки, выбежал в комнату .

Надо бежать к отцу , он не бросит, он защитит.

- Папа! Папа!

По лицу мальчика катились слёзы.

Алёша выскочил из дома. В лунном свете, рядом с орешником, посаженным отцом, он увидел Сергея. Тот сидел над, лежащим на животе, человеком.

- Пап! П...па-ап! П...поче..м...му ты леж...лежишь? П...пап, чт..то сде...сделала с т...тобой та вспышка? П...апа...

***

Алёша открыл глаза и выглянул из- под одеяла. Темноту дома осветила вспышка от молнии. Парень тут же юркнул под одеяло и закрыл уши руками. "Когда же эти вспышки кончатся". Порыв ветра распахнул форточку и в помещение ворвался влажный воздух , принеся с собою запах мокрой травы.

В голове Алёши что- то щёлкнуло: "Маша! Она сейчас там совсем одна на поле во власти темноты и смертоносных вспышек... Нет, не одна она там. Рядом с ней мои мама и папа в орешнике, они защитят её ... А я? Я ведь тоже могу защитить её. Да!..".

Алёша сбросил с себя одеяло и побежал к выходу. Воздух сотряс удар грома, а за ним и вспышка молнии озарила всё вокруг. Алёша вскрикнул и подпрыгнул на месте. Страх будто окатил его с головы до ног кипятком. По ногам прокатилась настолько сильная дрожь, что Алёша едва удержался, чтобы не упасть. По его щекам потекли слёзы, но парень, сжав кулаки, не дал страху выйти наружу. Он должен быть сильным, для того чтобы защитить того, кто ему дорог.

Алёша взялся за засов, чтобы отпереть дверь.

- Н...нада...п...постара...ть...ся...п...пос...т..тараться, - как молитву повторял он, вспоминая слова отца..

Алёша распахнул дверь и в него врезались холодные иглы ливня:

- Нужно всего лишь постараться!!! - Крикнул он в бурю, и та ответила ему очередным раскатом грома и яркой вспышкой.

- Нужно постараться!!! - повторил Алёша, демонстрируя всему миру свою чистую без заикания речь.

- Да ты совсем не страшная, вспышка! - С триумфом прокричал Алёша, - я спасу тебя, Маша, спасу!

Парень рванул вперёд сквозь холодные преграды ливня, стегающего его своим водяным кнутом, наперекор ветру, что будто удерживал его незримыми руками.

- Держись, Маша! - Алёша подбежал к маленькой веточке орешника. Ленточка на нём развивалась как знамя победы. Его победы. Он встал перед орешником на колени. А потом повалился на бок и, подогнув под себя ноги, осторожно обнял орешник как любящий муж свою жену.

- Не бойся Маша, я с тобой. Тебе холодно? Я согрею тебя, согрею. Я не дам вспышке отобрать тебя у меня, ни за что не дам. Не дам!!!...

***

Мария смотрела в глаза Виктора, пытаясь найти там хоть каплю сожаления. Но тщетно.

- Как ты мог такое сделать Виктор?!

- А что такого, - ухмыляясь, ответил тот и развёл руками.

В его глазах мелькнуло ревнивое подозрение:

- Что-то ты часто стала говорить об этом дауне. Неужели он для тебя так важен? Или ты вдруг стала испытывать к нему какую- то симпатию? Влюбилась что ли?

Виктор рассмеялся, буря, что свирепствовала вокруг машины, озарила вспышкой молнии лицо парня.

- Да забей ты на него, девочка. Разве мы с тобой...- руки парня скользнули по плечам Марии.

Девушка, ударив его, открыла дверь машины.

- Ты дурак, Виктор! - бросила она и вылезла наружу.

- Стой! - Парень, открыв дверь со своей стороны, выскочил наружу, - ты куда глупая!?

Маша, укрываясь рукой от бьющих ей в лицо капель, выбежала на тропинку, едва видную в темноте. Не разбирая дороги, она бросилась прочь.

Виктор рванул за ней.

- Маша стой!!! Стой!!!

Не заметив в темноте сук дерева, парень врезался в него головой. Получив сильный удар, Виктор отшатнулся назад. Он огляделся вокруг. В свете сверкнувшей молнии, он разглядел тропу, но Маши на ней уже не было.

- Чёрт!!! - Виктор в гневе ударил ногой по дереву, - ну и вали к этому придурку...

Голос парня заглушил очередной раскат грома. Развернувшись, Виктор побежал к своей машине.

***

..Алёша шёл по длинной аллеи, по бокам которой тянулись ввысь орешники. От каждого из них доносились голоса: кто- то смеялся, кто- то напевал весёлую песню. Всё это сливалось в единую симфонию жизни. Жизни без страха и боли . И Алёше было так хорошо и, так легко, что казалось, взмахни он руками и полетел бы словно пёрышко. Впервые в жизни его не терзали тяжёлые воспоминания. Теперь он видел только чудесные орешники, ласкающие слух своими голосами. Орешники, которым не было числа, и все они росли под ясными лучами солнца и тянулись вдаль в бесконечность их тёплого счастья. Счастья, в котором не было места ни вспышкам, ни смерти.

- Алёша, - послышалось от куда- то с аллеи.

Парень остановился, обернувшись, он увидел орешник, ствол которого был перевязан шёлковой лентой.

- Алёша! - говорил кто-то из орешника нежным женским голосом.

- Маша!

Алёша подскочил к орешнику. Но как только он дотронулся до него, дерево растворилось, обратившись в пустую серую пелену...

***

- Маша! - крикнул Алёша и широко открыл глаза.

Перед собою в солнечном свете он увидел веточку орешника, ленточка, что была повязана на нём, развивалась от нежного лёгкого ветерка.

- Я здесь Алёша.

Парень опешил, услышав голос Маши наяву. Прильнув к орешнику, он стал осторожно гладить его. По лицу покатились слёзы, но Алёша не стыдился их, потому что это были слёзы счастья. Он решил, что его возлюбленная скрытая в орешнике говорит с ним.

- Как же я счастлив, Маша, как счастлив. Послушай меня, я теперь не заикаюсь. А сегодня ночью я победил вспышки, которые пытались украсть твой голос. Они ушли, Маша, слышишь. Посмотри, какое теперь чистое небо, посмотри. И кошмары, мои кошмары они больше не...

- Алёша, - снова голос Маши.- Обернись, пожалуйста.

Парень обернулся. Луч счастья, что исходил от его лица, исчез в один миг. Исчез, как исчезает яркая вспышка. Перед ним стояла Маша, её длинные мокрые волосы свисали с плеч. Она сложила руки на груди, стараясь не дрожать от холода. В глазах девушки было сожаление:

- Алёша, Виктор тебе соврал. Это всё глупая сказка.

Её голос хотя и был, как прежде нежен и приятен, но слова звучали как приговор:

- Орешник, что он тебе дал всего лишь...веточка, в ней нет ни капли меня. Столько раз я пыталась убедить тебя Алёша, что я не могу быть с тобой, но ты этого не понимал.

Мария замолчала в ожидании ответа. Но парень был нем, продолжая смотреть на неё опустевшими глазами.

-Прости, и выброси ты этот орешник, он всего лишь...- по щеке Маши потекла слеза, - бесчувственное дерево.

Не оборачиваясь, она спешно пошла прочь, утирая рукой мокрые от слёз щёки.

Алёша молчал, он так и замер на месте. Просидев так ещё немного, он посмотрел на веточку орешника. Шёлковая ленточка, не удержавшись от напора, набирающего силы, ветра, оторвалась и улетела прочь. Алёша лёг рядом с орешником. Он смотрел на него до тех пор, пока свет любви в его глазах не угас. А потом закрыл их, чтобы не открыть никогда. В его ушах под затихающие удары сердца зазвенели голоса из бесконечной аллеи орешников, скрывающих в себе души вечно счастливые и свободные от земных невзгод.